Игумен Тит (Буканов): «Трудность – грехи наши, а все остальное не трудность»

В 100 километрах юго-восточнее знаменитого Валаамского монастыря на побережье Ладожского озера возрождается древняя обитель, основанная в начале XVI века учеником преподобного Александра Свирского Адрианом Андрусовским, схимонахом Валаамского монастыря. За свою почти полутысячелетнюю историю монастырь претерпел многие испытания: убийство первого настоятеля, разорения, закрытия, наводнения и голод. Настоящим чудом называет нынешний настоятель монастыря игумен Тит (Буканов) восстановление, казалось бы, на веки утраченной обители на исторической территории Андрусовой пустыни.

– Отец Тит, расскажите об Адриано-Андрусовском монастыре.

– Монастырь был основан в начале XVI века – ориентировочно около 1520 года. Точная дата неизвестна. По преданию, монастырь был основан учеником преподобного Александра Свирского – преподобным Адрианом Андрусовским. Основная версия жития преподобного Адриана состоит в том, что, находясь здесь, в своем поместье, боярин Андрей Завалишин во время охоты обнаружил келью Александра Свирского, который здесь подвизался, и стал его учеником, принял на Валааме монашество и затем, около 1520 года, основал свою обитель на мысу Ладожского озера.

Боярин Андрей Завалишин во время охоты обнаружил келью Александра Свирского и стал его учеником, а позже основал свою обитель

Сам преподобный Адриан был восприемником в крещении дочери Ивана Грозного, и при возвращении из Москвы в 25 километрах отсюда, возле села Обжи, был убит крестьянами, желающими ограбить его. Через два года он явился во сне некоторым из братии и указал им место, где они могли обрести его мощи. На болоте под мхом нашли его честные останки, перенесли их сюда, в монастырь, и погребли возле Никольского храма – там, где сейчас у нас часовня. Там под спудом, то есть под землей, до сих пор находятся его честные останки.

Боярин Андрей Завалишин с дружиною гонит оленя в лесу

В дальнейшем история монастыря была похожа на историю других небольших местных обителей. Периодически монастырь разграблялся, потом снова отстраивался. При Екатерине II, как и многие другие мелкие монастыри, был упразднен. Снова он был открыт уже в начале XIX века, и его открытие связано с игуменом Валаамского монастыря Иннокентием (Моруевым). Первыми насельниками здесь были монахи Валаамского монастыря. С тех пор, на протяжении ста лет, обитель существовала, развивалась. Разные периоды были: были и периоды расцвета, и периоды упадка, как и во всех монастырях. После революции, в начале XX века, обитель опять была закрыта. На ее территории был образован совхоз, но храмы еще какое-то время оставались открытыми.

Древнее изображение Андрусовской обители

Официально монастырь был открыт в 2014 году. Сейчас мы уже построили жилые помещения, какие-то хозяйственные постройки, трапезную, храм. Храм освятили 8 сентября прошлого года. Построили его на новом месте, потому что на старом Министерство культуры не разрешило его восстанавливать, так как особо ценные руины, с их точки зрения, восстанавливать нельзя.

– К вам приезжают паломники?

– Я бы не сказал. Вы сами видите – здесь из старых зданий ничего не сохранилось. Только развалины храмов посредине монастыря, поэтому тут особого интереса для паломников нет. Смотреть тут особо не на что. Если только помолиться преподобному, то да.

Игумен Тит (Буканов)

– Какие у вас планы по восстановлению обители?

– Никаких планов нет. Как Бог даст. Чтобы иметь планы, надо иметь какие-то гарантированные доходы. А поскольку таких доходов нет, то и планов нет. Слава Богу, что у нас есть крыша над головой, и есть, где жить и молиться, и все необходимое для этого есть.

Интересно, что монастырь был в камне. Были какие-то деревянные здания, но все остальное было в камне: два каменных храма – Введенский и Никольский, братские каменные корпуса, игуменский каменный дом, каменная ограда. И ничего не осталось. Камня на камне не осталось.

В нашем монастыре не осталось камня на камне. Храмы были взорваны еще перед войной

А в Важеозерском монастыре, расположенном выше по трассе, деревянный Преображенский храм сохранился. Несмотря на то, что там и концлагерь был, и детская тюрьма, и психиатрическая больница, а в самом храме был клуб. Храм сохранился, хотя его могли много раз сжечь. А здесь все было в камне, но ничего не сохранилось.

Храмы были взорваны еще перед войной. Во время войны здесь стояли финны. По фотографиям видно, что храмов уже не было. А корпуса, по рассказам местных жителей, были разобраны на кирпичи после войны. Время было трудное. Печи в местных старых домах – из этого кирпича. И чуть ли не труба у лесозавода из этого кирпича.

– Время сейчас достаточно непростое. Что бы вы посоветовали людям, чтобы не впасть в уныние? Как выдержать все невзгоды?

– Сложно сказать. У каждого свой крест, и невзгоды у всех разные. Я думаю, что никогда не существовало такого периода, когда у людей не было бы каких-то скорбей и невзгод. Я посоветую взирать на Крест Господень и всегда помнить о том, что все эти невзгоды Господь понес Сам, все их претерпел, и если к Нему молитвенно обращаться, то Он всегда даст силы эти невзгоды перенести и пережить по-христиански. И выйти из них победителем именно в христианском смысле.

Смысл Креста в том, что мы обращаемся к Богу не для того, чтобы он нас от этих скорбей избавил. Если бы все было так просто: люди пришли в церковь, обратились к Богу, и у них все скорби прошли, и скорбей не стало – наши храмы были бы переполнены. Если бы в храме подавалось богатство, здоровье, материальное благополучие, успех в таком житейском понимании – счастье, то храмы были бы переполнены. И часто мы такое видим: когда проходят массовые соборования, то мы видим, сколько людей идут за здоровьем. И гораздо меньше людей идут на исповедь, на причастие, то есть просто к Богу.

Преподобный Адриан Андрусовский

Господь дает, если к Нему обращаться. И если соединяться с Ним в таинствах и молитве, то Он обязательно даст силы все эти скорби претерпеть. И более того, мы в них получим не только утешение, но и спасение. Они приведут нас к Богу в Его Царство.

– В чем для вас заключается служение людям?

– Служение людям не является самоцелью. Для нас самоцель – это служение Богу. На этот вопрос можно посмотреть шире – что монашеское служение дает людям, миру. Недавно мы во время службы читали паремии, Священное Писание Ветхого Завета, и там говорится о споре Авраама с Богом о том, при каких условиях Бог мог бы помиловать Содом. И их спор закончился тем, что при десяти праведниках. Если из всего города было бы даже десять праведников, то Господь помиловал бы Содом. Мы видим, что там не нашлось и десяти праведников. Спаслось только семейство Лота.

В любом народе существует какое-то количество людей, которые, светским языком выражаясь, являются «практикующими христианами». Есть такое выражение. Можно еще сказать, что какой-то процент активно верующих, праведно живущих людей существует в любом народе. Если это количество сохраняется и поддерживается, то через них Господь благословляет и весь народ. Я думаю, что так же можно рассматривать и монашество. Если монашество выполняет свои функции – люди отреклись от всего в этой жизни, от всех благ мира и цивилизации для того, чтобы посвятить себя служению Богу, и они действительно так живут, – то, по словам Евангелия, они будут являться солью земли, и через них весь народ получит благословение Божие.

Если монахи, единожды отрекшись от мира, более не будут возвращаться ни к чему мирскому, то через них благословится и весь народ

Это при условии, что монахи будут жить, как они должны жить. В истории не всегда так было, и до сих пор не всегда так бывает. Я бы свел роль монашества к этому. Если монахи будут жить благочестиво, праведно, единожды отрекшись от мира, более не будут возвращаться ни к чему мирскому, а будут целиком посвящать свою жизнь Богу, то через них благословится и весь народ.

– Как случилось так, что вы пришли к Богу?

– Мы все дети советской эпохи. Я искренне верил в земной рай. Я был еще не в том возрасте, чтобы к этому как-то цинично относиться, как относились уже люди зрелые. Я в полной мере верил, что когда-то коммунизм, земной рай, наступит, и ради него мы все живем и трудимся. Я был и комсоргом в школе, и членом комитета комсомола, и прочее. А потом, когда выяснилось, что никакого земного рая нет и не предвидится, то начался поиск истины. Если это ложь, то истина все равно должна где-то быть. Путем всяких размышлений, и в том числе обращения к Богу, Господь дал мне эту истину найти и узнать. Крестился я уже после армии. Через какое-то время поступил в семинарию. Потом пошел в монастырь.

– Насколько уединение важно для монашеской жизни? Существует много больших монастырей, куда приезжают толпы паломников. Как это влияет на монашескую жизнь? Насколько необходимо уединение для монаха?

– Уединение нужно для монаха. Оно как бы подразумевается. Слава Богу, что у нас в Церкви есть разные монастыри, и желающим монашества есть что выбрать. Есть городские монастыри, есть монастыри сельские. Есть пустынные, есть островные. Есть богатые, есть бедные. Есть многочисленные, есть малочисленные. Есть малопосещаемые, есть вообще непосещаемые. Каждый может выбрать монастырь в соответствии с его устроением.

Кому-то нравятся большие монастыри, благолепные службы. Для кого-то это важно. Для кого-то важно общение с людьми. Почему нет? В Москве люди из Чертаново или Новокосино поедут в Сретенский или Данилов монастырь на службу. А многие поедут на Афонское подворье, где служба ночью. Бабушки поставят табуретку и будут там сидеть. В городских монастырях, в отличие от приходов, люди живут, они никуда не спешат. Им не нужно спешить к семьям. Они вас выслушают, как минимум. А для человека это тоже важно.

Где-то на приходе священник не уделит тебе столько времени и внимания, сколько уделят священники в монастыре. Городские монастыри свои функции выполняют. И люди любят городские монастыри. И люди ездят. Особенно это касается Москвы. В Москве много монастырей.

И в тоже время мы часто сталкиваемся с тем, что люди приезжают именно сюда, им интересен именно пустынный монастырь, где рядом нет никакого населенного пункта. Есть некоторая оторванность от цивилизации. Людей это привлекает. Им интересно сюда приехать, посмотреть и пообщаться. Поэтому, Слава Богу, что все монастыри есть. Я бы не сказал, что какой-то лучше, а какой-то хуже.

Более того, с высоты прожитых лет я сейчас понимаю, что в любом монастыре можно спасаться. Было бы желание. Никто же не заставляет тебя выходить за территорию монастыря, в город. Заводить какие-то лишние знакомства. Если хочешь уединения, вот тебе, пожалуйста, – келья, храм. И в городском монастыре можно замечательно спасаться. Если многолюдность действительно не устраивает, есть вот такие небольшие монастыри, пустынные, вдали от цивилизации. Все монастыри хороши по-своему.

– Вы упомянули чудо Божие с обретением мощей преподобного. Вы были свидетелем еще каких-то чудес Божиих?

То, что мы еще, несмотря на наши грехи, живем, и нам дано время на покаяние, – это чудо

– Мир так устроен, что измени ты чуть-чуть какую-то миллионную долю постоянных величин – и все, земля слетит с оси. Или приблизится к солнцу – все сгорит. Все вокруг чудо. То, что мы еще, несмотря на наши грехи, живем, и нам дано время на покаяние, – это чудо. То, что мир еще существует, несмотря на то, что находится во грехах, – это чудо. Чудо – каждый день и каждый миг вокруг нас.

Я понимаю, о чем вы спрашиваете, – о нарушении каких-то естественных природных законов. Человек взял и полетел. Ему не свойственно летать, а он полетел. Вот чудо. Все события, которые происходят и в жизни монастыря, и с нами, – я вижу, что это явно действие Божие, что это чудо.

Открытие монастыря – чудо. Если бы мы поступили строго, как должны были по закону (которого мы просто не знали – никто не знал, как правильно делать), то открыть монастырь было бы невозможно. То, что это памятник археологии, мы не знали. То, что это является природоохранной территорией, мы тоже не знали. Чудесным образом об этом забыли и те, кто нам этот участок предоставлял. Если бы мы все делали как положено, но возродить монастырь оказалось бы невозможным. Тут бы никто не разрешил ни что-то возрождать, ни монастырь строить, ни вообще что-то трогать. Тем не менее, все это произошло. Монастырь открылся. Это чудо.

– С какими трудностями вы сейчас сталкиваетесь?

– Нет трудностей. Сказать, что с какими-то материальными трудностями, – все же относительно. Мы с голоду не умираем и службу служим. Для кого-то, может быть, отсутствие электричества и воды – это трудность. Но мы не воспринимаем это подобным образом. Мы привыкли, и ничего такого трудного тут нет. Трудность – грехи наши, а все остальное не трудность.

Никольский Адриано-Андрусовский монастырь

Если человек дал обеты, то он должен оставаться в монастыре. Понятно, что бывает всякое разное. Люди и из семьи уходят. Можно, в принципе, и менять монастыри, но тут важна мотивация. Если ты меняешь монастырь, потому что ты с кем-то не ужился, то это не повод для смены монастыря. Ты ситуацию, в которую попал, должен пережить и выйти из нее по-христиански. Проще говоря, должен смириться и претерпеть. Если ты этого искушения в данном монастыре не пережил, то в следующем монастыре попадешь точно в такую же ситуацию. Условно говоря, на другой уровень ты уже не выйдешь, не пройдя этот уровень, не сдав этот экзамен. Если у тебя сложилась какая-то конфликтная ситуация и ты пытаешься ее избежать – не преодолеть, а именно избежать, – это неправильно. Ты должен терпеть и преодолевать скорби, а не избегать их. Ты должен не сойти с креста, а умереть на нем, то есть распяться.