Благое дело без искушений не бывает

Здесь его чаще всего зовут Монахом. Или, уважительно, – Сергеем Владимировичем. Насчет монаха немного погорячились: Сергей Конкайзер с супругой Антониной Григорьевной живут в городе вот уже 12 лет, так что могли бы и привыкнуть. С другой стороны, «Монах» – это, скорее всего, потому, что он долгое время лечил людей в монастыре, а потом перебрался на Север, в Онегу, где стал постоянным прихожанином Свято-Троицкого собора. Сергей продолжает служить людям, считая, что вверенный ему от Бога талант должен быть употреблен в дело: если ты знаком с медициной, помоги ближнему избавиться от страданий. А страдающих много, так что приходится вести прием не только дома, но и ездить по России-матушке.

– Как назвать мою деятельность правильно? Наверное, костоправ: вправляю позвоночник, конечности, делаю массаж. Одно время лечил людей в монастыре в Центральной России. Как-то в обитель приехал епископ, меня представили, и владыка благословил меня на это служение. Вот и не оставляю работы, переехав сюда, – люди везде нуждаются в помощи.

Что может препятствовать Божьей воле?

В Онегу мы с супругой переехали в 2011-м году. Многие удивляются: ехать на Север не в туристическую поездку, а с твердым намерением остаться здесь жить, да еще в то время, когда люди трудоспособного возраста стремятся переехать в теплые края! А нам здесь нравится. Не просто нравится – такое ощущение, будто мы здесь всю жизнь прожили, настолько родным, своим стал нам Север сразу же. Давно замечено: если Богу угодно твое решение, то все будет проходить легко. Не без трудностей, конечно, но преодоление этих трудностей будет лишь укреплять тебя, помогать понять, что твое решение согласовано с Божьей волей. А если есть Божья воля – что может ее нарушить? У нас так и свой дом здесь появился: хотели купить один, а потом Господь привел именно в этот, гораздо лучше и просторней, и людям есть где разместиться.

Такое ощущение, будто мы здесь всю жизнь прожили, настолько родным стал нам Север

Нашему решению перебраться в Онегу способствовало и желание избавиться от суеты – очень сложно молиться, когда вокруг сотни тысяч людей. Мне часто приходится ездить по России по лечебным делам – Москва, Питер, Нижний, совсем скоро должен ехать в Осетию. Да, дело нужное, и людям ты, если можешь, обязан помогать, но – какое это счастье, когда после утомительной поездки ты возвращаешься домой, вдыхаешь это спокойствие и молишься в тишине! Кроме того, огромная разница – квартира, пусть и своя, и собственный дом. В первом случае живешь в клетке, как какой-нибудь китаец в Гонконге, а здесь – простор, огород, лес, река, небо. Так что продал я квартиру на юге (для местных – все юг, кроме Мурманска) и купил, слава Богу, хороший дом в Онеге, за что мы с супругой благодарим Христа. Бытовые трудности есть везде, а вот такого светлого спокойствия, доброй тишины, как здесь, поискать еще надо, да не всякий находит. Вообще, страшно иногда становится: смотришь на гигантские новостройки в городах и понимаешь, что в них живет население нескольких сел или деревень, которыми держалась Россия.

Как к нам отнеслись местные жители? Тут по-разному. В большинстве своем, конечно, приветили. Никто не отменяет довольно сложный период привыкания, «притирания» к местным обычаям, менталитету, но ничего – справились, стали со многими если не друзьями, то добрыми соседями точно. И помогаем друг другу, и дела какие-то вместе решаем, и перешучиваемся, это все есть. Но есть, как и везде, наверное, зависть: пустит «доброжелатель» какой-нибудь мерзкий слух, мол, приехал лекарь – людей обирает, а сам миллионы в кубышку складывает, – это все тоже есть. Оправдываться, бегать за людьми и кричать, что все это неправда? Так я лучше время сберегу и еще нескольким людям помогу. Кроме того, сколько ни бегай, ни переубеждай, толку не будет. И горько, и смешно бывает. Ну, да ладно: благое дело без искушений не бывает, это я давно понял.

Страсть – это, прежде всего, страдание

– Сказывается ли грех на теле? Не берем прямые грехи против тела – пьянство, блуд и т.п., тут все ясно, – а вот зависть, например, или гнев – они оставляют следы на теле человека ничуть не меньшие. По моему опыту, даже не следы – раны, и страшные. По опыту знаю, что человек, позволивший гневу властвовать над собой, страдает от болезней печени, желчевыводящих путей. Говорят иногда насмешнику: «Ух, сколько в тебе желчи!» – так это не речевой оборот, а, считай, диагноз. И ты дословно понимаешь: страсть – это страдание.

Приходилось сталкиваться с людьми, отдавшими себя во власть темных сил: хиромантами, колдунами. С одной стороны, испытываешь жалость к ним, с другой – ужас. Ты понимаешь, что, жаждая власти и славы, они буквально гробят себя, свою душу. Одна из главных их черт – отсутствие радости. Они или разучились радоваться, или отказались от нее. В глаза таким посмотришь – там инфернальное какое-то, мертвенное свечение и – страдание. Избавь нас Бог от такого, и от общения с такими людьми, и с теми, кто ими руководит, – тоже.

Мне настоятельно посоветовал духовный отец никогда не принимать тех, кто занимается йогой

Или – йога, медитация. Говорят: «А что тут такого? Это же просто упражнения для тела!» Да если бы «просто»! Тут очень серьезная духовная составляющая, и дух ее – очень недружелюбный к человеку, тем более христианину. А сколько людей становились просто одержимыми после таких занятий! Мне настоятельно посоветовал духовный отец никогда не принимать тех, кто занимается йогой. У нас очень большая духовная безграмотность, она вызвана во многом зависимостью от телевидения или Интернета. Плюс то ли боязнь, то ли неспособность критически посмотреть на назойливо рекламируемые «духовные услуги» – а все ли там как надо?

Каратэ возьмем. Если я обладаю навыками каратиста, но не победил в своей душе гнев – что хорошего получается? Вспылю из-за какой-нибудь обиды, часто вымышленной (темные силы предоставят такую возможность), покалечу, а то и убью человека – вот результат. Гневливый человек, обладающий силой, – это как пьяный за рулем, не приведи Бог.

Ты понимаешь на пороге смерти, что твои миллионы, ради которых ты жил и страдал, не принесут тебе пользы там, за порогом

Батюшка сказал мне, чтобы я не переживал насчет дома, хозяйства. Чтобы не требовал денег с людей, которых лечу: дадут – хорошо, нет – Бог не оставит. Прав священник. Однажды пришел человек с настоятельным предложением «устроить бизнес». «Давай, – говорит, – ты меня этим твоим массажам и прочим лечебным штукам научишь – откроем вместе предприятие и будем деньги лопатой грести». Я немного опешил сначала, говорю: «Нет», а тот давай убеждать. У меня один раз «Нет» значит «Нет, и все», и пришлось этого беднягу за порог выставить – обиделся. Сребролюбие – страшная болезнь, я знаю, каково это – постоянно искать возможность вновь и вновь наполнить карманы деньгами. Самое страшное – ты понимаешь на пороге смерти, что все твои миллионы или миллиарды, ради которых ты жил и страдал, не принесут тебе ни малейшей пользы там, за порогом.

Молитва тех, кому ты помог, – вот это да, это дело. Поэтому я не беру денег с людей. Кто хочет что-то дать и может – спаси Бог, кто не может – тоже спаси Бог, и нечего тут. И ни разу, кстати, не было такого, чтобы мы совсем уж нуждались: всегда кто-то поможет – деньгами или продуктами. Так что Господь не оставляет.

Музей-заповедник «Кижи»

Большое мешающее «но» в отношениях с Богом

Часто люди обращаются ко мне с духовными вопросами. Тут я сразу отправляю их к священнику, конечно. Бывает, что человек разговорится и спросит совета. Советы давать – не мое дело, а вот рекомендовать пойти в храм я могу. Самое распространенное – это «Я верю, но в душе». Приходится обращать внимание на это «но», иногда помогает. Иногда человек действительно открывает для себя Христа, Его Церковь – через страдания и искреннюю беседу. Но настаивать, заставлять кого бы то ни было покреститься я не могу, не имею права, это было бы нечестным.

Для самого человека, имеющего талант к врачеванию, насущно важно быть в Церкви – без Христа ничего мы не сделаем. Помню, в Ухте разговорился с одним массажистом, тот жаловался, что начал сильно болеть после сеансов. А его, говорит, батюшка благословил. Спрашиваю, а ходит ли он в храм. «Нет, – отвечает, – не хожу». Вот тебе и ответ, думаю: как же ты, обладая талантом от Бога, не ходишь в церковь? Я же по себе знаю, сколько сил отнимает врачевание: ты разделяешь боль другого человека – конечно, ты будешь страдать тоже. А кто тебя избавит от страдания, если не Христос? Это относится ко всем нам – и болящим, и лечащим.