Ответ протоиерею Вячеславу Рубскому: достоинства «нового платья короля»

Сретенская духовная академия. Академическая литургия     

Мудрость мира сего есть безумие пред Богом.
Апостол Павел

В своем ответе на мою статью «Антрополатрия в эпоху постмодерна, или О “богообщении” протоиерея Вячеслава Рубского»¹ мой уважаемый оппонент пошел по пути не столько содержательной дискуссии, сколько оскорблений. При этом он стал оскорблять не только меня («он просто инструмент пропаганды официальной РПЦ» и др.), но и Русскую Православную Церковь («РПЦ является мастером монетизации» и др.). В своем видео-ответе о. Вячеслав позволяет себе еще более грубые оскорбления. Трудно понять, как священник, так много рассуждающий в своих лекциях о любви, прощении и человекообщении, услышав критику в свой адрес, оказывается таким несдержанным, озлобленным и агрессивным. В этом специфическом стиле общения о. Вячеслава кроется ответ на его постоянный вопрос: почему с ним никто не хочет вступать в живую дискуссию в видео- или аудиоформате, а только письменно? Этот отказ он пытается интерпретировать как свое преимущество, но в реальности все иначе.

Мой уважаемый оппонент пошел по пути не столько содержательной дискуссии, сколько оскорблений

О. Вячеслав, несомненно, образованный человек, но, к сожалению, он не брезгует в дискуссиях часто переходить на личности, использовать оскорбления в адрес своих оппонентов. Он пытается унизить их и возвыситься над ними, разговаривая в презрительно-менторском тоне так, что воцерковленные христиане дистанцируются от него, чтобы не оказаться измазанными грязью, из-за чего о. Вячеслав чувствует себя непобедимым героем.

Однако когда о. Вячеславу предлагают дискуссию в письменном формате, то он сразу начинает уклоняться от нее. Если же это не удается, как в нашем случае, то его письменный ответ получается бледный, хаотичный и неубедительный.

Обсуждение главных спорных тезисов прот. Вячеслава Рубского

Сознательно оставляю без внимания все попытки о. Вячеслава увести дискуссию в сторону (порассуждать о парадигмальном анализе, о соотнесении понятий «премодерн», «модерн» и «постмодерн» и др.), потому что это не имеет прямого отношения к теме богообщения и позволит нам уменьшить объем текста, а читателям облегчит чтение. В своей предыдущей статье я сформулировал 6 неприемлемых идей о. Вячеслава, а также указал на несовместимость его концепции с Православием в сотериологическом аспекте. Эти моменты мы в этом разделе и разберем.

1. Бога вообще и Христа в частности нужно убирать из центра религиозного культа. В этом центре должен находиться человек.

Этот антихристианский тезис из лекции о. Вячеслава объясняется им так:

«Противопоставленность этих положений, важная для односложной позиции о. Вадима, в лекции присутствует, но она нивелирована в ней же».

То есть о. Вячеслав признает, что в своей лекции он противопоставляет богоцентризм и христоцентризм, с одной стороны, и человекоцентризм, с другой. Он также указывает, что моя позиция в дискуссии однозначная – здесь я с ним соглашусь, но уточню, что стараюсь занимать именно православную позицию и очень сожалею, что о. Вячеслав ее не разделяет. Однако никак не обнаруживается, что якобы фундаментальная проблема подмены теоцентризма на антропоцентризм «нивелирована» в лекции. Вот как она формулируется в лекции о. Вячеслава:

• «Бога нужно убирать как активную фигуру. Бог должен быть вторичной фигурой. Бог – это звук благодарности, который мы слышим из уст людей. Это некоторое чувство уюта, которое у нас есть».

• «Христоцентричность нужно убирать. Христос убирал христоцентричность. Он как раз-таки убирал Себя из культа… Христос растворяется между нами. Он не должен быть объектом культа. Не должно быть христоцентричности. Христоцентричность – это языческая ересь… Я считаю, что люди должны приходить в храм друг к другу. А Бог – само собой. Он же любит нас, поэтому Он любит с нами быть».

• «Своей притчей Он хотел сказать о том, что Он хотел достигнуть децентрализации религии. Он хотел сказать, что не надо центрировать религию вокруг Бога. Центрируйте ее вокруг себя. Собирайтесь вместе. Где вы соберетесь, там и Я буду». «Вам нравится общение с человеком, вот это общение и есть общение с Богом. Вот это общение с человеком – это то, ради чего создано всё. Он ради этого самоустранился».

Нивелировать антихристианское содержание своих высказываний в данном случае о. Вячеславу не удалось

О. Вячеслав так и не объяснил, в чем состоит нивелировка этих антихристианских тезисов в лекции, но он делает отсылку к придуманной им практике «молитвенно обращаться к Господу не менее 2 раз в час и предстоять перед Ним в “постмортальной” молитве каждый вечер». Обсуждение содержания этого правила – отдельная тема, которой мы сейчас касаться не будем, но о. Вячеслав не замечает или не понимает, что исполнение данного правила совсем не означает, что Бог вообще и Христос в частности находится в центре духовной жизни. Человек может исполнять молитвенное правило в 10 раз больше указанного и быть чуждым христоцентричности в своей жизни. Более того, если молитвенное правило о. Вячеслава все-таки обеспечивает богоцентричность и христоцентричность у его последователей, то это уже входит в противоречие с вышеприведенными тезисами самого о. Вячеслава. Так что нивелировать антихристианское содержание своих высказываний в данном случае о. Вячеславу не удалось.

2. Богообщение, описанное в Библии, – это языческое богообщение, которое в реальности недостижимо для людей. Почему оно языческое (при том, что Библия пронизана борьбой с язычеством) – это в лекции не объясняется.

Этот антихристианский тезис из лекции о. Вячеслава объясняется им так:

«Речь идет об общей форме богообщения для язычества и Израиля: явления, голоса, чудеса как критерии».

То есть о. Вячеслав видит несколько сходств в религиозных формах, описанных в Библии и у язычников, и ставит знак тождества, позволяющий ему произносить такие фразы:

«Третий путь – это библейский, или иначе говоря, языческий путь богообщения – это когда Бог является Аврааму, Бог является Иакову и даже борется с ним, Бог является Моисею, чё-то там уговаривает его… Бог Моисею вручает скрижали. Бог потом является через пророков… Это очень грубая формула, и она сбивает нам настройки… В таком случае у нас возникает праведный атеизм, потому что… библейский тип богообщения обесценивает наше богообщение».

В данном случае совершается логическая ошибка, которая называется «ложная аналогия», когда при наличии некоторых общих свойств у сравниваемых объектов делается заключение о тождестве всех их свойств или о полном тождестве объектов. Подобную ошибку совершает и о. Вячеслав, когда отождествляет библейское и языческое богообщения по некоторым внешним признакам: «явления, голоса, чудеса как критерии» богообщения, вплоть до вывода:

«Таким образом, Библия мешает нам духовную жизнь устраивать».

В Священном Писании присутствуют описания сверхъестественных явлений, но они не выступают критериями и сущностью богообщения

В Священном Писании присутствуют описания сверхъестественных явлений, но они не выступают критериями и сущностью богообщения в библейской истории. Наоборот, как в Ветхом, так и Новом Завете содержатся предупреждения никогда не руководствоваться чудесами в общении с истинным Богом:

• «Если восстанет среди тебя пророк, или сновидец, и представит тебе знамение или чудо, и сбудется то знамение или чудо, о котором он говорил тебе, и скажет притом: “пойдем вслед богов иных, которых ты не знаешь, и будем служить им”, – то не слушай слов пророка сего, или сновидца сего; ибо чрез сие искушает вас Господь, Бог ваш, чтобы узнать, любите ли вы Господа, Бога вашего, от всего сердца вашего и от всей души вашей» (Втор. 13:1–3).

• «Многие скажут Мне в тот день: Господи! Господи! не от Твоего ли имени мы пророчествовали? и не Твоим ли именем бесов изгоняли? и не Твоим ли именем многие чудеса творили? И тогда объявлю им: Я никогда не знал вас; отойдите от Меня, делающие беззаконие» (Мф. 7:22–23).

Согласно Библии, сверхъестественные явления случались и случаются при общении людей с Богом, но отсутствие таковых не означает отсутствие богообщения и, наоборот, наличие чудес и знамений не свидетельствует однозначно об оном (ложные чудеса способны совершать и падшие духи). Поэтому эти феномены не могут быть сущностными характеристиками библейского богообщения и тем более основанием для отождествления его с языческим.

Кроме того, при сопоставлении библейского богообщения и языческого крайне важно, к кому оно обращено. В случае язычества – это общение с падшими духами. В библейском учении – общение с единым Богом, Который животворит, спасает и преображает человека. Но похоже, что для о. Вячеслава эти принципиальные моменты не важны или сознательно игнорируются им, чтобы поставить необходимый ему знак тождества.

О. Вячеслав считает, что «библейский путь богопознания – это натуральные явления Бога Аврааму, Иакову, Моисею, И. Навину и т. п. Эти явления делают наше посещение Божие на вечерних молитвах мизерными». Он, видимо, забыл, что Библия содержит учение о познании Бога через молитву, таинства и добродетельность (в первой статье я давал на это ссылки), а степень посещения нас Богом во время личных молитв может существенно различаться и зависит, прежде всего, от духовно-нравственного состояния человека. Богу не жалко отдать всего Себя каждому из нас, но сможем ли мы Его принять и в какой степени – это зависит, прежде всего, непосредственно от нас, от нашей любви к Нему.

Удивительно, что, называя библейский путь богообщения языческим и утверждая, что «Библия мешает нам духовную жизнь устраивать», о. Вячеслав все-таки именно через Библию пытается обосновать придуманную им типологию богообщения, через Библию пытается свою «духовную жизнь устраивать». По сути, он подрывает опору, на которую сам пытается опереться.

3. Православное монашество не смогло обеспечить реальное богообщение, поэтому придумало модели оправдания своего духовного бесплодия – учения о бесстрастии, о чистоте души, о загробном воздаянии.

Этот антихристианский тезис из лекции о. Вячеслава объясняется им так:

«Как показано выше, речь шла об усложненных формах соотнесения себя с библейскими образцами богообщения, а вовсе не об отсутствии “реального богообщения”».

В этом пункте о. Вячеслав скорректировал свою позицию. Это радует. Все-таки он признал реальное богообщение в рамках монашеской практики, хотя в исходной лекции реальное богообщение он категорически отрицал:

• «Монашеский путь – это криптоязыческий путь… [выстроенный] исходя из языческих предпосылок, где Бог является, чудотворит, направо-налево молнии и все такое… Монахи, веря в это все, они естественно как-то должны были из этого выкрутиться. И они выкручивались в два хода. Первый ход: мы смиренные, мы грешные, поэтому Бог нам не является… Это необходимые допущения, чтобы объяснить, почему богообщение не происходит так, как должно происходить… Вы никогда не будете получать явление ангелов, явление Божией Матери, явление Христа, чудотворения и прочее».

«Богообщение выглядит как морковка, привязанная перед лицом монаха», – говорит о. Вячеслав

• «Таким образом, богообщение выглядит как морковка, привязанная перед лицом монаха, но она на монахе же и держится, на его тезисе о том, что он должен быть очищен… это еще одна попытка сказать о том, что “морковку” ты не увидишь. Вот она есть, но ты ее не укусишь. Укусишь, вернее, но после смерти. То есть практически расписаться в том, что плодов не будет. Ты придешь в монастырь, ты будешь заниматься здесь 50 лет аскезой, но плодов не будет».

• «Им мешала эта вся [библейская] традиция, чтобы сказать:“Да ребята, Бог не в знамениях, Бог между нами, Бог – это само пространство между нами” и так далее».

Однако реальное богообщения у монахов, по мнение о. Вячеслава происходит весьма оригинально:

«Можно сказать, что монах не смеет открыть Богу [дверь], который уже стучится. Он говорит: “Подожди-подожди, еще у меня в этом углу тут то, а в этом углу то…” Бог стоит и подсматривает в окно, как монах прибирает ради Него. И, может, Бог и пройдет мимо, и не постучит даже в дверь, монах завоет и заплачет, и умрет в конце концов. Но Бог-то знает, как сильно он готовился и как хотел Его принять. Хоть и занимался ерундой, но я не думаю, что кто-то из нас занимается чем-то другим. Мы все занимаемся ерундой. По отношению к Богу разве можно что-то дельное сделать? Мне кажется, все ерунда по отношению к Богу. Так что монах занимается одной ерундой, мы занимаемся другой ерундой».

О делании всякой «ерунды» о. Вячеслав говорит подробно, а где здесь описание реального богообщения монахов? По сути его нет. Я, конечно, очень рад, что о. Вячеслав по ходу нашей дискуссии стал исповедовать благодатность и спасительность всякой «ерунды», но считаю эти рассуждения одесского батюшки, простите за каламбур, полной ерундой.

4. Вместо недостижимого библейско-языческого богообщения и нереализуемого монашеского о. Вячеслав предлагает общение с другими людьми или общение со своим внутренним «Я», что является, по его представлению, подлинным богообщением. Другими словами, предлагается радикальная смена религиозной парадигмы – перейти от взаимодействия с Богом, к взаимодействию с людьми и самим собой.

Этот антихристианский тезис из лекции о. Вячеслава объясняется им так:

«Во-первых, в лекции монашеская практика так же спасительна и так же является богообщением. Во-вторых, в лекции все типы богообщения являются богообщением, просто они разные. В этом суть лекции».

Здесь уже мы видим смягчение ригористичной позиции о. Вячеслава, но значит ли это, что он пересмотрел исходные шокирующие тезисы, высказанные в лекции, где он всячески продвигал человекообщение и общение с собой, называя их «прогрессивными… потому что это богообщение с точки зрения Бога», а библейский и монашеский путь пытался обесценить, высмеять с помощью разных уничижительных метафор и ярлыков? В лекции он возвещал:

«Мы находимся в плену предыдущей парадигмы, не решаясь объявить новую… По новой православной аскетике, которую я предлагаю сегодня, Бог реагирует на самого тебя. И в этом случае, когда ты общаешься с другим, Он наслаждается этим общением вместе с тобой».

Веря Библии, или, что тоже самое для о. Вячеслава,

«…сопрягаясь с языческим типом богообщения, мы теряем христианство, а между тем оно идет по другому типу, по экзистенциальному, иначе говоря. Современное христианство строится на том, что размышление с самим собой есть богообщение. Мы едим один круассан – это и есть богообщение. Именно этого хочет Бог, это Его тайное желание, которое Он сделал явным».

К сожалению, я склонен думать, что смягчающие формулировки в ответе о. Вячеслава не говорят о даже малейшем изменении его мировоззрения

К сожалению, я склонен думать, что смягчающие формулировки в ответе о. Вячеслава не говорят о каком-то даже малейшем изменении его мировоззрения по этой теме.

5. Божественная благодать, к которой стремятся верующие люди, – это эмоциональная эйфория или эндорфиновый гормональный всплеск в крови человека, что не имеет прямого отношения к религии, ее можно получить в самых разных жизненных ситуациях.

Этот антихристианский тезис из лекции о. Вячеслава объясняется им так:

«Формула “благодать = эмоциональная эйфория” отрицается в лекции. Во-первых, там специально оговорено, что речь идет о точке зрения психологии. Во-вторых, нет противопоставления этих понятий в онтологии, а только в языке описания».

В лекции я не обнаружил отрицания формулы «благодать = эмоциональная эйфория». Комментируя предложение слушателя относиться к любой эмоциональной эйфории как к благодати, о. Вячеслав после небольшого колебания соглашается с этим утверждением:

«Да, может быть и эйфория. Бог принимает ее на свой счет».

В своих рассуждениях о. Вячеслав допускает двоякие формулировки, которые можно понимать и как отождествление благодати и эмоциональной эйфории, и как выстраивание их в причинно-следственную связь: человек испытывает эмоцию – Бог принимает ее на свой счет, что и рассматривается о. Вячеславом как получение благодати. Только остается непонятным, что в конце концов получил от Бога человек? Эмоции ведь имеют естественное происхождение.

О. Вячеслав в своем ответе пытается оправдаться тем, что он якобы излагал «точку зрения психологии», но не указал, где в психологии она представлена, кто из психологов эту точку зрения высказывал и как сам о. Вячеслав к ней относится? Упоминается в лекции Пол Экман и его книга «Психология эмоций», но там я не обнаружил ничего о взаимосвязи эмоций и благодати. Предлагаю читателям самим вчитаться в слова о. Вячеслава и реконструировать его учение о благодати:

По мнению о. Вячеслава, неофитский залог благодати – это просто эффект отложенной эмоции

• «Есть понятие эйфории и дисфории. Так вот, неофитский залог благодати – это просто эффект отложенной эмоции… Эйфория – это отложенное удовольствие, увлечение. Если вас назначили на должность… если у человека резко появляются деньги, он переживает определенную эйфорию… Но никто не придумывает под это дар Духа, Который дает Себя вкусить. Это просто отложенная эмоция, эффект отложенной эмоции… Причем здесь благодать Святаго Духа вообще? Это легко объясняется и без [нее]».

• «Я соглашусь. Давайте скажем, что благодать Божия дается после эндорфинного всплеска, после отложенной эмоции».

Такой вариант понимания катастрофически далек от православного учения о благодати как Божественной силе, даруемой человеку для спасения. Людям, которые воспримут эту ложную концепцию для своей духовной жизни, можно искренне посочувствовать.

6. Религиозные концепции – это мировоззренческие системы, которые можно выбирать по принципу комфорта. Поэтому в определенных ситуациях вполне приемлемым, с точки зрения автора, является выбор язычества (например, поклонение Артемиде). Более того, религии можно создавать самому через сакрализацию любого объекта, включая даже мороженое.

Этот антихристианский тезис из лекции о. Вячеслава объясняется им так:

«Тут намеренно подставлено слово “комфорт”, тогда как речь шла о религиозно-культурных паттернах, которые мы не выбираем».

Видимо, о. Вячеслав забыл, что в своей лекции он описывал религиозный выбор как выбор самой удобной концепции, что вполне можно обозначить синонимом «комфорт». Напомню, один из слушателей, осознавая, что в концепции о. Вячеслава вера в Бога вообще не нужна, спросил:

«Если понимать богообщение так широко, то сознательная вера вообще не нужна, получается так? Ни Причастие, ни религиозность, более того, можно выбрать Артемиду?».

О. Вячеслав ответил:

«Можно, вот я вам скажу, можете выбрать Артемиду. Но вы не древние греки, и вам будет неудобно поклоняться Артемиде, перечитывать мифы о ней. Можете не причащаться, не приходить в храм и ничего не делать, и не молиться, но вам будет неудобно, потому что определенные религиозные ходы нами приняты и одобрены, почему бы ими не пользоваться? Мы уже за них заплатили, они уже поселились у нас в душе, они психикой приняты, душа на них хорошо реагирует. Зачем же от них отказываться?».

Замена синонимичных категорий «удобно-неудобно» на «комфортно-некомфортно» не меняет антихристианской сущности разбираемого тезиса. Наличие культурных паттернов – это отнюдь не религиозный приговор для русского стать православным, для еврея стать иудеем, а для индуса стать индуистом. Мы знаем массу примеров, когда русские становятся буддистами, евреи – православными, индусы – католиками и др. То есть люди весьма часто выбирают религию независимо от религиозно-культурных паттернов по рождению, поэтому совет о. Вячеслава о выборе религии по принципу «удобно-неудобно» имеет практическое значение и далеко идущие последствия для любого его слушателя. Как это мировоззрение совмещается с его статусом православного священника – для меня огромная загадка.

Обсуждение частных спорных тезисов прот. Вячеслава Рубского

1. О. Вячеслав возмущается моей однозначностью:

«Попытка о. Вадима подчинить все формы богообщения известным ему формам заведомо провальна, так как лекция была о различии форм и проблемах их внутреннего синтеза. Всё продолжение статьи Леонова сводится к тому, что автор стремится поместить все суждения в одну ему известную систему мысли. Всё, что кажется ему непонятным, классифицируется как неприемлемое. Потому автор повсюду видит противоречия, даже в убеждениях своего оппонента».

Мой уважаемый оппонент, видимо, забыл, что тема «Богообщение» – это богословская тема, имеющая практическое значение, и обсуждаем мы ее в богословском дискурсе, будучи оба православными священниками.

О. Вячеслава возмущает то, что я следую одной системе мысли, но он не уточняет, что это за система мысли. Я уточню – это многовековое, проверенное на практике православное вероучение, которое должно быть основой для богословской и пастырской деятельности любого православного священника, включая о. Вячеслава. Принимая священный сан, каждый из нас присягал перед Богом, обещая:

«Учение веры содержать и другим преподавать по руководству Святой Православной Церкви и Святых Отцов; вверяемые попечению моему души охранять от всех ересей и расколов, а заблудших вразумлять и обращать на путь истины и спасения».

Поэтому в нашей дискуссии я обращаюсь к о. Вячеславу как православный священник к православному священнику. Можно сколько угодно изучать разные философские и психологические концепции, но если мы входим в область богословия и реального богообщения, то, принимая Крещение и тем более священный сан, мы сделали свой выбор в пользу Православия и получили доступ к проверенным временем инструментам Православной Церкви для восхождения к Богу. Все они прекрасно работают, если научиться ими пользоваться.

Он озабочен решением проблемы внутреннего синтеза различных форм богообщения, которые сам же и придумал

К сожалению, для о. Вячеслава данный подход кажется слишком примитивным. Он мыслит одновременно в нескольких парадигмах, жонглирует их содержанием с ловкостью циркового артиста и озабочен решением проблемы внутреннего синтеза различных форм богообщения, которые сам же и придумал. Подобной типологии нет ни в Библии, ни у святых отцов. Скорее всего, такого нет и в научных исследованиях, по крайней мере о. Вячеслав ни на кого не ссылается в этом вопросе. Другими словами, о. Вячеслав озабочен согласованием придуманных им моделей богообщения и огорчен тем, что я не понимаю полета его мысли и пытаюсь показать, что его «изобретения» противоречат православному вероучению и вредны для духовной жизни людей.

2. В своей ответной статье о. Вячеслав выдвигает странную идею:

«Антрополатрия, в которой обвиняет меня о. Вадим, происходит от противопоставления любви к братьям как формы богообщения и любви к Богу как отдельному акту».

Опять имеем дело с необоснованной фантазией о. Вячеслава, потому что слово «антрополатрия» происходит от греческих слов ἄνθρωπος – человек и λατρεία – божественное поклонение. В совокупности слово «антрополатрия» означает поклонение человеку как Богу – одна из форм идолопоклонства. То есть антрополатрия происходит не от придуманного о. Вячеславом противопоставления разных форм любви, а от отношения к человеку как к Богу, и это может быть мотивировано не только любовью, но и страхом, выгодой и другими причинами. Чаще всего антрополатрия формируется за счет культивирования любви к себе и повышения собственной самооценки (очень модный и распространенный нарратив среди современных психологов). В антрополатрии истинный единый Бог исчезает, что и проповедует о. Вячеслав в своей лекции:

«Не надо центрировать религию вокруг Бога. Центрируйте ее вокруг себя».

3. Забавно, как о. Вячеслав пытается обвинить меня в том, что

«…выбранный о. Вадимом метод ведет его к принципиальному противопоставлению общения с Богом и общения с человеком».

Видимо, батюшка невнимательно прочитал мою статью, где многократно объяснялось, что «невидимое пребывание Христа среди любящих учеников не исключает их прямого личного диалога с Ним, а дополняет», «для апостола [Иоанна Богослова] важно как личное общение человека с Богом посредством любви, так и общение людей во взаимной любви. Он это не противопоставляет» и др.

В контексте обсуждения данного вопроса хочу напомнить, что в Евангелии любовь к Богу и любовь к ближним соотносятся друг с другом, взаимосвязаны, но не сливаются в одно и тем более не взаимозамещаются. В Евангелии четко и однозначно любовь к Богу ставится на первое место, а любовь к ближним на второе. Это выражено не только в евангельской формулировке двух важнейших заповедей: «Возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всею душею твоею, и всем разумением твоим, и всею крепостию твоею, – вот первая заповедь! Вторая подобная ей: возлюби ближнего твоего, как самого себя» (Мк. 12: 30–31), но и в других словах Христа: «Кто любит отца или мать более, нежели Меня, не достоин Меня; и кто любит сына или дочь более, нежели Меня, не достоин Меня» (Мф. 10: 37). Христос не запрещает любить родственников, не обесценивает любовь людей друг к другу, но говорит именно о необходимости соблюдения иерархии любви для общения с Ним: если любовь к Богу на первом месте, то все остальное на своих местах.

Удалением непосредственной любви к Богу из духовной жизни наносится удар по самому главному – по заповеди о любви к Богу

В концепции о. Вячеслава непосредственная любовь к Богу аннулируется, а любовь к ближнему прочитывается как опосредованная любовью к Богу. Таким образом, в разбираемой концепции непосредственно существует только любовь к ближнему, которая должна интерпретироваться как опосредованная любовь к Богу. Этим удалением непосредственной любви к Богу из духовной жизни наносится удар по самому главному – по заповеди о любви к Богу, по возможности прямого обожения человека, возможности становиться чадами Божиими по благодати. По сути, здесь мы имеем извращение евангельского учения о любви. Говорить о катастрофических последствиях принятия такой концепции – это проговаривать очевидные вещи для любого христианина.

4. В оправдании своей концепции о богообщении как «глубоком размышлении с самим собой» о. Вячеслав упоминает:

«Опыт практик христианской медитации или молчания пред Богом. Когда грешник (как блудный сын из притчи) приходит в себя, рассуждает в себе и оборачивается к Богу, то свв. отцы называют это действием благодати. В августиновской классификации – “призывающая благодать”. Заведующему кафедрой богословия должно быть это известно».

О. Вячеслав решил блеснуть здесь знаниями богословия, но сделал это неудачно. Латинское учение о призывающей или предваряющей благодати (gratia praevenies), частично воспринятое в Православии, говорит о ее предварительном воздействии на людей для приведения их к вере во Христа и в Церковь. Но в примере о. Вячеслава описываются ситуации с людьми, которые уже имеют веру в Бога и приняли христианство. Поэтому, если о. Вячеславу так запала в душу эта схема видов благодати, то он должен был бы говорить о действии благодати особой (gratia specialis) или содействующей (gratia cooperativa). Кроме того, о. Вячеславу стоит помнить, что предваряющая благодать недостаточна для спасения, она лишь приводит человека ко Крещению. Впрочем, это не так уж и важно для нашей дискуссии. Важно другое, в обсуждаемой нами лекции о. Вячеслава не упоминался религиозный контекст таких внутренних размышлений с самим собой:

«Размышление с самим собой есть богообщение. Мы едим один круассан – это и есть богообщение. Именно этого хочет Бог, это Его тайное желание, которое Он сделал явным».

В ответной же статье он уже говорит о предстоянии перед Богом, приводит примеры, где человек находится не просто «с самим собой», а наедине с Богом². Это совсем другая ситуация, сюда уже «поедание круассана» не подходит. При такой корректировке его рассуждения в лекции на эту тему оказываются явно неудачными, ибо в лекционный вариант можно вставить любые практики по «открывании тайны самого себя». Однако и в этих рассуждениях о. Вячеслава мы видим старательное дистанцирование от прямого молитвенного диалога с Богом и поиск обходных путей, где личная встреча с Богом маловероятна, опосредована или невозможна.

5. В отношении благодатного опыта неофитов о. Вячеслав заявляет:

«То, что он описан в одной парадигме мышления, не делает Его присутствующим во всех остальных. Это не онтология, это эпистемология, брат!».

В своей лекции он выдвигает «психологическое» объяснение благодати, которое не подтверждает ни одним исследованием по психологии

Конечно же, признание благодатного опыта встречи человека с Богом подлинным в парадигмах мышления атеистов, постмодернистов, нигилистов и многих других «-истов» является невозможным. Но здесь вопрос не к ним, а к о. Вячеславу: зачем он противопоставляет и даже подменяет православную парадигму мышления на иные внерелигиозные парадигмы, увлеченно их достраивает и пропагандирует? В своей лекции он выдвигает «психологическое» объяснение благодати, которое не подтверждает ни одним исследованием по психологии. Более того, когда слушательница стала говорить о естественной потребности в благодати, о. Вячеслав посоветовал ей, если уж она подсела на эмоциональный «сахарок», строго попоститься в соответствии с Уставом Церкви, ограничить себя во всем:

«Тогда вам каждый праздник после поста покажется очень даже ничего себе, просто вообще благодатный аж очень. Но это все за счет вот этого хитрого дела: здесь пережимаем – там выпускаем, и получается “сахарок”. Вот такой самогонный аппарат… Если же обойтись без этих вещей, то вот мое общение с ближними – оно стремится к глубине… Вот вам нравится общение с человеком, вот это общение и есть общение с Богом. Вот это общение с человеком – это то, ради чего создано всё. Он ради этого самоустранился».

Очевидно, что о. Вячеслав не просто транслирует точку зрения неназванного им психолога, но дает свой пастырский совет, который уводит слушательницу от прямого взаимодействия с единственным и реальным источником благодати – Богом. После таких рассуждений напрашивается вывод: для о. Вячеслава православное мировоззрение в аспекте богопознания не является единственно истинным, а лишь одним из возможных, а в своих пастырских рекомендациях он наглядно демонстрирует, что придуманное им «психологическое» объяснение благодати для него гораздо предпочтительнее, чем православное.

6. Пытаясь уйти от обвинения в латентном атеизме, о. Вячеслав задает мне вопрос:

«О. Вадиму представляется, что я благодатный опыт отрицаю. Тогда как же я верующий?».

Забавный риторический ход применяет о. Вячеслав, посредством которого он пытается бремя доказательства своей веры (непонятно во что) переложить на меня. Могу искренне ответить, что по ходу нашей дискуссии признаков православной веры и реальной принадлежности Православной Церкви в словах и действиях о. Вячеслава обнаружено не было, а суждения о его внутреннем мире вручаю в руки Божии.

7. В одном месте о. Вячеслав пытается упрекнуть меня в том, что я якобы некорректно сократил его слова так, что убрал его библейский аргумент, а потом стал указывать ему на отсутствие подтверждения из Библии. Мною разбиралась его цитата:

«Путь от себя [внешнего, социального] к себе [внутреннему]… к “Я”, которое нельзя пересказать… и вот путь к этому “Я” и есть путь к Богу».

В выступлениях о. Вячеслава речь идет о богообщении как о погружении в себя, как об общении с собой

То есть речь идет о богообщении как о погружении в себя, как об общении с собой. В сокращенных мною фрагментах о. Вячеслав воспроизводит аллюзии (не цитаты) на два евангельских места:

• «Видите, как Он говорит? Вот помогли вы этому человеку, а это вы Мне помогли на самом деле. Они такие: “Да когда это было?”. Да вот было, вот считайте, что было. Получается, что Он хотел этим сказать...»;

• «Многие люди не имеют к себе интереса. И остаются анонимными праведниками. Так как Бог говорит, что Я алкал, вы дали Мне есть, жаждал, вы дали Мне пить, и они не знают об этом. То есть они в себя не вникали».

В этих аллюзиях на Евангелие идет речь об общении с ближними, а не об общении с собой, что требовалось обосновать. Поэтому я сделал совершенно справедливый вывод: «Данное индуистско-буддийско-оккультное утверждение о. Вячеслав не может обосновать Священным Писанием».

8. В конце своей статьи о. Вячеслав пытается подловить меня на некомпетентности в психологии:

«Тут он экс-фрейдиста, основателя гештальт-терапии Ф. Перлза в экзистенциалисты записал, бывает».

Я никогда не выставлял себя специалистом в психологии, однако о. Вячеслав и здесь промахивается, потому что Фредерика Перлза я в экзистенциалисты не записывал. В своей статье я говорю о «психологии экзистенциального и гуманистического направления (А. Маслоу, К. Роджерс, В. Франкл, Дж. Бьюдженталь, Фр. Перлз и др.)». То есть в скобках указаны представители как экзистенциального, так и гуманистического направления. Необходимо отметить, что эти направления психологии во многом пересекаются и граница между ними весьма условная. Если говорить конкретнее, то Фредерик Перлз относится рядом специалистов к гуманистическому направлению психологии. Если о. Вячеслав сомневается в корректности данного позиционирования, то может устроить дискуссию с авторами соответствующих книг и справочников³. В любом случае, данный вопрос к сути нашей дискуссии никакого отношения не имеет.

9. На ключевой сотериологический вопрос: «Зачем Сыну Божиему воплощаться, страдать, умирать, воскресать и возноситься на небо, если благодать люди могут получить через человекообщение, а такая возможность существовала у человечества всегда… Зачем Христос пришел в мир и умер на Кресте? Эти принципиальные вопросы христианства в рамках концепции о. Вячеслава не только неразрешимы, но даже абсурдны». О. Вячеслав, не отвечает, а предлагает мне посмотреть его видеозаписи, добавив мутную фразу:

«На этом этапе христианской мысли осмысление Крестной жертвы, на мой взгляд, не может идти по лекалам Средневековья».

Вместо того, чтобы дать ответы на крайне важные вопросы, он пытается переадресовать вопрос мне

Интересно, а кроме средневековых лекал другие сотериологические объяснения о. Вячеславу известны? Вместо того, чтобы дать ответы на крайне важные вопросы, позволяющее понять, насколько его взгляды соотносятся с Православием, он пытается переадресовать вопрос мне, хотя предметом обсуждения являются не мои, а его взгляды:

«Возможно, о. Вадим нам пояснит, как он понимает умилостивление Отца жертвой Сына? Это учение является вполне библейским и святоотеческим».

Конечно, уже пояснил в статье «Искупление», опубликованной в Православной энциклопедии, где мне довелось написать вступительную часть и раздел «Православная традиция об Искуплении»⁴. Изучайте, батюшка, там как раз рассматривается заданный Вами вопрос. Однако в нашей дискуссии придется зафиксировать, что по существу о. Вячеслав уклонился от ответа на важнейший сотериологический вопрос – насколько его концепция богообщения соответствует православной сотериологии.

10. О. Вячеслав вроде бы косвенно признает, что он неудачно попытался обосновать свою идею интерпретировать трудовую деятельность как богообщение (5-й путь богообщения) через крошечную цитату из неканонической книги Иисуса сына Сирахова, но добавляет:

«О. Вадим отвергает ссылку и не слышит идеи».

Идею я прекрасно слышу, но только ценность этой идеи существенно зависит от того, соответствует ли она Божественному Откровению, представленному в Священном Предании и Священном Писании Православной Церкви или же нет? В данном случае никакого соответствия нет, поэтому ее ценность не больше, чем у любых иных субъективных представлений автора.

Заключение

В заключении отмечу, что я надеялся в письменном ответе о. Вячеслава, как доктора философских наук, увидеть высокий уровень академического исследования и научного обоснования его тезисов, потому что в исходной лекции этого не было совсем. Для лекции отчасти это было простительно, потому что предлагалась она для широкой аудитории. Однако письменный ответ о. Вячеслава разочаровал меня еще больше, чем лекция. Научности в нем как не было, так и нет, зато много агрессии, высокомерия и негатива в мой адрес. Мысли изложены хаотично, отрывисто, непоследовательно (например, после 30% текста о. Вячеслав говорит: «На этом можно и закончить мой ответ» – и дальше излагает еще 70% текста), база аргументов ничтожная, выводов нет. Большое количество грамматических, синтаксических, стилистических и других текстуальных ошибок уважаемого доктора наук я комментировать не буду, но это также показатель творчества человека, который на словах ратует за академизм и науку.

В ходе дискуссии о. Вячеслав дал пояснения, которые в некоторых случаях немного смягчают радикализм его тезисов, однако многие свои шокирующие утверждения он вообще не стал комментировать (например, «христоцентричность – это языческая ересь» и др.), а в видео-ответе заявил, что он не отказывается ни от одного слова из своей лекции.

Хотя о. Вячеслав в своих выступлениях пытается дистанцироваться от постмодернизма, но своей манерой рассуждения, попытками соединить несоединимое, стремлением осуществить крутой замес из различных парадигм мышления, деконструкцией традиционного православного мировоззрения, игрой со словами и смыслами, игнорированием таких понятий, как истина, достоверность и объективность, слабостью в создании позитива и силой в разрушительной деятельности, он производит впечатление натурального последовательного постмодерниста.

О. Вячеслав не признал самого главного – что для духовной жизни необходимо непосредственно любить Бога, находясь с Ним в прямом личном общении

К неудачным моментам текущей дискуссии я бы отнес тот факт, что о. Вячеслав не признал самого главного – что для духовной жизни необходимо непосредственно любить Бога, находясь с Ним в прямом личном общении. О. Вячеслав сохраняет свою приверженность только опосредованному через человека отношению с нашим небесным Отцом. Это фундаментальная богословская ошибка, противоречащая прямым свидетельствам Священного Писания (которые приводились в моей первой статье), имеющая катастрофические последствия в духовной жизни. Почему? Потому что через прямое общение с Богом мы соединяемся Ним, получаем Божественную благодать, преображаемся, обоживаемся. Через общение с людьми, в лучшем случае, мы получаем психологическую поддержку, положительные эмоции, помощь в наших земных делах. Поэтому думать, что общение с ближними есть общение с Богом – это, по сути, значит отказаться от благодати как нетварной Божественной силы, которая нужна человеческой душе больше, чем пища для тела.

Отмечу еще один тревожный момент. По ходу данной дискуссии я познакомился и стал немного общаться через новые медиа не только с о. Вячеславом, но и с некоторыми его сторонниками, и у меня сформировалось устойчивое впечатление, что на моих глазах происходит формирование религиозной секты, где есть:

• яркий лидер,

• альтернативное религиозное учение,

• своя духовная практика,

• инициативная, достаточно крупная группа последователей, которые:

  • дистанцируются от Церкви в большей или меньшей степени (расцерковлены, перегорели, ненавидят традиционное Православие вообще и/или Русскую Православную Церковь в частности и др. причины),

  • считают себя элитарным интеллектуальным сообществом,

  • свысока, а часто и с пренебрежением относятся к обычным православным христианам,

  • всячески превозносят своего лидера.

Буду рад, если выяснится, что мои опасения были напрасными, однако на данном этапе у меня нет оснований для оптимизма. Впрочем, я очень надеюсь, что по ходу этой дискуссии хотя бы у некоторых последователей о. Вячеслава наступит прозрение подобное тому, что произошло у персонажей замечательной сказки Г.Х. Андерсена «Новое платье короля».