Тайный хранитель главы преподобного Сергия

Схиархимандрит Иларион (Удодов) 15 марта в Троице-Сергиевой лавре вспоминают почившего в этот день старца с удивительной судьбой, сыгравшего особую роль в жизни обители. Известный духовник с богатым жизненным опытом, переживший гонения и репрессии трагического ХХ века, он явился одним из ключевых участников сокрытия и возвращения в лавру честной главы преподобного Сергия.

Схиархимандрит Иларион (в миру Иоаким Хрисанфович Удодов) родился 20 сентября 1863 года в селе Буйловка Острогожского уезда Воронежской губернии в крестьянской семье. По словам архимандрита Иоанна (Крестьянкина), подвизавшегося в лавре в первые годы после ее открытия в 1946 году, отец Иларион начал свой духовный путь на Старом Афоне по благословению Богоматери, Которая явилась ему во сне^[1]. Она шла со святым великомучеником Пантелеимоном в ограде монастыря и, указав на юного Иоакима, сказала: «Возьми его к себе».

Расценив это знамение как благословение на поступление в Пантелеимонов монастырь на Афоне, Иоаким ушел на Святую Гору и поступил в обитель. Это было примерно в 1883 году. Здесь он был пострижен в монашество с именем в честь преподобного Илариона Великого. Основным для него стало послушание кузнеца. Молодой человек обладал такой силой, что, слыша его удар по колоколу, братия говорили: «Ну, это Иларион ударил»^[2].

Он явился одним из ключевых участников сокрытия и возвращения в лавру честной главы прп. Сергия

Однажды, работая на лесах, отец Иларион упал и сильно разбился. По афонскому обычаю, как безнадежного больного, его постригли в схиму с оставлением прежнего имени (тайный постриг), однако он выжил и продолжал работать.

В 1905 году отца Илариона вместе со старцем схиигуменом Кириллом послали в Россию для сбора средств на монастырь, и им пришлось остаться на родине. После кончины схиигумена Кирилла старцем отца Илариона стал схиархимандрит Захария.

С 1914 по 1923 год отец Иларион подвизался в московском Сретенском монастыре^[3]. В 1923 году он по просьбе сестер закрытого к тому времени московского Иоанно-Предтеченского монастыря стал их духовником и переселился на монастырский хутор, в келью при храме во имя преподобного Сергия Радонежского, расположенного вблизи станции Марк Савеловской железной дороги. Здесь он прослужил вплоть до закрытия храма 20 мая 1931 года.

Иеросхимонах Иларион (Удодов) В ночь с 15 на 16 апреля 1932 года в Москве было арестовано около ста церковнослужителей, среди которых был и младший брат архимандрита Илариона диакон Петр Удодов, служивший в храме Сорока мучеников (напротив Новоспасского монастыря). В его следственном деле есть сведения о том, что отец Иларион находился в ссылке, однако они, скорее всего, ошибочны. Арестованные обвинялись в систематической антисоветской агитации среди крестьян окружающих деревень, пропаганде против коллективизации сельского хозяйства и других «общественных кампаний». Решением Особого совещания при Коллегии ОГПУ от 10 мая 1932 года их освободили из-под стражи с прикреплением к определенному месту жительства сроком на три года.

Отца Илариона оставили на свободе, и он не переставал об этом сокрушаться. Старец говорил: «Лучше бы их оставили, а меня одного бы взяли». Схимонахиня Феоктиста вспоминала:

батюшка «сильно плакал, когда их арестовали. Хотел, чтобы все сестры были, его только бы забрали. А его оставили в колхозе, телеги нужно было чинить, сани, инвентарь»^[4].

По свидетельству матушки Феоктисты, старец отправлял сестрам в Казахстан посылки.

После ареста ивановских сестер дом опечатали, а батюшка поселился в колокольне храма во имя преподобного Сергия Радонежского. Здесь он жил в течение нескольких лет в полном одиночестве.

Когда производился ремонт, 80-летний старец лично контролировал все работы, даже на куполе, а многие и выполнял сам

С 1935 года по приглашению благочинного, протоиерея Константина Сперанского, отец Иларион перешел служить в храм Владимирской иконы Божией Матери села Виноградово «на Долгом пруде» (близ станции Долгопрудная Савеловской железной дороги). В следующем году он был назначен настоятелем. В этом храме отец Иларион своими руками создал придел преподобного Сергия Радонежского, устроил деревянные хоры для певчих, обновил артезианский колодец. Когда производился ремонт, 80-летний старец лично контролировал все работы, даже на куполе, а многие и сам выполнял. Он был искусным жестянщиком и денег за свою работу не брал.

Схиархимандрит Иларион отличался исключительным смирением, был молчаливым, вежливым, часто при разговоре ласково улыбался. Когда его спрашивали, что он читал, отвечал: «Евангелие и Псалтирь», – и часто давал ответы на вопросы словами из этих священных книг. Он обладал даром прозрения. Своему духовному сыну Павлу Голубцову предсказал епископский сан за пятнадцать лет до хиротонии – на его вопрос о возможности принятия сана священника отец Иларион неожиданно ответил: «Кто епископства желает, доброго дела желает, но епископ должен быть мучеником». Позже владыка вспоминал о своем духовнике:

«Отец схиархимандрит Иларион отличался исключительно большим смирением, был молчалив, никогда не смеялся, никого не осуждал. Во время его труда уста шептали Иисусову молитву. Беря какой-нибудь инструмент, он ограждал себя крестным знамением»^[5].

Митрополит Питирим (Нечаев) рассказывал про старца и его взаимоотношения с архиепископом Сергием, а тогда еще просто Павлом Голубцовым:

«Паша Голубцов провел при отце Иларионе значительную часть своей жизни. Как-то Паша посетовал: “Батюшка, ну вы мне хоть что-нибудь скажите!” – “А что я тебе должен говорить? – удивился отец Иларион. – Вот смотри и делай. Это всё”. Действительно, монах по своей внутренней психологической природе – не общественный деятель, не учитель. Если он начинает учить, это значит, что в нем какое-то самомнение»^[6].

Батюшка действительно не любил учительствовать, повторяя: «Не люблю властвовать над людьми». Его отличали удивительные кротость и смирение. На вопрос незнакомых, как его зовут, он отвечал словами Священного Писания: «Прах и пепел» (Быт. 18: 27). Советы давал редко, но когда что-то советовал, то его ответы глубоко западали в душу и передавались из уст в уста. Например, говорил: «Иисусова молитва должна быть чаще дыхания», – и советовал готовиться к молитве заранее, чтобы она была без рассеяния ума. Любил повторять слова: «Молчание никогда не раскаивается; леность муку вечную ходатайствует»^[7].

Схиархимандрит Иларион (Удодов) и Павел Голубцов (впоследствии — архиепископ Сергий) у Владимирского храма в селе Виноградово В период с 1941 по 1946 год отец Иларион был тайным хранителем честной главы преподобного Сергия Радонежского. Еще в ноябре 1919 года, когда Сергиевский исполком принял постановление о ликвидации Троице-Сергиевой лавры как монастыря и братия была изгнана из стен обители, священник Павел Флоренский и граф Юрий Александрович Олсуфьев, будучи членами Комиссии по охране памятников искусства и старины Троице-Сергиевой лавры и беспокоясь о судьбе мощей, с благословения отца Кронида изъяли честную главу преподобного Сергия, заменив ее на главу одного из князей Трубецких, захороненного в XVII веке в крипте Троицкого собора. Честная глава преподобного была перенесена в дом графа Олсуфьева. Через какое-то время граф Юрий Александрович, опасаясь ареста, сокрыл ее у себя в саду.

В 1933 году, когда арестовали отца Павла Флоренского, Юрий Александрович Олсуфьев с супругой Софьей Владимировной уехали в Новгород. Через какое-то время они вернулись, но не в Сергиев Посад, где им уже было запрещено жить, а в село Мешаловка возле Люберец. Когда предоставилась подходящая возможность, Софья Владимировна вместе с Павлом Голубцовым пробрались в сад, где была закопана честная глава, и выкопали ее.

«Когда выкапывали, было очень жутко, – вспоминал впоследствии владыка Сергий. – Это было ночью. Где-то выла собака, и мы боялись, что она может разбудить соседей. Надо было до рассвета успеть. Главу я переносил в хозяйственной закрытой сумке, чтобы не было подозрений, а сверху прикрыл газетой, как будто в сумке кочан капусты. Когда пришел на станцию, рассветало и поезда на Москву еще не ходили. Я шел пешком до Абрамцево или Хотьково и там уже сел на поезд. И в поезде шел по вагонам или стоял, чтобы не садиться».

В самые трудные дни битвы за Москву глава прп. Сергия пребывала в алтаре храма в восьми километрах от линии фронта

Из страха осквернить святыню Павел не дерзал поставить сумку на сиденье или на свои колени, поэтому всю дорогу он ходил по поезду – от первого вагона к последнему и обратно. Какое-то время глава преподобного Сергия хранилась в Мешаловке, а в 1938 году, после ареста Юрия Александровича, Павел Голубцов перевез ее к отцу Илариону. В самые трудные дни битвы за Москву эта святыня пребывала в алтаре храма в восьми километрах от линии фронта.

Ко времени открытия лавры в 1946 году святые мощи преподобного Сергия уже были в Троицком соборе. На свое историческое место их возвратили за год до открытия, в январе 1945 года. Это произошло накануне Поместного Собора, проходившего в Москве с 31 января по 4 февраля. Санкция властей была дана ввиду ожидавшегося прибытия на Собор иностранных делегаций, которые могли посетить и закрытую лавру. К этому времени из армии вернулся Павел Голубцов. После демобилизации он забрал честную главу преподобного из храма в Виноградове и передал ее наследнице Олсуфьева, его приемной дочери Екатерине Павловне Васильчиковой. Это было сделано по ее просьбе – когда стало известно, что лавра открывается, Васильчикова решила передать святыню Патриарху Алексию I (Симанскому), что и было сделано. Святейший, узнав тайну сокрытия честной главы в Виноградове, поручил схиархимандриту Илариону облачить в схимническое одеяние мощи преподобного Сергия, которые поставили на свое место в Троицком соборе. Таким образом, обратная замена главы князя Трубецкого на главу преподобного Сергия также прошла в строжайшей тайне – вероятнее всего, в Великую Субботу либо во время переоблачения мощей в новую схиму. О подлинности главы свидетельствовал тот факт, что на ней сохранился след от копия, которым отец Павел Флоренский отделял ее от верхнего позвонка. При возвращении главы преподобного этот след совпал со следом на позвонке в раке.

По благословению Святейшего Патриарха Алексия I отец Иларион был принят в братию лавры, назначен помощником отца наместника и братским духовником. Его келья находилась рядом с митрополичьими покоями. В обители отец Иларион пробыл чуть больше года и в 1947 году вернулся в Виноградово. В то время настоятелем Владимирского храма был его брат – протоиерей Петр Удодов.

Преставился отец Иларион 15 марта 1951 года, на 89-м году жизни. По воспоминаниям духовных чад старца, когда при его кончине они просили не забывать их, батюшка ответил: «Аще забуду тебе, Иерусалиме, забвена буди десница моя» (Пс. 136: 5).

Схиархимандрита Илариона похоронили у алтаря Владимирского храма в селе Виноградово.