Командировка

Звонок

Протоиерей Илия Зубрий Звонок с вопросом-просьбой снова ехать в зону СВО для госпитального служения раздался в самый разгар летних ожиданий: окончание учебного года, выпускной и поступление дочери, каникулы младших, планы на лето. Первый эмоциональный помысел, пронесшийся в голове, – отказаться, но хватило ума не произнести это вслух, просил время подумать.

Поговорил с супругой, обсудил школьные планы с директором, позвонил благочинному и понял, что нет у меня никаких аргументов, чтобы просто взять и отказаться.

Алгоритм оформления документов понятен, спустя неделю пришло благословение из епархии, в двух профильных синодальных отделах оформлены командировочные удостоверения, куплены билеты.

Вещей в полтора раза меньше, чем в первый раз, все уложено в удобный баул, сюда же поместился походный рюкзак с требными священническими принадлежностями.

Звонок с вопросом-просьбой снова ехать в зону СВО для госпитального служения раздался в самый разгар летних ожиданий

На Казанском вокзале сразу подошли три человека восточной внешности, чисто и с достатком одетые, стали рассказывать, как в одночасье лишились денег и документов. Сказал, что я командированный, и ничего лишнего у меня нет.

Через минуту подошел невысокого роста незнакомый худощавый паренек, похристосовался и попросил благословения. А я попросил его помолиться: еду «туда». Обнялись, разошлись. Кто он и откуда узнал, что человек в бейсболке и с армейским баулом за спиной – священник, не знаю, и это, наверное, и неважно.

Предвкушая, как я высплюсь на нижней полке, зашел в купе. Среди соседей была веселая бабуля, которая сокрушалась, что, взяв билет за три месяца вперед, попала все равно на верхнюю полку. Молча вышел на перрон, мне совсем не хотелось ей уступать свое место, но, приведя мысли и чувства в порядок, перед сном с обреченным юмором предложил ей свою полочку.

Всю дорогу спал. На выходе из поезда оглянулся, ничего ли не забыл, но, переходя по мосту железнодорожного пути, обнаружил, что моя кепка поехала отдыхать в Севастополь.

Встречающий человек, отец Андрей, не опоздал, тут же вручил мне пакет с вкусной едой, чем максимально сократил время нашего знакомства. Тут люди понимают друг друга с полуслова. Дорога была свободная, КПП пересекли без задержек и к вечеру были в военном отделе, где обнаружилась ошибка в одном из моих командировочных удостоверений. А основное командировочное «висело» у меня на почте, присланное вдогонку, но не было света, интернет отсутствовал, принтер не работал. Все вокруг были заняты своими делами, я сидел на стуле, с какой-то глобальной для него проблемой позвонил младший, затем позвонила дочка, собирающаяся в лагерь, и с печалью спрашивала, где ей можно найти фонарик. Тут деньги в роуминге закончились, батарейка на телефоне близилась к концу. Локальный конец света для одного человека наступил здесь и сейчас, выхода видно не было. Некоторое время посидел в прострации без всяких мыслей, потом появилась одна: Бог попустил, Бог и выведет. От нее в голове прояснилось, а внутри появились признаки спокойствия. Через некоторое время предложили отвезти на явочную квартиру. Договорились, что при появлении света распечатают документ, оформят прибытие и рано утром завезут.

Переступив порог жилища, где предстояло жить около двух недель, совсем немного поунывал от его вида, это не помогло. Закатав рукава, принялся за уборку в комнате, потому что слой пыли везде был такой, что можно было отрабатывать технику рисования на песке.

Разложив священнические вещи и учительский ноутбук, осмотрев материально-техническую базу, пришел к мысли, что необходимое есть, а больше ничего и не нужно. Составил план на завтра, сотворил один большой поклон на всю кровать, отошел ко сну с тревожными мыслями, как все будет проходить на новом направлении, и с молитвой, которую давно составил сам и которую произношу, когда предстоит идти в незнакомое место: «Боже, без Тебя не могу ничего, сотвори меня орудием Правды Твоей, не ради славы моей, но ради славы Имени Твоего, для спасения людей вокруг и моей грешной души, во имя Твое Пресвятое, Отца и Сына и Святого Духа. Аминь».

Жара и змеи

Рано утром разбудил громкий стук в дверь: привезли документы, можно выдвигаться на место.

По инструкции общественным транспортом не пользуемся и ходим по улице в гражданском платье

Собрал необходимое, утренние молитвы решил совершить по дороге. Идти пешком предстояло минут сорок, по моим прикидкам – три-четыре километра. По инструкции общественным транспортом не пользуемся и ходим по улице в гражданском платье.

Сегодня предстоит трудиться в полевом госпитале, где основной состав – солдаты-контрактники.

Из контактов только позывной связного человека, никаких телефонов.

На укрепленном КПП встречают часовые-автоматчики, пристально изучают документы, докладывают по рации, получают разрешение на пропуск.

В управлении знакомлюсь с людьми, немного рассказываю о себе, спрашиваю про распорядок. Врачи со всей России, много добровольцев.

С волнением иду в лечебный корпус. Вокруг движение: раненых привозят-отвозят, очереди у процедурных кабинетов.

Больничное служение для меня не ново, но военное служение имеет свою специфику. Захожу в палату, она огромная – 25–30 человек ребят, громко всех приветствую: «Здравия желаю!» Представляюсь, кратко рассказываю, кто, откуда и зачем, предлагаю помолиться о здравии и кому нужно – поговорить. Добавляю, что на их месте я бы обязательно воспользовался такой возможностью. Иду к столу в противоположной от двери стороне, попутно ловлю на себе испытующие взгляды: что за гусь пожаловал. На столе из рюкзака достаю Евангелие, требник и освященное масло для Соборования. Слышу за спиной скрип двухъярусных кроватей и шаркающие шаги: потянулись к тебе духовные чада. Облачаясь, спрашиваю имена, кто и откуда. Затем кратко объясняю суть таинства и кто может к нему приступать. Мусульмане тянутся, просят помазать, я их прошу остаться для неспешной беседы. После молитвы присаживаюсь, начинаю записывать имена в помянник. Топчутся, как дети, напрягаясь, чтобы не забыть никого. Радуются, когда слышат, что о них молится много людей. Кто-то стоит поодаль, нерешительно наблюдая за всем. Иногда достаточно внимательного взгляда глаза в глаза, чтобы человек обрел решимость. И беседы, неспешные разговоры, начиная от бытовых и заканчивая глубокими религиозными темами. Жалуются на командиров, многие с благодарностью о них отзываются. Кто-то подходит попросить крест-тельник, который потерял на задании, у кого-то обветшал гайтан на нем, кому-то нужен новый пояс с псалмом «Живый в помощи».

Многие показывают семейные фото, с теплотой рассказывают о детях, с интересом слушают твои семейные истории. Один паренек сегодня то отходил, то приходил опять с какими-то вопросами. А когда прощались, спросил, можно ли меня обнять. Со смехом по-братски обнялись, говорит: «Не хочется от вас отходить».

Один паренек сегодня то отходил, то приходил опять с какими-то вопросами. А когда прощались, спросил, можно ли меня обнять

Когда закончен обход, собираюсь домой. Жара больше 40, печет немилосердно. На дороге периодически видны змеи-гадюки, уже глаз к ним привык.

На месте скидываешь с себя все, нет сухого сантиметра. Голова, коснувшись подушки, отключает все тело, сплю до автоматического просыпания, обычно часа полтора.

Далее немного по хозяйству, затем движение, без которого человеку нельзя. Когда бег стал недоступен, его заменила ходьба, как правило 5–10 км, во время которой звонишь семье, отвечаешь на дневные сообщения, перезваниваешь на пропущенные вызовы, пишешь заметки и делаешь прочие полезные дела. Сегодня дошел до конца селения, ровно 5 км. Поговорил с ребятками на блокпосту, пошел назад и на обратном пути встретил модно одетого велосипедиста, который бодро крутил педали. Бросилось в глаза, что левая нога его до колена в протезе.

Прослушал вечернее правило. Уставший, но со смыслом в голове вернулся домой.

Парково-хозяйственный день

Сегодня по плану у меня госпиталь, идти пешком до которого еще дальше. Здесь у меня большие надежды на помощь: посменно работают сестры милосердия из больницы святителя Алексия.

Проходишь КПП на дороге, затем еще один при входе на территорию. Никакой поверхностности в проверке документов, изучают тщательно.

При входе в здание встречает сестра Марина, с которой списывались накануне. Ее пост – на точке эвакуации раненых, очень ответственный и непростой.

Отвели в сестринскую комнату, напоили чаем, ввели в курс дела и специфику места.

Здесь не хватает священников, поэтому они очень востребованы. На меня буквально накинулись, растаскивая во все стороны.

После сотни людей чувствую немощь, утром ничего не ел, качает, и больной желудок напоминает о себе.

Говорю: «Давайте думать над разумной организацией и оптимизацией, а то завтра меня может не быть». Сели, составили план.

Приметил офицерскую столовую, завтра в обед наведаюсь. Не думаю, что прогонят. Если проводить параллели, то сан и выслуга минимум на полковничий паек тянут.

По пути обратно зашел в другой госпиталь, сам обошел все палаты в трех корпусах, пригласил мобильных солдат в родительскую субботу к 7:00 на общий молебен о здравии и молитву об усопших в день памяти и скорби. Многие громко и радостно заверяли, что придут. Посмотрим.

Возле КПП стоит морской контейнер, оборудованный под молельню. После обхода всех корпусов устроил ПХД – парково-хозяйственный день. Пересмотрел все имущество в госпитальной часовенке. Убрал и упаковал иконы на твердой основе и все лишнее. С особой тщательностью перебрал библиотечку, оставив крепкие и короткие катехизические тексты и качественные книги о христианской жизни.

Все излишки отдам в местный приходской храм, а что-то придется сжечь: были книги сомнительного содержания, а некоторые смутительного, как, например, брошюрки запрещенного и лишенного сана бывшего священника из Чихачево. Кстати, несмотря на откровенно сектантский дух в Чихачеве и запрета священника в служении, а затем лишение его священнического сана, в соседнем приходе есть люди, которые, несмотря на определение Церкви, увещевания своего приходского священника, продолжают ездить в это селение за «духовным» окормлением. Гибельный это путь.

Жесткой цензуре подверглись коробки с иконами, предназначенными для раздачи бойцам. Удалил образы царя Иоанна Грозного и им подобные. Непослушание Церкви ведет к подобным духовным гримасам, ведущим в конечном итоге к погибели.

На подоконнике был найден пакет с письмами детей, адресованными бойцам, которые я теперь планирую вручать после молитвы во время чаепитий и общения. Они написаны ко Дню защитника Отечества, а здесь этот день проходит ежедневно, поэтому все будет вовремя.

Нужно где-то найти в часовенку тумбочку или стеллажик, две табуретки, чтобы присаживаться во время бесед. Думаю, раздобуду.

Пока работал, постоянно кто-то заходил: врачи, медсестры, бойцы. Все требуют внимания, всем ты нужен.

Хорошо, когда священник свободен от мировоззрения ослика, который думал, что это его народ радостно встречает и постилает ему под ноги свои одежды.

Футбол на всенощном бдении

В 6:30 уже на месте, открываешь часовенку-контейнер, возжигаешь две лампады и свечи на маленьких подсвечниках.

Тут же заходит часовой, просит подойти на КПП, кто-то спрашивает. Оставляю все, иду, стоит невысокого роста дедуля-мусульманин с позывным «Дед». Оказалось, приехал проведать сына, через несколько часов ему нужно быть в Рубежном, а время посещения только с 13:00. Просит помочь. Пошел в управление, начмеда еще нет, попросил посодействовать его заместителей.

Кто хромает, у кого рука на перевязи, кто-то с перебинтованной головой. Все не поместились, стояли на улице

К 7:00 ручейком потянулись мобильные бойцы. Кто хромает, у кого рука на перевязи, кто-то с перебинтованной головой. Все не поместились, стояли на улице. В день памяти и скорби начали молитву с заупокойной литии за всех вождей и воинов православных, убиенных на поле брани. Кто-то в тон подпевал. Затем всех соборовал и кропил крещенской водой. Четыре человека сознательно готовились, насколько это возможно в подобных условиях, к Причастию.

Кто-то приходит за святой водой, кто-то за нательным крестом. И с каждым человеком беседы, беседы, разговоры, просто сидение рядом. Доброе слово и живое участие здесь на вес золота.

Стало припекать солнце, поток иссяк. Попросил Елену, врача-терапевта, волонтера из Владивостока, снова обойти палаты в госпитале, где лежат маломобильные бойцы, спросить, кто желает общения со священником, и прислать мне данные с именами и номерами палат. Это нужно для понимания обстановки и составления плана на понедельник. Завтра, в день Пресвятой Троицы, с утра иду в стационарный соседний госпиталь, ждет много народу, буду крестить одного бурята и причащать сестричек милосердия со всеми желающими.

Продолжил начатое вчера. Перебрал святыни: освященное масло, святую воду и прочее. Убрал все для этого места лишнее и неуместное. Нашел в углу большую коробку с карманными молитвословами и Евангелиями, такое количество здесь ни к чему, половину заберу и отнесу, где есть необходимость.

В трудах не заметил, как зашел для молитвы человек. Разговорились. Владимир из Томска, здесь с марта, скоро домой. Глядя на мою работу, говорит, что у самого руки чесались заняться наведением порядка. Поручил ему найти шкафчик-тумбочку для организации хранения и библиотечки и пару стульев. Договорились, что все, что нужно убрать, я сложу при входе, а он с бойцами унесет. Красота просто. Ты только подумал, помолился, начал – а Бог тебе тут же шлет помощников.

Ты только подумал, помолился, начал дело – а Бог тебе тут же шлет помощников

Забрал старые большие настенные образа на оргалите, лежавшие в углу, и зашагал домой. Вечером праздничная Троицкая всенощная, нужно найти церковь для молитвы.

Нашел. Храм, в котором чтимый образ Богородицы. Служба бодрая, понятная. Поминают Русского Патриарха и русских святых, обстановка здравая. В храме деревья и зеленая травка на полу, атмосфера как у Шмелева в его книге «Лето Господне». Все улыбчивые и нарядные.

Молился в уютном закутке в конце храма, было место для сидения. Кафизмы читали все и полностью, присел на лавку, рядом сидел подуставший юноша, вдохновенно направлявший мяч на смартфоне в чужие ворота. Мне хватило терпения не сделать ему замечание, он и сам вскоре прекратил. Спросил у него, как мне добраться своим ходом обратно, на что он темпераментно стал объяснять дорогу. Закончилось тем, что они с другом подвезли меня на машине, усадив на переднее сиденье, чтобы я мог посмотреть их город. Всю дорогу говорили, расспрашивали, а когда прощались, пожелал им найти хороших девушек для крепкой семьи, что было встречено большим восторгом и пожеланием обменяться номерами телефонов. А мне в очередной раз был знак не приставать ко взрослым людям со своей безобидной картиной мира.

До сих пор нет воды. Это тяжко на четвертом этаже.

Покаяние разбойника

Сегодня предстояла нелегкая задача: в течении дня посетить два госпиталя и никого не упустить. Потому что великий праздник – день Пресвятой Троицы.

Милостью Божией у меня есть помощники, верующие врачи и сестрички. Попросил их накануне обойти все палаты, предупредить о моем приходе.

После врачебной планерки собрались в конференц-зале, пришло около тридцати человек. Пособоровались, потом посидели, как на уроке, поговорили о тайне Пресвятой Троицы и Священном Писании.

Попрощался, предварительно раздав подарки. Затем остались те, кто понимает и кто готовился ко Причастию. После остались несколько человек, кто хотел поговорить лично.

Отрезали верх у пятилитровой банки из-под воды, получилась импровизированная водосвятная чаша, начал обход всего госпиталя. Встречают радостно, просят кропить побольше. Почти в каждой палате приходится задерживаться по требованию для бесед.

Подгадываю так, чтобы в отделение хирургии мне попасть в конце: тут ждет меня бурят Владимир, твердо решивший принять Крещение и готовившийся к этому шагу несколько дней. Спросил у сестер на посту, где можно уединиться для совершения таинства, и они показали мне свою горницу – уютную и чистую сестринскую. Расположившись на подоконнике, неспешно молились. Совершилось великое таинство – новое рождение. Человек сиял, праздника в защитные цвета добавляла белая крестильная футболка, которую мне предварительно удалось раздобыть. Перед людьми явился новый человек, родившийся заново. Бог простил ему все, даже тяжелое преступление, совершенное много лет назад.

В отделении хирургии меня ждет бурят Владимир, твердо решивший принять Крещение

Попрощались. У двери Володя оглянулся, не решаясь что-то спросить. Оказалось, его беспокоит подлинность истории о раскаявшемся разбойнике Опте. Убедившись, что в истории Церкви таких случаев огромное количество, еще больше стал сиять. И тихо сказал, что у него мечта: когда все закончится, поехать по известным святым местам. Пригласил его в гости, посоветовал начать путешествие с Троице-Сергиевой лавры, а там и до Оптиной пустыни недалеко совсем.

В коридоре представил его как самого святого человека среди нас на сегодняшний день. Мужики, улыбаясь как дети, жали ему руку с поздравлениями, шутили, медсестры обнимали. Умиленно глядя на эту картину, сам улыбался, думая с восторгом, насколько Бог любит и милует каждого из нас, несмотря на вчерашние, осознанные наши ошибки, если мы сами хотим этой милости.

В другом крыле, этажом выше, ждали сестрички милосердия, одна из них болела. Помолился с ними, причастился. Долго сидели за чайным столом в их общей комнате, делясь своими мыслями и переживаниями. Пора было собираться, меня ждали в другом госпитале. Попутно зашел в солдатскую столовую, всех поздравил, вдохновил, покропил святой водой. Конечно, мне не грозило уйти отсюда голодным, с благодарностью пообедал.

Иду пешком дальше. Жара неимоверная, по ощущениям за 40. По пути крещу и кроплю военные машины и людей, многие останавливаются с желанием подвезти, некоторые останавливаются и выходят, просят благословить и покропить побольше. Улыбаются широко и искренне.

Пришел, захожу вначале в ординаторские к врачам, они ждут. Затем захожу в палаты, поздравляю с праздником, говорю, что на сердце. В конце прошу поднять руку тех, кого не нужно кропить святой водой. Такие редко, но бывают, отношусь тоже с уважением, подхожу, просто жму руку.

Один парень-мусульманин спрашивает, где взять муллу. Отвечаю, что не знаю, за время своих командировок ни разу не видел никого из них. Расстроенный уходит.

Обошел всех, никого не забыл.

Будни

Утром пришла мысль, что совсем необязательно утомительно обходить все палаты, решил задействовать технику. На сестринских постах стоит аппаратура с микрофоном и динамиками в каждой палате.

Приветствие «Христос Воскресе!» мало кого оставит равнодушным. Далее говорю, что несколько часов в госпитале и в часовне будет православный священник, можно подойти с проблемами и духовными вопросами.

До самого конца поочередно ковыляют, едут в колясках и идут самостоятельно бойцы. Когда поток немного иссяк, иду к маломобильным. Проходя огромную очередь в «чипок» (продуктовую палатку), ворчливо-шутливо говорю, что так бы героически стояли в очередь в храм. Окликают, догоняют, останавливают.

Перед уходом навожу порядок в часовне, в очередной раз попутно забираю лишнее и невостребованное. За КПП спрашиваю у первого же водителя, проезжает ли он храмы, прошу передать толстые книги и большие иконы туда.

Вечером личная терапия – 10 километров пешком. Это помощь не только телу, но и личному внутреннему миру.

Молитва и посиделки на балконе

Сегодня последний день в одном из подшефных госпиталей. Все предполагается как обычно, но все по-другому. При входе вижу вновь поступивших, есть тяжелые. Подхожу в первую очередь к ним. Спустя некоторое время на смену приходят врачи, уступаю место, подхожу к другим. Кто-то держится, некоторые потеряны и подавлены. Когда не знаешь, что говорить, – помолчи. Сажусь рядом, знакомлюсь, кто и откуда. Потом ребят прорывает: жалуются на разобщенность, тупость командиров, нерешительность при принятии решений, перекладывание ответственности на других и очковтирательство. С уважением говорят о противнике, об их умении воевать. Рассказываю им про других командиров, о которых знаю, слушают. После оформления документов ребяток уводят по палатам, а я иду по своему маршруту, составленному моими помощницами-сестричками накануне.

Сегодня крестили Максима, сибиряка из Томска. После в эту же палату заходил поочередно народ, исповедовал на балконе, многие причащались. И там же на балконе просто беседовали.

Один из собеседников оказался тульским разведчиком. Я ему рассказал, как у нас народ на приходе в осенне-зимне-весеннее время готовит тушенку и отправляет на фронт. А он говорит: «Нам привозили, очень вкусная, мы ее с удовольствием ели и на задание брали!» Задал наводящие вопросы – точно наша! Было несколько раз, передавали через нашего доброго друга и брата, который постоянно с разведчиками на связи.

В прошлую командировку смешно было. Заходим однажды на ночевку в один дом, а там в прихожей наши коробки с тушенкой «Сделано серьезно». Пришлось звонить хозяину жилища и спрашивать, можно ли взять одну банку на ужин. Если вдумчиво и по конкретному адресу – точно все доходит и работает. А адрес подскажет Бог, если появится желание выйти за периметр своего высокого внутреннего забора.

Сестрички приглашают на обед, накрыли стол, был рис с мясом, много чаю. Долго сидели, неспешно беседовали. Собеседники – Татьяна, медсестра из бункерного полевого госпиталя, и Марина, сестра милосердия из московской больницы свт. Алексия. Очень настоящие, мне было с ними легко и просто работать.

Молимся, на прощанье обнимаемся. День близится к вечеру.

Последний день

Последний день командировки. Иду пешком свои утренние километры до госпиталя, внутри тревога от предстоящего расставания, со многими налажен сердечный контакт, теперь я знаю, что такое отцовское чувство к совсем чужому по крови человеку.

Теперь я знаю, что такое отцовское чувство к совсем чужому по крови человеку

На КПП давно пропускают без проверки документов, все наряды знакомы, со всеми служивыми общались.

Привычно обхожу палаты, но после молитвы обнимаюсь и жму руки дольше обычного. Кто знает о моем отъезде, приходят в часовню, обмениваются номерами, топчутся, не хотят уходить.

Попрощался с другой своей помощницей. Елена, врач-терапевт из Владивостока. Когда встречаешься далеко от дома с близкими по духу людьми, это очень здорово. Елена мне очень помогала с вечерними обходами и госпитальной статистикой по маломобильным бойцам.

В этом месте, суровом и особенном, и врачи под стать: немногословные, с открытым взглядом, священника встречали с большим уважением, многие брали благословение и приходили на общие молитвы.

Захожу в госпитальное управление, благодарю за заботу о бойцах, благодарю за содействие.

Выйдя за КПП, быстро, не оглядываясь, иду домой, стиснув зубы от нахлынувших слез. Господи, останови это безумие, верни ребяток в здравии к семьям!

После себя нужно оставить порядок, чем и занимаюсь весь вечер. Собираю вещи, завтра на рассвете общественным транспортом через условную границу нужно добраться до железнодорожного вокзала.

Дорога и думы

Утром, привычно закинув рюкзак на плечи, вышел на улицу в безлюдное пространство. Решил идти пешком, но, завидя на остановке одинокую фигуру, спросил, идет ли что-либо в моем направлении. Оказалось, что ходит маршрутка, и довольно часто.

На автостанции начиналась жизнь вполне себе мирная, только военный патруль и указатели в направлении бомбоубежища да разбитые окна напоминали, что спокойствие призрачное.

В стареньком автобусе, обновленном вручную малярной кистью в желто-горячий цвет, было чисто и уютно. Как-то по-домашнему выглядели на ретро-билетах номера посадочных мест. Заняв свое место, начал молитву, перебирая четки. Пространство постепенно заполнялось людьми, рядом со мной села миловидная женщина лет тридцати, напротив, через центральный проход, разместился ее муж с сыном лет девяти, увлеченно что-то рассказывавшим своему отцу. За окном мелькали хаты, поля, лесопосадки. КПП на условной границе миновали быстро, проверка документов и багажа была неформальной, до мелочей отлаженной. Девушка рядом задремала и непроизвольно склонила голову мне на плечо, чем окончательно подвела мирную черту под ощущением «там и здесь». С уважением к ее мужу бережно разбудил ее, перешел к выходу, остаток пути беседуя с водителем. Помахав рукой своим спутникам, направился к вокзалу, где длинный состав с военной техникой напомнил, что ощущение мира шатко и обманчиво.

Атмосфера в вагоне напоминала кадры из военной кинохроники. Большинство пассажиров явно или косвенно своим видом, разговорами и поведением отсылали обратно – туда, откуда возвращался.

***

…Дети весело обнимают и целуют, радуются, впереди целое лето с отцом. Жена усаживает за стол. Слов нет, говорить не хочется. После ужина пред сном иду на вечернюю прогулку, читаю молитвенное правило. Молитва не идет, в голове раздрай, всплывают рассказы солдат, которые не тождественны бравым телевизионным репортажам и красивым постам разных информационных интернет-каналов.

У соседей весело: в выходные дни все площадки заняты, повсюду смех и веселье, с избытком сдобренное алкоголем. Завершает картину гротескными оттенками веранда на 350 человек, где под гремящую музыку с живым оркестром и гром многотысячного по стоимости салюта отмечает свой корпоративный праздник какая-то компания.

В голове раздрай. Одна часть России воюет, другая танцует…

Одна часть России воюет, другая танцует.

Господи Боже, стань на наше место, наведи порядок, останови безумие по обе стороны и верни нам здравомыслие.

Завтра будет рассвет. Если не задохнемся в личном пространстве затхлого мещанства и эгоизма.