Пьер Жильяр (1879–1962) – учитель царских детей

Я видел, как пала одна из величайших империй мира.
Пьер Жильяр

Пьер Жильяр Пьер Жильяр, швейцарский подданный, пребывал при дворе Императора Николая II в течение 13 лет в качестве преподавателя французского языка Великих княжон Романовых и воспитателя Наследника Алексея, находясь, таким образом, в непосредственной близости к Царской семье. Он добровольно отправился с Царской семьей в ссылку, где был одним из близких её друзей. Автор воспоминаний «Император Николай II и его семья»^[1], в которых личность Царя, Царицы и всей Августейшей семьи предстают в необычайной красоте благородства, величия и смирения.

«Петр Андреевич Жильяр», как называли его при дворе, или – ласково – «Жилик», родился 16 мая 1879 года в Швейцарии, в местечке Фье, недалеко от Лозанны. Его отец, Эдмон Андре Давид Жильяр, был землевладельцем – виноделом. Мать, Мари Милерб, – француженка родом из Нормандии, но выросла в Швейцарии. У четы родились шестеро сыновей и две дочери. В 1904-м году Пьер окончил Лозаннский университет по отделению классической словесности и осенью того же года принял приглашение герцога Сергея Георгиевича Лейхтенбергского, приходившегося Императору Николаю II дядей, обучать в России французскому языку его сына. Молодой учитель, строгий, скромный, терпеливый, хорошо зарекомендовал себя в качестве педагога и глубоко порядочного человека. Царская семья познакомилась с Пьером Жильяром в Петергофе: герцогиня Лейхтенбергская и Императрица Александра Федоровна были в ту пору близкими подругами, и в какой-то момент воспитатель был представлен Царской семье.

Примерно через год после поступления на должность к герцогу Лейхтенбергскому, в сентябре 1905 года, Жильяр получил предложение преподавать французский язык двум старшим дочерям Государя, Великим княжнам Ольге и Татьяне. Девочкам было тогда 10 и 8 с половиной лет соответственно. На первых занятиях, желая убедиться в качестве преподавания, присутствовала Императрица. После нескольких посещений уроков она убедилась, что новый учитель – прекрасный педагог. Жильяр в своих мемуарах пишет:

«От первых месяцев я сохранил совершенно отчетливое воспоминание о крайнем интересе, с каким Императрица относилась к воспитанию и обучению своих детей, как мать, всецело преданная своему долгу. Вместо высокомерной, холодной Царицы, о которой мне столько говорили, я, к величайшему удивлению, нашел женщину, просто преданную своим материнским обязанностям».

Пьер Жильяр с Великой княжной Ольгой в классе

Довольно быстро Жильяр подружился со старшей своей ученицей, Великой княжной Ольгой, которая стала его любимицей. По его мнению, Татьяна была красивее сестры, но она казалась учителю довольно рассеянной. Великие княжны Мария и Анастасия присоединились к занятиям позднее. Жильяр писал, что Мария отличалась скромностью, добротой и сердечностью. Младшая, Анастасия, была шаловлива, отличалась смешливостью. Несмотря на природную леность, она добилась значительных успехов в изучении французского языка, обладала идеальным произношением. Анастасия «разыгрывала маленькие театральные сцены с настоящим талантом».

Пребывание Пьера Жильяра в близости к Царской семье давало ему возможность наблюдать жизнь этой святой семьи не только в официальной обстановке, но и в повседневной, интимной, а позже и в обстоятельствах мрачного заключения. Будучи человеком образованным и наблюдательным, Пьер Жильяр тщательно изучил характеры Государя и всех членов его семьи.

С Великими княжнами Ольгой и Татьяной

Через полгода после начала своего служения в Александровской дворце Жильяр познакомился с полуторагодовалым Наследником престола Алексеем:

«Цесаревич был прелестный мальчик… Он смотрел на меня серьезно и застенчиво и с трудом решился протянуть мне пухленькую ручку. Я заметил, как Императрица прижимала сына к груди, точно охраняя его или боясь за его жизнь. Этот жест и сопровождавший его взгляд обнаруживали острое внутреннее страдание и глубоко поразили меня. Только гораздо позже я понял значение этого взгляда».

Когда Наследнику исполнилось 9 лет, Император и Императрица обратились к Жильяру с просьбой взять на себя его воспитание. Пьер согласился, и 2 октября 1912 года он официально был назначен воспитателем Великого князя и Наследника Цесаревича Алексея Николаевича. С Алексеем заниматься было трудно, так как мальчик совершенно не привык к дисциплине. Учитель прекрасно понимал, что Цесаревич Алексей – особенный ребенок. Гемофилия наложила отпечаток на характер этого доброго, веселого и общительного по природе мальчика. Жильяр писал:

«Вот такова была ужасная болезнь, которой страдал Алексей Николаевич; постоянная угроза жизни висела над его головой: падение, кровотечение из носа, простой порез, всё, что для обыкновенного ребенка было бы пустяком, могло быть для него смертельно».

Пьер Жильяр и Царевич Алексей на борту императорской яхты «Штандарт», 1914 год

Едва учеба начинала налаживаться, как снова Алексей метался в нестерпимых муках, и тогда Жильяр проводил около него бессонные ночи. Страх родителей спровоцировать очередную травму и последующий за ней приступ имел под собой основание, однако учитель считал, что Алексей должен научиться контролировать свое поведение. Он убедил родителей в том, что непрестанные страхи за здоровье Наследника могут вредно отразиться на его характере и сделать его безвольным и даже моральным калекой, а ведь он – будущий Царь России. Жильяр считал, что Алексею надо предоставить больше свободы. Родители согласились с мнением педагога и поддержали его. Вскоре такое воспитание принесло свои плоды. Алексей освободился от прежней застенчивости, стал серьезнее относиться к учебе; да и физически окреп, к великой радости родителей.

Пьер отмечал в своем ученике острый, проницательный ум.

«Иногда он удивлял меня вопросами не по возрасту, которые свидетельствовали о тонком, интуитивном уме… Он никогда не кичился тем, что является Наследником Императорской семьи… В маленьком капризном существе, каким он казался вначале, я открыл ребенка с сердцем от природы любящим и чувствительным к страданиям, потому что сам он уже много страдал... Я лучше отдавал себе отчет в богатстве его натуры…».

Пьер Жильяр жил в непосредственной близости к Царской семье и в Царском Селе, и в Ливадии, и в Ставке; участвовал в ее поездках по России и фронту, неотлучно сопровождая Царевича. В Ставке Алексей Николаевич носил форму рядового, завтракал за общим столом, сидя по левую руку Государя, а обедал всегда с воспитателями. Был награжден…

Во время Февральской революции Пьер Жильяр находился в Царском Селе и всячески старался поддержать Императрицу и заболевших корью детей. Государыня поручила Жильяру сообщить Алексею об отречении отца от трона.

Алексей Николаевич со своим наставником Жильяром на причале пруда у Детского острова. Царское Село. Фото Великой княжны Марии Николаевны Алексей Николаевич

«сильно покраснел и взволновался… Но ни слова о себе, ни единого намека на свои права как Наследника. Еще раз я поражен скромностью этого ребенка, скромностью, которая равна его доброте».

Пьер Жильяр добровольно последовал за Царской семьей в ссылку, где пробыл вместе с ней с 21 марта 1917 года по 23 мая 1918 года. Он морально поддерживал Царственных мучеников, претерпел с ними все невзгоды. Вместе с Сиднеем Гиббсом, учителем английского языка, он самоотверженно ухаживал за Цесаревичем во время его болезни, проводя возле него бессонные ночи.

Когда Царскую семью перевозили из Тобольска в Екатеринбург, Императрица Александра Федоровна поехала с Государем, поручив Жильяру заботу о больном Алексее. По прибытии в Екатеринбург он был насильственно отстранен большевиками от Царской семьи. Жильяр так описал момент, когда он в последний раз видел своего воспитанника:

«Матрос Нагорный прошел мимо моего окна, неся маленького больного на руках; за ними шли Великие княжны, нагруженные чемоданами и мелкими вещами. Я захотел выйти, но часовой грубо оттолкнул меня в вагон».

Пьер Жильяр тяжело переживал смерть Царской семьи, ставшей ему родной

В феврале 1919 года Жильяр познакомился с Николаем Алексеевичем Соколовым, который сообщил ему о гибели всей семьи. Пьер Жильяр тяжело переживал смерть Царской семьи, ставшей ему родной. После убийства Царской семьи он остался в Сибири, где помогал следователю Николаю Соколову, а также разоблачил самозванца, выдававшего себя за Алексея Николаевича.

В 1920-м году он вернулся с Дальнего Востока в Швейцарию и стал преподавать французский язык в университете Лозанны. Был награжден орденом Почетного Легиона. 3 октября 1922 года Пьер женился на Александре Александровне Теглевой, бывшей няне Великих княжон Романовых. В 1921-м году опубликовал книгу «13 лет при русском Дворе: Трагическая судьба Николая II». Умер в возрасте 84-х лет.

Пребывание Пьера Жильяра в непосредственной близости к Царской семье давало ему возможность наблюдать ее жизнь в том числе и в обстановке мрачного, полного издевательств заключения. В этот период он часто беседовал с царственными мучениками на самые разнообразные темы, в этих беседах высказывались сокровенные душевные мысли, взгляды на совершающиеся политические события.

Не связанный ни с какими политическими партиями, Жильяр был свободен от влияния этих партий, преследовавших свои эгоистические цели. Будучи человеком благородным, безупречно честным и мужественным, Пьер Жильяр в своих суждениях о людях и событиях руководствовался своей совестью и старался быть беспристрастным.

Пьер Жильяр в своих суждениях о людях и событиях руководствовался своей совестью и старался быть беспристрастным

В своих воспоминаниях Жильяр пишет, что в течение трехлетнего пребывания в Сибири он был совершенно изолирован от остального мира и не имел никакого представления о тех статьях об Императоре Николае II, которые в течение этого времени были опубликованы в Европе. Вернувшись в Европу в сентябре 1920 года, Жильяр ознакомился с содержанием этих трудов, в одном из которых сообщалось даже о его собственной смерти. Он писал:

«Коль скоро я ознакомился с содержанием некоторых из них, я был возмущен; я возмутился еще больше, убедившись, к моему удивлению, что они нашли одобрение широкой публики. Возникла насущная необходимость реабилитации нравственного облика русской Царской Четы; исполнение этого требовало чувство справедливости и порядочности».

Жильяр справедливо считал, что большинство статей об Императоре Николае II и его семье – «сборник нелепостей и лжи, самая низкопробная литература, опирающаяся на недостойную клевету»^[2]. Воспоминания Пьера Жильяра – надежный исторический источник.

Жильяр о Государе Николае Ⅱ

«Государь был одарен замечательными личными качествами. Он был воплощением самых благородных и лучших чувств русской души. Он подчинился своей судьбе и покорно принял сверхчеловеческий труд, порученный ему Богом. Всеми силами своей души он любил свой народ и свое Отечество. Особенно горячо любил Государь простонародье и русского крестьянина, к улучшению жизни которого Государь стремился всей душой. История отдаст ему должное».

28 июля 1914 года Австро-Венгрия объявила войну России. Жильяр заметил, как тяжело переживает Государь это трагическое время. Он наблюдал за ним во время церковной службы:

«Встретив Государя…. я был поражен выражением его необычайной усталости: черты лица его были натянуты, цвет лица землистый, и мешочки, которые образовывались у него под глазами, когда он был утомлен, казались необычайно увеличившимися. И теперь он всей душой молился, чтобы Бог устранил от его народа эту войну, которую он сознавал уже столь близкой и неизбежной… Около него Императрица, скорбное лицо которой носило выражение глубокого страдания…».

В 1914-м году Цесаревич вместе с наставниками посетил фронтовые лазареты и госпитали. Мальчик был потрясен при виде страданий и стонов раненых солдат. Вместе с отцом Алексей обходил раненых. Пьер Жильяр пишет:

«Государь подходил ко всем раненым и с большой добротой с ними беседовал. Его внезапное посещение в столь поздний час и так близко от линии фронта вызвало изумление. Один из солдат… приподнял единственную свою здоровую руку, чтобы дотронуться до его (Государя) одежды и убедиться, что перед ним действительно Царь, а не видение».

В самый трудный период войны, когда на фронте русских преследовали неудачи, Государь принимает на себя роль Верховного Главнокомандующего. За два месяца перед этим состоялся разговор Императора с Жильяром.

«Вы не можете себе представить, насколько пребывание в тылу меня тяготит, – сказал Царь… – Здесь только занимаются интригами и заговорами… там дерутся и умирают за Родину. На фронте одно чувство доминирует над всеми солдатами: воля победить…».

Государь взял на себя всю ответственность за дальнейший ход войны. Свой приказ о вступлении в Главное командование он дополнил следующим обещанием:

«С непоколебимою верою в милосердие Господне и неизменным убеждением в конечной победе Мы исполним наш священный долг, защищая до конца нашу Родину, и Мы не позволим осквернить Русскую землю».

После отречения от престола Царь был арестован Временным правительством и находился в Царском Селе, где солдаты охраны причиняли ему оскорбительные неприятности.

«Однако, – пишет Жильяр, – Государь принимал эти стеснения со спокойствием и величием души замечательными. Ни разу слова упрека не сорвалось с его уст, и это потому, что одно чувство доминировало над всем его существом, даже более сильное, чем привязанность к своей семье: любовь к Родине. Чувствовалось, что он готов был простить тем, кто причинял ему эти унижения, лишь бы они оказались способными спасти Россию»^[3].

Государь не только прощал своим врагам обиды, но и молился за них. Вот запись Пьера Жильяра о праздновании Пасхи во время заточения в Царском Селе:

«Вечером, в 11 часов с половиной, все собираются в церкви к заутрене… Служба длится до 2-х часов, все направляются в библиотеку для обмена пасхальными поздравлениями. Император, по русскому обычаю, целует всех присутствующих, в том числе коменданта дворца и офицера охраны караула, который при нем остался… Я замечаю, что Государь усердно крестится в то время, когда священник читает молитву с поминовением Временного правительства».

Николай II и Пьер Жильяр запасают дрова во время ссылки в Тобольске

Пьер Жильяр последовал за Царской семьей в сибирскую ссылку, морально ее поддерживал, претерпел с нею все невзгоды и лишь случайно не разделил с нею ее трагической участи. Жильяр отмечал благородство чувств и моральное величие Царственных мучеников, которые они проявляли в постигших их страданиях. Он пишет и о проявлении любви жителей Тобольска к Царственным мученикам:

«Мне часто приходилось видеть людей, встречавшихся на пути нашего шествия в церковь или обратно, которые при виде Царской семьи крестились и становились на колени. В подавляющем своем большинстве жители города Тобольска были глубоко преданы Царской семье, и наши охранники должны были принимать решительные меры против людей, останавливавшихся под окнами нашего дома, снимавших шапки и крестившихся, проходя мимо него».

Следователь Н.А. Соколов свидетельствовал:

«Я особо полагаю себя обязанным отметить высокую степень благородства и глубочайшую преданность русскому Царю и его семье двух лиц: воспитателя Наследника Цесаревича швейцарца Жильяра и преподавателя английского языка англичанина Гиббса».

Книга Жильяра заканчивается словами:

«И смерть пришла. Но ей претило разлучать тех, кого жизнь так тесно сплотила, и она взяла их всех семерых, соединенных одной верой и одною любовью… Государь и Государыня верили, что умирают мучениками за свою страну, – они умерли мучениками за человечество. Их истинное величие не проистекало от их царственного сана, а от удивительной нравственной чистоты, до которой они постепенно поднялись. Они стали силою идеальной: и в самом своем уничижении они проявили потрясающее явление той чудесной ясности души, против которой бессильны всякое насилие и всякая ярость и которая торжествует в самой смерти»^[4].