Иллюстрация: епархияостровсахалин.рф
Земля необетованная и безлюдная, с кочующими стадами диких коз, привольно размножающимися в долине великого Амура. С древних времен она принадлежала небольшому тунгусскому племени, мирно заселявшему ее бескрайние степи, пока не появились якутские казаки ради сбора ясака и завоевания диких народов. Они нашли в долинах рек Нигода, Шилка, Аргунь и Амур племена дауров и назвали их землю «Страна Даурия».
Отношение аборигенов к Православию было таким, что принявших святое Крещение считали погибшими и оплакивали как умерших
У земли этой своя история. Не богатая, но весьма поучительная.
Первые завоеватели, казаки и прочая вольница, были преданы религии и, продвигаясь на Восток царства Сибирского, часто брали с собой в путь священников и монахов для совершения треб и Таинств. Они принесли с собой в среду обитания язычников православные традиции и христианство, противостоявшие обрядам бродящих по диким степям шаманов, которые приносили животных в жертву идолам. Отношение аборигенов к Православию в те времена было таким, что принявших святое Крещение инородцев считали погибшими и оплакивали как умерших.
Время от времени кочующие в долинах Амура племена якутов и тунгусов посещали походные священники-миссионеры для проповедования христианства и совершения церковных треб. Путешествия духовенства были одиночными и опасными. Они преодолевали сотни верст по бездорожью на запряженных оленями или собаками санях, по глубоким снегам, в трескучие сорокоградусные морозы, от которых даже у местных жителей замирало дыхание и резало грудь. Провизию для себя и оленей всегда брали с собой.
В этих глухих местах не было ни селений, ни станций, ни постоялых дворов, чтобы укрыться от морозов. Ночевали где придется, под открытым небом на снегу, а чаще под снегом, застигнутые врасплох пургой. Сибирская пурга – самое страшное, что могло случиться в пути. Когда ураган нагонял снежные тучи и закрывал небосвод, приходилось терпеливо ждать его окончания. На подвернувшийся куст опрокидывали нарту против ветра, ее заносило сугробом, после чего раскапывали снег до земли и разжигали при входе в логово огонь. Так скрывались от бури день или два, а иногда и дольше. Перед тем как выйти наружу, привязывали себя к нарте веревкой, чтобы не потерять из виду, потому что пурга была настолько сильной, что вытянутой руки не было видно.
Вот так описывает один из походных священников в путевом журнале свои дни:
«Живя в темной тесной юрте, с двумя небольшими окнами, заделанными вместо стекол льдинами, я, обреченный на горькое одиночество, и не мог думать о какой-либо сносной обстановке, не говоря уже об удобствах. Суровая, самая неприглядная картина моей тихой, монотонной, “изо дня в день” жизни напоминала собою если не судьбу узника, то жизнь совершенного отшельника. Единственным собеседником являлся живший со мною якут, человек от природы полудикий, вялый и неподвижный. Обставленный исключительными условиями, я не прибегал к услугам своего умственно неразвитого собеседника и сам в себе совмещал обязанности повара, прачки и работника» (Отчет Комит. 1892 г.).
Архиепископ Нил (Исакович) В 1844 году, по ходатайству Преосвященного Нила (Исаковича), в Якутской области были учреждены две походные церкви, к каждой из которых были приставлены по два священника. В одну из церквей получили назначение отец Никита Запольский и его близкий друг отец Димитрий Хитров, в будущем Якутский Преосвященный Дионисий. Каждый год они совершали по 10 тысяч верст пути, добираясь до отдаленных мест Якутского округа.
В своих путевых дневниках Преосвященный Дионисий писал:
«В 1844 году, следствием ходатайства Преосвященного Нила, последовало Высочайшее повеление об учреждении в Якутской области двух походных церквей с двумя при каждой священниками. От Высокопреосвященного предложено было мне и товарищу моему Запольскому принять на себя это служение. Оба мы согласились и каждый год совершали пути до 10 тысяч верст, посещая почти все приходы Верхоянского и Колымского округа, а также отдаленные места Якутского округа, как то: край Оймяконский, Аллахюн (по Охотскому тракту), Нелкан (по Аянскому тракту), Учур и Темтен (притоки реки Алдана) и, сверх того, кочевья тунгусов, скитающихся в вершине реки Олекмы, а Запольский даже пробрался через Яблонный хребет на реку Зею и, по Амуру отплыв в Восточный океан, воротился чрез Аян, Нелжан и Устьман в Якутск. Разъезды эти соединены с неимоверными трудностями. По несколько месяцев сряду мы ночевали на снегу под открытым небом при трескучих полярных морозах, отчего некоторые из нас – священников – преждевременно сходили в могилу, другие, страдая несколько лет от цинги, до конца расстроили свое здоровье».
Почти ежегодно о. Никита Запольский совершал далекие и невероятные по тяжести поездки к Ледовитому океану и притокам Амура
Отец Никита Запольский был единственным, кто сумел преодолеть Яблоновый хребет и добраться до Зеи, а затем по Амуру до Восточного океана. Почти ежегодно о. Никита совершал далекие и невероятные по тяжести поездки к Ледовитому океану и притокам Амура. То верхом на лошадях и оленях, то в нартах на собаках, а иногда и пешком по бесплодным пустыням, где на расстоянии нескольких сот или даже тысяч верст нет ни дорог, ни следов человеческого жилья. Чем дальше на север, тем больше мертвела и цепенела природа. Перед миссионером открывались горизонты ледяной пустыни, почти без растительности, с гладкой поверхностью тундр и озер, невыносимой для человеческих глаз ослепительным светом солнца и льда. Он неоднократно сбивался с пути, рискуя погибнуть от голода, замерзнуть или во время метелей быть занесенным снегом. Особенно сильные метели были возле Ледовитого океана.
Такие путешествия отца Никиты продолжались не неделю или месяц, а почти год.
«Страшно и опасно ехать по этому ледяному краю, где солнце около двух месяцев не является на горизонте, а в летнюю пору столько же времени не заходит. В первом случае невозможно при постоянной темноте предпринять дальнего путешествия; во втором невыносимый жар от солнца, накаливающего воздух и землю, целые два месяца доводит путешественника до крайнего изнеможения. К тому же беспредельные пространства тающих болот, над которыми тучами кишат комары, оводы и другие насекомые, а также проливные дожди, переполняющие ручьи и речки опаснее и страшнее для путника, чем жестокие зимние морозы. Впрочем, летом и зимою в здешних местах многие встречают неожиданную смерть». (Путевой дневник Преосвященного Дионисия)
Со временем слово Божие достигло диких земель верховья Амура и Зеи – тех мест, где в широко раскинувшейся непроходимой тайге, по протокам верхнего течения рек, кочевали с места на место со стадами оленей дикие дети природы – орочены. Многие из них давно приняли Святое Крещение в Забайкалье или в Якутской области, но немало осталось и язычников, далеких от веры Христовой. По поручению епархиальной власти в 1853 году была направлена миссия от Николаевской церкви в Северо-Восточную часть Якутской области.
И снова единственным миссионером, который не испугался отдаленности Амура от Якутска, полного отсутствия дорог, суровых морозных зим и невероятно тяжелых для поисков мест кочевания инородцев, проживавших в глухих лесных дебрях по берегам рек, озер и непроходимых болот, был священник Никита Запольский.
6 октября 1854 года он предпринял очередное путешествие на Амур.
Поднявшись по реке Алдан и перейдя через Становой хребет, Запольский спустился в долину реки Зея, прошел до устья Гилюя и свернул в амурскую тайгу в поисках кочующих инородцев. Целыми днями отец Никита с причетником шли пешком, жалея силы уставших оленей. Месяцами изнемогали от голода и холода, не встретив ни одной живой души. Семь месяцев они провели под открытым небом, питаясь чем придется. Иногда встречались орочены, которые не видели священников по 10–15 лет.
В таких условиях отец Никита крестил 120 человек, совершил 80 венчаний, исповедовал 300 человек и причастил 200.
Святитель Иннокентий (Вениаминов) Несмотря на положительные результаты миссионерской деятельности среди инородцев, отец Никита Запольский пришел к выводу о невозможности в будущем таких путешествий из Якутска. Слишком опасен и тяжел был этот далекий путь. Вернувшись домой в мае 1855 года, он написал Преосвященному Иннокентию Камчатскому:
«Живущих по реке Зее и притокам ее ни к какому приходу приписать неудобно по отдаленности их. Хорошо было бы учредить там особый причт и устроить церковь на Зее. Ибо вблизи сего места кочуют тунгусы уссурийского ведомства по рекам Нуяме и Селимдже, куда ездит удский священник и тунгусы Нерчинского округа, между которыми много находится даже не крещеных, а между тем тамошние священники к ним не ездят».
В течение всей зимы, с ноября по апрель месяц, о. Никита не видел теплого угла
В 1859 году Преосвященный Иннокентий вновь командировал протоиерея Никиту на Зею, с целью поставить миссионерское дело среди инородцев на прочную основу. Отец Никита выехал из Якутска 8 ноября 1859 года и вернулся домой по Амуру и Охотскому морю через Аян лишь 10 сентября 1860 года, проделав путь в 8000 верст. Его вторая поездка понесла не меньше лишений и трудностей, чем первая. В течение всей зимы, с ноября по апрель месяц, он не видел теплого угла. Дымные и холодные тунгусские юрты попадались редко. Путь с Амура на Зею лежал по высоким и крутым горам, покрытым глубоким снегом. Спуски с гор сопровождала опасность сорваться в пропасть. Переход через перевал продолжался 12 дней. Морозы этой зимой выдались жестокие и часто сопровождались сильными бурными ветрами, но чаще пронизывающими до костей легкими ветерками-гнусами. С наступлением весны, возвращаясь домой по амурской тайге, Запольский заболел цингой так сильно, что с трудом передвигался. В Албазине ему оказали медицинскую помощь.
За это время он крестил до 150 младенцев, совершил 80 браков, причастил до 200 человек и исповедовал около 100.
Выпавшие в эту зиму в верховьях Зеи глубокие снега преградили ему путь, отрезав от ороченов, поэтому он не исполнил всего, что хотел.
Возвратившись в Якутск, протоиерей Запольский предоставил Преосвященному Иннокентию полную картину об условиях службы походного духовенства. Учитывая дальность и трудности пути от Якутска до Амура, неимоверные риски и затраты, которые переносят священники-миссионеры, он настаивал на учреждении самостоятельной миссии для кочующих народов.
Свой миссионерский долг отец Никита Запольский исполнял почти двадцать лет. Труды его были не меньше трудов апостольских, а проповедь такой силы, что к Православной Церкви он присоединил несколько сот язычников. Под его руководством было открыто несколько приходов в полярном крае, благодаря чему необходимость в миссионерах отпала.
В Якутске отец Никита пользовался всеобщей любовью и уважением. Двери дома семьи Запольских были открыты для всех: богатых и бедных, знатных и простолюдинов – все шли к нему за защитой и советом, со всеми он был ласков и никого не оставлял без поддержки. Неважно, кто приходил к нему: священник или дьячок его благочиния – всех он одинаково принимал и угощал. Когда случалась беда, утешал как мог, а если грехи – вместо выговора или доноса начальству убедительно просил исправиться. Вступив в должность благочинного, отец Никита Запольский примирял между собой сельское духовенство, и никто не мог припомнить, чтобы он оскорбил кого-нибудь словом.
Последней миссией отца Никиты Запольского стала поездка на Амур в 1862 году по поручению Высокопреосвященного Иннокентия. Необходимо было выяснить, каких из тунгусов, обитающих между Амуром и Якутской областью, причислить к Амурской миссии, а каких оставить в ведении якутских миссионеров. Эта поездка продолжалась больше полугода. Из Якутска Запольский направился на оленях до Албазина по таким местам, где раньше ступала лишь нога тунгуса, а именно: по реке Андау через пороги до Ягодного хребта. Здесь ожидало его много невзгод и лишений. Надорванное предыдущими поездками здоровье отца Никиты не выдержало, и он вернулся в Якутск с тяжелой болезнью печени, отчего вскоре умер.
Протоиерей Никита Запольский предвидел свою близкую кончину. Несмотря на просьбу жены и детей, отказался на ярмарке купить себе новые сапоги, а когда матушка купила ему ткань на подрясник, запретил ей шить, потому что «материя им самим пригодится». Во время исповеди перед духовным отцом отец Никита принес пред Господом покаяние во грехах и причастился. Он просил духовника не говорить преждевременно семье о его скорой кончине.
В свой последний день он встал рано утром и, пока все спали, обошел комнаты, помолившись перед каждой иконой. В 2 часа ночи 23 августа 1863 года он почил на 46-м году жизни и был погребен в Якутском Спасском монастыре.
Епископ Павел (Попов) Литургию совершил Преосвященный Павел, епископ Якутский, с шестью священнослужителями, а отпевание – со всем Якутским городским и отчасти сельским духовенством.
После смерти отец Никита Запольский оставил большие долги. Частые миссии и многодетная семья требовали больших расходов. Но как только слух о его кончине распространился по городу, почти все кредиторы явились к вдове и на глазах семьи уничтожили свои долговые документы.
При погребении отца Никиты Запольского присутствовал почти весь Якутск. Со слезами народ прощался со своим благодетелем, провожая его в последний путь добрыми словами.
В 1868 году был отправлен к тунгусам священник Доримедонт Протопопов, назначенный на эту должность благодаря знанию якутского языка и широкой известности среди туземцев. Так как часовен и церквей в местах их обитания не было, тунгусы сами посылали за отцом Доримедонтом гонцов на оленях, чтобы он приехал к одной из рек, где они собирались для совершения богослужения.
При погребении отца Никиты Запольского присутствовал почти весь Якутск
В Нерчинском крае среди тунгусов и бурят жил купец Кирилл Суханов. Он вел активную торговлю с иноземцами и при этом проповедовал им Слово Божие. По настоянию Преосвященного Иннокентия он принял сан и полностью посвятил свою жизнь миссионерскому делу. Крещеные им тунгусы принимали фамилию Суханов. Протоиерей Кирилл приучал их к оседлой жизни в небольших стойбищах, и со временем они стали русскими по образу жизни и по русской речи.
Самые трудные поездки 1878–1879 гг. выпали на долю отца Григория Преловского, более семи месяцев путешествовавшего по необитаемым пустыням на расстоянии 3047 верст. С самого начала его сопровождали непрерывные скорби, лишения и опасности. Из Алдана выехали верхом на оленях, что даже для опытных оленеводов было непросто, а для неопытного и высокорослого, каким был отец Григорий, это стало мучением. Но вскоре глубокие снега лишили его и этой возможности – олени утопали в снегу, и ничего не оставалось, как идти на лыжах.
Жестокие холода и пронзительные ветра отнимали у путников последние силы. Перебираясь с гольца на голец, с речки на речку в течение 19-ти дней, они с трудом добрались до Яблоневого хребта, разделявшего Амурские притоки от Ленских, и на всем пути им не встретилось ни жилища, ни следа человеческого. Отсутствие горячей пищи кроме чая с сухарями обессилили о. Григория, а от яркого света и преломления солнечных лучей на гольцах и долинах у него воспалились глаза. От пронзительного холода ломило зубы и голову, сильно стучало в ушах. Находясь в болезненном положении, священник нашел теплый прием только на Кульдзинских приисках, и так как его приезд совпал с первой неделей Великого поста, он исповедовал и приобщил Святых Таин служащих. Отца Григория не только накормили и обогрели, но дали на обратный путь съестные припасы, в которых он очень нуждался.
Отсутствие горячей пищи кроме чая с сухарями обессилили о. Григория, а от преломления солнечных лучей у него воспалились глаза
По дороге домой он не встретил почти ни одного тунгуса, а из-за разлива горных речек путникам приходилось буквально по колено в воде в зимних одеждах переходить вброд водоемы.
Однажды во время опасной переправы верхом на оленях через быстротечную речку Джомпула с псаломщиком произошел несчастный случай. Олень не устоял, всплыл и сбросил седока. Дьячок стал тонуть, но, к счастью, попавшееся деревце дало ему возможность некоторое время продержаться на воде, пока не подоспели ямщики и, рискуя жизнью, не спасли его от неминуемой смерти. С головы до ног промокший и продрогший до костей, он не мог ни идти пешком, ни сесть на оленя.
Несмотря на все трудности и невзгоды, миссионеры через семь месяцев возвратились в Якутск. В сравнении с понесенными трудами этот походный священник сделал немного: исповедовал и причастил 245 человек, окрестил 46 младенцев, совершил 12 браков и 13 погребений. И все из-за того, что тунгусы откочевывали к пределам Приморской области к Зеленой горе, куда отец Григорий не смог доехать, потому что получил приказ от начальства вернуться.
В 1878 году походный священник Василий Никитин отправился вниз по реке Лене на каюке и встретил преграды в виде сильных противных ветров, а вскоре река покрылась льдом, и каюк оказался на необитаемом острове реки. Но тунгусы оказали помощь священнику и его спутникам – помогли выйти из места заключения. Зимой священник странствовал по берегам Ледовитого океана от Быкова до реки Оленска, посетил якутов, тунгусов, юкагир, совершил необходимые требы и возвратился в Якутск.
Наглядным примером миссионерской деятельности служит путешествие иеромонаха Венедикта к чукчам, предпринятое им в конце 1896 года, из которого он вернулся лишь в 1989 году. Во время поездки отец Венедикт вынужденно оказался на острове святого Лаврентия (южнее Берингова пролива) и за неимением переводчика и проводника, а также средств для возвращения домой, остался жить у агентов американских торговых компаний.
При первой возможности он выехал к чукотским стойбищам и, прожив в них месяц, вынужден был вернуться к американцам. Затем, с попутными торговцами на собаках, выбрался к устью реки Анадырь и на чукотском мысе «Чаплин» прожил месяц в ожидании чукчей, разъехавшихся на промыслы. Добравшись от мыса «Чаплин» до устья Анадыря, иеромонах Венедикт остался у казаков в ожидании благоприятного случая, пока из селения Маркова не приехал за хлебом на нартах торговец. В Маркове отец Венедикт жил до зимы, так как летом путь еще невыносимее. Тучи комаров и разных насекомых, палящее знойное солнце или затяжные дожди вынуждали искать укрытие в разбросанных на больших расстояниях друг от друга неприглядных якутских юртах. Единственное питание – сухари и чай, вода для которого берется из водоемов. В самих юртах множество скачущих насекомых, от которых тело горит как в огне.
Икона святителя Иоасафа (Болотова) Легко об этом читать, но пережить такое очень непросто. Еще на рубеже XIX–XX веков миссия походного духовенства терпела серьезные потери и скорби. Без гордости и тщеславия священники совершали подвиги, посвящая свои жизни обращению тысяч инородцев в веру Христову. О том, насколько необходимы были часовни и церкви в местах проживания диких народов и насколько безопаснее и плодотворнее было служение местного духовенства, не нуждающегося в поисках по ледяным пустыням кочевников, говорит история духовной миссии острова Кадьяк.
В 1793 году под начальством архимандрита Иоасафа (Болотова) была учреждена Кадьякская духовная миссия на Аляске, инициатором которой стал рыльский гражданин и промышленник Григорий Шелехов. Он обязался содержать как церковь, так и миссионеров за счет своей промышленной компании. Первыми миссионерами в Северной Америке стали восемь иноков Валаамского монастыря: начальник миссии архимандрит Иоасаф (Болотов), будущий епископ Кадьяка, иеромонахи Ювеналий, Макарий и Афанасий, иеродиаконы Стефан и Нектарий и монахи Герман и Иоасаф. Как сложились судьбы этих героев?
Иеромонах Ювеналий, ободренный успехом проповеди и окрестив в стране Кенайцев более 700 язычников, был зверски убит дикарями
Иеромонах Ювеналий, ободренный успехом проповеди и окрестив в стране Кенайцев более 700 язычников, был зверски убит дикарями. Так они вспоминали об этом святом проповеднике:
«Он обращал нас к своему Богу, а мы не хотели оставлять многих жен и привязали его к дереву. Но он, уже совсем мертвый, три раза вставал и начинал убеждать нас, пока мы не отдали его соседям, чтобы те съели».
В 1797 году, во время сильного океанского шторма, затонул корабль «Феликс», и все пассажиры погибли. На борту корабля находился возведенный в Иркутске в сан епископа острова Кадьяка начальник Американской миссии Иоасаф (Болотов), иеромонах Макарий, просветитель алеутов, и иеродиакон Стефан.
В 1806 году в Иркутском Киренском монастыре скончался иеродиакон Нектарий. Монах Иоасаф умер в 1823 году.
Из участников Кадьякской духовной миссии в живых остались иеромонах Афанасий и монах Герман. Он не покидал место своего служения, занимался усердной молитвой, вел хозяйство и обучал грамоте и трудолюбию сирот алеутов.
В 1801 году Герман возглавил миссию и в поиске уединенной молитвы переселился на пустынный остров Еловый, назвав свою обитель Новым Валаамом, где в 1837 году обрел покой. Преподобный Герман Аляскинский был прославлен 9 августа 1970 года Американской Православной Церковью.
Такова была походная православная миссия в прошлом.