Протоиерей Николай Калиниченко: «Я влюбился в духовную жизнь»

Протоиерей Николай Калиниченко, настоятель храма святого великомученика и целителя Пантелеимона в Скадовске и учитель математики в местной школе, рассказывает о жизни в Херсонской области. Отец Николай собирает на службу прихожан: приходской микроавтобус перед каждым богослужением ездит по адресам, и те, кто не может добраться своим ходом, едут в храм на нем. После службы и вечерней исповеди священник довозит людей до дома – и удобно, и радостно: сам батюшка за рулем. По дороге и пошутит, и выслушает, и расскажет что-нибудь. Городок вроде маленький, народу немного живет, но пока из конца в конец проедешь, километров намотаешь достаточно. Хорошо, что дороги новые, на совесть сделаны.

Главное чувство, которое видишь в священнике, пожалуй, радость:

Протоиерей Николай Калиниченко

– Радость естественна для христианина. В самом деле, если в Евангелии «радуйтесь», причем в повелительном наклонении, мы встречаем не меньше 365 раз, то есть на каждый день года, то мы должны подумать о благом влиянии подлинной радости на наше сердце. Не пустышки, не деланной, фальшивой улыбки, а – настоящей, глубинной радости. Эта разница часто видна в наших иконах: иногда ведь говорят, что, мол, лики Христа, Богоматери, святых какие-то «слишком суровые». Но на самом-то деле речь идет о радости, коренящейся в глубине сердца, которую поверхностный взгляд и уж тем более поверхностная жизнь увидеть, почувствовать не в состоянии – вот в чем дело. И мы призваны к ней Самим Христом.

– Это чувство присуще всем жителям Херсонщины, отец Николай?

– Не уверен. Сам я родом с Чукотки: родился в Магаданской области, в Анадырском районе. Прожил там девять лет. Мой папа родом из Сибири, а мама с Западной Украины. Встретились на Чукотке – вот я и получился. В начале 1990-х годов мы переехали в Скадовск, на Херсонщину. Никакого храма в нашем поселке на Чукотке и рядом не было, только недавно построили, слава Богу. Но верующий я с детства, благодаря нашим поездкам в летние каникулы на Западную Украину к бабушке. Бабушка – это целый мир! Причем – мир Христов. Положим, приехал ты к ней в село, такой весь из себя магаданский парень – все тебя любят и уважают. Но не вздумай не пойти в воскресенье в храм – здесь это просто неприемлемо. «Тебя не было храме?! Ты заболел или иное что дурное случилось?» – обязательно все село спросит, поинтересуется. Русины – они такие. Крепкое, настоящее село. Сначала, может быть, ты ходишь в церковь, чтобы не подводить бабушку, чтобы не позориться, а потом, глядишь, внимательнее всматриваешься, вслушиваешься в богослужение, и начинаешь понимать, что без Бога действительно не до порога. Так что семья наша, несмотря на чукотско-магаданские корни, верующая. Благодаря бабушке и строгим порядкам благочестивого русинского села на западе Украины.

В общем, папа купил дом в Скадовске, мы сюда переехали, здесь же я, «перепрыгнув» пару классов, учился в школе, закончил ее. Почему «перепрыгнул»? Уже тогда качество образования в русской школе было выше, и мне не составило труда освоить, например, программу по математике местной школы, пойти в класс разрядом повыше. А я люблю математику, это да. Небольшой трудностью было и освоить украинский язык, так что никаких проблем не было. Закончил школу, поступил в университет в Херсоне, учился. Потом тяжело заболела мама, за ней – брат, и это меня побудило чаще и искренней ходить в храм, больше молиться и читать. И однажды я сам себя спросил: что я, собственно, вообще делаю в университете?

– Так же, помнится, спрашивал себя сотню лет назад еще один студент – Дмитрий Брянчанинов, будущий святитель Игнатий. Об этом у Лескова хорошо написано в «Инженерах-бессребренниках».

Я защитил дипломную работу и стал не только иереем, но еще и инженером-механиком по станкам, о чем не жалею

– Влюбился я в духовную жизнь, в общем. Могу смело сказать, что она оказалась точно не такой, какой я ее себе представлял по книгам святых отцов. Она, когда ты ее сам живешь, если так можно выразиться, совсем другая. И я оставил университет – «академку» мне не дали. По уходу за тяжело больным родственником не давали, ну и ладно: после «экватора», сдав сессию, я перестал ходить на лекции, и меня отчислили. А через полмесяца меня уже рукоположили в диаконы. У меня тогда не было даже самого простого подрясника, да и богослужение я знал плохо. Книги святых отцов помогли очень. Помню, когда подрабатывал в порту, в перерывах читал «Лествицу», что вводило в ступор других ребят-грузчиков: по их мнению, наверное, я тратил молодость на не пойми что. Думаю, сейчас их мнение изменилось. Поступил в Киевскую духовную семинарию, закончил ее, а в начале двухтысячных меня рукоположили в иереи. Стал служить в ставшем родным Скадовске, в храме преподобного Сергия Радонежского. Потом как-то сам собой решился вопрос с получением мирской профессии: появилась возможность закончить университет, что я и сделал. Нужно было: ведь мы с прихожанами много рассуждали о том, что начатое дело нужно доводить до конца; кроме того, на меня смотрел младший брат, для которого я выступал примером. Он меня на 15 лет младше, и вот что он подумает, если я не доведу до конца историю с университетом, какой пример я ему подам? Так что педагогика тоже свою роль сыграла – и пастырская, и семейная. И стал я не только иереем, но еще и инженером-механиком по станкам, о чем не жалею. Дипломная работа была посвящена пользе обработки металлов с полимерсодержащими – так значительно сокращается износ режущего инструмента. И ведь думал, что диплом будет просто лежать-пылиться где-нибудь на полке, а полученные знания оказались ой как востребованы через несколько лет, и в этом году тоже, когда пришлось всерьез заниматься обустройством уже нашего больничного храма святого великомученика и целителя Пантелеимона.

– Вы пришли, получается, в новый приход. Новый священник, настоятель на новом приходе. Уверен: были трудности.

– Еще какие. И не только материального характера. Много сил, и духовных, и физических, ушло на созидание общины. На разрушение предубеждений, противостояние всяким слухам, клевете, «обидкам» и домыслам…

– И это в православной среде. А ведь есть еще свои «приветы» из мира сего: то говорят, что хитрющие попы обманывают простых людей, обладая научными знаниями; то, наоборот, обвиняют этих бедных попов в темноте, неучености – «религия и наука несовместимы!» В чем причина этих взаимоисключающих упреков в адрес Церкви?

– Она, мне думается, указана давным-давно: «Аще не Господь созиждет дом, всуе трудишася зиждущии» (Пс. 126:1). Или еще резче: «Рече безумен в сердце своем: “Несть Бог”» (Пс. 13:1). Если Господь не откроется человеку, точнее, если человек не откроет дверь Христу, то, что бы мы ему ни говорили, какие бы доводы ни приводили, все будет бесполезно. Он будет отпихиваться руками и ногами, закрывать глаза на очевиднейшие факты, затыкать уши от ясных доводов. Наука здесь бессильна. Впрочем, образование здесь ни при чем. Что же до нас, то мы должны знать, мне кажется: то, что мы ходим в храм, что мы – христиане, это не наша какая-то заслуга, мол, такие мы все из себя праведные, благочестивые и замечательные, а милость Христова. Чуть только откажемся от этой милости, оттолкнем руку Христа, тут же окажемся в «объятиях» какой-нибудь ПЦУ со всеми вытекающими. Ужас ведь что делается на Украине. Одна история с осквернением святых мощей в Киево-Печерской лавре уже о многом говорит. Большевики бы очень порадовались – их дух.

– Какие книги помогают человеку идти к Богу? Для каждого возраста, что физического, что духовного, свойственна своя литература…

– Всегда полезны жития святых, уверяю! Любому человеку в любом возрасте – миллион раз проверено. Меня поразило и вдохновило, например, житие святого Симеона Столпника, мне этот святой очень близок. Точно так же и другие люди могут найти какой-то свой особенный путь, который ему показывает святой, близкий им по духу. Не забудем и про наших новомучеников и исповедников – наших, считай, современников. Уж им-то наши боли и печали ой как близки и знакомы. А Псалтырь? Там же все, решительно все сказано о нашей жизни, о каждом нашем недоумении, боли, радостях, горе и счастье, грехе и победе над ним с помощью Бога. Бывает, читаешь псалом и понимаешь: вот это именно то, что тебе в данный момент кровно необходимо. Или в сотый, тысячный раз перечитываешь – и совершенно по-новому видишь ту или иную ситуацию в жизни, видишь и выход из нее – только поступай так, как Бог велит. У нас случай был: в общине есть Федор, он охранником работает, очень благочестивый человек. Так ему зарплату не выплачивали: нет, и все. Что делать? Ну, погоревал. А потом начал читать Псалтырь – не чтобы «отвлечься», а чтобы правильно, по-христиански отнестись к тому незавидному положению, в котором оказался. Всерьез начал читать, не поверхностно. И довольно быстро долги ему выплатили, хотя и фирма эта развалилась. Чудо, говорит. Все правильно – чудо, только чудо, обусловленное, по моему убеждению, искренним чтением Псалтыри.

Одним чтением духовных книг не обойдешься: нужно твое сознательное участие в Таинствах

И, конечно, очень важны внимание к своей духовной жизни и рассуждение. Одним чтением духовных книг – будь то жития святых, Псалтырь, «Лествица», творения аввы Дорофея и других – не обойдешься: нужно твое сознательное участие в Таинствах. Исповедь, Причастие – куда без них.

– Постоянное памятование непреложного закона: «Кого в чем осудишь, в том сам и побудешь» важно?

– Оно просто необходимо. Закон действительно непреложный, железный – сколько раз убеждался в этом как на собственном опыте, так и в случаях из жизни прихожан. Любой, я думаю, прихожанин может рассказать о добром чуде в своей жизни, связанном с покаянием, устроением сердца по Христу. После таких историй всегда говоришь: «Слава Богу». Будет возможность, расскажу. Нужно только, чтобы люди к вам привыкли – так сразу рассказывать о жизни не бросятся. Народ здесь осторожный, присматривается долго. А так – недавно пришел мужчина, некрещеный, и говорит: «Покрестите, пожалуйста, моего отца: лежит при смерти в больнице. 70 с лишним лет». Я пришел в отделение терапии, покрестил, причастил, и через несколько дней он скончался. Удивительно, думаю: всю жизнь прожил вот так, некрещеным, а в конце жизни сподобился стать христианином, исповедовался, причастился перед переходом в мир иной. Милость же Божия! Почему так? – думаю. Не все ее сподобляются. Вот было тоже: приехал к умирающей старушке, исповедовал, собирался причастить, а пока доставал частицу, она умерла. Отчего так? Не знаю. А вот с этим старичком – и Крещение, и Миропомазание, и Исповедь, и Причастие. Стал спрашивать – оказывается, никогда никому не отказывал в помощи, всегда откликался на чужую беду. Про себя забывал – другим помогал (очень редкое для наших краев качество, должен признаться). Так, может быть, поэтому Господь сподобил его такой радости?

– Кроме радостей, есть и горести, не так ли? Какие горести сейчас переживают жители Херсонщины?

– «Счастье – это когда твоя жизнь в Божьих руках». Главная наша беда, мне кажется, – это наша неспособность или нежелание отдать жизнь Богу. Все-то по-своему, все-то сами пытаемся идти против рожна, набиваем шишки, раним себя – ох, и больно! – а никак не хотим последовать примеру апостола Павла, который, помнится, с рожном разобрался быстро и на совесть. Нет доверия Богу – из-за этого все беды.

Если же брать, например, школу, где я преподаю математику, то большой вызов для всех нас – это какое-то ужасающее безразличие к действительной жизни, оторванность от нее, и полное, тотальное погружение в «мир цифры». Когда «цифра» становится важнее и любимее родителей, например – это настоящий ужас. Часто я просто не могу понять, что нужно нашим детям, чем они живут. И боюсь того, что нас ждет, если виртуальный, ненастоящий мир победит в их головах и душах. Объясняешь математику – пустые глаза: «Нам этого не надо». Что уж говорить, когда речь заходит о вещах духовных… Однажды не выдержал, говорю: «Ребята, если кто-нибудь из вас при таком отношении к учебе станет врачом, то лечиться я буду сам, и других предупрежу». Может, подействовало. В печали спросил старших учителей, что делать. Опытная учительница, которая четверть века назад вела у меня уроки, говорит: «Ведь есть же ребята, которым не все равно, правда? Да, их единицы, но есть же?» – «Есть», – говорю. – «Вот ради них и старайся! Иначе протухнешь! Не вздумай опускать руки!» Вот и стараюсь. Даст Бог, и другие дети заинтересуются, и взгляд у них изменится. А то, вон, сдает один проверочную работу – чистый лист, внизу написано: «Низнаю». Я – к родителям, те руками разводят.

Чем нам откликнется наша лень в воспитании, мы уже видим: одинокой старостью

Чем нам откликнется наша лень в воспитании, мы уже видим: одинокой старостью. Каково вам будет, когда ваши дети станут (а они станут) воспринимать ваши страдания и немощи в старости так, как вы им внушили, – виртуально? Не близко к сердцу, а именно виртуально, отстраненно? Вы им в детстве вместо живого слова или дела подсунули мобильник, так будьте уверены, что мобильник этот вам в старости вернется: на, мол, займись чем-нибудь, только мне не мешай. Посмотри картинки, поиграй в жизнь. «Сыночка, да как же так?» – «А я низнаю». Так вот, не дай нам Бог такого «низнания». Как в учебе, так и в работе, да и вообще в жизни. Вот этого я всем нам желаю: будем серьезными по отношению к себе и к Богу!