«Будь же ты вовек благословенно, что пришло процвесть и умереть»

В Самаре, в исторической Публичной библиотеке, отметили 130-летие со дня рождения Сергея Есенина.

В Самаре, в самом центре старого города, восстановлена и поныне действует первая в городе Публичная библиотека, созданная по инициативе видного государственного и общественного деятеля Петра Алабина. Он был городским головой, русским офицером, участником четырех войн, писателем, историком, краеведом, поэтому память о нем хранят и чтут в Самаре. И поэтому – здесь, где в читальных залах листали свежие газеты,   журналы и книги молодой Максим Горький, сотрудник «Самарской газеты», юный Алексей Толстой, Артем Веселый, автор знаменитого романа «Россия, кровью умытая», многие другие писатели и литераторы – менее известные, но одинаково полюбившие бывать в этой библиотеке, – здесь мы, их наследники, решили отметить юбилей Сергея Есенина.

В этих залах все дышит славными традициями и памятью об отечественной литературе, к которой причастны и самарские писатели. У них, как и у их предшественников, жива любовь к литературе, сохранившей немеркнущий свет Христовой любви к своей Отчизне, ее великим сыновьям.

Мне выпала честь представить здесь свою новую книгу. Она – о Сергее Есенине, последних днях его жизни и трагическом конце.

Мне выпала честь представить здесь свою новую книгу. Она – о Сергее Есенине, последних днях его жизни и трагическом конце

Если бы я не накопил более чем за полувека своей жизни множества фактов о любимом поэте, если бы не нашел своего решения, как рассказать о нём, я бы не стал приумножать многие и многие попытки рассказать правду о поэте и его гибели.

Решимость пришла, когда в последние годы появились публикации известных медийных писателей, вновь утверждающих, что Есенин покончил жизнь самоубийством, что виной всему – водка и его беспутная жизнь, загубившая талант. Более того: доказывалось, что советская власть все делала для спасения поэта, и что он воспевал ее, будучи ее сторонником. Партийно-советская точка зрения на творчество Есенина заявила себя устами очень авторитетных современных писателей.

И тогда я решился не только сказать заветные слова о поэте, но и издать книгу о нем и обязательно презентовать её в своем городе.

«Несказанное, синее, нежное…»

Я твердо знал, что писать надо о поэте, который смог выразить в своих стихах и поэмах душу русского народа. Что она – христианка. Что поэт с рождения был укоренен в народной вере. И когда он жил в согласии с ней – гармонично рос и мужал не только физически. А когда отходил от неё, то проваливался, разбивал в кровь не только рот, но и душу:

…и уже говорю я не маме,
А в чужой и хохочущий сброд:
«Ничего! Я споткнулся о камень,
Это к завтраму всё заживёт».

Когда пришёл вечер презентации в зале Публичной библиотеки, с его особенной атмосферой, я решил доказывать правоту своей позиции его же стихами, его сокровенными строками, которые вылились на бумагу прямо из души. И свидетельствами того, что Россия не приняла вранье о его самоубийстве, что провожала его в последний путь как православного русского человека. В этот день в родном Константиново, в храме   Казанской Богоматери, протоиерей Иван Смирнов отслужил панихиду по убиенному рабу Божьему Сергию. Разве не красноречив этот факт?

А еще напомню, что истинные поэты чутко знают, что приближается конец жизни земной, когда душа уходит в Небо.

Таким поэтом был Сергей Есенин:

…Милые березовые чащи,
Ты, земля, и вы, равнин пески,
Перед этим сонмом уходящих
Я не в силах скрыть своей тоски.

Слишком я любил на этом свете
Всё, что душу облекает в плоть.
Мир осинам, что, раскинув ветви,
Загляделись в розовую водь.

…Знаю я, что в той стране не будет
Этих нив, златящихся во мгле,
Оттого и дороги мне люди,
Что живут со мною не земле.

В другом стихотворении – «Несказанное, синее, нежное», написанном в последний год его жизни, сказано:

Разберемся во всем, что видели,
Что случилось, что сталось в стране,
И простим, где нас горько обидели
По чужой и по нашей вине.

Это ведь покаяние поэта.

А в стихотворении «Мне осталась одна забава» прозвучала заветная просьба:

Вот за это веселие мути,
Отправляясь с ней в край иной,
Я хочу при последней минуте
Попросить тех, кто будет со мной, –

Чтоб за все за грехи мои тяжкие,
За неверие в благодать
Положили меня в русской рубашке
Под иконами умирать.

Когда у нас пишут о европейских классиках, запросто говорят об их религиозных корнях. А стоит заговорить о наших национальных гениях, как тут же грозят пальчиком

И что за диво! Когда у нас пишут о великих арабских поэтах, например, или о европейских классиках, запросто и спокойно говорят об их религиозных корнях, их вере. А стоит заговорить о наших национальных гениях, как тут же грозят пальчиком: «Нельзя говорить о них с христианской позиции, тем более православной. Это обуживает понимание их творчества. Оно шире!»

Будто Пушкин, уходя из жизни, не сказал: «Хочу умереть христианином».

Будто Лермонтов не написал:

В минуту жизни трудную,
Теснится ль в сердце грусть,
Одну молитву чудную
Твержу я наизусть.

…С души как бремя скатится,
Сомненье далеко –
И верится, и плачется,
И так легко, легко…

На встрече

То есть я говорил о самой главной основе русского человека: Православие есть основа творчества, основа всей жизни русского человека.

Не пересказывать сюжет повести, в аннотации к которой ясно сказано, о чём она и в чём   её своеобразие, а передать вот эту важнейшую для всей русской литературы мысль о краеугольной основе, на которой она стоит от века, – вот что было главным, о чем я решил говорить с друзьями, собравшимися отметить юбилей великого поэта Сергея Есенина.

И меня поняли и одобрили.

Об одной моей святыньке

С сестрой Катей

Мог ли я когда-нибудь себе представить, что встречусь с сестрой поэта Екатериной Александровной? Конечно, нет!

Но жизнь распорядилась так, что я не раз и не два приезжал в Константиново, бродил с другом юности, рязанским поэтом Евгением Маркиным, по заповедным есенинским местам. Пешком шли через луга, перелески, ночевали в стогу. дышали и не могли надышаться рязанским воздухом.

Да, все это даровал нам Господь. Более того – даровал мне и встречу с Екатериной Александровной Есениной. На вечере я кратко сказал об этом. А сейчас расскажу чуть подробнее.

Это произошло в 1976-м году, за год до её кончины. Я в то время работал на Поволжской студии кинохроники. Рязанская область входила в зону творческого обслуживания студии, которая находилась в Куйбышеве, ныне Самаре.

И вот я выпросил командировку в Рязань, встретился с младшей сестрой Сергея Есенина.

Екатерина Александровна Есенина. 1970-е гг.

Выглядела она вот так, насколько я запомнил. Фото не моё, а взято из Интернета. Встретила она меня в Константиново, в родном доме, где уже в то время открылся музей Сергея Есенина.

Я очень волновался. Екатерина Александровна это заметила и стала говорить со мной как обычный экскурсовод, направляя беседу. Она занималась подготовкой материалов по биографии брата, отвечала разного рода посетителям на стандартные, заранее известные вопросы.

Но когда я сказал, что хочу снять документальный фильм о Есенине, разговор наш переменился. Я рассказал о том, что сама есенинская тема очень трудно принимается и на студии, и особенно в Москве, в Комитете по кинематографии, где утверждаются планы работы студий России. Пройдя эту инстанцию, план попадает во Всесоюзный комитет, и там есенинская тема, нашей студией заявленная, была вычеркнута. А ведь годом ранее было 80-летие, «круглая дата» поэта. Но я рук не опускаю, все равно буду «пробивать» сценарий.

Екатерина Александровна подобрела, сказала, что «чем может, поможет». Я сказал, что как только добьюсь утверждения сценария, заранее сообщу и приеду к ней снова, уже на съемку. Надо бы мне уже в том году съемку провести, был бы съемочный материал у меня «в кармане». Но бюрократические барьеры преодолеть не сумел, съемку мне директор студии не разрешил.

А на следующий год Екатерины Александровны не стало.

Книга фотографий «На родине Сергея Есенина» с дарственной надписью Екатерины Есениной

Осталась мне на память книжечка фотографий «На родине Сергея Есенина» с её дарственной надписью.

Эту книжечку я берегу, как одну из самых ценных своих святынек.

А ведь как много могла бы рассказать Екатерина Александровна! Я уже тогда знал, что её муж, поэт Василий Наседкин, был другом Сергея Есенина. Что она вышла замуж по совету брата. Он ценил Наседкина и как поэта, и как человека, который будет хорошим мужем его сестренке.

О судьбе Василия Наседкина я знал в самых общих чертах – что он был репрессирован, вот и все.

А ведь за этим казенным словом «репрессирован» стояла сломанная жизнь поэта, его судьба.

И не только его одного, но и многих «крестьянских поэтов», пишущих о Родине, деревнях и селах, где они родились и выросли. Приведу один лишь список писателей, арестованных по тому же «делу», что и Василий Наседкин. В списке обвиняемых по делу литераторов во «главе» с писателем Валерианом Правдухиным были: Иван Макаров, Алексей Новиков-Прибой, Павел Васильев, Ефим Пермитин, Иван Приблудный, Михаил Карпов, Петр Парфёнов, Сергей Клычков, Юрий Олеша, сын Есенина Юрий и многие другие.

Судьба самой Екатерины Александровны, жены «врага народа» со всеми вытекающими отсюда последствиями, тоже была сломана, и физически в том числе – она стала нетрудоспособной. На жизнь зарабатывала крохи, как консультант биографов Сергея Есенина, московских упитанных «есениноведов».

Фото из «дела» Василия Федоровича Наседкина, расстрелянного как члена «террористической группы писателей, связанной с контрреволюционной организацией правых». Им вменялась также подготовка покушения на Сталина.

Самарские есенинцы

Когда мы готовили эту встречу, вспомнили о наших друзьях, которых уже нет с нами. Но они любили Есенина с такой силой, которая восхищала и удивляла. Особенно это относится к писателю Вадиму Баранову. Инженер-конструктор по профессии, именно из-за любви к поэзии Есенина он и стал писателем. Начал он с того, что стал собирать материалы о друге Есенина, поэте Александре Ширяевце (Абрамове). Он родом из села Ширяево, что стоит на излучине Волги, в Жигулевских горах, неподалеку от Самары. По названию этого заповедного места Александр и взял себе псевдоним. Есенин называл Ширяевца «баюном Жигулей», любил его стихи, поэтому молодые поэты и подружились.

Вадим Баранов не только собрал стихи Ширяевца, но и рассказал о его трудной, порой трагической судьбе, вынужденной жизни в Туркестане, в разлуке с родными Жигулями. Книга Вадима Баранова о Ширяевце стала событием в жизни Куйбышева-Самары, а Ширяево стало местом паломничества для всех приезжающих в наши края – не только как место, где Илья Ефимович Репнн писал своих знаменитых «Бурлаков на Волге», но и родина поэта Александра Ширяевца, друга Есенина.

Друзья поэты Александр Ширяевец и Сергей Есенин

Не менее заметной, и сегодня вызывающей удивление, стала работа Вадима Баранова «Москва Сергея Есенина». Не один год Вадим потратил, чтобы уточнить и обозначить все места, где жил и останавливался поэт Есенин в Москве. Вадим создал карту есенинских мест, составил подробное и точное их описание. Помогла ему в этой работе его инженерная специальность, требующая терпения и усидчивости.

Но начатое дело Вадим Баранов завершил. Свою работу он отдал музею Есенина в Москве, и там она по достоинству была оценена.

Вот такой истовой и многолетней работой отличалась любовь к Есенину самарского писателя Вадима Баранова. По увлечённости и преданности своему делу эту работу можно сравнить с тем, что сделал в Константиново Владимир Исаевич Астахов, бессменный директор и создатель Государственного музея-заповедника Сергея Есенина.

Если бы не мои друзья-писатели, друзья-читатели, которых если назвать поименно, то перечень занял бы слишком много места в этом моем рассказе, который и так затянулся, памятный вечер в таком формате вряд ли бы состоялся.

Всем им, конечно, от меня сердечный поклон.

Писатель Алексей Солоницын, автор повести «Убить поэта»

Еще скажу напоследок, что весь октябрь месяц – есенинский и лермонтовский, февраль – пастернаковский, июнь – пушкинский.

И в каждом месяце календаря отчетливо выражена наша общая любовь к великим русским поэтам, которых любят по всем городам и весям России.