Наталия Константиновна Кречетова
(14.08.1939–19.11.2022)

На днях, 14 ноября 2025 года, отошёл ко Господу всенародно любимый пастырь протоиерей Валериан (в постриге схиархимандрит Михаил) Кречетов. А сегодня, 19 ноября, мы вспоминаем его супругу, замечательную матушку Наталью Константиновну (†19.11.2022). Текст составлен по воспоминаниям семьи Кречетовых.

Протоиерей Валериан и матушка Наталия Кречетовы

Наталия Константиновна Кречетова (в девичестве Апушкина) родилась 14 августа 1939 г. в семье Константина Константиновича и Елены Владимировны Апушкиных. Оба они были членами Маросейской общины храма святителя Николая в Клённиках¹, духовными чадами святого праведного Алексия Московского, затем его сына священномученика Сергия Мечёва. Сподобились пострадать за веру, претерпев арест и ссылку.

Крестным отцом Наталии Константиновны был священномученик Сергий Мечёв. а крестной матерью стала Наталия Николаевна Соколова (в девичестве Пестова)². Сама же Наталия Николаевна была крестницей Константина Константиновича Апушкина.

Мама Наталии Константиновны Елена Владимировна (в девичестве Быкова) происходила из дворянского рода, была дочерью уездного предводителя дворянства Владимира Петровича Быкова. Получила университетское образование, окончив историко-филологический факультет Московского университета. Еще будучи студенткой, стала прихожанкой храма Николы в Клённиках, духовной дочерью старца Алексия Мечёва. От него она получила послушание, которое свято исполняла: собирать и записывать проповеди отца Сергия Мечёва, под чье руководство духовные дети старца Алексия перешли после его кончины в 1923 г. Когда отца Сергия репрессировали, она навещала его в ссылке. За то, что она была ревностной христианкой и исполняла благословение своего духовного отца, в 1932 г. Елену Владимировну посадили в Бутырку, затем на три года отправили в город Верный (Алма-Ата). Там она познакомилась с будущим супругом Константином Константиновичем. Вернувшись из ссылки, они поженились.

Елена Владимировна обладала прекрасной памятью и литературным даром. Была знакома с епископом Афанасием (Сахаровым), перепечатывала на машинке его труды. Она написала много прекрасных воспоминаний об известных современных подвижниках. Эти воспоминания и материалы из ее личного архива опубликованы в книгах «Пастырь добрый» (о протоиерее Алексии Мечёве) и «Соль земли» (о старце Нектарии, епископе Стефане (Никитине), архимандрите Борисе (Холчеве), протоиерее Константине Всехсвятском). Под конец жизни Елена Владимировна совсем ослепла, у нее была отслойка сетчатки. Но она отличалась удивительно крепкой памятью – знала наизусть все церковные воскресные службы, некоторые акафисты, тропари. Это была школа священномученика отца Сергия Мечёва. Елена Владимировна многому научила алтарников и певчих Покровского храма в Акулове, поскольку была знатоком Церковного Устава и богослужения. До сих пор в храме в Отрадном соблюдаются «маросейские» традиции.

Наталия Константиновна вспоминала о своей маме: «Отец Сергий приучил своих духовных чад любить церковную службу, знать ее. Он считал, что в богослужении можно найти ответы на все жизненные вопросы, что жизнь открывается через богослужение. Он говорил: если нет возможности в храм пойти, вычитывайте то, что положено, дома. Поэтому мама постоянно читала богослужебные тексты вместе с нами и часто нам подсказывала, когда и что читать, в какой книге взять то, что нужно по Церковному Уставу вычитывать на каждый день, исправляла, если мы делали ошибки».

За ее любовь к Богу и святым подвижникам Господь сподобил Елену Владимировну кончины в день Собора новомучеников и исповедников Церкви Русской.

Константин Константинович Апушкин тоже происходил из дворянского рода. Он был тайно рукоположен в сан иерея в 1940-х гг. и до самой своей кончины скрывал это, не посвящая в тайну даже самых близких членов своей семьи, исповедовался и причащался по мирянскому чину. Здоровьем он был слаб. Скончался в 1965 г., прожив 67 лет.

О нем с большой любовью вспоминала его крестная дочь Наталия Николаевна Соколова:

«Это был очень милый, добрый человек, с которым мой отец познакомился еще в тюрьме, когда были в 1923 г. арестованы члены Христианского студенческого кружка³. Когда началась война, он с женой и двумя крошечными очаровательными дочками двух и четырех лет едва успел добраться до Москвы. Их дача находилась где-то близко от шоссе, по которому шло стремительное наступление немцев. Семья не успела вовремя собраться и бежала от немцев в чем была, с мешком за плечами, пешком, под обстрелом. Младшая дочка была моей крестницей, и я ее часто брала домой к себе поочередно со старшей. А мать их клали в больницу по знакомству, чтобы дать ей прийти в себя и окрепнуть после всего, что они пережили. Да, много они хлебнули горя, но никогда не унывали, всегда были радостны и благодарны Богу за все...»⁴

В семье Апушкиных было две дочери. Обе они – Мария и Наталия – унаследовали от родителей любовь к Богу, крепкую веру, православный уклад жизни. Старшая дочь Мария Константиновна стала надежной опорой и любящей супругой Константина Ефимовича Скурата, одного из известнейших профессоров Московской духовной академии, прекрасного человека и настоящего христианина. А про младшую, Наталию Константиновну, ее супруг протоиерей Валериан Кречетов говорил, что она уже была матушкой прежде, чем вышла замуж. «На ней женишься – будет сделан твой первый шаг к священству», – так сказал ему старец протоиерей Николай Голубцов, который в то время был духовником юной Наталии.

Детство матушки Наталии и ее сестры Марии пришлось на военные и послевоенные годы и было трудным. Ситуацию усугубляло то, что родители были лишенцами. В конце 1930-х семья Апушкиных проживала в Калинине (ныне Тверь), поскольку после ссылки им было запрещено жить в Москве. Там Константин Константинович, окончивший в свое время по благословению отца Алексия Мечёва Петровскую сельскохозяйственную академию⁵, нашел работу. Под Калинином с 1937 г. по март 1940-го жил и отец Сергий Мечёв. Это были последние годы земного общения Елены Владимировны и Константина Константиновича Апушкиных со своим духовным отцом.

Во время войны, когда немцы подходили к Калинину, Апушкины вместе с теми, кто эвакуировался, смогли въехать в Москву и уже остались здесь навсегда. Жили на разных квартирах, так как своего угла в Москве не имели⁶. Семья несла тяготы быта. Елена Владимировна вела домашнее хозяйство, воспитывала дочерей, из-за частых болезней Константина Константиновича подрабатывала печатанием на машинке. Жили бедно. Сохранился рассказ Наталии Константиновны о том, как после войны, в 1946 г., они были в гостях на каком-то детском празднике. Она была такая хорошенькая, в кудряшках и всем очень понравилась. Повар насыпал ей полную горсть драже в шоколаде. Но она их не съела, а принесла домой и отдала маме. И мама потом выдавала дочкам по одной конфетке по праздникам.

В семье уделялось большое внимание образованию и воспитанию детей. Родители много читали – в первую очередь жития святых, а также художественную литературу, русскую и зарубежную. Из зарубежной очень любили Диккенса. Елена Владимировна училась в Институте благородных девиц, где преподавали три языка – немецкий, английский и французский. В семье было большое собрание сказок, и она читала эти сказки на языке оригинала – на французском, немецком или английском – и сама переводила. Позже она так же занималась со своими внуками.

Учились сестры в обычной советской школе. Только в отличие от остальных детей не были ни пионерами, ни комсомольцами. Маленькая Наташа была отличницей, очень ответственно относилась к учебе. За ее способности к математике ее даже называли Софьей Ковалевской.

Уклад жизни в семье был православным: посты, праздники, богослужения. Круг общения – определенный, как у верующих людей того времени. Подруг было немного, в основном из «бывших», а также «маросейские» и дети духовенства. Православные семьи, вопреки гонениям на Церковь, которые с новой силой возобновились в хрущевское время, ходили в храмы, которых оставалось немного, общались между собой. Семья Апушкиных окормлялась в храме Илии Обыденного⁷ (в народе называемого «Обыденкой») у отца Константина Всехсвятского, который к тому времени был за штатом и помогал в храме священникам. После его кончины в 1957 г. по его же благословению за духовным советом Апушкины стали обращаться к владыке Стефану (Никитину), которого еще раньше знали по Маросейке, и к отцу Николаю Голубцову, который стал духовником будущей матушки Наталии.

В июле 1960 г. юная Наташа знакомится с молодым инженером Валерианом Кречетовым. Произошло это на свадьбе ее подруги Екатерины Пелих, которая стала супругой среднего сына семьи Кречетовых Николая. Встреча оказалась промыслительной. Дело в том, что будущий отец Валериан, размышляя, какой ему путь избрать – семейный или монашеский, спросил об этом у отца Кирилла (Павлова)⁸, на что старец ответил: «Господь тебе укажет». В тот же день на свадьбе своего брата Николая он увидел юную миловидную девушку с косами. В те времена девушки с косами встречались уже довольно редко. Сперва он не обратил на нее особого внимания, но косы запомнил.

Позже, когда будущий батюшка Валериан попал к одному старенькому батюшке Евгению Тростину, молитвеннику и бессребренику, тот ему сказал:

– А тебе нужно жениться.

– У меня никого нет, – ответил Валериан.

– Ну, ты кого-нибудь видел?

И он рассказал отцу Евгению про девушку с косами.

– Вот-вот, иди и на ней женись.

И благословил иконой святителя Николая, сказав: «Сим победишь!»

Валериан и Наталия Кречетовы

Так исполнились слова отца Кирилла (Павлова) – Господь указал Валериану Кречетову на Наталию Апушкину, ту самую девушку с косами, которую он видел на свадьбе своего брата.

Познакомившись поближе, Наталия и Валериан стали переписываться, поскольку Валериан работал на Урале по распределению после окончания Лесотехнического института. Елена Владимировна, будущая теща, познакомила его с владыкой Стефаном (Никитиным). Именно владыка Стефан и благословил юную Наташу на брак с молодым инженером Валерианом Кречетовым. По возвращении Валериана с Урала они с Наталией повенчались. Венчал их старец протоиерей Тихон Пелих.

Жилищные условия поначалу были стесненными. Наталия Константиновна с родителями и бабушкой жила на Спасской улице в коммунальной квартире в комнате площадью около 15 кв. м. Валериана тоже прописали туда, встали «на очередь» на улучшение жилищных условий. В советское время это было крайне трудно. Молодой семье пришлось снимать комнату. Потом чудесным образом, по молитвам мученику Трифону, Кречетовы получили квартиру на Трифоновской улице – 27 кв. м. По тем временам это были «хоромы».

Всю свою жизнь Наталия Константиновна посвятила семье. Она была очень одаренная, обладала незаурядными способностями в математике, имела талант к изучению иностранных языков, хорошо говорила на английском. Но дворянское происхождение и ссыльное прошлое родителей не позволили ей получить высшее образование. Окончив курсы английского языка, она поначалу работала старшим лаборантом на кафедре английского языка в Московском государственном университете – до того, как стали рождаться детки. Супруг трудился на должности старшего инженера в Моспромпроекте, хотя с детства хотел быть священником. Его ценили на работе и даже предложили перевод в другое ведомство с довольно большим окладом. Правда, с частыми командировками. На это Наталия Константиновна не согласилась, сказав: «Пусть зарплата будет меньше, зато семья будет вместе». А как говорится в известной поговорке, когда семья вместе – и душа на месте.

Будущий отец Валериан продолжал духовное общение с епископом Стефаном, который в конце жизни был назначен на калужскую кафедру. Последний раз он был у отца Стефана в Калуге за неделю до его смерти и потом, когда владыка скончался, сопровождал его гроб в Акулово, где епископ Стефан и был погребен. Тогда будущий отец Валериан в первый раз увидел старца Сергия Орлова, настоятеля Покровского храма. По совету тещи он стал приезжать к нему в Отрадное, поскольку и владыка Стефан тоже приезжал к отцу Сергию на исповедь.

Как-то отец Сергий ему сказал: «Иди к нам. Инженеров полно, а батюшек не хватает». В то время, имея высшее образование, принять священный сан было почти невозможно. Но Господь так управил, что инженер Валериан Кречетов оказался среди воспитанников Московской духовной академии, которую окончил экстерном за год, поскольку с детских лет рос в Церкви и знал богослужение. С шести лет он прислуживал в алтаре зарайского Благовещенского храма. Матушка вспоминала, что их жизнь с поступлением супруга в семинарию сильно изменилась: не стало ни материальной, ни физической помощи. Но с Божией помощью она несла это послушание – жены и матери.

В ноябре 1968 г. в день архангела Михаила состоялась диаконская хиротония отца Валериана, а в январе – уже иерейская, которая совершалась в Покровском академическом храме Московской духовной семинарии. Протоиерей Михаил, папа отца Валериана, заранее дал ему свой иерейский крест, чтобы его надели, когда будут рукополагать. Но случилось так, что иерейскую хиротонию назначили неожиданно вечером в субботу, когда диакон Валериан был уже в Лавре на всенощной. Он позвонил домой сообщить это известие, и будущая матушка Наталия, за месяц до родов четвертого сына, повезла этот иерейский крест в Лавру, из благоговения надев его на себя. Но в дороге она задержалась, служба уже началась, и матушка постеснялась посреди храма снимать с себя крест, передавать его в алтарь.

И так матушка Наталия в серебряном кресте стояла на хиротонии супруга. Кстати, на отца Валериана возложили медный. И этот нелегкий крест жены священника она несла всю жизнь. Еще на диаконской хиротонии у ставленника снимают обручальное кольцо и кладут его на престол, с которого оно когда-то было взято. Это означает, что полностью семье он уже не принадлежит. Поэтому служение матушки – ежедневный подвиг, на который Господь дает силы любящим Его и ближних. Без любви нести это служение невозможно. А у матушки этот дар был в избытке. Она пронесла безграничную любовь к своему мужу через всю жизнь. Отец Валериан любит повторять про матушку:

«Это она сделала меня священником. Без нее я бы не был тем, кем являюсь сейчас».

Да и сама Наталия Константиновна говорила:

«Конечно, священник не имеет возможности много времени уделять семье. Жене, матери приходится брать многие труды на себя. Но это же и на пользу. Я всегда была слабой, неумелой, но с Божией помощью как-то справлялась. А батюшка никогда не давил, не взыскивал, ничего не требовал от меня. И я себя всегда чувствовала “за мужниной спиной”».

Матушка Наталия была слаба здоровьем, страдала сердечной недостаточностью. врачи даже говорили, что ей нельзя рожать, потому что она может умереть в родах. Но всеобщими молитвами Господь даровал семеро детей – пять мальчиков и две девочки. Все дети выросли верующими. Двое из сыновей стали священниками, старшая дочь Елена – супругой священника, многодетной мамой. У младшей Анастасии – 10 детей. Всего у отца Валериана и матушки Наталии 35 внуков, уже есть и правнуки. Вот такие плоды бывают, когда все делается по благословению!   

Поскольку все семейные дела ложились на плечи Наталии Константиновны, приоритеты она расставляла так: все необходимое должно быть вовремя – еда, уроки, в воскресенье – в храм⁹. Вечером обязательно надо было помолиться, перед едой пели – так все привыкали к молитве. В храме она учила детей благоговейно относиться к службе, стоять на одном месте, а не ходить по храму. Присесть разрешалось только маме «на ботиночки».

Быт семьи был православным, матушка старалась передать детям церковные традиции, которые они с батюшкой получили от своих родителей. Во время трапезы читали жития святых. Церковнославянский знали с детства. Перед сном матушка обязательно читала что-то из классики. Она знала на память многое из Библии и рассказывала детям. к посту приучали с детства, в школу в постные дни давали еду с собой, дети не ходили в столовую. На Пасху матушка сама пекла куличи и делала творожную пасху. Рецепты она знала наизусть. Все, кто пробовал ее пасхальные снеди, говорили, что вкуснее никогда не ели. На Рождество у детей всегда были под подушкой подарки. Матушка выбирала их сама, но дарили их от имени папы. Гражданские праздники не праздновали, в этом не было необходимости, жизнь и без них была насыщенной.

Наталия Константиновна, имея математические способности, занималась этой наукой с детьми, да и сама любила порешать задачки. Она с удовольствием ночью решала задания со «звездочкой», которые задавали детям (но они их не делали), а утром, когда все собирались в школу, говорила: «У этой задачи есть два способа решения». Все это было ей интересно.

Старший сын Андрей рассказывал, что при поступлении в МВТУ им. Н.Э. Баумана на письменном экзамене по математике, справившись за 30 минут с первыми четырьмя задачами, пятую задачу, которая была повышенной сложности, за оставшиеся два с половиной часа он так и не решил. Пришел домой, и Наталия Константиновна спокойно, с помощью теоремы Пифагора, все это разложила и получила ответ. Андрей запомнил эту задачку на всю жизнь.

Когда младшая дочь перешла в другую школу и стала учить французский, матушка тут же стала вместе с дочкой учить французский и преуспела в этом. Она и немецкий немножко учила. Ей нравилось учиться. Наталия Константиновна с детьми в школе много читала, потом помогала им писать сочинения. Как говорил отец Валериан, матушка семь раз окончила школу. Чтение для Наталии Константиновны было любимым занятием до самой старости. У нее была очень хорошая память, и прочитанное она потрясающе пересказывала.

В редкие дни батюшкиных отпусков семья выезжала на природу. Все было оперативно: днем батюшка сказал: «Едем!», матушка допоздна собирала всех детей, рюкзаки, и утром выезжали. Жили в палатках на берегу реки, рыбачили. Для матушки это было счастье. Она безгранично любила отца Валериана и передала своим детям эту любовь к их отцу. Когда ее спросили, как в семье разрешаются разногласия между супругами, она ответила: «Я скажу свое мнение один раз. Но всегда принимаю решение батюшки, даже если думаю по-другому». В ней не было своеволия. Когда у них была золотая свадьба, старший сын встал и сказал: «Я не помню, чтобы мама с папой спорили или ругались».

Протоиерей Валериан и матушка Наталия Кречетовы

Наталия Константиновна смиренно принимала то, что батюшка редко бывал дома. Когда он приходил, матушка просто расцветала, ей хотелось посидеть с ним, все ему рассказать. Наталия Константиновна по характеру вообще была немногословна, больше «внутри себя». Но единственным человеком, с которым она могла говорить часами, был батюшка. Она даже ему книги пересказывала, которые успела прочитать в его отсутствие, – настолько для нее было важно общение с любимым супругом.

Матушка Наталия была домоседкой, в гости ходила редко. Но всегда ехала с батюшкой, если их приглашали вдвоем. Она не любила возвышенных речей, всегда была как бы в тени отца Валериана. Наталия Константиновна была очень скромным человеком. Она всегда была батюшкиным тылом, воспитывала детей, посвятила им свою жизнь.

Младшая дочь Анастасия, вспоминая о маме, говорила:

«Мама – наш душевный камертон. Я про свои поступки всегда думала: что об этом скажет мама? она же видела все мои грехи, мои слабости. Сама она вела воздержанный образ жизни. В ней не было лицемерия, ее слова никогда не расходились с делом. Мама особо нас не наказывала, но мы не могли делать какие-либо неподобающие вещи из уважения к ней, потому что понимали, что нам будет стыдно.

Ее любовь очень справедливая, она всех любила одинаково, но каждому казалось, что именно его мама любит больше всего. Она никогда не настаивала и напрямую не говорила: делай так и так. Но высказывала свое мнение со ссылкой на кого-то. Например, рассказывала историю про какого-то знакомого (в котором легко можно было узнать себя) или говорила, как относился к подобным вещам отец Сергий Мечёв. Или что сказано на эту тему в Апостоле.

Мама ограждала нас, старалась искать для нас православных друзей, она понимала, что нам хочется дружить. В советское безбожное время жить православными сообществами было в традиции. И у нас у всех были верующие друзья – у каждого свои. У мамы, наряду со справедливым равенством для всех, был индивидуальный подход к каждому ребенку».

Там, где надо, Наталия Константиновна могла проявить твердость. Старший сын Андрей вспоминал, что когда он в студенческие годы был на практике в Клайпеде, то там слегка расслабился – много гулял, перестал соблюдать посты. И вдруг на почту ему приходит письмо от мамы, которая с тревогой пишет ему: «Сынок, ты стал от нас удаляться…» Материнское сердце на расстоянии почувствовало, что не так. Сын очень удивился, получив это письмо. Оно его взбодрило и уберегло от возможных неприятностей.

Наталия Константиновна воспитывала детей своим примером. Дети все время помогали ей по хозяйству. Она отличалась трудолюбием, постоянно что-то делала, всегда что-то было у нее в руках. Присядет на минутку и говорит: «Ох, что же я такая ленивая, села и сижу». Даже, будучи уже в преклонном возрасте, она часто перебирала что-нибудь – крупу, лук, картошку.

Питались в семье скромно, пища в основном была простая. Мисочки у всех были одинаковые, небольшого размера – и у взрослых парней, и у девочек. Матушка Наталия всегда старалась все поровну разделить, чтобы всем хватило. У нее все было рассчитано. Дочь вспоминает, что даже конфету, которой угостят в храме, мама разделит на всех. Праздничная трапеза отличалась от вседневной. Например, Наталия Константиновна пекла большие, размером в противень, пироги со сливовым вареньем, которое она сама же и варила летом. Пироги были очень простые: тонкий слой теста, намазанный вареньем и кое-где украшенный грецкими орешками. Но все ели с большим удовольствием, потому что было вкусно. Как-то в музыкальную школу на детский утренник родителей попросили что-то испечь. Матушка Наталия принесла свой пирог. И его съели в первую очередь, несмотря на торты и прочую выпечку

Позже, когда дети выросли и разъехались, матушка осталась одна. И ее часто чем-нибудь угощали прихожане, да и батюшка всегда приносил домой целые корзины еды – подарки любящих чад. Ей столько не надо было, но продукты, которые оставались, она всегда использовала или отдавала детям. Наталия Константиновна никогда ничего не выбрасывала, все обычно доедалось или отправлялось в переработку. Бережливость и оптимальное использование всего было ее отличительной чертой. Даже когда матушка мыла посуду, воду из крана включала совсем тоненькой струйкой.

Наталия Константиновна была воздержана в пище. При этом укоряла себя за «чревоугодие». Уже в старости, когда она жила одна, сделает, бывало, себе какой-нибудь салат из сорняков – сныть, одуванчики – и говорит: «Так вкусно! Какая же я чревоугодница!» Она знала, что по болезни ей нельзя много пить, и могла за целый день выпить только полчашки воды.

Вообще она строго ограничивала себя во всем. Минимум одежды, никаких украшений. Только платки. Дома одевалась просто, часто в одно и то же. Постоянно заштопанная одежда, никаких новых вещей. Была одежда «на выход» – в храм или в гости Наталия Константиновна одевалась с большим вкусом, всегда хорошо выглядела. Светлое красивое лицо, скромная улыбка, прибранные волосы, на голове – беретка или платок. Один батюшка, ныне уже покойный архимандрит Сергий (Объедков), как-то сказал: «Матушка так красива, я даже стесняюсь смотреть на нее». Ее появление всегда вызывало у людей, знавших ее, какую-то тихую радость в сердце, желание что-то для нее сделать.

Наталия Константиновна Кречетова

Аристократическое происхождение Наталии Константиновны чувствовалось во всем – во внешнем виде, внутренней культуре, благородстве, тактичности, тонком чувстве юмора. Она была невероятно деликатным человеком. Ко всем обращалась на «Вы», в том числе и к младшим по возрасту. Сообщения подписывала одной буквой – «Н.», как в дореволюционных записках. Разговаривала спокойно, тихим голосом. Никого не любила обременять просьбами, говорила: у всех свои дела, им и так трудно. В храм в основном ездила на общественном транспорте, иногда ее подвозили. Если кто-то предлагал после службы отвезти ее домой, она всегда учитывала, по пути с ней этому человеку или нет. И если нет, то отказывалась и благодарила. Она отличалась необычайной скромностью.

Матушка никогда никого не осуждала. Особенно это касалось духовенства, архиереев – категорически никогда, ни при каких обстоятельствах. А если при ней начинали осуждать кого-либо, она сразу начинала про этого человека говорить, какой он хороший, какой он молодец и какие у него положительные черты. Как-то Наталия Константиновна стала свидетелем разговора, в котором женщина роптала на свою начальницу на работе и говорила, что та некомпетентна. На это Наталия Константиновна со свойственным ей спокойствием тихо заметила, что она всегда считала себя хуже других работников (это при ее воспитании и уровне интеллекта!). Женщина та все поняла, и каждый из присутствующих сделал для себя поучительный вывод.

Конечно, бывало, что и матушке тоже кто-то из людей не нравился, но она очень искренно это переживала, смирялась. Наталия Константиновна ко всем человеческим немощам стремилась относиться с терпением. Старалась никого не обидеть. Хотя в нужный момент могла твердо отказать. Было такое время, когда ходили всякие «свидетели Иеговы». И вот пришла к дому какая-то женщина с книжками, музыку включила, столик поставила перед дверями. Говорит: «Мы продаем тибетские травы». А матушка ее перекрестила и закрыла дверь. Она тут же музыку выключила, собрала весь свой балаган и ушла.

Наталия Константиновна была очень молитвенным человеком, всегда уповала на Бога. За своих детей и супруга она всегда молилась, до старости клала земные поклоны. Многие из близко знающих матушку людей ощущали ее молитвенную помощь: бывало, стоит только поде литься с ней какими-то своими семейными нестроения ми или проблемами, как вскоре потихоньку все устраивалось. А при встрече она спрашивала: «Ну, как там ваш сынок?» Или: «Как у вас с домашними? Не полегче?» Про всех помнила.

Наталия Константиновна имела благоговение ко всему, что касается Бога и Церкви: к святыне, к храму, к церковной службе. Дома в красном углу всегда теплилась лампадка. Как-то раз, увидев, что кто-то из ее помощников при уборке положил икону на стол, она заметила: «Нехорошо, что икона долу лежащая». Матушка никогда не опаздывала к Литургии и, если вдруг иногда такое случалось, очень переживала. Всякий раз, когда службу назначали очень рано, она вставала за два часа до нее, а то и вообще не ложилась. Два часа она отводила на то, чтобы помолиться, приготовиться к службе.

Когда по старости матушке уже трудно было ходить на всенощную, она всю службу вычитывала дома и приходила в храм утром на Литургию. Так же и святые дни первой седмицы Великого поста: все, что пели и читали в храме, она всегда читала дома, приходила вечером на Великий покаянный канон. В храме Наталия Константиновна всегда была незаметна, многие прихожане даже не знали, кто супруга отца настоятеля, разве только очень близкие. Обычно она молилась в Казанском приделе в уголке за одежной вешалкой. Всегда стояла в общей очереди на Причастие и на исповедь, пока кто-то из прихожан не провожал ее под руку вперед.

В конце жизни Господь попустил матушке Наталии пережить очень тяжелое испытание. Случился пожар, и дом, в котором они с супругом прожили много лет, сгорел дотла, ничего не удалось спасти. Наталия Константиновна вышла на улицу из горящего дома в чем была. Одежду и необходимые вещи собирали потом для нее всем приходом. Она очень переживала: в доме были святыни, старые иконы и богослужебные книги, проповеди отца Сергия Мечёва, которые собирала ее мама, семейные фотоархивы.

Матушка вынуждена была поселиться в семье младшей дочери Анастасии. Там она прожила полгода до своей кончины. Дочь вспоминает, что все это время мама постоянно стремилась хоть чем-то ей помочь – помыть посуду, с младшими внуками почитать, со старшими пообщаться. Она боялась быть кому-то в тягость. Даже еду себе готовила отдельно. Хотя ей было уже 83 года. И все про всех помнила – у кого завтра контрольная, когда у внучки-студентки свободный день и пр. Внуки позже скажут, что за эти полгода бабушка успела многое им рассказать – каждому свое. Ее присутствие в доме всех успокаивало, внутренне собирало. «Ангел в доме», – говорила дочь Настя.

Но на долю матушки выпало еще одно испытание, на этот раз последнее. У нее случился удар. Этому предшествовала срочная госпитализация батюшки Валериана. Наталия Константиновна об этом не знала. Настя вспоминала:

«Утром солнышко светило, мама сидела у окошка с книжкой, обрезала обгоревшие листы. Я ей сказала, что папа в Боткинской больнице, у него случилось обострение, но сейчас уже все нормализовалось. И мама с тревогой только произнесла: “ох…” А днем ей стало плохо, ее отвезли в Одинцовскую больницу в реанимацию. Все, кто потом навещал ее там, вспоминали: в больничном коридоре просто адское море страданий, люди стонут, ругаются, округом обида, ропот, озлобление. Но когда попадаешь к матушке в палату, оказываешься словно в раю. Люди в больнице даже стали спрашивать, кто она такая. Все ощущали благодать, которая исходила от нее».

Последний месяц земной жизни она провела в больнице, будучи обездвиженной и лишенной дара речи. При этом она удивительно чутко реагировала, когда приходили дочери и читали ей Евангелие. Особенно она оживлялась, когда ее навещал батюшка. Он еще только шел по коридору, а матушка уже это чувствовала и радовалась. И эту свою необычайную любовь она унесла в иную жизнь.

Матушка Наталия упокоилась 19 ноября 2022 г. отпевали ее в Покровском храме 22 ноября – на следующий день после Михайлова дня, в который 54 года назад совершилась диаконская хиротония отца Валериана. Отпевание состоялось при огромном стечении народа и духовенства. У гроба стояло больше 20 священников, остальные, кому не хватило места, молились в алтаре. Ощущалась радостная печаль, которая бывает при прощании с праведником. Удивительно, что на поминках никто ничего не говорил. И в этом словно проявилась воля матушки. Наталия Константиновна не любила восхвалений в свой адрес. Народу на поминках было невероятное количество, люди теснились, отовсюду несли дополнительные стулья. Но все общались между собой, будто бы матушка Наталия тихо и незаметно сидела посреди них за столом, как она это делала обычно на праздниках…

Вечная тебе память, дорогая наша матушка Наталия! Помолись о нас!