От трагедии к святости: Бердянские новомученики и исповедники веры

Новомученики Бердянские

Изучение истории Русской Православной Церкви в XX столетии, как в общегосударственном, так и в региональном аспекте, приобретает особую значимость в контексте современных событий. Судьбы священнослужителей и верующих мирян, чья жизнь и служение пришлись на годы революционных потрясений, антирелигиозных кампаний, голода, репрессий и войн, являются ярким свидетельством силы духа, выстоявшей перед лицом тяжелейших невзгод.

В этой связи выпущенная в 2022 году крымским издательством «Н. Орiанда» книга епископа Нестора (Доненко) «Не мир, но меч. Новомученики Бердянска»^[1] открывает новые грани в понимании трагического периода отечественной церковной истории.

Автор создал поистине замечательный труд, в основу которого положены архивные документы, воспоминания и свидетельства современников.

Начинается повествование кратким рассказом об истории города накануне рокового ХХ века.

В основу труда еп. Нестора положены архивные документы, воспоминания и свидетельства современников

На карте Российской империи Бердянск появился в 1827 году попечением генерал-губернатора Новороссии Михаила Семеновича Воронцова. Статус уездного города получил в 1842 году, но до его включения в 1898 году в сеть железных дорог был почти изолирован от всей страны и жил обособленно, сосредотачивая свои интересы на торговле пшеницей с Европой через итальянские и греческие посреднические конторы. Бердянский порт пропускал до 35 млн экспортного зерна.

К концу XIX столетия Бердянск представлял собой динамично развивающийся, благоустроенный европейский город, где жили представители разных народов.

Однако начало нового века принесло региону суровые испытания.

«…как вскоре выяснилось, – читаем в книге епископа Нестора, – прогресс бывает разным. В России он проявился в первую очередь как радикальное неприятие всех прежних национальных устоев и традиций, не в последнюю очередь Русской Православной Церкви и ее служителей. Разрушая неповторимую красоту традиционной жизни, метастазы прогресса неожиданно быстро проникали в самые отдаленные уголки еще недавно, как думали многие, великой и несокрушимой империи. Атмосфера в стране становилась густой и непроницаемой, чуждой той прозрачности, через которую легко и радостно созерцать красоту Божьего мира, игру полуденных лучей на зыбкой поверхности полуденного моря.

Подобно стреле или взгляду, образ революции, “несущей счастье миллионам”, уязвлял, овладевая воображением людей, и становился неотъемлемой частью их сознания. Отчего в замутненно-удушливом воздухе империи, словно невидимая хищная птица, зависало мрачное предчувствие, удерживающее русский мир пока еще не своими когтями, а просто взглядом.

Каиновы черты стали появляться на изгибах и разрывах усложняющейся жизни. Их темное очарование воспевали поэты и писатели, ими любовались художники и утонченные интеллектуалы, на них указывали святые, говоря о неизбежных роковых потрясениях ближайшего будущего. Призрак, бродивший по Европе, обретал плоть и кровь и все чаще примерял на себя русский кафтан».

Книга епископа Нестора (Доненко) «Не мир, но меч. Новомученики Бердянска». Симферополь: Н. Орiанда, 2022

Первые признаки надвигающейся бури проявились уже в дни революции 1905–1907 годов.

В ту неспокойную эпоху Бердянск, словно подхваченный разрушительным вихрем, оказался втянут в водоворот политических потрясений. Вместо созидательного труда горожане погрузились в пучину митингов и протестов.

Местные и прибывшие смутьяны сеяли семена неповиновения, раздора и ненависти. Под видом борьбы за справедливость они толкали людей к разрушению устоявшегося порядка, к отказу от вековых традиций. Поддавшись влиянию агитаторов, рабочие выходили на забастовки. В окрестных селах происходили крестьянские беспорядки.

Как отмечается в книге,

«подобные выступления становились “хорошим тоном” для прогрессивно настроенной общественности и подсвечивали, как им казалось, неумолимую историческую справедливость. <…> Лозунги и призывы, подобно пузырям в кипящем котле, возникали как бы ниоткуда, чтобы также быстро исчезнуть, уступив место новым. Идеи разрушения прежнего, опостылевшего мира становились особенно привлекательными на фоне удушливого формализма представителей власти, во многом утративших понимание происходящего».

Особенно печально было наблюдать, как одурманенная революционной демагогией молодежь отвергала опыт старших поколений, бросала учебу и работу ради участия в сомнительных мероприятиях. Вместо того чтобы строить будущее, они разрушали настоящее.

Так, 30 ноября 1905 года ученики старших классов гимназии, не без подстрекательства заезжих студентов, оставили занятия и отправились в парк, где устроили митинг. Наиболее активные оказались в женской гимназии и в трехклассном училище с настойчивым предложением присоединиться к ним. В результате городские власти приостановили занятия в гимназиях и пытались договориться с родителями. Но 1 декабря 1905 года перевозбужденные гимназисты снова собрались в том же сквере. К ним присоединились некоторые взрослые жители города, а также извозчики и портовые рабочие, которые стали выдвигать свои требования.

Революционные агитаторы стали подстрекать митингующих к массовым беспорядкам

Революционные агитаторы стали подстрекать митингующих к массовым беспорядкам. Но что-то пошло не так, и между рабочими и смутьянами завязалась потасовка, в ходе которой прозвучали выстрелы. Порядок восстановили прибывшие жандармы.

Произошедший инцидент был лишь одной из многих акций неповиновения, которые происходили в регионе в эти неспокойные годы.

Подобно осеннему шторму, первые революционные всплески пронеслись над Бердянском, оставив после себя разрушенные надежды, социальную напряженность и горький опыт того, как легко можно сбить людей с истинного пути обещаниями социальной справедливости и скорого разрешения насущных проблем.

Бердянск, старый город, 1917 г.

Темная бездна разверзлась над городом после роковых событий 1917 года, когда рухнули вековые устои Российской империи, а вместе с ними — привычный уклад жизни, правовая система и социальные институты. Погрузившись в атмосферу хаоса и неопределенности, регион стал ареной разгорающейся Гражданской войны.

В конце 1917 года в городе была установлена советская власть. Победила она мирным путем, однако проводимые ею мероприятия (упразднение местного самоуправления, разоружение офицеров, аресты и конфискации) вызвали недовольство, которое в конечном итоге обернулось вооруженным восстанием.

Именно тогда были отмечены первые попытки «сторонников диктатуры пролетариата» проведения репрессий против православного духовенства.

Протоиерей Александр Лукин

Источником постоянного раздражения для местных большевиков стала публичная деятельность благочинного Бердянского уезда, протоиерея Александра Лукина (в 1919 году расстрелян по приговору ЧК), который в своих проповедях открыто говорил о безбожной природе новой власти, советуя прихожанам по мере сил сопротивляться грубому и неправедному насилию, происходящему вокруг.

Когда об этом стало известно, красногвардейцы, возглавляемые руководителем местной большевистской организации Рудольфом Тольмацем (в 1920–1921 годах принимал деятельное участие в проведении красного террора в Крыму; расстрелян в ходе репрессий конца 1930-х годов; в настоящее время его имя возвращено одной из улиц Бердянска), окружили Вознесенский собор, в котором служил о. Александр. Несмотря на сопротивление верующих, духовный пастырь был арестован. Правда, вскоре его отпустили. Но уже через два дня в местном Совете было принято решение о расстреле протоиерея.

Источником постоянного раздражения для местных большевиков стала публичная деятельность прот. Александра Лукина

Узнав об этом, о. Александр укрылся в городе у прихожан и знакомых. Тогда красногвардейцы арестовали жену священника и «потащили ее по улице в Совет».

«Дорогой, – свидетельствовал священнослужитель, – над ней глумились и ругались и под угрозой насилия и расправы требовали указать, где я скрываюсь. Моя супруга проявила необыкновенное мужество и твердость духа, заявив, что она, хотя и знает мое местоположение, но не откроет его. Наутро собралась большая толпа народа, требовавшая моего освобождения, т.к. все полагали, что я также арестован, народ поливали из пожарных труб, стреляли в народ из пулеметов, и, наконец, для успокоения прихожан матушка была выпущена…»

В ходе восстания против советской власти в апреле 1918 года события сделали неожиданный поворот. Вчерашних «борцов за дело мировой революции» повстанцы арестовали и заключили в тюрьму.

Пришедшие местным большевикам на подмогу моряки-черноморцы (к ним присоединился избежавший смерти Р. Тольмац) выдвинули восставшим ультиматум: освободить арестованных и немедленно сложить оружие. В случае неисполнения грозили начать обстрел города.

Когда стало ясно, что этот ультиматум проигнорирован, с моря по Бердянску был открыт огонь из корабельных орудий.

По городу было выпущено 165 шестидюймовых снарядов и 45–47-миллиметровых снарядов. Бомбардировка не только вызвала серьезные разрушения (в ходе обстрелов пострадал и Вознесенский собор), но и еще больше озлобила местных жителей. В результате многие арестованные большевистские функционеры (за исключением тех, кому удалось бежать, и тех, кого пощадили) были расстреляны.

Новая волна насилия обрушилась на город в начале 1919 года, когда Бердянск оказался во власти махновцев, которые действовали в союзе с красными. В книге епископа Нестора воспроизведен корпус документов деникинской Особой комиссии по расследованию злодеяний большевиков, хранящихся в фондах Государственного архива Российской Федерации. Согласно материалам расследования, произведенного буквально по «горячим следам», весной 1919 года город захлестнули грабежи, аресты, расстрелы.

«Для жителей Бердянска, – отмечает епископ Нестор, – вероятность стихийной внесудебной расправы стала повседневной реальностью и со всей определенностью напомнила, что жизнь может быть иной, чем ее представляют».

В первых числах марта 1919 года махновцы, проезжая через село Зеленовка, зверски убили местного 60-летнего священника Василия Ерофалова. Ему отрезали бороду, раздели и затем вывезли за селение, в балку, где нанесли ему несколько ударов шашкой, разрубив ухо и шею, после чего добили выстрелом в грудь. Все ценные вещи из его квартиры были похищены.

Как показал настоятель Покровской церкви села Пологи Яков Татарчевский, действуя совместно с большевиками, махновцы совершили не менее 200 жестоких убийств – как местных жителей, так и проезжающих пассажиров, которых они снимали с проходящих поездов. В том числе убили о. Иоанна Кретинима. Ворвавшись к священнику в дом, поволокли за село и закололи штыками. Также свидетель называл в числе жертв анархо-большевистского террора священника деревни Кирилловка, Андроника Мантиовского. Перед смертью «его страшно мучили, издевались. Затем, накинув на шею его петлю, поволокли на кладбище и там повесили его на одном из крестов».

На смену ужасам террора пришла трагедия голода. В результате население Бердянска сократилось почти втрое

На смену ужасам террора времен Гражданской войны пришла трагедия голода. В результате население Бердянска сократилось почти втрое.

По мере укрепления в регионе советской власти православная вера продолжала подвергаться жестоким гонениям. Храмы закрывались один за другим. Священники, служившие людям, объявлялись врагами народа, арестовывались, отправлялись в ссылку, тюрьмы и лагеря, либо расстреливались. Церковная утварь изымалась, иконы уничтожались…

Пережив военно-революционное время, бердянские православные пастыри и верующие миряне вновь и вновь оказывались под ударом безжалостной государственной машины: их ждали нескончаемые антирелигиозные кампании, коллективизация и раскулачивание.

Нельзя сказать, что верующие не пытались сопротивляться несправедливости. Известны многочисленные примеры, когда «униженный и оскорбленный властью народ» не спешил ей безропотно покориться. Напротив, стремился активно противодействовать, «отстаивая веру отцов и церковное благочестие, за долгое тысячелетие вошедшее в кровь и плоть многих поколений».

Eпископ Нестор (Доненко)

Так было в Токмаке, расположенном неподалеку от Бердянска, где местные власти в 1929 году решили закрыть Успенский собор и к годовщине «Великого Октября» устроить там клуб, чтобы в день самого праздника провести в нем соответствующие мероприятия.

Увидев, что у них хотят отнять их святыню, верующие восстали. 5 ноября 1929 года не менее тысячи человек собрались около храма, встав на его защиту. Круглосуточно, сменяя друг друга для отдыха, православные люди охраняли собор, и это взволновало партийные органы. Когда во время демонстрации 7 ноября советские агитаторы коснулись вопросов веры и заявили о «необходимости» сделать из храма клуб, это вызвало возмущение. Перекрикивая партийных ораторов, церковные активисты «бесстрашно исповедовали свою веру и к этому же призывали всех, кто страха ради перестал открыто молиться в храме. В простых и убедительных словах они умоляли всех собравшихся не допустить кощунства, не дать помраченным людям разграбить Успенский собор и устроить в нем партийные камлания, которые тяжким грехом лягут не только на них, но и на их детей».

Это выступление верующих власть расценила как государственное преступление. Православных активистов арестовали, а затем выслали на Север. Дальнейшая их судьба неизвестна.

В книге епископа Нестора также приведена история крестьянин Дмитрия Клевцова, рассказанная его дочерью Евдокией. Уроженец и житель села Нововасильевка, Дмитрий Георгиевич был трудолюбивым, благочестивым и набожным человеком. Советская власть отобрала у него землю и скот, не дав работы. Поставили условие: пойдешь в колхоз, откажешься от веры – будешь устроен и обеспечен. Когда стало ясно, что крестьянин не предаст своих убеждений, его арестовали. На суде спросили, знает ли он, за что его судят. Клевцов предположил, что, вероятно, кому-то не понравился. Тогда судья откровенно ответил: за веру и прежнюю зажиточность.

«Откажись от веры, поступив в колхоз, – уговаривали сельского труженика, – и мы судить тебя не будем. Дадим работу, даже сделаем начальником небольшой коммуны (овощной гряды), будешь руководить».

Но Дмитрий Георгиевич оставался непоколебимым:

«За веру судите? Я всегда готов к суду, и на антихриста работать не стану, а вы – антихристы, и дела ваши таковые».

Священномученик Александр Ильенков

Приговор – десять лет лагерей. Свой срок непокорный крестьянин отбывал в Соловецком лагере. Находясь в заключении, привыкший с детства к труду, Клевцов умело управлялся с работой. Но по воскресеньям и церковным дням трудиться отказывался, делая норму за эти дни в будни. Поначалу администрация смотрела на это сквозь пальцы, но со временем на заключенного стали оказывать давление, требуя работать по воскресеньям. Когда он ответил отказом, его подвергли пыткам и издевательствам. Но и здесь Дмитрий Георгиевич показал твердость своих убеждений.

«Если хотите пытать, я готов, а от веры не откажусь».

Непреклонность исповедника утомила палачей, и они от него отстали.

Из лагеря Клевцов не вышел. Умер он незадолго до начала Великой Отечественной войны.

Черной страницей в истории Русской Православной Церкви в Бердянске стали массовые репрессии конца 1930-х годов.

Гильотина государственного террора погубила жизни многих людей. Среди тех, кто принял мученический венец в те страшные годы, были и представители духовенства.

Священномученик Виктор Киранов

Яркими примерами стойкости духа перед лицом неминуемой гибели стали судьбы священномучеников Виктора Киранова, Михаила Богословского и Александра Ильенкова.

Их жизнь и мученическая кончина показали, что даже в самые темные времена есть люди, готовые отдать жизнь за свои убеждения.

Их подвиг не был напрасным. Сегодня их имена вписаны в святцы Русской Православной Церкви, а их жизнь служит примером истинного христианского мужества для последующих поколений. Они стали не просто жертвами репрессий, но истинными исповедниками веры, чьи души ныне пребывают с Христом, а память живет в сердцах верующих.

Священномученик Михаил Богословский

Таким образом, книга епископа Нестора «Не мир, но меч…» – это не только документальное повествование о драматических страницах истории Бердянска в ХХ столетии, но и настоящий памятник духовному подвигу наших соотечественников. Также она служит примером, как серьезное исследование, основанное на подлинных документах, может одновременно нести глубокое духовное содержание и быть актуальным для современного читателя.

Книга заставляет задуматься о вечных ценностях, о силе веры и о том, что значит быть настоящим человеком в любых обстоятельствах. Ее прочтение обязательно всем, кто интересуется историей Русской Православной Церкви и ищет вдохновение в примерах истинного служения.