Самое большое чудо,
или Так я не болела никогда

Художник: Карл Ларссон

Мы с девчонками недавно отболели. Тяжело, неприятно. Боюсь, что это все нам еще долго будет аукаться.

Пока я лежала, мне очень хотелось написать о чем-то хорошем, светлом. Когда температура начала спадать, конечно. До этого я с трудом вспоминала, как меня зовут. Хотела написать больше для себя. Мол, бывают же большие прекрасные чудеса. Пусть с другими. Но, значит, и с нами тоже может случиться. Почему нет?

Но ничего не вспоминалось, не думалось, не писалось, а если писалось, то плохо. От этого я очень унывала. И даже думала, что никогда уже не то что не буду писать, но даже не выздоровею.

Я вдруг увидела ЧУДО. Самое настоящее, большое, светлое. Больше которого, наверное, и нет. И о нем я попробую рассказать

А потом я вдруг увидела это ЧУДО. Самое настоящее, большое, светлое. Больше которого, наверное, и нет. И о нем я попробую рассказать.

«У меня сейчас отлетит голова»

На самом деле, так я не болела никогда в жизни. А я, например, перенесла как-то ковид, а за неделю до него – скарлатину. Говорят, у взрослых ее не бывает. Но оказывается – очень даже. И заразила ей Машу.

Я, наверное, как мой покойный отец. Он все переносил легко, играючи, незаметно, на ногах. Ну, это по рассказам мамы. Потому что на моей памяти он болел один раз – раком. От него и умер. Это очень печальная история, но одновременно и светлая.

Когда папа уже умирал дома и ему оставалось буквально чуть-чуть, из своей первой в жизни поездки в Оптину пустынь, которая состоялась тогда же, я привезла масло от иконы целителя Пантелеимона. Мама капнула ему в рот, и он пришел в себя. Из квартиры у нас пропал страшный запах разлагающегося тела (потому что отец буквально гнил изнутри), а анализы пришли в норму. Он прожил еще больше года.

Но главное, что за это время отец впервые исповедовался и причастился. А по прошествии времени я осознала, что день рождения у папы – в праздник Оптинских старцев. 24 октября.

В общем, я такая же: практически не болею, а если болею – то очень легко. У меня не поднимается температура. Моя норма – 35,5. А при 36,7 я уже чувствую себя очень странно. Это в маму. У нее температура была один раз – при пневмонии. 37,2. И ей тогда казалось, что она улетает в космос.

А сейчас у меня было под сорок, это не сбивалось ничем. Когда температура все же начала сбиваться, получалось это сделать буквально на час, полтора – не больше…

Дальше был насморк, который сначала лил фонтаном, а потом высушил напрочь слизистую – так, что там болело все…

Ломота в суставах, от которой и сидеть, и лежать было тяжело. Слабость жуткая. И состояние какое-то… То «неземное», когда душа уже рвется и летит из тела. И тебя тоже уносит. То «подземное» – как будто тебя уже придавили могильной плитой.

Но главное – кашель. Страшный сухой кашель, от которого задыхаешься и который не снимается и не размягчается ничем. Как будто ты приехал с урановых рудников. Когда меня уже выписали, я шла по улице и закашлялась. Метрах в десяти от меня проходили мама с дочкой:

– Только не дыши, только не дыши! – закричала женщина девочке, и они побежали…

От этого кашля болит голова, уши, глаза, лопаются сосуды. Болит не только живот, но даже ноги. Если бы мне кто-то раньше сказал, что от кашля у него болят ноги, я бы посоветовала ему посетить психиатра.

Кажется, что еще немного, и этот кашель разорвет горло. А там правда уже кровь. Ну, или ты просто откашляешь себе голову.

Соня наша, которой шестнадцать лет, в какой-то момент сказала:

– Мама, я не могу больше кашлять. У меня сейчас отлетит голова.

«Почему мы мучаемся, а кто-то нет?!»

Соня у нас заболела первая. Она болела намного тяжелее меня и до сих пор не может выкарабкаться. А уже прошло две с половиной недели.

Первые дни из-за температуры она была практически без сознания и не могла встать с кровати. Ничего не ела, даже пила с трудом.

К ней приезжала и скорая, приходил и врач из поликлиники:

– ОРВИ, ничего страшного. Дней через пять пройдет.

Но ничего не прошло. А потом заболела я, чему очень удивилась. Потому что я обычно от детей не заражаюсь.

А главное, папа-то наш сейчас в деревне. Буквально за неделю до этих наших бед увез мою машину в Калужскую область на капитальный ремонт (там гораздо дешевле) и остался ее ждать. То есть его все это дело счастливо миновало.

Если честно, в самые тяжелые моменты болезни у меня этот факт вызывал противоречивые и не всегда христианские эмоции. С одной стороны, а чем бы мне помогло, если бы он лежал с нами и тоже сотрясал квартиру своим кашлем?.. А с другой – а почему, собственно, мы мучаемся, а кто-то нет?.. Человек слаб, в общем.

Но, наверное, все это было промыслительно. Потому что машину мою он должен был гнать туда в другое время. Но незадолго до нашей болезни мы с Машей попали в ДТП.

Тоже такой был поучительный для меня момент. Ехали мы с дочкой с занятий из «Даунсайд ап», а справа от меня врезались два чудака. Странная такая авария – на ровном месте буквально.

Думаю: «Вот дураки, понакупили прав, а водить не умеют. То ли дело я! Ни одной аварии»… И на этой волне въезжаю в зад новенькой «Тесле»

Ну, я рулю, смотрю на них так… Претенциозно. Мол: «Вот дураки, понакупили прав, а водить не умеют. То ли дело я! Ни одной аварии»… И на этой волне въезжаю в зад новенькой «Тесле». В чем кого осудишь, как говорится.

Сначала думала, что водитель меня будет убивать. Но он оказался такой хороший дядька. Увидел инвалидные знаки и решил не связываться. Подумал, наверное: мои. А когда узнал, что Машины и она внутри, вообще запереживал – все ли с ней в порядке. Только оскорбился немного, когда я спросила:

– А что это за машина у вас такая странная?

В общем, решили мы совместить капремонт и ремонт после аварии. И так мой муж, слава Богу (сейчас мне лучше, поэтому я за него рада), оказался вдали от этого нашего безобразия. А у нас даже шпиц Тоша заболел, между прочим.

Болезнь взяла и откатилась

Мы с Соней мучались-мучались, а потом в один день началось у одиннадцатилетней Тони и у Маши, у которой синдром Дауна.

У Тони сразу все буйным цветом: и температура, и горло, и кашель. И еще, простите, рвота. У Маши тоже же, но без рвоты.

За Машу я переживала больше всех. Не то, чтобы она самая любимая, но я с трудом представляла, как она переживет этот кашель. Она сама его боялась до жути. Затыкала уши, когда нас с Соней сотрясало (у нас даже коты с Тошей прятались под диваны) и все спрашивала: «Мама, я не заболею вашим сухим кашлем (выучила, что сухой)? Я не заболею?..»

Заболела… С перепугу я опять вызвала скорую. Надеялась, если честно, что нас уже разберут по больницам и будут спасать. Но нас никто никуда не забрал. Послушали, повздыхали, погладили Тошу. Рассказали, что у них отняли все тесты на грипп-ковид, чтобы не было эпидемии. Потому что сейчас все этим болеют. Иногда одновременно и тем, и другим.

– А можно как-то Маше облегчить ситуацию? – спросила я.

– Нууу… Молитесь, – ответил молодой врач. – И знакомых попросите, у вас же вон иконы кругом.

Точно же! До этого момента я молилась о нашем с Соней выздоровлении, когда была в своем уме, но как-то вяловато, если честно. И других стеснялась привлекать к этому делу. Вроде как у людей рак, еще что-то такое страшное. Меня саму часто просят разместить у себя ВКонтакте просьбы о молитве. В общем, у людей серьезные проблемы, а тут я со своими «соплями». Но раз врач сказал…

Написала у себя на странице, батюшкам знакомым тоже. Даже настоятельнице Феклиной пустыни сообщение отправила. Она пообещала молиться и подать о нас записки везде, где только можно.

И если серьезно, молитва имеет великую силу.

Буквально через пару часов после моих просьб о молитве болезнь просто взяла и «откатилась» от Тони с Машей

Буквально через пару часов после моих просьб болезнь просто взяла и «откатилась» от Тони с Машей. Вот – все ярко, все симптомы… А вот – ничего. И Дуня, у которой в этот день начинало «свербить» в носу, не заболела вообще. И это было настоящее чудо. Я уверена: по молитве всех вас, кого я попросила. И урок мне от Бога.

А Варя живет отдельно, так что ее это тоже миновало, слава Богу.

«Что ты вообще хочешь?»

Но случилось и еще одно чудо. Я, наверное, о нем в первую очередь и хотела рассказать.

Когда я рассказала о нашей болезни, сразу посыпались сообщения:

«Мед, малину, еще что-то надо привезти?»

«Бруснику, калину, лекарства?»

«Еду, что-то еще надо?»

Женщина по имени Марина (я даже не знаю, кто это) перевела деньги с пояснением: «На лекарства». Она же перевела мне на ремонт машины, когда я попала в аварию и написала об этом.

Пожелания, пожелания, пожелания выздоровления, теплые слова, какие-то рецепты. Все это было очень трогательно.

Подружка моя, у которой один из детей – с инвалидностью, помчалась куда-то в аптеку, все купила. Старший ее сын оставил это у нас на лестничной клетке. Потом мама ее донесла еще что-то. Оставили даже петушка на палочке – леденец. Очень согрел меня этот петушок.

Позвонила Лена Зайцева – певица и наша прихожанка:

– Дорогая! Давай я курочку куплю, бульончик сварю, вам можно, вы больные (уже шел пост)… Хочешь, с Тошей погуляю? Что ты вообще хочешь?

Но я как представила, что вот эта красавица и звезда со своим маникюром будет мне бульон варить, мне даже неловко стало. Но растрогала она меня до слез…

Бабушка Катя звонила – свекровь. Она сейчас на «новых территориях»:

– Ох, если бы я могла приехать сейчас, я бы за вами ухаживала. А лучше бы сама всем переболела вместо вас.

Потом она начала рассказывать, что тоже хватает:

– Ноги болят, руки болят… Все мои подружки-ровесницы бегают, а я одна как инвалид.

– А много у вас живых подружек-ровесниц, которым 84? – спросила я.

– Ни одной, все помэрли уже…

«Бегают»…

– Но вместо вас я бы с радостью отболела, – опять сказала бабушка Катя…

Вот такая она у нас.

Любовь творит чудеса

А еще у меня есть тетя. Она узнала про нашу болезнь не из интернета, естественно. Мы созванивались по другому вопросу, и я ей рассказала.

Она мне на самом деле не тетя. Она бывшая жена маминого брата. С дядей мы много лет не общаемся, так, увы, сложилось. А вот она – родной человек. Еще и крестная наших Дуни и Тони.

В общем, позвонила мне эта тетя и сказала:

– Так! Я сварила борщик, нарезала винегрет, сейчас приеду, привезу!

И ведь привезла – трехлитровую кастрюлю и огромную миску. А человеку под семьдесят и ехать больше часа общественным транспортом.

Я тогда еще думала, что песня «Если у вас нету тети» – какая-то неправильная.

В те тяжелые дни я видела настоящее Чудо! Имя этому чуду – Люди

А еще я думала, что видела в те тяжелые дни настоящее Чудо! Имя этому чуду – Люди. Люди с прекрасными, неравнодушными сердцами, которым оказалось не все равно, что с нами происходит. И которые пришли на помощь. Предложение помощи – это уже много! Даже если она не понадобилась.

Да, я уже давно привыкла к тому, что люди у нас хорошие и неравнодушные. И что Господь и святые помогают их руками. А других рук у Него и нет. Привыкла-то привыкла, но все равно каждый раз, когда что-то такое происходит, неважно – большое или маленькое, в груди начинает щемить, а в глазах щипать. Потому что понимаешь, что Бог близко – Он в сердцах этих людей. Которые не проходят мимо.

Казалось бы, ну что такого «божественного» в сообщении: «Тебе ничего не нужно?» Но на самом деле, эти несколько слов ведь могут кого-то спасти. Потому что это – Любовь. А Любовь творит великие чудеса. И когда я болела, я это видела. Спасибо вам, прекрасные, добрые, милосердные люди!

Экзамен на милосердие

А еще в те дни моей болезни меня саму буквально «атаковали» «просители». И это был экзамен на милосердие уже для меня.

• «Елена. Не могли бы открыть сбор?»
• «Не могли бы попросить?»
• «Не могли бы написать?»
• «Не могли бы узнать?»

А я лежала, мне было плохо и хотелось одного: чтобы все оставили меня в покое.

Но потом я понимала, что меня же сейчас поддерживают, мне помогают. И мне это нравится, меня это греет. А возможно, у кого-то свои беды, но они все равно не прошли мимо меня. И я писала, искала… Но понимала, что свой экзамен я не очень-то и сдала.

Я тогда еще вспомнила историю. Есть в Крыму детский хоспис. Я знакома с одной сотрудницей, которая называет это «работой ее мечты». Удивительно, правда?

И вот она рассказывала, как мамы тяжелобольных детей собирали гуманитарную помощь бойцам.

– У их детей тоже война, каждый день, поэтому они хорошо все понимают, – говорила мне эта моя знакомая.

Казалось бы, эти женщины, чьи дети так серьезно болеют, могут позволить себе не заниматься помощью военным. И их никто не осудит. У них правда своя война. Но они не могут быть в стороне, просто потому что сочувствуют нашим бойцам, которым часто очень тяжело. Как сказал мне один военный: «От отчаяния спасает то, что людям на нас не наплевать».

А потом у одного подопечного фонда закончилось дорогое специализированное питание. И чтобы его закупить, нужно было пройти кучу всяких бюрократических препон. Это все было долго, непросто. А питание было нужно вот прямо сейчас.

Может быть, я не права, но для меня правда самое больше чудо – это Человек! Образ и подобие Божие

Об этом узнали военные, которым помогали мамы хосписа, и закупили парню все необходимое на долгий срок…

Разве это не настоящее Чудо? Все эти люди?! Может быть, я не права, но для меня правда самое больше чудо – это Человек! Образ и подобие Божие.