О фальшивом христианстве и о том, как миро потекло вверх

Фото: afon-ellada.ru

– У тех, кто берет на себя чьи-то тяготы, и проблем, конечно, больше, и переживаний, и искушений. Но и духовная жизнь у них действительно – ЖИЗНЬ. В нужный момент Господь им Себя явит и обязательно укрепит. И благодать сердца коснется. А бывает, что человек все акафисты прочитал, все мощи перецеловал, все службы отстоял, а внутри – пустота.

Бывает, что человек все акафисты прочитал, все мощи перецеловал, все службы отстоял, а внутри – пустота

Несколько дней назад отец Евгений, священник с новых территорий, позвонил мне, чтобы рассказать историю о чуде. Произошла она уже давно, но только сейчас решил он ей со мной поделиться.

– Почему теперь? Не знаю… Наверное, потому что мне самому себе важно сейчас проговаривать такие вещи. У нас же очень непросто. Иногда начинаешь унывать. А потом вспомнишь что-то такое и подумаешь: «Все будет хорошо, что бы там ни было! Потому что, что бы там ни было, – это и есть хорошо. Ведь Бог с тобою. А Ему возможно все! Захочет – и миро вверх потечет! Чего бояться-то и унывать?»

По всем направлениям – тупик

Эту историю отец Евгений услышал от своего друга, с которым все и произошло. Они тогда сидели у батюшки за чаем и беседовали о всяком разном.

Как же я люблю эти его домашние посиделки! Когда тепло, хорошо и уходить не хочется. И вроде болтаешь ни о чем, но все в итоге приходит к размышлениям о Боге, о Его Любви, помощи…

Так было, по крайней мере. Теперь там обстрелы, и на мирный дом отца Евгения то и дело падают осколки. Рядом многое разрушено – где мы гуляли, говорили-говорили, шутили, смеялись. Вот и сейчас… Батюшка звонил мне, когда был за рулем. Рассказывал эту чудесную историю и вдруг прервался:

– Так, секунду… Здесь надо поднажать. Проезжаю место дроновых атак, где постоянно сбросы.

Вот такая там жизнь. А недавно еще и артиллерией били. Страшно… Но историю о чуде это не отменяет.

Правда, имени своего друга отец Евгений называть не стал. Пусть у нас здесь он будет, допустим, Николаем.

Был когда-то в жизни у Николая очень сложный период. Критический даже. Не одна там проблема или две, а по всем направлениям – тупик. И как из него выходить, было совершенно непонятно.

Но как раз в то тяжелое время и пришел Николай к вере. Нет худа без добра, как говорится. Наверное, другого пути к Богу у него просто не было. И кто-то, узнав о его бедах, дал ему совет съездить на Афон: «Там все тупиковые вопросы с Божией помощью и помощью Божией Матери могут разрешиться».

– Он к этому совету прислушался и поехал. Хотя это было очень сложно. Но проблема попасть на Афон на фоне других его проблем была еще терпимой, – рассказывал отец Евгений. – Поехал не в составе паломнической группы, а сам. Наши группы обычно посещают сначала русский Свято-Пантелеимоновский монастырь, а дальше идут из обители в обитель. И этот мой друг приехал в него, собирался немного побыть и двинуться дальше.

«Оставайся здесь, не будь туристом»

Заехал Николай в гостиницу, начал оформляться.

– Что тебя сюда привело? – спросил монах, пока занимался его заселением.

– Проблем много, не знаю, как разрешить. Тупик какой-то.

– Ну раз так, то оставайся здесь и не разрывайся между другими монастырями. Не будь просто туристом. Попроси какое-нибудь послушание, ходи на службы, молись. И Господь и Пречистая дадут тебе ответы на все вопросы. А когда приедешь в следующий раз, тогда и попаломничаешь по другим монастырям.

– Как же я приеду? – удивился Николай. – Я сейчас-то еле вырвался. Сам не ожидал, что получится. Второй раз точно не попаду.

Тем не менее опять прислушался к совету и остался в Свято-Пантелеимоновском монастыре. Благословили его убирать в гостинице. Мыть полы, вытирать пыль и так далее.

– А на Афоне не совсем как у нас, – рассказывал отец Евгений. – У нас все «щадяще». А там днем – работа, ночью – службы. Понятно, что есть и часы отдыха. Но не так, чтобы очень много. Поэтому и потрудиться ему пришлось хорошо, и помолиться тоже – из последних сил. Но человек старался. Не ради развлечения же приехал. Пробыл он там все время, которое на Афоне разрешается по их афонскому паспорту. И вот наступил последний день перед отъездом. Помолился он на ночной службе. А после нее все пошли прикладываться к главным святыням монастыря, которые находятся не в основном храме, а рядышком – слева. По ступенькам нужно подняться, и там такая вроде как часовенка.

«Не обращай внимания»

Собрался Николай тоже к святыням приложиться, двинулся за народом. Но тут к нему подошел монах:

– Брат, надо прибраться в гостинице, полы помыть. Паломники уезжают, новые заезжают. Пусть все будет чистенько.

И тут же другой:

– Этот брат и так все дни, что здесь был, трудился. Сейчас вот всю ночную службу стоял. Устал очень. И на паром скоро. Хорошо бы ему перед отъездом к святыням приложиться – для укрепления.

– Мой друг послушал обоих и сказал: «Все нормально, братья. Я уберусь. Правда же – паломники приедут». И уставший пошел мыть пол, – говорил отец Евгений. – Прибрался, присел отдохнуть, и тут – тот монах, который его и отправил на послушание: «А теперь пойдем, я тебе открою святыни, приложишься – и бегом на паром. Народ уже собирается»… Отвел, открыл ему дверь, тот начал прикладываться. И я уже не помню, какая святыня это была, а спросить возможности нет. Но знаю, что лежала она под стеклом и под углом. Как икона на аналое… Наклонился он над ней, а на стекле, на самом верху, вдруг – вспышка. Как будто искра из зажигалки. А дальше – посередине стекла из ничего начала собираться капля. Собралась, выросла и начала дрожать. Как будто кто-то на нее дул. И поползла… Только не вниз, а вверх. Против всех законов физики.

– Я смотрю на монаха, – рассказывал потом Николай батюшке. – «Брат, ты это видишь?». А он берет платочек и просто это миро вытирает: «Не обращай внимания». Несколько секунд – опять то же самое происходит. Капля собирается, дрожит и ползет вверх. «Брат, ты это видишь?» – «Да вообще не обращай внимания». И опять протирает.

«Если бы миро побежало, я бы все полы перемыл»

Отец Евгений потом говорил, что это миро, ползущее вверх, – конечно, было чудо и укрепление от Бога для Николая. Как будто Господь показал ему, что для Него тупиков и неразрешимых проблем нет.

Человек своими глазами увидел то, что видел Фома, – доказательство Бытия Божьего

– Хотя, с другой стороны, в Чаше – Тело и Кровь Христовы, а это чудо большее, – объяснял батюшка. – Да и на Афоне все по-другому. Там такое мирное состояние духа, такая осязаемая благодать, такое присутствие Божие, что миро – это вроде бы даже что-то само собой разумеющееся. Не зря же монах платочком вытер: «Ой, да что такого… Не обращай внимания»… Но, конечно, это чудо любого бы поддержало. Потому что человек своими глазами увидел то, что видел Фома, – доказательство Бытия Божьего. И как по Его воле побеждается естества чин. Нам это важно. Мы же читаем жития святых, и там есть моменты, которые многие считают сказочным, мол – красиво дорисовали. Но вот мой друг глазами увидел это «сказочное». И потом, когда он вернулся домой в мир со всеми его потоками, которые его смывали, и от сердца отошли мир и благодать, это чудо он часто вспоминал. Как будто Господь говорил ему: «Было же?! Ничего не бойся, Я с Тобой!».

Тянуть не буду, все проблемы у человека потихонечку решились, все упорядочилось, стало на свои места. Хотя и помотало его, конечно. Но в эти моменты он себе говорил: «Ничего, если Богу будет угодно, и миро вверх потечет…» Только вот на Афон он второй раз так пока и не попал.

На этом месте отец Евгений прервался. Начался обстрел, я даже слышала это в трубке. А потом связь вообще пропала. У них так часто бывает. Это, на самом деле, очень страшно. У меня же и свекровь там, и друзья, и кумовья… И ждешь-ждешь, когда пройдет сигнал… И переживаешь – все ли со всеми в порядке…

Слава Богу, скоро батюшка опять позвонил:

– Я над той историей много думал. Там же что еще важно. Не чудо само по себе. Не знамение как знамение. Потому что «род лукавый и прелюбодейный знамения ищет». А то, что это, наверное, было Божием благословением человеку за труды и за любовь. За то, что перед самым отъездом он не о себе подумал, чтобы успеть к святыням приложиться, а пошел мыть пол – для других! «Друг друга тяготы носите, и тако исполните закон Христов». И один стал свидетелем этого чуда. «Последние да будут первыми». Все, кто там был, этого не видели, а он удостоился. Хотя не искал. Люди же как часто думают: «Вот если бы миро на моих глазах побежало, я бы все полы перемыл, всю пыль вытер, все тяготы ближних на себя взял. А пока не течет, я к иконе пойду. Чего-нибудь себе попрошу». А человек пошел трудиться – за послушание и по любви к Богу и людям. Хотя это было физически и морально непросто.

Днем работал, ночью молился, проблемы до времени не решались. А тут еще и святынь лишили. Не всякий захочет себе такое паломничество. Это как, знаешь, сейчас подумал – мученикам тоже было тяжело, но они сотворили заповедь Божию и получили укрепление. Где-то исцеление ран, где-то свидетельство в духе. Где-то чудо. Но они его не искали, они искали Христа. А Христос им сказал: «Не бойся, только веруй…» И другу моему. Даже не за такую большую жертву, за малую – подарок. Но не все хотят даже в малом жертвовать… Как среди прихожан… На службе стоят пятьдесят человек. Все хотят исцелиться, пятью хлебами насытиться. И только двое или трое захотят поехать чужой бабушке памперс поменять. Служба – важно, церковь – важно. Но храм не в бревнах, а в ребрах. Когда человек идет ко Христу, за крестом и ко Христу на кресте – тогда и цена. А когда – за чудом, ему до ближнего дела нет.

«Добро делается по благодати»

Отец Евгений вообще в последнее время много говорит на эту тему: «Храм не в бревнах, а в ребрах». Особенно после того, как съездил со своими прихожанами в многострадальный Никольский монастырь под Угледаром. Он долгое время находился на передовой, и война не оставила там живого места. Украинцы били по нему прямой наводкой.

– По крестам, по надгробиям, – говорил батюшка. – Там все расстреляно, сожжено. Остался только небольшой храм под землей, где они служили, молились, грелись. Сюда бежали мирные жители, спасаясь от обстрелов. Тяжело на это смотреть. Люди строили-строили – и все, ничего нет. Но там на территории находится женское монашеское кладбище. Могил, наверное, тридцать. Отец Зосима (Сокур) благословил, чтобы там при храме была богадельня. Он этих брошенных, никому не нужных бабушек по селам собирал, ухаживал за ними, окормлял. Кого надо – постригал. И те, обласканные и в вере наставленные, уходили к Богу. И для меня тогда было откровение. Все вокруг разрушено, это страшно, это больно. Но кладбище – это же и есть храм в ребрах. Эти бабушки согретые. Ты его хоть все перекопай артиллерийскими снарядами. Хоть вывези все кости. Ты не отымешь от этого ни-че-го. И после этой поездки я, знаешь, больше всего что думаю? О том, что у нас часто получается какое-то фальшивое христианство. На службах стоим, поклоны бьем: «Спаси, Господи! Господи, помилуй!». А для ближнего что-то сделать – нет: «У меня акафист! У меня поездка к чудотворной иконе!»…

У нас часто получается какое-то фальшивое христианство. На службах стоим, поклоны бьем. А для ближнего что-то сделать – нет: «У меня акафист!»

Вот и сейчас в истории про Николая и миро батюшка тоже «ушел» в эту сторону. Но ведь так оно и есть.

– Только тут важно себе ничего не приписать, – продолжал он. – Не мы меняем свое сердце и оно делает добро. Его меняет благодать.

Добро делается по благодати. Главное – не препятствовать ей в себе действовать. Есть у человека выбор – отдохнуть, к святыне приложиться или послужить ближнему. Если в сердце любовь и благодать, то счастье для нас служит Богу – через ближних, через ситуации. А когда благодати и любви нет, то одна окаменелость, зачерствелость, самомнение и самооправдание. Бывает, что под личиной благочестия. Но это не значит, что не надо молиться. Благодать в сердце через искреннюю слезную молитву и приходит. Как другу моему. Он же не только полы мыл, он ночами Бога молил.