Мораль, нравственность и религия в единой Европе: либерализация и консерватизм

Фото: wnyc.org

В декабре этого года исполнилось 16 лет с момента вступления в силу Лиссабонского договора – основного документа, по которому живёт и развивается Европейский союз. Христианские сообщества Европы, включая православные церкви, возлагали большие надежды на «открытый, регулярный и транспарентный» диалог между европейскими институциями и религиозными организациями, предусмотренный Лиссабонским соглашением – впервые в истории ЕС. Предполагалось, что законодательное закрепление этого диалога, а также признание «самобытности и особого вклада» церквей в Преамбуле Лиссабона, позволит христианам Европы результативно влиять на процесс принятия решений в Брюсселе.

Реальность, однако, оказалась более сложной, чем представлялось 16 лет назад. Во-первых, процесс секуляризации в Европе всё-таки продолжился, пусть и не такими быстрыми темпами, как прогнозировали некоторые исследователи. Евросоюз по-прежнему далёк от превращения в зону торжества атеизма – проводимые опросы (например, Всемирное исследование ценностей) свидетельствуют, что почти две трети жителей ЕС (61,1%) верят в Бога. Но при этом в Европе обозначились колоссальные региональные различия. Так, в Греции, Польше, Румынии и Кипре число верящих в Бога составляет более 90%, в то время как в Чехии и Швеции доля неверующих превышает 50%. Сейчас уже можно говорить о формировании центра европейского христианства, включающего в себя страны с преимущественно православным населением (Греция, Румыния, Кипр) и отдельные государства бывшего коммунистического блока (Польша, Хорватия). Параллельно формируется бастион атеизма, в котором Чехия, Эстония, Швеция и Франция играют лидирующую роль.

Многие европейцы более религиозны, чем россияне, но при этом они не очень успешно противостоят внедрению либерального подхода в области прав человека

Во-вторых, и это особенно важно – в Европе, невзирая на присутствие «религиозной» статьи в Лиссабонском договоре, продолжается либерализация законодательства в области морали и нравственности. В этом, кстати и кроется коренное отличие Европы от России. Даже невзирая на то, что многие европейцы в целом более религиозные, чем россияне и белорусы, они не очень успешно противостоят внедрению либерального подхода в области прав человека. Как подтверждение – достаточно посмотреть, в какую сторону в Евросоюзе с момента Лиссабона менялось законодательство по вопросам, имеющим нравственную окраску – таким как аборты, эвтаназия и однополые браки.

В 2009 году аборты были легальны в 23 странах ЕС (из 27). Запрет на убийство в утробе матери существовал тогда в Польше, Мальте и Ирландии, а определённые ограничения – в Люксембурге. В 2025 году законодательная защита жизни нерождённых детей сохранилась только в двух государствах – Польше и Мальте. Однако в ряде стран, где аборты легальны (например, в Венгрии), работают определённые сдерживающие механизмы. Обязательным является предабортное консультирование, включая возможность прослушать сердцебиение младенца, находящегося в утробе матери. В некоторых государствах (например, в Италии), невзирая на формальное разрешение абортов, значительная часть врачей отказывается от их проведения по религиозным соображениям.

Отмечу, что вероучение православной и католической церквей и части протестантских деноминаций приравнивает аборты к убийству.

Также христианское вероучение определяет брак как союз мужчины и женщины. Отступления от этого правила наблюдаются в некоторых протестантских деноминациях; так, Церковь Швеции (лютеранская) венчает однополые пары. В Католической церкви, по инициативе папы Римского Франциска, введена практика «благословения» однополых пар, которая, однако, не предполагала возможности венчания и в целом не была благосклонно встречена католиками.

В 2009 году однополые браки признавались в 4 странах ЕС – Нидерландах, Бельгии, Испании и Швеции. К 2025 году ситуация кардинально изменилась: большинство стран ЕС (14 из 27) легализовали содомию, а несколько государств признали однополые партнёрства, не приравнивая их к браку. Но и силы сопротивления демоническому произволу не сидели сложа руки. В Венгрии, Хорватии и Словакии были приняты конституционные поправки, определяющие брак как союз мужчины и женщины. В Венгрии также были приняты дополнительные меры, запрещающие пропаганду содомии среди несовершеннолетних (как и ранее в России). В Польше ряд населённых пунктов объявили себя «свободными от ЛГБТ», невзирая на гневные окрики из Брюсселя.

Отмечу, что борьба за традиционную семью усложняется тем, что европейские институции активно продвигают «однополую» повестку дня. Формально Евросоюз не наделён полномочиями в области семейной политики, однако навязывание ЛГБТ-сообществ происходит через множественные дополнительные механизмы. Во-первых, щедро поддерживаются негосударственные организации, работающие в области «равенства и прав ЛГБТ». Так, на 2021–2027 годы в рамках программы CERV было предусмотрено выделение 894,1 млн. евро для финансирования проектов, «направленных на поддержку и укрепление открытых, демократических, эгалитарных, инклюзивных и основанных на верховенстве закона европейских обществ».

Во-вторых, Европейская комиссия навязывает нормы, предполагающие признание однополых «семей» в тех странах, где это законодательно запрещено. В частности, в соответствии с Директивой о свободе передвижения (2004/38/EC), если однополая пара официально состоит в браке в одной из стран ЕС, иная страна пребывания обязана признать этот брак для целей предоставления прав на проживание, даже если в её собственном законодательстве однополые браки не признаются. Суд Европейского союза в деле «Коман и другие против Румынии» (2018) постановил, что термин «супруг» включает на территории ЕС в том числе и супругов в однополых браках, в целях применения правил ЕС о свободе передвижения. Благодаря этому решению Европейская комиссия получила возможность инициировать меры дисциплинарного воздействия (как правило, штрафы) по отношению к странам, где данные правила не соблюдаются. К счастью, у Комиссии нет возможности обязать государства-члены ЕС инкорпорировать в национальное законодательство нормы (касающиеся семейных отношений), которые для них неприемлемы.

Справедливости ради следует упомянуть, что либеральные инициативы европейских институций не всегда встречают понимание и поддержку. Известны случаи, когда проекты Директив были отвергнуты, невзирая на лоббирование со стороны еврочиновников и политиков. К примеру, в 2025 году Еврокомиссия отозвала проект Директивы о равном обращении, принятие которой могло привести к навязыванию идеологии ЛГБТ во всех странах Евросоюза, с созданием режима «особого благоприятствования» для представителей сексуальных меньшинств.

Однако провал Директивы о равном обращении, как и ограничительные меры, принимаемые в отдельных государствах (Польша, Венгрия), не нарушали общей тенденции, связанной с эрозией традиционных христианских подходов к пониманию семьи.

Либеральные изменения, ставшие реальностью пост-Лиссабонской Европы, коснулись и эвтаназии. В 2009 году только в трёх странах ЕС – Бельгии, Нидерландах и Люксембурге – была легализована «смерть по запросу». В 2025 году этот список вырос до 7 государств – в него также вошли Испания, Португалия, Германия и Австрия.

Коэффициент либеральности в вопросах морали и нравственности в ЕС претерпел существенные изменения, причём не в позитивную для христиан сторону

Таким образом, коэффициент либеральности в вопросах морали и нравственности в Евросоюзе претерпел за последние 16 лет существенные изменения, причём не в позитивную для христианского сообщества сторону. Невзирая на то, что ближайший союзник Европы – США – в настоящее время отказывается от либерального прочтения прав человека, в Брюсселе аналогичные коррективы не планируются. Надежды, которые возлагались в 2009 году на религиозную составляющую Лиссабонского договора, в целом не оправдались. Впрочем, без этой составляющей положение дел для церквей, защищающих в Европе традиционные ценности, могло быть гораздо хуже, чем сейчас.