Выбор Ивана Грозного: Сабуровых-Годуновых на царство!

Части 1, 2, 3

Продолжаем публикацию статей из цикла «Потерянная династия», посвященных истории царской династии Годуновых, боярского рода Сабуровых и других потомков основателя костромского Ипатьевского монастыря боярина Захарии Чета.

Царь Иван Васильевич Грозный

Для меня лично правление этого государя памятно следующими великими делами: первое в русской истории венчание великого князя Московского на царство, Стоглавый Собор, «Домострой», Макарьевские Соборы 1547–1549 годов, во время которых к 22 русским святым было добавлено 39, составление Степенной книги и Лицевого летописного свода, Великих Миней Четьих, кодификация церковных правовых норм в Сводной Кормчей, государственных норм – в Судебнике 1550 года, реформы Избранной рады: упорядочение местничества, создание единой приказной системы, начало земских соборов, судебная, финансовая, таможенная и военная реформы – все это темы, о которых можно и нужно говорить отдельно.

Великий князь Иван Васильевич – первый русский правитель, который официально стал именоваться царем: в грамоте Вселенского патриарха Иоасафа, утвердившей его на царстве, к нему было применено титулование, которое было присуще византийским василевсам: «Се же сия наша благочестная грамота непоколебимо и твердо дана, еже благочестивому, боговенчанному и христолюбивому царю нашему господину Ивану»^[1].

В числе дел, которые были призваны упорядочить и систематизировать русскую жизнь, – составление в 1550 году Тысячной книги, куда были включены лучшие люди страны (чуть более 1000 человек).

Иногда бывает так, что история твоего рода оказывается тесно связана с историей того исторического предмета, который исследуешь. Такое было со мной не раз. Сегодня я приведу вам два примера того, как, изучая русскую историю, я выходил на следы собственных предков.

Дело в том, что в Тысячную книгу «лутчих людей» попали не только 24 человека из потомков Захарии Чета – Сабуровы, Пешковы, Мусины, Вислоуховы, Пильемовы, Папины, Годуновы и Вельяминовы, но и мой прямой предок – Сила-Савин Захарович-Федорович Лукьянчиков, новгородский помещик Оксотского погоста Деревской пятины^[2]. Как тысячник, он получил поместье в Московском уезде – это стало началом 200-летнего пути Лукьянчиковых на юг, вслед за отступающим Диким полем.

Родовое прозвание Лукьянчиковых пошло от деда Силы Захаровича – Лукьяна Яковлевича, который жил во второй половине XV века. Лукьяна часто называли «Лукьянчиком» – но, несмотря на то, что в аналогичном случае князья Васильчиковы полагают, будто их родоначальник был маленького роста^[3], я не могу прийти к такому же выводу – внешность мужских представителей рода Лукьянчиковых на протяжении по крайней мере четырех веков отличается значительным ростом. Вот, например, как выглядел другой мой предок, родившийся в 1679 году: «Приметами он – росту большого, волосом черен… лицем малопродолговат, нос остр, глаза светло-серые»^[4].

У Лукьяна Яковлевича была жена Федосья-Федотья и два сына – Федор-Захария по прозвищу «Заря» и Иван-Злоба. У последнего было три сына – Василий, Михаил-Басурман и Иван-Третьяк, а у Федора-Захарии, в свою очередь, было два сына – Яков и Сила-Савин, тысячник.

Лукьян Яковлев был наделен землями в Деревской пятине великим князем Иваном III – после того как Великий Новгород был присоединен к Москве. В Новгородской области сохранилось село Теребуново, в котором великий князь останавливался в 1475 году. Суммарная величина земельных наделов вдовы и сыновей Лукьяна Яковлевича составляла порядка 24 новгородских сох. Соха – очень сложная единица площади. Поэтому, для того чтобы представить себе размеры владения, я нашел на карте те села и деревни Деревской пятины, которые в конце XV – середине XVI века принадлежали Лукьянчиковым: они располагались между современными Малой Вишерой, Любытиным, Боровичами и Крестцами. Так вот, размеры этих владений сравнимы с территорией, которую сейчас занимает Окуловский район современной Новгородской области.

Новгородская земля делилась на пять пятин, далее на станы, а станы – на погосты. В более мелких селах, чем погосты, храмы были очень редко. Для их постройки нужно было иметь не только определенный душевный склад, но и немалые средства. Если же храм удавалось построить, то священник был, как правило, приходящий. Если даже священник все-таки был, то свой причт отсутствовал.

Но в селе Подгорье, где жили сначала Захар Лукьянчиков с женой, а потом его дети Сила и Яков со своими семьями и слугами, к середине XVI века ими было построено целых два храма – холодная (неотапливаемая) церковь Покрова Пресвятой Богородицы и теплая церковь Живоначальной Троицы. При этом Лукьянчиковы содержали своего священника – Мартиана, церковного дьяка Матвея, проскурницу Соломониду и церковного сторожа Олешу.

Как выглядели эти храмы, неизвестно, так как они не сохранились. Но неподалеку – в селе Передки Бежецкой пятины – в 1531 году была выстроена церковь Рождества Богородицы, которая сохранилась и перенесена в Новгородский музей деревянного зодчества «Витославицы». Можно предположить, что построенные Лукьянчиковым храмы выглядели схожим образом.

Но вернемся к потомкам Захарии Чета, вместе с которыми Сила Лукьянчиков был внесен в число 1000 лучших людей Московского царства.

Положение во гроб - Агриппины Годуновой 1570-1580-е гг.

Для того чтобы понять, какое место они занимали в то время и каков был их круг общения, обратимся к духовному завещанию окольничьего, воеводы и тысячника Семена Дмитриевича Пешкова-Сабурова, который в 1560 году постригся в монахи Троице-Сергиевой лавры с именем Сергий, перед этим и составив завещание. Кто же упоминается в этом завещании в числе лиц, с которыми Семен Пешков имел какие-то отношения?

Это Гаврила Андреевич Тыртов, который в 1543 году был русским послом в Крыму.

Это Андрей Иванович Берсенев-Беклемишев – сын того самого Ивана Никитича Берсеня, крупного государственного деятеля эпохи Василия III, в честь которого назван район Москвы – Берсеневка.

Это Михаил Андреевич и Петр Иванович Карповы, происходившие из князей Фоминских, Рюриковичи. Брат Петра Ивановича окольничий Федор Иванович – крупный политический деятель и писатель, дипломат. Он играл ведущую роль в руководстве внешней политикой Русского государства в 1530-е годы, переписывался с митрополитом Даниилом, преподобным Максимом Греком, в своих сочинениях цитировал Овидия и Аристотеля.

Святитель Иоанн Златоуст; мученик Феодор Стратилат; апостол Тимофей и мученик Василиск - мастерская Агрипины Годуновой - 1560-70-е годы.

Это Иван Елизарьевич Цыплятев, из князей Смоленских, ближний думный дьяк Ивана Грозного, один из составителей «Государева родословца».

Это князь Иван Андреевич Друцкий-Соколинский и его сын Богдан – из галицко-волынских князей. Напомню, что Захария Чет приехал в Кострому именно из Галицко-Волынской земли, и, как мы видим, его потомки продолжали общаться с земляками спустя 250 лет.

Это многочисленные родственники Пешковых по мужской и женской линиям – Сабуровы, Годуновы, Вельяминовы, князья Мезецкие, князья Палецкие, князья Сисеевы, Жулебины, Нагие, Шатковы, Карамышевы.

Приказчиками по завещанию Семена Пешкова были его родственники: Андреян Микулич Ангелов – келарь Троице-Сергиевой лавры, потомок византийских императоров, и князь Григорий Андреевич Булгаков, известный не только своими государственными делами, но и своими мастерскими, в которых создавались удивительные произведения золотого лицевого шитья.

Свою духовную Семен Пешков вместе с князем Булгаковым и келарем Ангеловым отнес лично святому митрополиту Макарию, который ее прочитал и заверил. Как видите, круг общения Сабуровых-Пешковых в первой половине XVI был очень значительным. Это была элита Русского царства. Что неудивительно: старшая ветвь потомков Захарии Чета уже третье столетие служила Рюриковичам. А в середине столетия выдвинулась на видные позиции и младшая ветвь – Годуновы. Причем выдвинулась очень быстро и целым родовым коллективом.

Все ключевые лица, которые играли ведущую роль в русской истории второй половины XVI века – начала XVII века, стали известны именно благодаря царю Ивану Грозному. В том числе святой патриарх Иов (Ланяев), Дмитрий Годунов, Борис Годунов, его сестра Ирина Годунова – будущая жена последнего Рюриковича, святого царя Феодора Иоанновича.

В свою очередь, выдвижение на первый план Годуновых произошло благодаря двоюродному брату будущего царя Бориса Годунова – Дмитрию Ивановичу Годунову (родился не позднее 1545 года – умер в 1606 году). Его обычно считают дядей Бориса Федоровича, но это не так – он был именно братом и после ранней смерти родителей Бориса и Ирины стал их опекать.

В предыдущей статье я уже упоминал о том, что младший брат Ивана Грозного Юрий Васильевич († 1563) получил свое имя в честь рано умершего сына Соломонии Сабуровой. Думается, не случаен тот факт, что свою службу Дмитрий Годунов начал именно при его дворе: напомню, что при переходе имени с одного человека на другого было принято считать, что вместе с именем переходят и права этого человека. Поэтому раз князь Юрий Васильевич Молодой наследовал права на престол сына Соломонии Сабуровой (Юрия Старшего), вполне логично было придать ему в услужение ее родича – Дмитрия Годунова.

Нужно отметить еще два знаменательных факта. Брат Ивана Грозного князь Юрий Васильевич был женат на княгине Ульяне Дмитриевне Палецкой (местночтимая вологодская святая); а ее двоюродными братьям были князья Палецкие, которые упоминаются в духовной грамоте Семена Пешкова Сабурова. Связи Рюриковичей и Сабуровых были очень тесными.

Во-вторых, после смерти князя Юрия Васильевича многие Годуновы перешли на службу к царевичу Федору Ивановичу – младшему сыну Ивана Грозного. До смерти своего старшего брата Ивана Ивановича он не был наследником престола, и ему был выделен земельный удел. Если раньше младшим братьям правящего Рюриковича в удел выделялся Углич, то Федору был выделен Суздаль – город, где родился сын Соломонии Сабуровой. Все это говорит о том, что отношение к Сабуровым и возвышение Годуновых непосредственно связывалось царем Иваном Грозным с памятью о первом браке его отца Василия III.

Ипатьевский монастырь.

Поражает широта его натуры: он был государственным деятелем, энциклопедически образованным человеком, тонким знатоком, ценителем и заказчиком произведений искусства.

У многих потомков Захарии Чета хранились родовые архивы и библиотеки. Так, Семен Дмитриевич Пешков Сабуров упоминает в своем завещании документы, которые лежат «на Москве на Троецком дворе в городе в казне… в сундуке малом в ларьчеке в железном». У Дмитрия Ивановича Годунова была обширная библиотека. У Бориса Годунова был каллиграфический почерк. А ведь царь Иван Грозный очень уважал и приближал к себе образованных людей. Не случайно то, что многие потомки Захарии Чета принимали участие в описании и картографировании русских земель.

Сергий Радонежский - Ирина Годунова - 1570-80 гг.

Сохранилась «Переписная книга Ипатьевского монастыря» 1595 года, из которой мы узнаем, что над гробницами стояла икона пророка Захарии Серповидца – это, безусловно, святой покровитель Захарии Чета.

Троицкий собор был взорван в 1649 году – при царе Алексее Михайловиче Романове. В следующем 1650 году произошел пожар в другом сабурово-годуновском монастыре – Суздальском Покровском. В 1756 году, при его внучке – императрице Елизавете Петровне, были «упразднены» усыпальницы потомков Захарии Чета в Ипатии. Таким образом, в правление Романовых, а затем и при советской власти методично уничтожалось наследие Сабуровых и Годуновых. Кому и зачем это понадобилось, мы обсудим в одной из следующих статей.

С именем Дмитрия Ивановича Годунова связано множество произведений лицевого шитья, иконописи, ювелирного искусства.

Так, на рубеже 60–70 годов XVI столетия из мастерской Агриппины (в иночестве Александры) Годуновой, жены Дмитрия, вышла пелена «Иоанн Златоуст, мученик Федор Стратилат, апостол Тимофей, мученик Василиск», вышитая по именам святых покровителей отца Дмитрия – Ивана Чермного, его братьев – Федора и Василия и его сына – Тимофея.

На рубеже 70–80 годов из ее же мастерской вышла пелена «Положение во гроб», которая была отдана в Костромской Богоявленский Анастасиевский монастырь, основанный преподобным Никитой Серпуховским. Именно в этом монастыре хранилась чудотворная Федоровская икона Божией Матери. Это не единственный пример почитания этой иконы среди потомков Захарии Чета – в этот же храм подавал за упокой самого себя Семен Дмитриевич Пешков Сабуров (в завещании было принято писать, где должны поминать завещателя после его смерти).

В правление государя Ивана Грозного Дмитрий Годунов был не единственным представителем рода, из мастерских которого выходили прекрасные произведения лицевого шитья. В 1567 году Иван Михайлович Асанов Годунов вложил в Ипатьевский монастырь за упокой своей матери Прасковьи (в иночестве Марфы) икону «Успение Пресвятой Богородицы» прекрасного письма. А в 1584 году жена боярина Бориса Годунова положила пелену на гроб преподобного Александра Свирского.

Отношения Грозного царя с потомками Захарии Чета складывались очень интересно.

В первый раз он посетил Суздальский монастырь (место, где провела остаток жизни первая жена его отца – инокиня София) в 1552 году, перед походом на Казань. После ее взятия он сделал вклад в монастырь, а царица Анастасия Романова положила на гробницу преподобной Софии пелену.

В 1563 году вторая жена Ивана Грозного царица и великая княгиня Мария Темрюковна и царевич Иван Иванович ездили молиться в Суздальский Покровский монастырь, а на следующий год сам царь Иван посетил его.

Но уже в следующем 1564 году попал в опалу Богдан-Феофан Юрьевич Вислоухов Сабуров, отец которого был троюродным братом Соломонии, а он сам был отцом Евдокии – будущей жены царевича Ивана Ивановича. В том же году был казнен сын другого троюродного брата Соломонии – Григорий Степанович Пильемов Сабуров. Причина этих событий нам не известна.

Через год, в 1566-м, царь Иван внимательно ознакомился с архивным делом Соломонии Сабуровой, и в том же году Федор Михайлович Мигун Годунов был приглашен послухом (то есть свидетелем) при обмене царя с князем Владимиром Андреевичем Старицким (они менялись землями). Отец Федора Мигуна приходился троюродным братом отцу Бориса Годунова, а дед – троюродным братом отцу Соломонии Сабуровой.

Выдающийся историк Степан Борисович Веселовский справедливо отмечал, что в судьбе ближайших родственников великой княгини Соломонии «было что-то роковое»: ее дядя Борис Константинович утонул в молодости, другой дядя, Иван Константинович, был убит в 1548 году в Казанском походе, третий дядя, Тимофей Константинович, погиб под Оршей в 1514 году – во время Смоленского похода, а его сын Федор был убит под Казанью в 1530 году.

В 1570 году царь Иван обвинил Великий Новгород в измене (документально подтвердить или опровергнуть справедливость этого обвинения сейчас не представляется возможным), ходил на него войной и казнил немало людей. В Новгороде (и частично уже в Москве) была казнена семья Третьяка Пешкова – сына боярского Новгородского архиепископа: он сам, жена Варвара, два сына – Алексей и Степан-Дружина, а также его родственник Бажен с двумя сыновьями. В 1571 году был «посажен в Волхов», то есть утоплен в реке, по царскому приказу целый ряд представителей Сабуровых. Среди них был родной племянник Соломонии Сабуровой – видный воевода Тимофей Иванович Замятня Кривой Сабуров с сыном.

Здесь нужно отметить, что казнь на реке (или в реке) была одной из самых распространенных. Так, в 1497 году, когда вторая жена Ивана III Софья Палеолог была уличена в приглашении «баб с зелием», они были утоплены в Москве-реке, а в следующем году, когда Иваном III был раскрыт новый заговор Софьи и ее сына Василия Ивановича (будущего Василия III), рядовые заговорщики были казнены на льду Москвы-реки. В 1570 и 1571 годах новгородские изменники казнились не только в новгородском Волхове, но и в московской «Поганой луже» – эта местность идентифицируется либо в районе Чистых прудов (которые раньше именовались Погаными), либо в районе современной Театральной площади (местечко Поганый брод). В XVII–XVIII веках изменники казнились в Москве на «Козьем болоте» – здесь был четвертован Степан Разин и казнен Емельян Пугачев.

Успение - Иван Михайлович Годунов сей образ придал по матери своей по инокине Марфе - вложена в Ипатий в 1567.

Однако в том же 1571 году Иван Грозный женил своего сына Ивана на Евдокии Сабуровой! Ее отец Богдан и родной брат казненных Семена и Никиты – Василий Борисович – после свадьбы были пожалованы в бояре.

Здесь мы имеем второй случай, когда потомки Захарии Чета и мои непосредственные предки служили вместе. Дело в том, что казненный Третьяк Пешков и Иван-Третьяк Иванов-Злобин сын Лукьянчиков, мой родственник, не только оба были дворянами Новгородского архиепископа, но и писали в 1562 году одну и ту же писцовую книгу. Они вместе объехали, осмотрели и описали Сермажскую волость и Олонецкий погост (ныне – республика Карелия): пашни, рыбные ловли, помещичьи и крестьянские дворы.

Третьяк Лукьянчиков – это двоюродный брат того самого Силы Лукьянчикова, который был включен в Тысячную книгу и который вместе со своим братом Яковом построил в родовом селе Подгорье два храма. В 1540–1560 годы он собирал налоги с храмов Новгородской архиепископии: «Из Двинского присуда за Егорьевского священника, за Иева со Влодмы архиепископлю десятиннику Третьяку Иванову сыну Лукьянчикову да подьячему Лобану Денисьеву Архангелской игумен Феодосей з Двины платил подъезд и десятину по книгам. А отпись писал Лобан Денисьев лета 7050 втораго. Третьяк руку приложил». В этом документе говорится о получении десятины с храма великомученика Георгия в селе Лодьма (неподалеку от Архангельска). Представляете себе расстояние от Новгорода до Архангельска? Больше 1000 километров. Вот такая была служба…

При этом Лукьянчиков служил дому Святой Софии как минимум при четырех архиепископах, двое из которых канонизированы. В 1526–1542 годах владыкой Новгородским был будущий митрополит Московский и всея Руси Макарий – лицо выдающееся, ближайший сподвижник реформ молодого Ивана Грозного. Его преемником стал Феодосий II Косой (1542–1551), который известен своей начитанностью и эпистолярной плодовитостью. В 1551–1552 годах архиепископом был Серапион (Курцов) – крестный отец дочери Ивана Грозного и Анастасии Романовой Анны (умерла в младенчестве) и родич государственного казначея. Его сменил святитель Пимен Черный (1552–1571), который был активным помощником царя, но затем попал в опалу. Последний архиепископ известен своим эстетическим вкусом – при нем дом Святой Софии украсился многими памятниками русского искусства.

Сотоварищ Третьяка Лукьянчикова писец Третьяк Пешков был женат на Варваре Пешковой, которую я упоминал в предыдущих статьях: она вышила пелену «Преподобный Александр Свирский в молении перед Богоматерью». Оба Третьяка жили рядом с Александро-Свирским монастырем. Они вполне могли быть лично знакомы с преподобным Александром (упокоился в 1533 году).

Третьяк Лукьянчиков имел большой двор в Великом Новгороде, а в Обонежской пятине – в селе Люговичи – владел землей и крестьянами, рыбными ловлями на реке Оять. Пешков и Лукьянчиков жили неподалеку от того места, где в конце XIV века явилась Тихвинская икона Божией Матери (Имоченицы), от того места, где появились на свет и жили родители преподобного Александра – преподобные Варвара и Сергий (Мандеры), а в XIX веке эти места стали родовой усадьбой художника Василия Поленова, который запечатлел их во многих картинах (Окулова гора).

После того как были казнены Пешковы, земли Обонежской пятины отошли в опричнину; были конфискованы и земли Третьяка Лукьянчикова. Они не были возвращены ему с ликвидацией опричнины. Об этом говорит тот факт, что, согласно «Книге копий и жалованных грамот Новгородского Софийского собора 1574–1624 годов», поместье Лукьянчикова в Люговичах оказывается отданным архиепископскому казенному дьяку Бакаке Павлову сыну Литвинову^[5]. Точно так же и в Дозорной книге Софийской стороны Великого Новгорода дозора князя Василия Кропоткина 1586 года мы встречаем «место пустое нетяглое Третьяковское Лукьянчикова» с огородом и яблонями^[6].

Интересно, что, несмотря на казнь целого ряда представителей рода Пешковых, их ближайших родственников, живущих в Обонежской пятине, опала не коснулась. В соседнем с Люговичами Тервеничском погосте на Хмелеозере жил праправнук Федора Сабура Петр Михайлович Мусин Пешков. Он был тысячником и при наделе землей в Московском уезде получил одинаковый с Силой Лукьянчиковым надел – 100 четвертей. Кроме того, он владел землями в современной Ивановской области, где ему принадлежал родовой монастырь Пешковых – «святой Егорий» в селе Астафьевском.

В духовной его двоюродного дяди Семена Дмитриевича Пешкова Сабурова упоминается, что в Москве был «в тое казне Троецкой сундук болшой с платьем, да коробья большая лубяная с тягиляи, да две коробьи лубяные с доспехом, да коробья Петрова племянника моего Пешкова с платьишком и с доспехом». Отсюда видно, что Петр Пешков был воин, имевший хорошее обмундирование. Он погиб в Ливонскую войну, в 1573 году, под Коловерью (совр. Эстония), но его вдова и два сына продолжали владеть поместьем в Тервеничах. В XX веке это место прославилось явлением чудотворной иконы Божией Матери Тервенической, и теперь здесь расположен самый молодой монастырь России (с 1991 года).

В 1571 году был казнен псковский наместник Новгородского архиепископа Неудача Цыплятев – родственник Ивана Елизарьевича Цыплятева, также упоминаемого в духовной Семена Дмитриевича Пешкова. Как мы видим, окольничий Семен Пешков был тесно связан с людьми, которые жили в Новгородской земле, – ведь его дед Семен Пешек Сабуров еще в 1477 году возглавил полк во время похода Ивана III на Новгород. Вероятно, служба Пешковых Новгородским архиереям также состоялась благодаря новгородским связям Пешковых. Не забудем также, что Семен Дмитриевич был хорошо знаком с предстоятелем Русской Церкви митрополитом Макарием, который до 1542 года возглавлял Новгородскую кафедру.

Александр Свирский - Ирина Годунова - 1582 г.

Все мы знаем о Михаиле Илларионовиче Голенищеве-Кутузове – русском полководце. Род Кутузовых славен и другими значительными историческими лицами. А знаете ли вы о том, что в основе рода лежала кровь потомков Захарии Чета? Дело в том, что правнук Захарии Чета Константин Шея имел дочь, которая стала женой Федора Кутуза – основателя рода Кутузовых. А только что упомянутый Петр Михайлович Пешков (его отец – праправнук брата Шеи Ивана Красного) спустя 100 с лишним лет женился на другой представительнице рода – Марфе Ивановне Кутузовой, от которой имел двух сыновей – Семена и Андрея.

Я уже говорил о казнях, произведенных Иваном Грозным. Необходимо подчеркнуть: они имели место, но количество их сильно преувеличено. Согласно Синодику опальных, который царь сам составил в 1583 году, для того чтобы поминать за упокой казненных, в опричнину Грозный казнил около 4000 человек. При этом надо отметить, что за последние семь лет своего правления он практически никого не казнил.

Конечно, 4000 человек – это больше, чем было казнено в правление предыдущих великих князей. Однако до Ивана Грозного никто из его предшественников так долго не правил и не провел таких реформ. Наконец, для сравнения с Европой: в одну Варфоломеевскую ночь 24 августа 1572 года во Франции было уничтожено в 10 раз больше, чем за 8 лет опричнины, – 40 000 протестантов…

Еще один поразительный факт: в Кормовой книге Ростовского Борисоглебского монастыря сохранилась информация о том, что царь приказал поминать Никиту Курцова «с товарищи» 28 ноября и 29 декабря. Никита Афанасьевич Фуников Курцов (потомок знаменитого Ратши) был казначеем и хранителем государственной печати, ближним человеком Ивана Грозного, родственником Новгородского архиепископа. Он был казнен в 1570 году по делу о новгородской измене.

Но ведь на 28 ноября (память преподобномученика Стефана Нового) приходится родовой праздник Пешковых-Сабуровых! В Кормовой книге Троице-Сергиевой лавры род Пешковых-Сабуровых поминается именно под этим числом: «Род Пешковых. Поминати Димитрия (Семеновича, двоюродного брата отца Соломонии. – М.Е.-Л.), Семиона, Акилины, Иоанна, Никифора (трое последних мужчин – троюродные братья Соломонии. – М.Е.-Л.), Доминики, Димитриа, инока Сергия, инока Андреяна (Ангелова; старца, келаря Троице-Сергиева монастыря. – М.Е.-Л.). Дачи их [на помин души] вотчина в Коломенском уезде на Москве реке село Сабурово»^[7]. Это говорит о том, что царь Иван Грозный выделил среди поминаемых именно семейство Пешковых, также казненных по новгородскому делу.

Это был совершенно рациональный выбор царя. А вот вам пример иррационального «совпадения»: этот самый Никита Курцов приобрел свои земли в Сосенском стане Подмосковья у Кудеяра Ивановича Маркова – одного из прототипов атамана Кудеяра, в образе которого отразилось и народное представление о сыне Соломонии Сабуровой – князе Юрии Васильевиче^[8]! Поистине – тесна история…

То, что некоторые представители родов Сабуровых, Пешковых, Годуновых и Вельяминовых, были казнены, не только не повлияло на судьбу других членов этого рода, но напротив – царь Иван Грозный последовательно их возвышал.

При этом нужно отметить характерную особенность: при самом царе Иване Васильевиче и его старшем сыне наследнике престола Иване Ивановиче служили в основном Сабуровы и старшие представители рода Годуновых, а при младшем сыне царя Федоре Ивановиче – младшие представители рода Годуновых, в том числе Борис Годунов. Все было очень логично и закономерно.

Василий Поленов. Река Оять.

Борису Годунову и его сестре Ирине будет посвящена отдельная статья. А в этой остановимся на том периоде их жизни, что приходится на правление Ивана Грозного. Но прежде нам придется вспомнить о женах Ивана Грозного. Анастасия Романова, Мария Темрюковна, Марфа Собакина, Анна Колтовская, Анна Васильчикова, Василиса Мелентьева, Мария Нагая. Итого – семь.

С первой женой царь прожил 13 лет, и она была, вероятно, отравлена. У них было два сына, которые выжили, – Иван и Федор. По те временам – мало, так как часто дети не доживали до отроческого возраста. А выживание наследников – вопрос государственной важности, вспомним дело Соломонии Сабуровой.

Вторую законную жену, Марью, после 8 лет супружества тоже отравили, наследника не осталось.

Третья законная, Марфа, умерла девственницей через две недели после свадьбы (также отравлена^[9]). После ее смерти царь обратился к отцам Освященного Собора, который был собран по случаю выбора нового митрополита: «В глубокой старости хотел было облечься в иноческий образ, но, видя бедствия государства и еще несовершеннолетний возраст моих детей, дерзнул приобщиться четвертому браку. И ныне умиленно прошу Святительский Собор простить меня и разрешить жениться и молиться о моем грехе». Старцы (среди которых был и игумен Ипатьевского монастыря, будущий архиепископ Вассиан) разрешили царю жениться, но наложили три года епитимьи – царю предписывалось в первый год не входить в собор до Пасхи (то есть как минимум полгода), во второй год стоять с оглашенными и покидать храм с началом литургии верных, на третий – уже с верными, но без Причастия. Царь добросовестно выполнял епитимью несколько месяцев. Но потом ее с него сняли, так как он пошел войной на татар, и это было условием возможного снятия епитимьи.

Детей от четвертой жены, Анны, у царя не было. Потом были пятая и шестая, уже незаконные жены, Анна и Василиса. Выживших детей от них также не было.

Седьмая незаконная жена – Мария Нагая – родила сына Дмитрия, который, как мы знаем, погиб в Угличе и впоследствии был канонизирован. Как он погиб: от несчастного ли случая или был убит – отдельный вопрос, к которому мы еще вернемся.

Как видим, за исключением брака с Анастасией Романовой, семейная жизнь царя была несчастной.

В первый незаконный брак (в пятый по счету, а по сути – четвертый) царь вступил в 1575 году, когда Ивану и Федору было уже больше 20 лет, но, по-видимому, царь полагал, что это не является гарантией продолжения династии. И был прав, так как мы знаем, что через шесть лет царевич Иван умер.

С другой стороны, все дети, которые могли бы родиться от трех последних браков, априори были незаконнорожденными. Это прекрасно понимали современники: царь Федор Иванович запретил поминать Дмитрия Ивановича как царевича, и царь Борис Годунов, когда писал в Речь Посполитую по поводу появления там самозванца Григория Отрепьева, также говорил о том, что Дмитрий не имел прав на русский престол, так как был сыном от седьмой жены.

Для чего же царь Иван Васильевич женился в пятый, шестой и седьмой раз? Вероятно, это можно понять так: хотя наследники от этих браков были нелегитимны, все-таки они кровь и плоть государя, а значит, была надежда, что дети царя поддержат своих братьев от первого брака отца в их политике.

Обратимся теперь к жизни Бориса Годунова при Грозном.

Он родился, вероятно, в 1552 году, под Вязьмой. Его отца (он был правнуком Ивана Годуна) звали Федор Иванович, а мать – Стефанида Ивановна. Отец рано умер, и Бориса вместе со старшим братом Василием (умер в моровое поветрие 1571 года) и сестрой Ириной воспитывал их блистательный брат Дмитрий Годунов.

Уже в 15 лет Борис попал на царский двор – он стал стряпчим (в его ведении погреба, гардероб, приемы). Но это можно объяснить не только ролью Дмитрия Годунова, но также и тем фактом, что троюродный брат Бориса, Григорий Васильевич Годунов, был дядькой (то есть воспитателем) царевича Федора Ивановича, младшего сына Грозного.

Сравнение двух икон

В итоге в следующем 1571 году Борис удостоился великой чести быть дружкой невесты на свадьбе царя с Марфой Собакиной и «в мыльне с царем мылся» (то есть в бане). Кто и что делает во время свадьбы царя, расписывалось очень подробно. При этом дружкой царя был родственник Бориса – Иван Сабуров.

Через неделю состоялась свадьба старшего сына Ивана Грозного Ивана Ивановича, в которой Борис Годунов также принимал участие – но уже не только как приближенный Грозного, а еще и как родственник невесты. Ведь невестой была Евдокия Сабурова. Это был триумф рода Сабуровых – если царевич Иван был наследником престола, значит, Евдокию Сабурову прочили в царицы Руси!

Царевич Иван был интересным человеком. Он был близко знаком с преподобным Антонием Сийским и после его преставления написал ему канон, переработал его житие. Он был знающим и думающим человеком – известны его пометки на книгах. В одной из них он писал, что имя русского народа произошло от названия реки Рось. Это неверно, но уже сам интерес царевича к теме происхождения русского народа говорит о многом.

Сохранилась икона, которой Новгородский архиепископ Леонид благословил царевича Ивана и Евдокию на брак – она повторяет иконографию той самой иконы «Явление Богоматери с предстоящими Захарии Чету», о котором мы говорили как о родовой святыне этого рода. Только эта икона является как бы «мужским вариантом» того образа: если на той иконе изображена сидящая на престоле Богоматерь, и Ей предстоят Филипп и Ипатий, то на иконе царевича Ивана и Евдокии Сабуровой – на престоле восседает Христос и Ему предстоят Богоматерь и Иоанн Предтеча. Заметим, что через полвека дочь царя Бориса Ксения Годунова вышила точно такой же покров, с тем же самым образом, были только добавлены припадающие Сергий и Никон Радонежские.

То, что Новгородский архиепископ благословил молодых этим образом, свидетельствует: наследие потомков Захарии Чета вышло на общероссийский уровень – их родовые символы становились общенациональными^[10].

Участники этой свадьбы 1571 года прекрасно помнили, что 64 года назад отец нынешнего царя женился на другой представительнице рода Сабуровых – Соломонии. Несомненно, тема ее судьбы обсуждалась, и именно тогда немец Гейденсталь услышал из уст одной боярской дочери подтверждение того, что у Соломонии все-таки родился сын – князь Юрий Васильевич. На смотре невест и свадьбах Ивана Грозного и его сына Ивана присутствовало множество представителей Сабуровых и Годуновых; вероятно, они и были источником этой информации.

Но брак царевича Ивана был несчастным – уже через год Евдокия Сабурова была пострижена в монастырь, затем царевич женился еще два раза, но умер в 1581 году, так и не оставив потомства.

Что касается мифа об убийстве царевича Иваном Грозным, то его впервые озвучил иезуит Антоний Поссевино, который перед этим в пух и прах проиграл спор о вере Ивану Грозному. А художник Репин упрочил этот миф своей картиной, увенчав себя сомнительными «лаврами» другого любителя вешать ярлыки историческим деятелям – Пушкина.

После смерти царевича в родовой монастырь его первой жены – Костромской Ипатьевский – были вложены Евангелие, сочинения святителя Иоанна Златоустого, образ святителя Николы Чудотворца с деяниями и складни – «Живоначальная Троица» и «Воплощение Богоматери».

Вернемся к Борису и Ирине Годуновым.

С учреждением опричнины Борис вошел в состав опричного войска (как и некоторые другие Годуновы и Сабуровы)^[11], но про них неизвестно, чтобы они принимали какое-то участие в тех самых казнях, за которые опричников не любил народ.

Его сестра Ирина Годунова родилась примерно в 1557 году и уже в 7 лет была принята на воспитание в Кремль, где росла вместе с Федором-царевичем – своим одногодком. Федор-царевич женился на Ирине примерно в возрасте 15 лет.

Точная дата свадьбы Федора-царевича и Ирины Годуновой неизвестна, принято считать, что это произошло не позднее 1575 года. Вполне вероятно, что она состоялась в 1572 году – вслед за свадьбой старшего сына Грозного. Именно в этом году братья Дмитрий Иванович и Борис Федорович Годуновы сделали первый земельный вклад в Ипатьевский монастырь – село Прискоково, что неподалеку от Плеса (ныне – Ивановская область).

Храм села Передки Бежецкой пятины - 1531 год.

Еще при жизни Грозного его невестка прославилась своими мастерскими. В 1572–1582 годах она и ее помощницы вышили следующие пелены: «Положение во гроб» для Ипатьевского монастыря, «Преподобный Сергий Радонежский» для Троице-Сергиева, «Преподобный Варлаам Хутынский» для Хутынского, «Преподобный Александр Свирский» для Свирского монастыря.

В 1575 году царь Иван Грозный женился на Анне Васильчиковой – и Борис Годунов вновь был дружкой – только уже самого царя – и вновь вместе с ним «в мыльне мылся».

В 1577 году во время военного похода по пути из Новгорода в Псков царь изволил ехать на аргамаке, то есть на коне, Бориса Годунова. Это была большая честь. И в том же году Борис был пожалован чином кравчего. Кравчие следили за тем, чтобы царь случайно не отравился и не был специально отравлен во время еды и питья. Таким образом, Иван Грозный доверил Борису Годунову свою жизнь, точно так же, как его отец Василий III доверил свою жизнь брату Соломонии Сабуровой – кравчему Ивану Юрьевичу.

В 1580 году на последней свадьбе Грозного – с Марией Нагой – Борис Годунов был дружкой невесты. Это было не понижением чести, а данью родству, так как Нагие –родственники Годуновых – через Пешковых-Сабуровых. На этой свадьбе присутствовало много Годуновых: боярин Дмитрий Иванович, а также Василий Осипович Асанов с женой Ефимьей, Андрей Никитович, Карп-Константин Михайлович, Яков Михайлович, Никита Васильевич Годуновы.

Еще в правление Ивана Грозного Борис женился на дочери верного слуги царя – Малюты Скуратова Бельского – Марии. При этом одна ее сестра была замужем за князем Иваном Глинским, двоюродным братом царя, а другая – за князем Дмитрием Ивановичем Шуйским – братом будущего царя Василия Шуйского. Таким образом, через этот брак Борис Федорович стал родственником видных и влиятельных родов.

В 1581 году царь сделал 30-летнего Бориса боярином, а на следующий год у Бориса и Марии родилась дочь Ксения. В 1584 году, незадолго до своей смерти, Иван Грозный сделал Бориса конюшим – этот чин давался только особо доверенным и уважаемым боярам. В том году Годунову исполнилось всего 32 года.

Как видим, на судьбе потомков Захарии Чета ярко отразилась политика Грозного царя, заключавшаяся в «переборе людишек», – он умел казнить и миловать. Царь казнил немало Сабуровых и Пешковых, но он же женил своего старшего сына на Евдокии Сабуровой, младшего сына – на Ирине Годуновой, устроил блистательную карьеру для многих Сабуровых и Годуновых, в том числе для Дмитрия Годунова и Бориса Годунова – будущего русского царя.

Представьте себе царя Ивана Васильевича в 1572 году. Ему перевалило за 40 лет. Позади три брака, 21 год семейной жизни, но все три жены мертвы. Наследников только двое. Страна окружена религиозными и государственными врагами. Хватает проблем и внутри: бояре уже не раз показали свою гордыню – они и внутри собственных родов часто договориться не могут…

В этой ситуации выбор Ивана Грозного в пользу Сабуровых-Годуновых был единственно верным: они к тому времени уже 250 лет верой и правдой служили престолу и проявили себя выдающимся образом.

Как видим, царь Иван Васильевич создал уникальную ситуацию на русском престоле: каким бы образом ни сложилась судьба царства, она была бы связана с потомками Захарии Чета. Грозный рассчитывал, что править будет его сын Иван вместе с Евдокией Сабуровой. Если этого не случится – тогда сын Федор вместе с Ириной Годуновой. Если же династия пресечется, Грозный сделал все для того, чтобы самые видные места занимали такие претенденты на трон, как Дмитрий, Григорий и Борис Годуновы.

В правление Ивана Грозного потомки Захарии Чета продолжали оставаться творцами блестящих произведений искусства и играли выдающуюся роль в оформлении русской цивилизации.