О добре и зле. Часть 4

Часть 1, 2, 3

Для детей представления о добре и зле связаны с понятиями правильно–неправильно, справедливо–несправедливо, позволительно или непозволительно. Понятия эти формируются воспитанием с момента рождения. Воспитанием человек обретает способность разумно управлять собой, своим поведением, понимать свои обязанности, он стремится проявлять лучшие человеческие качества, ставить цели и добиваться их.

Требования и ожидания взрослых устанавливают внешние формы проявления личности ребенка, одновременно формируя его представления о том, каким он должен быть. Если сначала усилия родителей и воспитателей заставляют детей быть хорошими и послушным, то затем, по мере взросления, у самих детей проявляется потребность воплощать в себе лучшие качества характера. Так, подростки, задавая вопрос психологу «Какой я?», надеются в ответ получить не психологическую характеристику, а оценку, насколько «я хорош и добр», чтобы меня ценили и уважали сверстники. Старшеклассников проблема человеческих качеств затрагивает еще глубже – «Что я за человек?» или – по-другому – «Далек ли я от идеала?».

Ф.М. Достоевский писал: «Я как-то слепо убежден, что нет такого подлеца и мерзавца в русском народе, который бы не знал, что он подл и мерзок, тогда как у других бывает так, что делает мерзость, да еще сам себя за нее похваливает, в принцип свою мерзость возводит, утверждает, что в ней-то и заключается l’ordre и свет цивилизации, и несчастный кончает тем, что верит тому искренне, слепо и даже честно. Нет, судите наш народ не по тому, что он есть, а по тому, чем он желал бы стать. А идеалы его сильны и святы…»[2].

Отечественная психология в советское время идеалом определяла личность, нацеленную на абсолютные качества – нравственные, профессиональные, душевные, среди которых – служение Отечеству, жертвенность в исполнении профессионального долга, в семейной жизни, в дружбе. Благодаря выстроенной идеологической поддержке в советском обществе идеал этот культивировался в школе, в комсомольских и пионерских организациях, широко транслировался в кино, в литературе и был жизнеспособен. Парадоксальным образом, будучи лишенным истинных духовных оснований, в психологическом смысле этот идеал был духовен. Основываясь на эмпирическом опыте, атеистическая наука констатировала необходимость нравственных устремлений человека, но не могла идти дальше этого, поскольку корень нравственности произрастал из веры человека в Бога.

Значимые западные теории личности строились исходя из психоаналитических понятий «супер-эго» и «эго-идеала» и полагали смысл человеческого идеала в гармонии между моральными требованиями, ожиданиями окружения и собственными потребностями. Разница в основных положениях отечественных психологов и зарубежных очевидна: наша школа ставила перед человеком задачу устремленности к абсолютному; зарубежные коллеги видели главное в продуктивной адаптации человека в обществе и его комфортном существовании.

Свободное и бесконтрольное нашествие идей и концепций западных психологов в последние десятилетия сломали выстроенную систему приоритетов в области воспитания и развития детей, в результате чего отечественные авторитеты подверглись сомнению, а западные лишь внесли сумятицу, не всегда находя достойное место и справедливую оценку.

Социальное переустройство общества, а вместе с ним реформа образования и инновации в воспитании незамедлительно отразились на формировании идеальных представлений детей. Если еще недавно на вопрос «Каким ты хочешь быть?» дети отвечали, перечисляя качества характера: ум, доброта, упорство в достижении целей, мужество, верность, честность, то в последние годы все чаще обозначается желаемый внешний облик вместе с качествами социальных достижений: престиж, успех, богатство, комфорт. Теперь за идеалом дети чаще обращаются не к душевным свойствам, а к внешним атрибутам самовыражения и успешности. Подмена произошла в приоритетах: и раньше дети хотели быть привлекательными, успешными, значимыми, но воспринятая ценность нравственных выборов становилась определяющей в путях человеческой и профессиональной жизни. Выбор приоритетов – выбор качества, глубины и осознанности жизни.

Умаление социальной значимости нравственных качеств в воспитании сказывается на нормальном развитии всей личности, поскольку внутренняя свобода человека таким образом попадает в жесткие рамки материальных приоритетов. «В человеке две противоположности, а сознание одно – личность человеческая. Характер этой личности определяется тем, на какую сторону она склоняется. Если она на стороне духа – будет человек духовен; если она на стороне плоти – будет человек плотян», – пишет святитель Феофан Затворник[3]. С этих позиций, современное состояние социума однозначно направляет выбор.

Психологический смысл воспитания заключается именно в развитии целостной личности ребенка, когда благодаря последовательному и осознанному воздействию родителей и педагогов у него формируются специфические «новообразования», являющиеся его собственной побудительной силой в отличие от внешнего принуждения. К такого рода новообразованиям относятся нравственные чувства, сознательно поставленные цели и намерения, убеждения – словом, все высшие системные образования, которые характеризуют личность[4].

«Собственная побудительная сила» – это и есть истинный плод воспитания, цель которого – сделать навык к добру естественным[5]. Сориентировать ребенка, каким он должен быть человеком, – начало дела; научить ребенка быть хорошим – задача значительно более трудная.

«Дух Святый знал, что трудно вести род человеческий к добродетели и что, по склонности к удовольствию, мы не радеем о правом пути», – писал святитель Василий Великий[6]. Воспитание детей требует строгости, принуждения и подчас суровых мер. Принудительность в воспитании неустранима, и вопрос может ставиться не о ее допустимости, а о ее границах[7]. Понять эти границы (смысл и задача педагогики), держать их в уме и сердце – самое важное, но и самое сложное в отношениях с детьми. Слова молитвы: «Господи, дай мне терпение принять то, что я не могу изменить, дай мне силы изменить то, что возможно, и дай мне мудрость научиться отличать первое от второго»[8], – выражают суть отношения к воспитательному процессу.

Бездумное воспитание в семьях приводит к двум крайностям: либо бесконечные претензии и недовольство детьми, что те все делают не так и почти всегда мешают, либо попустительство, безразличие к их поведению и воспитанию, а в итоге – обесценивание существования ребенка. К последнему можно отнести и избалованность детей, так как по сути это предоставление ребенка самому себе без ясных жизненных ориентиров и требований.

В повседневной практике главное условие здоровых отношений с детьми – способность родителей ясно формулировать свои требования, не перегружать детей излишним контролем и – самое существенное – быть постоянными и последовательными в своих позициях. Детям легче и проще, когда они точно знают, что от них ожидается, каковы должны быть рамки их поведения. Напряженность возникает, когда происходит путаница: либо «каждый день – новые правила», диктуемые непостоянством настроения взрослых или семейными неурядицами, либо у родителей и старших членов семьи разные мнения и разные требования. Если ребенок начинает путаться в том, что от него ждут, то, утратив понимание «правил игры», не знает, каким ему быть, и, пытаясь сохранить душевный комфорт и относительное внешнее благополучие, начинает моделировать поведение и учится манипулировать людьми в зависимости от собственной выгоды.

Когда воспитание разумно, а отношения в семье стабильны, у ребенка возрастает осознанная требовательность к себе и чувство ответственности, основывающиеся на желании быть одобренным родителями. Требовательность к себе – антипод чувству вины, комплексу неполноценности, рождаемому из безотчетного переживания, что требования родителей невозможно исполнить никогда. Для ребенка это значит, что он никчемный и ни на что не годный и, чтобы он ни делал, это не принесет ни удовлетворения ему самому, ни одобрения и похвалы родителей. Подобные переживания нарушают здоровое развитие личности ребенка, подрывают его веру в способность стать хорошим, нужным и любимым человеком.

Еще одна распространенная тенденция в воспитании – когда траектория поведения и жизни ребенка жестко выстроена родителями без учета его желаний, душевных особенностей, натуры. В общении и в требованиях к ребенку это выражается в подавлении его желаний и настаивании на своих, родительских: «Мама, почему я всегда должен делать то, что ты хочешь? А когда я прошу – ты не слушаешь!» Дети обычно следуют воле родителей, но позже, в подростковом и юношеском возрасте, наступает момент, когда сжатая пружина собственной воли и желаний распрямляется и подросток уже не способен разумно управлять собой, доводя потребность поступить «как хочется» до крайности.

Часто из самых лучших побуждений родители бывают подвержены страхам и опасениям, что ребенок проявит себя дурно или что в его поступках есть дурное намерение[9]. Сами того не подозревая, родители транслируют детям негативный сценарий развития, предполагая в них – своих детях – худшее. Всем известны фразы типа: «Я так и знала, что это случится!», что на языке ребенка означает: от него ничего хорошего не ждут. Пока ребенок не вырос, в его душе и сознании диапазон вариантов «каким быть» достаточно широк. И если от него ожидают дурного, он может в конце концов в душе своей с этим согласиться: «Раз я не способен на хорошее, буду плохим». Детям необходим своеобразный кредит доверия: вера родителей в силы и возможности ребенка заставляет и его самого тянуться к большему и к лучшему. Немало поучительных примеров описано в житийной литературе, в их числе – следующий случай: «Преподобный Силуан (Афонский) в юности впал в грех, и его отец сказал ему на следующий день: “Сынок, где ты был вчера, болело сердце мое”. Эти кроткие слова запали в душу его на всю жизнь»[10].

В нравственном воспитании детей есть нюансы и грани подмены смыслов, которые требуют родительской наблюдательности и скорее улавливаются сердцем, – часто то, что кажется мелочью, может привести к серьезным последствиям. Наглядным примером здесь может послужить сюжет фильма «Поворот винта»[11], поставленного по повести Генри Джеймса, где в образной форме повествуется, как зло вошло в жизнь детей, как неприметно оно совершало подмену правильного и правдивого на фальшивое и ложное, овладевая их душами и мыслями. Дети – мальчик и девочка – не совершают явно дурных поступков, они похожи на ангелов, их поведение и манеры почти безупречны. Глубокая мысль, заложенная в сюжете, заключается в том, что размывание рамок между добром и злом – само по себе уже зло, как и признание допустимости существования зла в жизни как возможного и даже естественного.

Пока ребенок растет, он нуждается в четких и ясно очерченных нравственных представлениях, составляющих ориентиры его жизни, поддерживающих его эмоциональный комфорт и душевную стабильность. Педагогика считалась и являлась самой консервативной, охранительной наукой, потому что заботилась не столько о соблюдении жестких принципов и правил воспитания, сколько об охране детского мира с его впечатлениями, понятиями, представлениями. И второе неизбежно связано с первым. Увы, в наше время основополагающими законами педагогики стали пренебрегать.

В школьной библиотеке заведующих воспитательной работой можно найти рекомендованную для использования книгу Д.В. Колесова «Болезни поведения. Воспитание здорового образа жизни». Автор книги предлагает учителям и родителям нужную информацию и профессиональные советы по воспитанию детей. В главе о полезных и вредных привычках рассматривается проблема детской и подростковой ипсации (или онанизма)[12]. Задавая вопрос: вредна ли ипсация сама по себе или нет? – автор убеждает читателя в том, что нет, не вредна, и заявляет: «Ипсация – не порок и не преступление, и к ней нельзя подходить с точки зрения только нравственных норм»[13]. Можно ли принять такое утверждение?

Одно дело – быть терпеливым и снисходительным к «проблемам роста», проявлять деликатность, корректность и понимание по поводу разных проблем, включая и указанную. Другое дело – давать «добро» на поступки и действия, исходя из неясных, а то и ложных представлений о возможной пользе здоровью или отмахиваясь фразами типа «так все делают» или «пусть так, зато мы сохраним нормальные отношения» и проч. Существует большая разница между тем, что ребенок или подросток делает по собственному произволению, зная, что нарушает правила, – и тем, что подобные поступки санкционируются, одобряются значимыми взрослыми. Пока ребенок знает, что его действия не одобряются родителями, пусть даже родители не высказывают этого словами, в нем сохраняется стимул к внутренней работе, к поиску того, как надо, как правильно, как лучше. В этом процессе заложен психологический резерв для развития личностного, путь к осознанию духовного. Человек не довольствуется реальностью, которая выстроена на фантомах, ложных или неточных представлениях, или, правильнее сказать, он – растущий человек – будет проверять, точно ли эта реальность его удовлетворяет. Под реальностью здесь следует понимать, прежде всего, его собственную жизнь и то, что ее наполняет.

В развитии тонких структур личности человека, в развитии его сознания и самосознания родители, воспитатели, учителя, их образ, их значение занимают вполне конкретное место – место самых строгих судий, которые определяют, хорошо ли и правильно ли дети говорят, поступают, живут. С психологической точки зрения, ответственность родителей и учителей – грамотно распорядиться этой ролью.

(Окончание следует.)