К Кресту

Корреспондент портала «Православие.Ru» сходил в субботу к Кресту святого Апостола Андрея Первозванного и поделился впечатлениями.

Фото: ИТАР-ТАСС

Суббота, 20 июля 2013 г., 09:00. Конечно, проспала и вышла из дома позже, чем собиралась, а именно, в девять. Решительно не понятно, очередь какой длины ждет меня на набережных, но хотелось бы успеть к всенощной вернуться в свой храм, — завтра Казанская.

09:20 Станция метро «Кропоткинская». К выходу спешат женщины в белых платочках и немолодой мужчина с длинной бородой, но, проявляя послушание Штабу по организации пребывания Креста апостола Андрея Первозванного в городе Москве («не выходите на станции метро “Кропоткинская”, — это удлинит дорогу»), проплываю в вагоне мимо. Тем временем вспоминается первое «знакомство» с Апостолом — из 90-х.

У каждого девяностые — свои: у кого — лихие, а у кого, наоборот, благодатные. У меня они вышли весьма безумными, и знакомство оказалось таким. 1992 год, кулисы Кремлевского Дворца Съездов, один из концертов фестиваля «Рок в Кремле». «С причала рыбачил апостол Андрей, а Спаситель ходил по воде», — доносится со сцены. Рядом со мной, в кулисе, стоит другая рок-звезда. Глубокомысленно слушаем. Задаю звезде вопрос такого содержания: «А что, одного из апостолов звали Андрей?» «Вроде да», — подумав, отвечает рок-звезда. Россия остро нуждалась в Благовествовании, — по крайней мере, та ее часть, к которой принадлежала я. Что же до автора текста упомянутой песни, то через пятнадцать лет после описываемых событий Илья Кормильцев скоропостижно умрет в Лондоне от вдруг обнаружившегося рака, незадолго до смерти приняв ислам — об этом, по крайней мере, говорил Гейдар Джемаль, и нет оснований не верить его словам.  

09:25 Мы знакомимся на выходе со станции метро «Парк Культуры» — вернее, не знакомимся, а начинаем разговор: он, я и встревоженная женщина в светлом костюме.

«Не знаете, как пройти к очереди?» — спрашивает женщина у не очень понимающих ее прохожих, но Геннадий (справедливости ради заметим, что его имя я узнаю чуть позже) сразу ее направляет: это туда, вниз, к набережной. Женщина убегает, а мы, тоже ускоряя шаг (в преддверии очереди наш человек почему-то всегда почти бежит), движемся следом, по дороге знакомясь. Геннадий рассказывает, как стоял к Поясу Пресвятой Богородицы — пятнадцать часов. «Пятнадцать?!» — восхищаюсь я. «Ну, вот сами считайте: приехал после работы, в семь, а в 10 мы зашли в храм». «Вечера?» «Нет, что вы — утра!». Геннадий немолод и работает программистом. Рассказывает, что тогда, в пятнадцатичасовом своем стоянии, даже не замерз нисколечко, — «а холодно же было», — при том, что был в легкой обуви. И с теми, с кем вместе стоял, расставался чуть не как с родными.

И вообще, сходимся мы во мнении, что чем дольше стоишь, тем лучше — чтобы потрудиться для Господа, а не то курорт получится или туристическая прогулка, — а постоишь, и Господь дает. Вопрос, что именно.

Ну вот, кому что нужно, то и дает. Только не мы, а Он Сам решает, что нам нужно — и это тот самый урок, который нам приходится учить раз за разом.

09:35. Набережная — пуста. Даже грустно, — где все-то?

Фото: РИА-Новости

Сбегающая тоненьким ручейком от Парка Культуры очередь выстраивается по одному или по два человека. Мой новый знакомый участливо спрашивает, есть ли у меня акафист апостолу. Конечно, нет! Он извлекает свой из сумки и протягивает мне. «А вы?» «Читайте-читайте», — отвечает Геннадий и раскрывает свой «Канонник».

09:40. Очередь устроена таким образом: отгороженная переносными ограждениями, вдоль которых стоят уже ставшие привычными в таких случаях автобусы и передвижные кафе, она поделена на отсеки, возле которых дежурят полицейские. Периодически, когда очередь начинает двигаться (где-то там, впереди, в храме), отсеки открывают, и мы почти бежим.

09:50. Читаю акафист. Рядом девушка тоже читает — только не по книжечке, а на экране смартфона.

Впереди раздается: «По Промышлению Божию, он дошел до реки Днепра, в Российской стране, и, пристав к Киевским горам, остановился на ночлег. Вставь поутру от сна, он сказал бывшим при нем ученикам: “Верьте мне, что на этих горах воссияет благодать Божия; великий город будет здесь, и Господь воздвигнет там много церквей и просветит святым крещением всю Российскую землю”». Это в группе немолодых женщин (одна — «белый платочек», другая с модным каре, а третью за стоящими между нами не вижу) читают вслух житие апостола.

09:55. Небольшой затор — мама фотографирует длинноволосую дочь на фоне памятника Петру Первому. Впереди между тем открыли отсек — очередь стремительно обтекает фотографирующихся и наконец замирает: отсек закрыли. Бабушка устремляется в автобус — посидеть. В палатках скучают продавщицы — очередь движется слишком стремительно, чтобы кто-то успел захотеть поесть.

10:05. Отдаю акафист Геннадию — спаси его Господи. Слышу сзади: «Нет, не холодно, и дождя нет — я в легкой кофточке. Сейчас? Уже почти у храма — подъезжай!» — красивая рыжеволосая женщина в длинной юбке, похожей на костюм испанской танцовщицы (успею разглядеть, когда она меня обгонит), по телефону уговаривает подругу не бояться трудностей.

Очередь молится (рядом читают акафист апостолу и каноны — завтра ведь Казанская, будут причащаться, бабуля слева — 21 главу Евангелия от апостола Луки, а женщина справа — почему-то акафист Иверской), фотографируется, ест пирожки (нашлась-таки пара желающих), говорит о своем. О зданиях — «красивое какое, а что ж там такое?»), о впечатлениях («надо же, как быстро»), о чем-то непонятном, как те две женщины, похожие на иностранок из Скандинавии, оживленно обсуждающих что-то на языке глухонемых. Рядом — молодой человек с книгой в знакомой белой обложке. Успеваю разглядеть название: «Духовная борьба», — старец Паисий Святогорец.

10:20. Невероятно, но факт — я уже у храма. По противоположной стороне от Кропоткинской в обратном направлении движутся не внявшие Штабу: им придется возвращаться к Парку Культуры — так устроено движение, и не стоит сетовать на это: сейчас народу мало, а к вечеру может и прибыть, и тогда такая схема окажется самой разумной.

Фото: ИТАР-ТАСС

10:33. Я внутри, пишу записки на молебен. Рядом молодой брюнет с восточным лицом, тоже пишет. Интересуется: «А номера нужно у имен проставлять?» «Нет, — говорю, — совсем не нужно», — и тут во мне просыпается церковная бабушка, — «и имена пишите в родительном падеже — например, Петра, Марии, Сергея...» «...Марата», — продолжает он мой ряд. Выясняем, что Марат в крещении — Георгий. Мой собеседник куда-то звонит, но там не берут трубку. «А если он — не точно Георгий?» — тревожится брюнет. «Пишите, — говорю — неточно, Господь знает». Пишет, идет подавать. Его сменяют две женщины, говорящие по-грузински. «Радуйся, яко апостольский жезл твой преддгорие Кавказа свету Христову отверзе», — вспоминаю из акафиста и, взяв еще один листочек «о здравии», пишу «своих» грузин — Эку, Нателлу, Константина, Нико и Ирину. А как иначе, — сам апостол напомнил.

(Время уже не важно). Впереди в очереди — двое молоденьких полицейских, затылки стриженые, идут, трепетно прикладываются к Кресту, и очень радостно на них смотреть. Подхожу и я. Лоб утыкается в холодное стекло. О чем просить?

Не просить же у твоего, Апостол, святого Креста, об избавлении от своего собственного. Не о том же, чтобы бизнес лучше шел, просить тебя, человек Божий, исходивший своими ногами полвселенной. О покупке машины — тоже как-то неудобно.

О чем же? — Вот, пожалуй, знаю, о чем. Чтобы беречь святую апостольскую веру, проповеданную нам апостолом Андреем Первозванным и не присочинять к ней ничего своего (см. хотя бы ту самую песню из 90-х про то, что «онемел Спаситель и топнул в сердцах по водной глади ногой»).

Чтобы мы брали с апостолов пример. Чтобы было желание подвизаться, а не только, глядя в Небо, пальцы загибать – «хочу того и того-то».

Чтобы всегда чувствовать единство во Христе с братьями и сестрами, живущими там, где святой апостол Андрей Первозванный проходил – там, где сейчас Турция, Греция, Украина, Грузия, Россия.

Чтобы любить друг друга и помнить, что мы – народ Божий.

Ну и чтобы донести хотя бы до дома эту густую волну, в которой прямо сейчас плывем у твоего, святой Апостол, Креста мы все: и та рыжая в испанской юбке, и друг Марата, и Геннадий, и давешние грузинки, и мои любимые «белые платочки», и девушка со смартфоном, и юные полицейские, и две женщины с надписями на жилетках «московская служба психологической поддержки». И даже я.

Плывем, а под сводами храма несется:

«Яко апостолов первозванный
и верховнаго сущий брат,
Владыце всех, Андрее, молися,
мир вселенней даровати
и душам нашым велию милость».