Весьма субъективные зарисовки из Эфиопии

– А я говорю: пэй! – совсем не голосом кота Матроскина протянул пограничник, вклеивающий эфиопскую визу в мой паспорт. – Pay! 20 долларов!

Немного странный ответ на провозглашенный мною «Салам», ну да ладно – протянул я ему требуемую купюру. Получил паспорт с визой и отправился дальше. Привет, Эфиопия! Страна, сумевшая сохранить христианство и независимость на протяжении двух тысячелетий, находясь во враждебном окружении, изоляции, – честное слово, ее народ достоин уважения. И еще за Пушкина спасибо, конечно, отдельное! Только понаслышке зная о великом – культурном и христианском – богатстве этого народа, я, честно говоря, мечтал побывать здесь давно. Во-первых, Эфиопия; во-вторых, Африка. А Африка – это тебе не какая-нибудь Европа облезлая. Тут всё всерьез. Поэтому приготовился удивляться и радоваться.

С последним, честно говоря, поспешил. Нет, поводов для радости здесь, как я потом, слава Богу, выяснил, уйма, но вот первые впечатления несколько ошарашили, ошеломили в обратную сторону: не всё так ладно в Эфиопии. Поэтому начну по порядку, поднимаясь от плохого к хорошему, – пусть доброе закроет собой дурные впечатления и переживания, а заодно поможет понять, что, несмотря на все вызовы, христианство в этой стране всё еще живо, причем живо по-настоящему, не только официально.

Итак, о плохом. Началось с того, что средь бела дня меня здесь ограбили. «Пэй!» (англ. плати) вас будет сопровождать здесь повсюду и всегда. Не заплатишь добровольно – что ж… Подошли сзади два крепких ухаря, схватили за руки и облегчили мое печальное финансовое положение ровно вдвое. И смылись. Вызванная было полиция потребовала еще пару сотен долларов для ускорения расследования, а когда я с возмущением им отказал, полицейские пожали плечами и скрылись в том же направлении, что и грабители. Как потом утешил сотрудник нашего консульства, только в тот день я был 20-м иностранцем по счету, которого либо ограбили, либо обворовали и который об этом заявил в какое-то учреждение – а большинство не заявляет. И большинству, оказывается, везет гораздо меньше: мне хотя бы оставили (или не нашли) вторую часть кассы, а также технику и документы. Сам видел, как плакал на улице англичанин, у которого «тиснули» решительно всё. Говорит, решил дать нищему доллар, а пока разбирался с бумажником, весь его и увели. А чтобы восстановить документы, требуется уйма времени. А иностранцы в Эфиопии поражены в правах: свидетельские показания у них не очень-то принимаются. А еще парню через пару дней нужно улетать домой, где семья, дом и работа. Вот тут взвоешь! Так что, как мне сказал русский дипломат в нашей откровенной и недипломатической беседе о положении, в котором находится Эфиопия и многие, увы, эфиопы, «чем можем, поможем, но, поверьте, здесь бывает гораздо хуже. Вам-то еще действительно повезло. Но будьте, пожалуйста, осторожнее в следующий раз». Это же обращение адресую и другим путешественникам: тотальная предосторожность!

Итак, дороговато, но доходчиво. Урок был усвоен: чтобы не разочаровываться, не стоит очаровываться. Смотря уже прищуренным взглядом на местную действительность, я начал продираться сквозь нее, стараясь найти хоть какое-то зернышко жемчуга. Как оказалось потом, не зря старался, но поначалу действительность сильно удручала.

Во-первых, невыносимая вонь: гниющие на жарком солнце отходы, выхлопные газы, до которых, как и до местных пробок, МКАДу еще расти и расти, огромное количество бездомных, справляющих нужду прямо на улицах, намертво перекрывают настойчивые попытки природы развеять всё это счастье свежим ветерком с гор. Во-вторых, полнейшее и принципиальное отсутствие каких бы то ни было правил дорожного движения: «зебры», конечно, есть, но их никто не видит в упор и все их откровенно презирают, так что приходится перебегать дорогу там, где есть возможность оказаться на той стороне в живом состоянии. В-третьих, «понаехавшие» и их поведение. Как мне потом объяснили местные, эти бедные люди съезжаются в Аддис-Абебу из сельской местности со всей страны в надежде на легкую жизнь в столице. Надежды, как правило, не оправдываются, но уезжать обратно никто не спешит – отсюда и рост преступности, антисанитарии, различных серьезных заболеваний. Потрясает контраст в столице: с одной стороны, ужасные условия жизни сотен тысяч нищих, ютящихся то на улице, то где-то в «поселках» из хижин, сооруженных из жести, пластика и алюминия, и фешенебельные отели, «ламборджини», прочие признаки огромного достатка подавляющего меньшинства других. Средняя зарплата, как мне сказали, здесь составляет около 800 бырр (1600 рублей). Уровень безработицы – примерно 60%. Заболеваемость СПИДом – чуть ли не 50%. Продолжительность жизни – около 45 лет.

«Не было такого раньше! – ужасаются местные. – И в голову не могло прийти, что будем жить в таких условиях! Раньше был этот социализм, когда все мечтали о свободе, а сейчас социализм ушел, но свободы нет никакой. Более того: диктат денег, религиозное стремление к комфорту и богатству не оставляют камня на камне от самой мысли о какой-либо свободе. В свое время нас сильно разбаловала Россия, когда предоставляла задарма всякую помощь, потом за Эфиопию взялся Запад – “конфетки” полились рекой. Люди и разбаловались: когда ты без всяких усилий получаешь что-то, ты теряешь навык к труду. Тебе хочется всё больше и больше, твои аппетиты растут до тех пор, пока ты не сойдешь с ума. Что значит сойти с ума? Очень просто: превратиться из человека в человекообразного потребителя. Посмотри в глаза тех, кто сидит вон в той “ламборджини”! Или в глаза вон тех нищих, которые сторожат на углу очередную жертву. Что видишь? Правильно: алчность. Понимаешь, раньше такого просто не было. За каких-то несколько десятилетий многие люди заразились вот этой страшной болезнью, которая похуже, может быть, СПИДа».

Кто такие эти местные? Это те люди, с которыми мне, слава Богу, удалось познакомиться: разного возраста, разного достатка, разного социального положения. Люди, переживающие, болеющие за свою страну и свой народ, который, если мы проведем некоторые параллели, столкнулся с похожими вызовами, что и мы, русские.

Кстати, о параллелях и вызовах. Огромные площади в Эфиопии сейчас скупаются китайцами. Земли сельскохозяйственного назначения, а не какие-нибудь скалы. Так вот, на этих землях ведется полноценная сельскохозяйственная деятельность, выращивается прекрасный урожай и отправляется – правильно, в Китай. На фоне вымирающей и стремящейся переехать жить в столицу эфиопской деревни это выглядит устрашающе. Государственные чиновники аккуратно получают серьезные деньги за оказываемые китайским друзьям и партнерам услуги и, соответственно, лоббируют их интересы. А сами эфиопские крестьяне просто-напросто бедствуют.

Еще параллель. Пять лет назад в Эфиопии разрешили открытую рекламу спиртного. Есть на юге страны такое воинственное и дикое языческое племя – мурси. О кошмарных обрядах и традициях этого племени – разговор отдельный, но если вам в голову придет поговорить с кем-либо из его представителей, сфотографировать его, то вы в любом случае должны это сделать часов до семи утра. Позже нет смысла, если вы дорожите жизнью: после семи мужчины напиваются до полусмерти, становятся агрессивными и за свои поступки отвечать не будут. То есть совершенно спокойно вас могут тут убить или покалечить, и всё это будет восприниматься совершенно естественно: «Традиция у нас такая – пить да драться. Мы же мужики!» Подробности быта и пьянок мурси крайне отвратительны. Это – к слову о том, во что может превратиться русский народ, если всерьез не возьмется за собственное протрезвление. Не возьмемся – до мурси недалеко совсем осталось. Хоть изназывайся христианином, рви на себе рубашку с воплями о собственном православии, но по жизни-то ты хуже иного язычника. Без печальных параллелей тут никак, уж извините.

А теперь о хорошем, о добром. Смысла нет в одних стенаниях – так и до уныния недалеко.

«Мне стыдно за мою страну! Пожалуйста, прости нас! Будь христианином! – так говорили практически все мои собеседники. – Взгляни – может, все-таки увидишь Христа и в наших печальных краях».

Гостеприимство и неподдельное дружелюбие не могут не впечатлить. Памятуя добрую пословицу «Ищи неправды в себе, а не в селе», отправился на поиски Христа в Эфиопии. С известными предосторожностями добрался в Аддис-Абебе до нескольких храмов. Собор святого великомученика Георгия: тихий закат, продолжительная служба с местным, разумеется, барабанным колоритом и танцами. Заходишь на церковный двор, и первое, что видишь, – это стоящий на коленях человек перед образом Христа в лучах заходящего солнца. «Видехом свет вечерний!»

На ступенях храма сидит девчушка, аккуратно записывающая в тетрадь проповедь говорящего с кафедры священника.

Проповедь иногда прерывается музыкой и танцами в исполнении диаконов – жаль, не могу похожую параллель российскую провести. Второе впечатление: огромное количество верующих на практически любой службе.

Кстати, службы здесь длятся, в зависимости от праздника, от трех часов – такой скромный намек некоторым нашим прихожанам, «постоянно утомленным от этого пения». Вы часиков шесть здесь побудьте – хоть и под барабанный бой и литургические танцы, а заодно и помолиться попытайтесь. Впрочем, это несложно нисколько: африканская естественная, а не вымученная жизнерадостность молящихся будет этому способствовать. Застал как раз окончание службы и, знаете, ну никак не мог представить хоть намек на, увы, ставшие привычными нам, православным, разногласия, а то и скандалы: «Не твое место!», «Не туда встал!» и т.п. «прелести»: не до склок тут, когда все радостно улыбаются. Это так – камешек в далекий российский огородик. Поучимся улыбаться и радоваться у эфиопов – меньше будем гневаться и осуждать. Хотя бы на службах.

Собор святого Георгия

Собор святого Георгия довольно новый – построен в самом конце позапрошлого века в знак признательности святому великомученику и Победоносцу Георгию за победу в сражении при Адуа во время вторжения в Эфиопию итальянских войск. Поэтому не стоит удивляться, когда в самом храме вы увидите множество батальных сцен и изображений всяких там пушек-пулеметов-минометов, – свои победы эфиопы ценят.

О первом появлении христианства в этой далекой стране мы читаем в книге Деяний Апостольских (см.: Деян. 8: 27–39). По пути из Иерусалима в Газу диакон Филипп встретил вельможу, евнуха царицы Кандакии Ефиопской, сидящего на колеснице и читающего (а читали тогда вслух) книгу пророка Исаии. Филипп, по слову Святого Духа, пристал к колеснице, вельможа пригласил его следовать за ним, и по пути апостол разъяснил читающему смысл текста, рассказал ему о Христе. «Вот вода – что препятствует мне креститься?» – произнес эфиоп, доказывая свою веру, и вернулся на родину христианином.

Нет сомнения, что апостолы имели возможность принести проповедь о Христе в Эфиопию в I веке. Сами эфиопы считают своим просветителем апостола Марка, а самые первые документальные свидетельства о присутствии христианства на этой земле относятся к IV веку и связаны с именами просветителей Фрументия и Эдесия, при которых христианство стало государственной религией страны.

Но, конечно, особое значение для христианского просвещения Эфиопии имеет знаменитая легенда о посещении царицей Савской царя Соломона. И не говорите эфиопу, что от тех славных времен до Христа должны были пройти еще столетия и столетия! Была царица Савская в гостях у Соломона? – Была. – Привезла от него в подарочек Ковчег Завета? Он в Аксуме хранится в отдельном храме, и туда никого не пускают. – Привезла. – Привезла другой подарочек в лице родоначальника династии эфиопских царей-соломонидов? – Привезла. – Вот и сиди на месте ровно, мы – самые что ни на есть настоящие, органичные, так сказать, христиане, вот! А еще, между прочим, те самые волхвы, которые пришли поклониться Младенцу Христу, тоже были самыми настоящими эфиопами! – Ну, понятно, не русскими же. – То-то же! Кстати, о русских: вы что, правда, обувь перед входом в храм не снимаете, необрезанные и свинину едите? – Э-э. Что да то да, а свинину едим, если поста нет. – Ну и кто же тогда настоящие христиане? Ладно, не смущайся, заходи, – это строгий, огромного роста диакон сказал.

Свиная рожа везде вхожа – я особо и не стеснялся: заходил, когда приглашали. Очень понравилось общение с эфиопскими священниками: очень улыбчивые, доброжелательные, выспрашивали о русском христианстве. Подлинный восторг вызывали сообщение, что у нас сейчас зима и снега много, а также нательный крест: всё, значит, свой, хоть и странный. Считается, что у каждого эфиопского священника необходимо попросить благословения – для этого он дает поцеловать деревянный крест, который всегда носит с собой. Священников и диаконов в Эфиопской церкви более 400 тысяч, и пользуются они огромным авторитетом у народа.

Монастырей здесь, оказывается, тоже огромное количество: около тысячи! Не значит, что все они размером с Кирилло-Белозерский или Валаамский, конечно, но само количество впечатляет. Большинство из них находится, что логично, в труднодоступных местах: в горах, на берегах озер, на скалах. Чем дальше от столицы, тем их больше – так не пора ли выехать из этой Аддис-Абебы? Давно пора!

Насчет выехать. Если вам пришла в голову идея именно ехать по Эфиопии, немедленно избавьтесь от нее: средняя скорость автобуса – 20 км/ч, расстояние в 900 км он раньше, чем в двое-трое суток, не преодолеет. Ночевать приходится в спецприемнике для пассажиров, потому что ночью здесь просто не ездят – опасно. Спецприемник, как и сам автобус, поможет вам лучше понять рассказы Солженицына или Шаламова. Каким будет ваш вид после такого путешествия? Нет, вы, конечно, будете чувствовать себя видавшим всякое Миклухо-Маклаем, но рисковать не стоит: здоровье дороже. Поэтому пользуйтесь местной авиацией.

Итак, главная цель моего путешествия в Эфиопию – это монастыри Лалибелы. Город называют Иерусалимом Эфиопии. Городок совсем небольшой, тысяч 40 населения, но именно здесь находятся 11 высеченных в скалах монолитных храмов, которые были построены во время правления царя Лалибела в конце XII – начале XIII века. Церкви построены не из блоков или кирпичей, а просто вырублены в скалах – окна и двери вырезались потом. Царь решил построить их в то время, когда Эфиопия со всех сторон была окружена враждебными мусульманскими государствами и привычный для паломников путь на Святую Землю стал невозможен. Церкви разбросаны по городу или расположены в его окрестностях. К ним относятся: храм Медхани Алем – Спасителя мира, храм Мариам – Девы Марии, храм Данагля – при женском монастыре, церковь Дебре Синая – святого мученика Синая, церковь Голгофы, храм святого Эммануила, церковь святого Меркурия, церковь Абба Либаноса, церковь Габриэля Руфаэля – архангела Гавриила, церковь святого Георгия и Селассия – часовня Святой Троицы.

Как можно описать всё это великолепие, это торжество совместного труда веры в Бога и человеческих усилий?! Одна легенда, правда, гласит, что при постройке храмов строителям помогали ангелы, а сам царь Лалибела получил план строительства церквей, побывав на третьем небе, куда его, как и апостола Павла, вознесли ангелы. А построены все храмы были в течение 24 лет – египетским пирамидам и не снилось! Ну, разные бывают легенды. Наверное, лучше первого европейца, увидевшего этот земной африканский рай в начале XVI века, португальского священника Альвареса, сказать сложно: «Мне тяжело писать и рассказывать об этих чудесах, потому что, как кажется мне, не только читатели и слушатели не поверят мне, но я и сам себе перестану верить, даже если и видел всё это собственными глазами».

Чуть в отдалении, немного наособицу находится храм святого великомученика и Победоносца Георгия, пожалуй наиболее почитаемого в Эфиопии святого. Если Лалибелу называют «Эфиопией в миниатюре», то этот храм смело можно назвать лицом, нет, даже ликом Лалибелы. Вы поднимаетесь на скалу, и перед вами открывается широчайший простор: небо и горы, ветер вам пронизывает душу, но главное, что моментально овладевает всем вашим существом, – это даже не великолепие природы, а то, что находится под вами: огромной величины крест – тот самый храм великомученика. Чтобы войти в церковь, нужно спуститься по довольно крутой тропинке метров 15, что вы и делаете. Оказавшись внизу, чувствуете себя, ну, скажем, собеседником Пророка Давида, уже по-настоящему вслушиваясь в его слова: «Господи, я – червь, а не человек». И дело тут не столько в мощи и высоте каменного шедевра, который вовсе не давит на вас, а просто рассказывает о вещах гораздо более значимых для души, чем бедность, кризис на Украине или инфляция.

– Давай я тебя сфотографирую, – предложил растафарианского вида паренек в драных кроссовках (я уже приготовился было расстаться с очередными быррами). – Нет-нет, не парься: без денег, просто так.

Слово за слово, разговорились с местным жителем, Вубшетом. «Да, живу в Лалибеле, каждый день прихожу к этому храму, смотрю на небо. Я, может, музыку сочиняю, стихи пишу. Иногда получается». Этакий Грегор Нарекаци!

Потом мы с Вубшетом ходили по более отдаленным монастырям в окрестностях Лалибелы. Я не уставал восхищаться горами и долинами. Проходили через деревушки, где посмотреть на нашу странную компанию сбегались тучи детей, впервые в жизни увидевших белого человека. Какое там белого! После недели в Эфиопии я так обгорел, что стал похож на Чингачгука! Тем не менее восторг был неописуемым. Взрослые требовали нашего участия в их трапезе. Есть здесь можно только правой рукой – левая рука считается «нечистой»; чаю пить можно только одну чашку (сильно скучал по «вологодским водохлебам»), но потом всё равно прощали и еще наливали. Если идешь к кому-нибудь в гости в другую деревню, ты обязан принести хотя бы два-три полена для очага (очаг во дворе) – в знак почтения к хозяину дома.

Пришли в монастырь Пресвятой Богородицы. Встречает радостный и улыбающийся монах, рассказывает об обители: народу у нас не как там, в Лалибеле, – там у них 800 человек священников (!!!) – у нас всего семь монашествующих. Так и живем: молимся, трудимся, урожай собираем. Вообще у нас хорошо. Где остальные монахи? Как где – в кельях! Видишь, вон те хижины размером 2х2? Вот это наши кельи и есть. Благодать!

Честное слово, вот эта откровенная благодарность Богу за бедность и избавила от остатков предрассудков в отношении Эфиопии. Думал, смотря на шедевры храмового зодчества веков минувших: «Был же великий народ – такие церкви воздвигали, такие империи строили, сама Византия за честь считала иметь их союзниками, даже о военной помощи просила, когда нужно было Йемен освободить. А сейчас – во что многие превратились? В «мистер, дай доллар»? Остатки совести, разбуженные в Эфиопском Иерусалиме, в Лалибеле, в лучах уже мягкого заходящего солнца, помогли провести еще одну печальную параллель: сами-то чем лучше? Тоже ведь были великой нацией – хватит ли сил подняться? Если Вубшет и ему подобные воспринимают сегодняшнее незавидное положение любимой страны со смирением, то мы-то что вытворяем, кроме обвинений и поиска врагов?

«Мой» Грегор Нарекаци, который Вубшет, решил вдруг обрести известное эфиопское вдохновение: когда пришли обратно в Лалибелу, забрели в кафе, где он устроил какие-то неимоверные абиссинские танцы. Ясное дело, к нему подключились все, кто был там. Не удалось отвертеться и мне: такую им исполнил польку-абиссинку, что они наземь грохнулись и, сверкая белыми зубами, хохотали минут десять. Короче, на следующий день я был в Лалибеле уже полностью своим человеком.

Напоследок анекдот из лалибельской жизни. Раннее утро. Солнце с достоинством встает из-за гор. Открываю окно гостиницы. Деревья у окна качаются так, будто буря какая-то страшная. Осторожно выглядываю: полный штиль. Ничего не понимаю. Вдруг сверху спускается огромная веревка – с кулак толщиной. Я даже отскочил от окна. Веревка висит себе, и ничего. Ну, думаю, совсем обнаглели соседи – устроили тут шашни средневековые. Схватил покрепче и дернул изо всех сил. Сверху – дикий вопль, веревка ослабла, и на подоконник свалилась презлющая обезьяна. Взгляд ее вогнал меня в дальний угол комнаты. Ох, умей обезьяны говорить, они бы не только Дарвина вспомнили…

Лалибела – это только маленькая зарисовка из Эфиопии. Будь у меня больше времени и, м-да, денег, смог бы побывать и в других местах этой бедной, но борющейся с уничтожением собственного христианского характера страны. Будь то город Аксум, озеро Тана, буквально усеянное маленькими обителями, город Гондер, монастырь Дебре Дамо, куда зайти можно только по веревочной лестнице и только мужчинам – почти как на Святую Гору. Огромное количество мест есть в Эфиопии, которые способны восхитить тебя не как какого-то туриста, а как путешественника-христианина. Но больше всего тебя потрясает смирение человека перед вызовами жизни. И смирение это здесь, в Эфиопии, чаще всего выражается в доброй улыбке, а то и в танцах! Даст Бог, получится попасть сюда еще раз.

P. S. Только что получил известие, что Вубшета, когда он шел в деревню навестить родителей, покусала бешеная собака: вырвала клок мяса из ноги. Родители привезли его в местную больницу – парню плохо. Достаю подаренный им крестик и молюсь за него. Даст Бог, поправится.