Епископ Мэйфильдский Георгий: “Церковная жизнь - не черно-белая”

До того, как владыка монахом поехал на Афон, он практически ничего не знал о том, как живут православные других юрисдикций. На Святой Горе он жил и среди греческих монахов, впервые встретился с русскими иноками из Свято-Пантелеимонова русского монастыря, и познакомился с православными паломниками со всего мира. Там же познал высоту монашеского жития и духовную жизнь молитвенников-зилотов. “Все это помогло мне на ином уровне посмотреть на многочисленные церковные вопросы и понять, что церковная жизнь - совсем не черно-белая”,– рассказывает владыка Георгий.

Монах Георгий на Горе Афон

- Ваше Преосвященство, расскажите о своем детстве, о семье, о том, как вы пришли к Православной вере.

- Родился я в городе Беллвилл, штат Иллинойс в римо-католической семье, мои родители - Фрэнсис и Клэр – были благочестивыми, смиренными людьми, мы регулярно ходили в церковь. Моя тетя - католическая монахиня, а старший брат стал католическим священником.

Учился я в римо-католической школе, а потом в университете Южного Иллинойса. По окончании университета в какой-то момент я понял, что в католической церкви что-то не так, перестал ходить в католический храм и стал искать истину. Читал книги по буддизму, изучал другие восточные религии. В 1974 году я переехал в Калифорнию, в город Сан-Хосе, и там встретил одного грека, от которого и узнал о Православной Церкви и начал ходить в храм. Познакомился с Православной Церковью, с житиями святых, и только тогда понял, что нашел истинную веру. Крестился я в греческом храме в городе Модесто в 1974 году и наречен был Макарием, в честь святого Макария Великого, а потом стал ходить в ближайшую церковь святителя Николая в Сан-Хосе. Это был большой приход с замечательными людьми, большую часть служб совершали на греческом языке и потому я следил за богослужением по английскому молитвослову. Потом ходил в греческий собор в Сан-Франциско, а также в русский храм. В январе 1975 года я посетил Гору Афон, был очарован и решил стать монахом. В том же году я впервые побывал в Платине, где встретился с отцом Серафимом (Роузом) и отцом Германом (Подмошенским). Они и предложили мне поступить в семинарию.

7 января 1976 года я был принят в послушники монастыря архиепископом Аверкием (Таушевым), который был также и ректором семинарии. В то время в семинарии учились 12 новообращенных американцев. День начинался с занятий, после обеда – послушания. В мои многочисленные послушания входила уборка, приготовление пищи, работа на полях на тракторе, копание могил на кладбище.

Следующим летом я поехал в Платину на все лето. К тому времени отец Серафим и отец Герман уже были священниками. Помогал им печатать книги, работал на других послушаниях. Разница с Джорданвиллем была большая: службы в Платине совершались по-английски, я все понимал и богослужения трогали мое сердце.

Ближе по духу мне был отец Серафим - очень смиренный и, в то же время, очень яркий, он замечательно проповедовал. Отец Герман был совсем другим – более динамичным, разговорчивым.

- На Ваш взгляд, можно отца Серафима назвать святым нашего времени?

- Думаю, что да, но будет ли он прославлен Церковью – это вопрос. Лично на меня он произвел большое впечатление, он был именно иным: вел строгую, аскетичную жизнь. В таких условиях, как он жил, я бы, честно говоря, жить не смог. Платина – это очень отдаленное место. В первый раз, когда я туда приехал, братия рыла свой колодец, а до этого они ходили на речку и там ручным насосом качали воду в емкости и носили ее в монастырь. Это была единственная вода, которую они имели. Отопления в келиях не было. В то время в монастыре жили 6-7 человек. После того, как отец Серафим умер, большинство братии разошлись, и сейчас в обители подвизаются совсем другие люди.

О. Георгий с архим. Антонием (Ямщиковым) в типографии Св.Троицкого монастыря

- Как дальше складывалась Ваша жизнь в Троицком монастыре?

- В пяток первой седмицы Великого Поста 1979 года я стал рясофорным монахом, а спустя год, в тот же день был пострижен в малую схиму с именем Митрофан в честь святителя Митрофана Воронежского.

- Владыка, а о ком из монахов монастыря Вы вспоминаете особо?

- Особо помню архимандрита Владимира (Сухобока), который работал в канцелярии и был для молодых семинаристов настоящим дедушкой: много помогал, давал деньги на еду и одежду. Всегда улыбался и светился счастьем при каждой нашей встрече. Его до сих пор все вспоминают с теплотой.

О. Георгий с митр. Лавром

- Какие качества, какой духовный опыт Вы переняли у них?

- Я помню, что все они – старые монахи - всегда светились любовью, и с ними рядом я чувствовал, как будто нахожусь рядом со своим дедушкой. Они готовы были всегда помочь нам во всем, в чем мы нуждались. Не критиковали, а готовы были направить молодых монахов и нас, семинаристов. Мы были как одна большая семья.

- То есть, получив такой духовный опыт, Вам уже не сложно узнать человека духовного?

- Духовный человек и истинный духовный отец определяются по той любви, которую они к нам проявляют; пониманием того, в чем человек действительно нуждается и готовностью именно в этом помочь. Вот это и значит – оказать любовь. А также с любовью направлять, следить с любовью за успехами ближнего.

- Ваша вторая поездка на Афон состоялась в 1981 году, уже по окончании семинарии.

- Я попросил благословения владыки Лавра и поехал на Святую Гору. Сначала жил в русском скиту пророка Илии, который тогда находился в юрисдикции Русской Зарубежной Церкви. Это был скит с очень строгой монашеской жизнью. Там я прожил несколько месяцев, а потом старец Никодим, который жил в Карулье, посоветовал мне келию, где жили четыре монаха из Зарубежной Церкви. У нас был ежедневный круг богослужений. Один из наших монахов, отец Феодор, был рукоположен в священный сан епископом Марком (Арндтом). В нашей келлии все монахи говорили по-английски. Греки часто посылали к нам англоязычных паломников - американцев. Поэтому даже там, в лесах, на отдаленном полуострове, мы слышали истории о Православии в разных частях света. Вокруг нас была группа келий и на большие праздники мы ходили друг к другу на богослужения. До этого я почти не общался с православными, особенно монашествующими, из других юрисдикций, и мне было очень интересно познакомиться с греческим стилем богослужения и монашеской жизни. На Афоне я был пострижен в великую схиму иеромонахом Хризостомом из монастыря Кутлумуш и получил имя Георгий в честь великомученика Георгия Победоносца.

Святая Гора – страна монашествующих, подвижников. В то время там не было электричества. В некоторых монастырях монахи использовали генератор, что давало им возможность на несколько часов включать свет. Но там, где жили мы, электричества не было совсем, и мы пользовались свечами, керосиновыми лампами, а для обогрева - печками, которые топили дровами. Но в первые месяцы, когда я приехал, не было и печек, поэтому мы спали в одежде и в сапогах. За покупками ходили в Карею – столицу Святой Горы.

Начало Крестовоздвиженского монастыря: архим. Георгий (справа), в центре – иером. Александр (Фризел), слева – игум. Серафим (Вопел)

- Жизнь на Афоне была строже, чем в Платине?

- Это была другая жизнь. Жизнь в разных монастырях на Святой Горе устроена в каждом по-своему. Это касается и богослужений, и других сторон иноческой жизни.

- Была ли связь вашей келлии с русским Свято-Пантелеимоновым монастырем?

- Да, хотя общались мы не много. Тогда там было около сорока монахов, сейчас в обители - 80. В то время там подвизался старец Илий, а когда государство в СССР вернуло Церкви Оптину пустынь, он уехал восстановливать обитель. В 1980-е годы для нас это была радостная весть.

- Встречали ли Вы на Афоне святых нашего времени?

- Недалеко от нас жил старец Паисий, по прозванию Святогорец, недавно канонизированный Греческой Церковью. Иногда мы его видели. Наша келлия и скит, где жил старец, входили в один монастырь - Кутлумуш. Весь полуостров там разделен на зоны, и каждая часть Святой Горы принадлежит тому или иному монастырю. По большим праздникам мы ходили в монастырь и видели старца, а начальник нашей келлии, отец Феодор, ходил к нему за духовным советом.

Иподиакон Макарий с митр. Филаретом (Вознесенским)

- В 1986 году вы вернулись в Джорданвилль. Монастырь изменился за эти годы?

- Монастырь остался тем же, но люди там были уже другие - новые монахи, новые семинаристы. Несколько старых монахов отошли ко Господу. Моим послушанием в обители стала типография, где я трудился с 1986 по 2008 год, до того времени, как стал епископом.

Уже в те годы я помогал Крестовоздвиженскому монастырю в Сент-Луисе, который позже обосновался в Западной Вирджинии и в 2009 году был преобразован из подворья Свято-Троицкого монастыря в Джорданвилле в самостоятельный, и куда позже благословил меня переехать митрополит Иларион. Сейчас я уезжаю и настоятелем обители станет игумен Серафим (Вопел).

Вл. Георгий в Преображенском монастыре в Бомбале (Австралия)

- Владыка, епископское служение для вас - это послушание?

- Да, именно послушание. Я получал удовлетворение от работы в типографии, редактуры журнала “Orthodox Life”, от послушания эконома Троицкого монастыря, настоятельства в Крестовоздвиженском монастыре и никогда не помышлял о том, чтобы стать епископом. В то время у меня не было интернета, и о своем назначении я узнал только когда стал получать поздравления от близких.

Вл. Георгий в Крестовоздвиженском монастыре

- Как Вы видите свои основные обязанности епископа?

- Прежде всего, направлять людей, в том числе и мирян, в Царство Небесное, стараться помогать каждому на пути ко спасению и поддерживать на этом пути.

- Лучшая поддержка на пути ко спасению – свой собственный пример?

- И пример тоже, но иногда требуется и скорректировать этот путь: с кем-то общаться строже, к кому-то проявлять больше любви; помогать людям менять их стиль жизни, каяться и думать о своем спасении. Всю свою жизнь я был занят на разных послушаниях, и меня, особенно на первых порах моего нового назначения, удивляло, что я должен принимать честь от духовенства, от верующих, что кто-то из-за присутствия епископа мог испытывать страх. Так что епископская жизнь стала для меня открытием, и мне пришлось приспосабливаться к этой жизни. Я учился быть епископом, общаться с людьми уже на другом уровне, и с каждым днем узнавал, как много работы мне, как епископу, предстоит.

- Владыка, когда Вы впервые посетили Австралию?

- Два года назад я поехал в Австралию на два месяца.

- Как правило, православных общин в каждом городе Австралии несколько, и люди ходят в разные храмы. Я заметил, что когда приезжал служить в разные приходы, то видел там одни и те же лица: прихожане одного храма приходят в другой, очень внимательны друг к другу, помогают готовить трапезу. Это очень хорошо, что верующие помогают друг другу, а не замыкаются только на своем приходе. В Америке я такого как-то не замечаю...

Многие священники, которых я встретил в Австралии, знакомы мне еще по семинарии, с некоторыми я работал в типографии и был очень рад их снова увидеть, познакомиться с их семьями, детьми.

Конечно, я буду скучать по нашему Крестовоздвиженскому монастырю, потому что для меня жизнь в монастыре – это часть моей жизни, и мне будет трудно без ежедневных богослужений. Мне трудно расставаться с монахами, с семьями прихожан, с которыми я стал особенно близок в последние годы. Надеюсь, мы не перестанем общаться, и раз в год у меня будет возможность приезжать сюда.

- Владыка, Вы едете в Австралию после Пасхи. Как бы Вы хотели духовно поддержать верующих в дни Великого поста?

- Я поминаю священников за Литургией и так поддерживаю молитвенную связь с каждым. Постоянно помню о священниках и прихожанах и думаю, что еще может быть сделано для поддержания и укрепления Православия в Австралии. И, конечно, прежде всего я воспринимаю мое назначение в Австралию как послушание, и воспринимаю его с радостью.