Монашество - это большой «букет» из разных «цветов», где каждый человек-«цветок» по-своему стремится к Богу

О том, что монахами могут быть совершенно разные по складу люди, о пути в монашество, трудностях игуменства, а также о том, чем жизнь в Марфо-Мариинской обители милосердия отличается от будней других монастырей, «МВ» беседует с настоятельницей обители игуменией Елисаветой (Поздняковой)

Село Ташла определило жизнь

Матушка, прежде чем говорить о самой обители, позвольте задать Вам вопросы личного характера.

Спрашивайте.

Имя Елисавета Вы получили уже в обители или Вас так назвали родители при рождении?

Родители назвали меня Еленой. В иночестве я получила имя Екатерина, а когда в 2013 году приняла монашеский постриг, стала Елисаветой. Таков был выбор владыки Пантелеимона (епископ Орехово- Зуевский – прим. ред.). И, как Вы понимаете, этот выбор неслучаен.

Как получилось, что Вы пришли к Богу, стали монахиней? И предполагали ли Вы когда-нибудь, что будете жить в Марфо-Мариинской обители милосердия?

Хотя я всегда почитала царскую семью и очень любила Великую княгиню Елисавету Феодоровну, но не предполагала, что когда-нибудь окажусь в Марфо-Мариинской обители. Не было у меня и решения о принятии монашества – лишь сильное желание поступить в монастырь. Но, как известно, пути Господни неисповедимы.

    

Наверное, кто-то в родне у Вас был связан с Церковью, кто и привел Вас к Богу?

Не угадали. Я росла в нецерковной семье. Более того, я твердо знала, кем хочу стать после школы. У меня было два предпочтения: собиралась стать либо криминалистом, либо театральным режиссером. Но однажды по окончании 9 класса мама разрешила мне поехать по святым местам, а именно в село Ташла Самарской области (я сама родом из Самары) . Эта поездка и определила всю мою жизнь. Попав туда и увидев, как и ради чего живут церковные люди, я сразу поняла, что только так и стоит жить. В 15 лет я решила уйти из дома, чтобы жить монастырской жизнью, в надежде, что когда-нибудь Господь сподобит менять принять монашество. И тогда я отправилась в ту самую маленькую монастырскую общину при храме Святой Троицы в селе Ташла. Это сейчас там больше 30 сестер, а на тот момент нас было всего трое.

Почему Ваш выбор пал именно на эту общину?

Выбор? Это был не выбор, а некое чудесное стечение обстоятельств. Хотя люди по-разному называют такие вещи – чудесное или случайное. Для меня это было проявление воли Божией.

    

Расскажите подробнее, пожалуйста.

Как говорилось выше, я из нецерковной семьи, но, когда меня крестили (в 9 лет), у меня появилось непреодолимое желание побывать в церкви. Дело в том, что крестили меня в крестильной рядом с храмом, но у родителей не было времени зайти внутрь. Лишь покидая храмовую территорию, я одним глазком заглянула в церковь и увидела, как там все красиво. В Самаре на тот момент было всего два храма, и оба очень далеко от нашего дома. А мои родители были строгие и одну меня никуда не пускали. Но как-то раз, по счастью, я одна оказалась в центре города (это отдельная история) и вместо того, чтобы испугаться, огляделась вокруг, увидела церковь и решила зайти. Это был Петропавловский собор. Я зашла, помолилась, а выйдя из храма, увидела, что мимо центральных ворот проезжает троллейбус, который идет до моего дома. Я несказанно обрадовалась, потому что просто не представляла, как буду добираться из центра города. Помню, бежала за троллейбусом почти целую остановку, боясь его упустить. Мне даже в голову не пришло, что троллейбус мог идти в обратную сторону. Но повезло: он привез меня к дому. С тех пор я стала регулярно ездить в этот храм.

Родители не возражали?

Маме через какое-то время я рассказала, и, к моему удивлению, она этому даже обрадовалась. Каждый раз, когда я собиралась в храм, мама давала мне с собой бутерброды и выгребала из кошелька всю мелочь. Я приезжала на службу и раздавала эти копеечки людям, просившим подаяние возле церковных ворот. Что касается отца, он в наши дела не вникал, все время работал, зарабатывал деньги, воспитанием детей занималась мама. Дальше случился еще один знак свыше. Однажды мама принесла домой самарскую православную газету «Благовест». Там был целый разворот с рассказом о Свято-Троицком храме в селе Ташла, где находится чудотворная икона Божией Матери «Избавительница от бед», а рядом – целебный источник, куда приезжают окунуться люди, страдающие различными недугами. Для нас тогда это было что-то из разряда фантастики, мы ни о чем подобном прежде не слышали. В газете были описаны реальные случаи исцеления, а в конце – приписка о том, как посетить это святое место, где и когда организуются паломнические группы. Мама мне говорит: «Вот здорово! Давай съездим». «Не могу, – отвечаю, – у меня экзамены». В итоге мама поехала с моей младшей сестрой. А когда они вернулись, восхищению не была предела. Мама тогда впервые побывала в паломнической поездке, и ее просто поразило единение людей: как они вместе пели, вместе молились. В заключение мама сказала: «Тебе надо обязательно туда съездить. Я специально узнала адрес гостиницы, где ты сможешь остановиться и даже пожить несколько дней». И вот, когда я успешно сдала экзамены, собрала сумку и поехала.

Одна?

Да. Для меня это тоже было чудом и проявлением воли Божией. Ведь одну меня никуда не отпускали, папа даже встречал меня всякий раз, когда я возвращалась из театральной студии. А тут поехала в область, куда пришлось добираться довольно долго. Приехала в Ташлу, пожила там какое-то время, потом вернулась домой, отработала положенную практику в школе и решила окончательно переехать в монастырскую общину. Послала сестру, чтобы она тайно забрала из школы мой аттестат.

    

Почему тайно? И почему сестру?

Мои учителя чувствовали, что со мной что-то происходит, что я хочу уйти из школы. Поэтому сказали, что аттестат после 9 класса не отдадут. Тогда моя сестра заявила: «А я пойду и все равно его возьму». Думаю, все получается правильным образом, когда жизненные обстоятельства выстраиваются по воле Божией. Когда сестра пришла в школу, там не было ни директора, ни завуча – только секретарь, которая совершенно спокойно отдала ей мой аттестат. И я уехала. Правда, потом маму вызывали в отдел по делам несовершеннолетних, обвиняли в том, что она сдала меня в монастырь. Но, слава Богу, все закончилось благополучно. Так я стала жить в монашеской общине.

Как отец отреагировал на Ваш уход?

Поначалу сильно разозлился и даже приехал в Ташлу, чтобы забрать меня домой. Настоятель храма побеседовал с папой (они проговорили больше двух часов), после чего отец подошел ко мне и сказал: «Это твое решение. Я принимаю его. Но смотри, чтобы потом не пришлось об этом пожалеть». Мысль, что я буду об этом жалеть, очень сильно волновала отца. Но, слава Богу, сколько уже лет прошло... Это было в 1993 году. Считайте, 25 лет.   

    

Матушка Елисавета, как из Ташлы Вы попали в московскую обитель?

Это тоже отдельная история, которая лишний раз подтверждает тот факт, что все в жизни человека определяет воля Божия. Я прожила в самарской общине 11 лет. В мое послушание входило оказание первой медицинской помощи людям, которые приезжали к нам поклониться иконе Божией Матери, омыться в святом источнике. Ведь многие страдали разными недугами, и порой им становилось плохо, надо было как-то помогать до приезда врачей. Медицинских знаний у меня было маловато, и я постоянно думала, что хорошо бы мне их как-то улучшить. Но где? К тому времени меня уже постригли в иночество и учиться в светском учебном заведении я не хотела. А тут из Москвы приехала наша прихожанка (ее звали Валентина Михайловна) и привезла мне в подарок журнал «Нескучный сад», в котором было объявление о наборе в Свято-Димитриевское училище сестер милосердия. Я заметила, что было бы здорово там поучиться, но, к сожалению, меня не отпустят. У нас в общине было строго: домой не пускали, не то что в Москву. На что Валентина Михайловна говорит: «А вдруг отпустят?! Давай я сейчас батюшку спрошу!» Подошла к нашему батюшке и, показывая объявление, сказала: «Батюшка, смотрите! Обучение в училище сестер милосердия. Давайте, инокиня Екатерина туда поедет». И батюшка, к нашему громадному удивлению, вдруг согласился: «Хорошая идея. Пусть поедет, поучится».

Сначала я приехала в Марфо-Мариинскую обитель. Здесь тоже было училище сестер милосердия, но сюда принимали только после 11 класса. И тогда я поехала в Свято-Димитровское училище, куда брали и после 9 класса. Дальше все произошло чудесным образом: я успешно сдала экзамены, хотя за 11 лет жизни в общине успела позабыть всю биологию, и проучилась в училище 4 года, приезжая в Ташлу лишь на каникулы. А по завершении учебы тогдашний духовник Свято-Димитровского училища отец Аркадий Шатов (ныне – владыка Пантелеимон) сказал, что мне больше не нужно возвращаться в Ташлу. Он же и предложил перебраться в Марфо-Мариинскую обитель, делами которой на тот момент занимался по благословению Святейшего Патриарха.

    

Так, в 2010 году вместе со своими девочками (на тот момент я была куратором иногородних, приезжавших учиться в Свято-Димитровское училище, мы жили в общежитии на территории Первой градской больницы) я и перебралась на Большую Ордынку. А когда в начале 2011 года настоятельница Наталия (Анатольевна, Молибога) подала прошение Святейшему Патриарху об освобождении от должности по состоянию здоровья, владыка Пантелеимон предложил Святейшему мою кандидатуру. И Патриарх ее одобрил. В 2013 году меня постригли в монахини с именем Елисавета.

Три категории сестер

Когда Вы приехали в Марфо-Мариинскую обитель, сколько здесь было сестер?

10, из них 8 – сестры милосердия. Кто-то потом ушел за настоятельницей. Сейчас в монастыре 30 насельниц.

Вы ощущаете связь с Великой княгиней Елисаветой Феодоровной?

Очень тесную. Скажу больше: в монастыре все ощущают присутствие великой матушки и ее поддержку. Возможно, у меня связь с ней чуть более тесная, поскольку я плотно занимаюсь изучением ее жизни, идей, мыслей, которые она заложила в основание нашей обители. Постоянно провожу параллели между тем, что хотела сделать святая матушка, и тем, что нам удается делать сегодня.

Все наши проекты, и старые, и новые, осуществляются только по молитвам преподобномученицы Елисаветы Феодоровны. Нередко многие дела положительно разрешаются вопреки той ситуации, которая сегодня складывается. Каждый год мы говорим о том, что, пожалуй, из-за финансовых трудностей придется закрыть тот или иной проект, но каждый раз с Божией помощью находятся средства и все наши проекты продолжаются. Слава Богу, мы еще ни разу не задержали зарплату своим сотрудникам.

Марфо-Мариинская обитель стала ставропигиальным, можно сказать, полноправным монастырем чуть более года назад. Почему не раньше?

Полноправными являются все обители, независимо от того, ставропигиальные они или нет. Ставропигиальный означает, что монастырь подчинен непосредственно Святейшему Патриарху. До мая 2014 года у нашей обители не было определенного статуса, потому что Елисавета Феодоровна хотела видеть монастырь обителью диаконисс. Так в древности называли женщин, которые несли особое служение в христианской церкви в I–VIII вв. Великая княгиня хотела, чтобы это название было присвоено обители официально, но не сложилось. На то были свои причины, но это история для отдельного разговора.

С 1992 до середины 2014 года наша обитель была Патриаршим подворьем. В то время очень сложно шла передача храмов Церкви, а с таким названием было намного проще открывать закрытые храмы. Марфо-Мариинская обитель всегда подчинялась Патриарху, но в 2014 году Святейший решил придать ей официальный статус. При этом он вынес на Священный Синод предложение о присвоении обители статуса ставропигиального женского монастыря с сохранением особенностей, заложенных преподобномученицей Елисаветой Феодоровной. Получилась уникальная по своей сути форма монастырского общежития. С одной стороны, наша обитель является полноценным монастырем. С другой, – наряду с монахинями, у нас живут сестры милосердия, которые делятся на три категории в соответствии с тем, как это видела Елисавета Феодоровна. И посвящаются они по чину, который был разработан великой матушкой и утвержден Святейшим Синодом.

Три категории сестер милосердия: чем они отличаются друг от друга?

Первая – это сестры-помощницы. При Елисавете Феодоровне их называли «сестры-сотрудницы». Однако в наше время слово «сотрудницы» приобрело несколько иной смысл, чем в начале XX века, поэтому мы называем их помощницами. Это женщины, которые в силу разных обстоятельств не могут оставить свои домашние дела и жить в монастыре, но при этом ищут жизни церковной, более сосредоточенной, и хотят делать добрые дела. Они и становятся сестрами-помощницами, в обитель приходят не каждый день, но встречаются на общих богослужениях. Сестры милосердия первой категории заняты в патронажной службе и помогают всюду, где возникает необходимость.

Вторая категория – сестры испытуемые. В данный момент они еще не готовы к монашеству, но хотят жить в монастыре, трудиться в качестве сестер милосердия. В течение всего срока испытания они живут в обители по уставу.

Как долго может длиться испытание?

У всех по-разному: от полугода до бесконечности. Третья категория – сестры крестовые. Они приняли посвящение по чину, разработанному Великой княгиней, и носят форму, которую она ввела и которую носила сама: серый подрясник и белый апостольник, закрывающий лоб. Только у них нет наперсного креста, с которым ходила матушка. Крестовые сестры живут в обители по уставу и, в основном, несут послушания социальной направленности. В отличие от монахинь, у них есть выходные, отпуск и при желании они могут покинуть обитель.

Сколько в обители монахинь и сестер милосердия?

10 сестер милосердия и 20 монашествующих и тех, кто готовится к постригу.

Но в обители столько самых разных проектов! Как же сестры таким малым числом справляются со всеми делами?

А у нас и нет задачи, чтобы всеми делами обители занимались лишь сестры. В монастыре трудится порядка 400 человек – сотрудников, которые получают за это вознаграждение. Это врачи, педагоги, инструкторы – люди, имеющие специальное образование. Зачем заменять их сестрами? Монахини пришли в обитель для молитвы и жизни более сосредоточенной. Если они будут все время работать, скажем, в медицинском центре, то ни о каком монашеском жительстве говорить нельзя. Другое дело, что у каждой сестры свои послушания, и в этом случае любая из них – и белая, и монашествующая – готовы помогать всюду, где их помощь может потребоваться.

Наверное, для монахинь город – это большое испытание?

Не думаю. Во-первых, надо понимать, что монахи в монастырях не только молятся. Конечно, их главная задача – молиться, но они могут это делать, не обязательно запершись у себя в келии. Можно молиться и на послушании.

Монастырь в условиях города не такая уж и диковинка. Многие обители на Руси создавались близ больших городов, и монахи тесно общались с горожанами. Хотя у нас есть сестры, которые очень редко выходят за пределы монастыря. Но я не считаю, что даже для них это что-то тяжелое. Конечно, ездить монахине на метро не самое приятное занятие, но сестры воспринимают это совершенно спокойно, как послушание.

У нашей обители есть несколько подворий, расположенных достаточно далеко от Москвы. Одно из них – в селе Каменки в Волоколамском районе. Устав этого подворья более строгий, аскетичный. Сестры там не занимаются никакой социальной деятельностью. Они молятся и несут послушания, связанные с обслуживанием самого подворья. Если, к примеру, какой-нибудь сестре требуется период уединения для особо сосредоточенной молитвы, она едет в Каменки.

Имеет ли место разделение сестер по послушаниям?

Все послушания социального характера я предпочитаю отдавать «белым» сестрам, но если понимаю, что свободных «белых» нет, они все при делах, то обращусь к любой свободной монахине.

Бывает ли, что какая-нибудь сестра говорит, что устала и не хочет выполнять послушание? И если такое случается, как Вы поступаете?

«Не хочу, не буду», – такого у нас, слава Богу, не бывает, хотя случается всякое. Мне также важно, чтобы сестра не молчала, а говорила о своих трудностях, не пытаясь выполнить данное ей поручение, как говорится, скрипя зубами. Если я вижу, что сестра действительно устала или что у нее есть уважительная причина, мешающая выполнить послушание, я заменю ее другой сестрой. Надо смотреть по ситуации. Если же я замечаю, что сестра просто капризничает (бывает и такое) и говорит, скажем, что у нее плохой голос и поэтому она не может петь на клиросе, то на это я отвечу: «Какой у тебя голос – это мне решать, а твоя задача просто послушаться». Как правило, на этом сестра успокаивается и идет петь. Почему так получается? Порой сестры сами к себе сильно придираются. Им кажется, что они плохо справляются с данным послушанием. Но, поверьте, все это житейские мелочи.

    

Синергия или крест?

Матушка Елисавета, есть ли у Вас жизненное правило, кредо или девиз, которым Вы руководствуетесь по жизни?

Все мы живем по одним и тем же правилам, все руководствуемся единственным законом, который написан в Евангелии. Но еще мне близка мысль, сказанная одним авторитетным священнослужителем: «Когда воля человеческая и воля Божия идут параллельно друг другу, то получается синергия. А когда воля человека идет вразрез воле Божией, то получается крест и начинаются страдания». Мне кажется, эта мысль очень образная и правильная. Для меня, как христианки, важно делать не то, что я хочу, проявляя своеволие, а пытаться во всем найти волю Божию. С этой позиции я и стараюсь смотреть на все, чем занимаюсь: то ли это говорит во мне тщеславие или все же с волей Божией мы идем параллельным путем.

Как это можно проверить?

Непросто узнать волю Божию. Думаю, надо жить более внимательно, присматриваться к своим поступкам, не идти за сиюминутными желаниями: вот я захотел и буду делать так. Надо уметь остановиться и задуматься. Лично я всегда советуюсь с духовником. Кроме того, есть советы опытных духовных наставников, которые говорят, что, если ты что-то задумал, надо немножко отступить и подождать. Если чувствуешь, что есть движение вперед, если видишь, что жизненные кубики вдруг начинают складываться правильным образом, значит, в твоих действиях присутствует воля Божия.

Бывает, задумаем мы какой-нибудь новый социальный проект. Вроде бы все хорошо, со всеми посоветовались, все обсудили, да, жаль, нет средств. И вдруг приходит человек и говорит, что хочет пожертвовать деньги на что-нибудь вроде... и описывает как раз то, что мы задумывали. Это ли не проявление воли Божией?! А вот если человеку приходится пробивать головой стену, долбить и мучиться, то, скорее всего, в его действиях нет воли Божией. И лучше отступить, пока не случилось чего-нибудь серьезного.

Не могу сказать, что я опытная монахиня, хотя в монастыре уже давно. Поэтому для меня особенно важно искать волю Божию, так как есть большая опасность навредить душам сестер. По этой же причине я стараюсь использовать любой полезный опыт, с которым меня сводит Господь. Помню, мы были в паломнической поездке в Греции и посетили один монастырь в Метеорах. Сестра этого монастыря, проводя для нас экскурсию, сказала: «Сестры у нас все разные. Одна – веселая, другая – тихая, третья – замкнутая. Но наша матушка и не стремится сделать всех одинаковыми. Она хочет, чтобы все мы, каждая в своем своеобразии, устремились к Богу». Меня эти слова тогда просто поразили. Я-то как раз была уверена, что все монахини должны быть, примерно, одинаковыми: ровненькие, аккуратненькие, громко не разговаривать, вовремя наклонять головки. И только в Метеорах я поняла, насколько неверны эти мои мысли. Нельзя чесать всех под одну гребенку. А если действовать так, как говорила греческая игумения, то получается большой «букет» из разных «цветов», где каждый человек-«цветок» по-своему стремится к Богу.

Матушка, своим ответом Вы опередили мой следующий вопрос. И все же я его задам: как Вам кажется, тяжел ли игуменский крест и в чем состоят главные сложности современного игуменства?

На мой взгляд, игуменство само по себе представляет большую сложность. Думается, никакой монах, никакая монахиня, поступая в монастырь, не желают быть игуменом или игуменией.

Почему?

Потому что монахи хотят спастись в смирении, в послушании, а игуменство, как и любое руководство, – большое испытание для человека. Это сейчас я немного попривыкла, а когда меня только назначили игуменией, было невероятно сложно. Меня всю жизнь учили принимать все, как есть. Если видишь, что надо что-то сделать, то никого не проси, сделай сама и иди дальше. Учили не оценивать поступки других людей и уж тем более не раздавать другим послушания. Воспитание сильно укореняется в человеке, поэтому сейчас мне приходится быть более внимательной, чтобы чего-то не упустить, не пропустить.

По моему мнению, в игуменстве самое важное – это сестры и главная задача – помочь им прийти ко Христу. Здесь нужна большая мудрость, без помощи Божией это невозможно. В монастырь приходят люди разные. Порой возникает такая ситуация: тебе пришедший в обитель кажется каким-то странным, непонятным. Имеешь ли ты право решать: «Нет, не надо вам в монастырь»? Вот как я могу это сказать? Ведь человек пришел не ко мне – он ко Христу хочет прийти. То же и с сестрами. Одна сестра – такая, другая – по характеру совсем иная. Игумении важно найти золотую серединку, чтобы не повредить, не сломать душу каждой сестры, а вырастить из нее цветок, тянущийся к Богу. Вот что составляет самую большую трудность и самое большое переживание в жизни игумении. В сравнении с этой задачей все остальное, что происходит в жизни обители, – не столь важно.

    

Вашему игуменству уже 5 лет. Как Вы сами изменились за эти годы? Что ушло, какие новые качества появились?

О себе сложно говорить. Знаю точно одно: смирения во мне стало намного меньше (смеется). Конечно, в ведении хозяйственных дел я стала опытнее, хотя на первых порах было очень страшно. Слава Богу, владыка Пантелеимон дал опытных помощников, которые сумели меня правильно сориентировать. Я ведь тогда не знала ничего. Помню, в самом начале надо мной стоял наш бухгалтер и говорил: «Надо подписать тут, тут и тут». И сейчас я ей за эту науку очень благодарна. Если бы не она, я, наверное, не справилась бы. А если бы на ее месте оказался злонамеренный человек, то вообще уже давно сидела бы в тюрьме.

Как Вы чувствуете, понимаете, что принимаете правильное решение?

Я над этим особенно не задумываюсь. Просто руководствуюсь наставлениями своего духовника и святых Отцов. Когда в монастыре все тихо и спокойно, когда я вижу, что мои сестры умиротворены, что между ними царит мир и лад, что мы вместе молимся в храме, тогда и мне спокойно: я понимаю, что все хорошо. А вот если начинаются какие-то раздоры, значит, на нашем «корабле» пожар и надо что-то срочно предпринимать.

Соотношение 60 на 40

Марфо-Мариинская обитель милосердия – это совершенно особый монастырь.

Так говорить не совсем правильно. Он, скорее, отличный от других.

Согласен. Потому как в нем велика социальная деятельность. Как и задумывала Великая княгиня, которая назвала обитель в честь праведных сестер Марфы и Марии. Одна олицетворяла собой внешнее, социальное служение, другая – молитвенное. Возможно ли в процентном соотношении оценить, сколько сил в вашем монастыре направлено на монашеское служение, а сколько – на социальное? В каком объеме присутствует Марфа, а в каком – Мария?

По отношению ко мне и к сестрам это будут разные цифры. Моя задача (и я стараюсь ее выполнять) – сделать так, чтобы монахини принимали минимальное участие в социальной работе. Если процентно поделить жизнь сестер, то окажется, что 70% отводится монашеской жизни, 30% – включенности в другие дела обители. Моя вовлеченность в эти дела намного больше. Здесь соотношение примерно 60% на 40% в пользу социальных проектов, хотя должно быть ровно наоборот. Но на сегодняшний день в условиях нарастающего кризиса, когда приходится много времени уделять выживаемости наших проектов, приходится много сил и времени уделять социальной деятельности. Это очень прискорбно, и я надеюсь, что этот период скоро пройдет.

    

С какими еще трудностями сталкивается Марфо-Мариинская обитель сегодня?

Главная проблема – это вынужденная включенность сестер в суету. Нет, к сожалению, у нас в монастыре такого закутка, где бы насельницы могли уединиться. Территория сестринского корпуса открыта, как и трапезная. И кругом суета, круговращение людей. Лишь под вечер, когда монастырские ворота закрываются, у сестер появляется возможность побыть наедине с Богом. Сказывается ли это на сестрах? Полагаю, что да. Они от этого страдают, хотя понимают и принимают человеческую суету как волю Божию, как необходимость, в которую поставил их Господь. Что касается богослужебной жизни, то о лучшей мы и мечтать не можем. У нас замечательные священники, прекрасное богослужение. В социальных же проектах основная проблема – это финансовая составляющая, кризис отразился на нас очень серьезно.

Вы предполагаете, что из-за кризиса придется отказаться от некоторых проектов?

Пока, славу Богу, держимся. А как будет, когда финансирование закончится, ума не приложу. Но мы постоянно работаем в этом направлении, чтобы найти средства и подпитать наши проекты.

Кому помогает обитель? Ведь ситуации бывают разные: кого-то ограбили, кто-то потерялся и прочее.

Вы правы, ситуации разные. Случается, человек оказался в Москве без денег и документов и ему надо как-то добраться домой. У иного не хватает средств на лекарство или операцию. У кого-то сгорел дом.

Чем вы можете здесь помочь? Вы же не министерство финансов.

Мы не министерство финансов, но что-то мы все же можем сделать. Конечно, у самой обители денег нет, но мы стараемся привлекать средства других людей. Если нужна операция, объявляем сбор помощи на сайте «Милосердие.ру».

Честно говоря, я потрясен. По сути, вы делаете то, что должно делать государство – заботитесь о людях. И имея столько разноплановых социальных проектов, продолжаете придумывать новые, хотя это очередные заботы, проблемы, головная боль. Зачем это монастырю?

Обитель ничего не пытается придумывать специально: слава Богу, у нас есть куда приложить свои силы. Все проекты рождаются из жизненной необходимости. Когда мы видим, что где-то людям совсем плохо, что никто не помогает нуждающимся, а помощь им нужна, вот тогда мы и запускаем новый проект.

Не возникало мысли создать при монастыре беби-боксы, как на Западе?

Нет, такой идеи не было.

Почему? Вы считаете, это неудачное начинание?

Нет, отчего же, идея очень хорошая. Знаю, что одно время ее активно обсуждали. Были и сторонники, и противники, которые считали, что беби-боксы увеличат количество отказных детей. Я так не думаю, напротив, это снизит гибель младенцев, которых матери убивают, не зная, куда их девать. Почему мы не сделали подобного проекта в обители? Нам не нужны беби-боксы, нам и так детей приносят, привозят и даже подбрасывают.

    

Когда приносят детей, вы никогда не отказываете?

Никогда. Правда, бывают разные проблемы и ограничения, связанные с законодательством. Но, работая совместно с органами опеки и попечительства, мы придумываем варианты и определяем ребенка туда, куда ему полагается.

И последний вопрос, матушка Елисавета. Какой бы Вы хотели видеть Марфо-Мариинскую обитель, скажем, через 2–3 года?

Не люблю загадывать. Мне кажется, все должно быть так, как угодно Богу. Мы стараемся делать то, что отвечает дню нынешнему. Поэтому ставим и решаем задачи, которые важны сегодня. А загадывать, что будет через 2–3 года или через 20 лет, смысла не имеет. Конечно, есть и мелкие задачи, которые нам еще предстоит решить. На подворье в Волоколамском районе мы сейчас обустраиваем мастерские для сестер: иконописную, пошивочную, собираемся ввести в эксплуатацию пекарню. Перестройки в планах и на Тверском подворье, где у нас богадельня. Но это все рабочие моменты – то, что называется повседневной жизнью. Дай Бог, чтобы все, кого привел Господь в обитель – и насельницы, и сестры сестричества, и сотрудники, и помощники, и добровольцы, и жертвователи, и подопечные – все, кто вместе участвует в этом большом деле, идя каждый своим путем, приближались к Богу. И чтобы пребывание в монастыре послужило всем нам во спасение. Дай Бог, чтобы служение сестер было служением Господу и совершалось ради Христа, и тогда, мы верим, Господь устроит и будущее обители так, как будет угодно Его воле.

Псковская митрополия, Псково-Печерский монастырь

Книги, иконы, подарки Пожертвование в монастырь Заказать поминовение Обращение к пиратам
Православие.Ru рассчитывает на Вашу помощь!
Комментарии
Здесь вы можете оставить к данной статье свой комментарий, не превышающий 700 символов. Все комментарии будут прочитаны редакцией портала Православие.Ru.
Войдите через FaceBook ВКонтакте Яндекс Mail.Ru Google или введите свои данные:
Ваше имя:
Ваш email:
Введите число, напечатанное на картинке

Осталось символов: 700

Подпишитесь на рассылку Православие.Ru

Рассылка выходит два раза в неделю:

  • Православный календарь на каждый день.
  • Новые книги издательства «Вольный странник».
  • Анонсы предстоящих мероприятий.
×