Футбол как суррогат религии

О футболе говорят, что это новая религия, – об этом можно услышать даже в комментариях тележурналистов, во множестве выражений, относящихся к разряду метафорических. На эту тему можно провести много аналогий, выделяя параллели между футбольным миром и храмами, совершителями богослужений, благоговением, дарованиями. А если подобное сопоставление справедливо, тогда неплохо было бы внимательнее посмотреть, на чем оно основывается, к чему нас влечет футбол, что с нами происходит, когда мы предаем себя в руки этого бога, как это отражается на нашей жизни и что можно сделать, чтобы минимизировать свои потери.

Футбол как таковой – это занятие второсортное. Как бы много зрителей у него ни было, зрелище он само по себе небогатое. Поэтому культурные и просто равнодушные люди могут воротить от него нос и с презрением смотреть как на саму игру, так и на миллионы болельщиков, сидящих на стадионах или перед телевизорами. И если ты избавлен от этой страсти, ты точно ничего не потерял в жизни. Но это, конечно, не значит, что нет других авторов, которые увлекаются футболом и относятся к нему со всей серьезностью как к явлению, представляющему какой-то интерес на лице земли.

Он может быть столь угодно низменным, но ясно одно: футбол притягивает. И притягивает гигантское число болельщиков. Притягивает, потому что это взрыв адреналина, на поле происходит нечто захватывающее, это схватка, в которой ты испытываешь потребность принять участие и от которой не можешь оторваться.

Мы созданы такими, чтобы нам нравилась борьба, схватка, чтобы мы находили в ней смысл своего существования. И если ты терпеть не можешь футбол, то обязательно будешь участвовать в схватках иного рода, может, и более тонких, но ты не можешь не участвовать в том или ином виде сражений. Может, футбол являет собой вульгарную форму борьбы. Тогда все мы, чувствующие, что она нас притягивает, признаем эту вульгарность и будем впредь сознательно нести на себе ее печать. Ибо видя, каким грубым искушениям мы поддаемся, сможем быть посмиреннее.

Жизнь – это борьба, но только мы увиливаем от борьбы за спасение, ища других схваток

Почему же нам нравится борьба? Потому что так дал Бог. Наша истинная борьба, правильная, достойная того, чтобы мы ее вели, – это борьба с диаволом и его воплощениями. А всё остальное – это только подмены, которые могут нас притягивать, но они отдаляют от нашей изначальной цели – быть с Богом и Его святыми. Жизнь – это борьба, но только мы увиливаем от борьбы за то единственное, за что стоит бороться, то есть от борьбы за спасение. Ища других схваток, каков среди прочего футбол, мы делаем не что иное, как позволяем отвести себя от той цели, ради которой были созданы. Поняв это, нам следовало бы на этом завершить всякие дискуссии и просто выключать телевизор, когда идут футбольные передачи, забыть дорогу на стадион, посвящать себя только молитве, добродетелям, борьбе исключительно с диаволом. Но только мы видим, что сделать этого не можем.

Вместо борьбы с диаволом мы боремся за победу любимой команды. За кого мы болеем, в команде того и находимся. У нас слишком много свободного времени и слишком мало склонности к борьбе с искушениями, а поскольку инстинкт борьбы остается в нас нетронутым, то происходит некая подмена. Нельзя сказать, чтобы мы всё грубо путали и не видели разницы между победой любимой команды и избавлением ее от страстей. Но, тем не менее, надо понять, что человек располагает определенным количеством энергии. И если я расходую ее на пустяки, то у меня останется намного меньше сил для действительно важных вещей. Я поддаюсь соблазну борьбы, в которой участвую как зритель, тратя свое время и энергию, которые мне следовало бы расходовать только на борьбу со страстями.

С помощью футбола мы отводимся от единственной борьбы, которую призваны вести, – от борьбы с диаволом за вхождение в Царство незыблемое. Имеются два способа сопротивления этому искушению.

Первый, аскетический, предполагает удаление из нашей жизни всего связанного с футболом. Оставаться глухими и слепыми не только для транслируемых матчей, но и для бесконечных передач о футболе, для спортивных новостей, нескончаемых споров между болельщиками, для всего, что может напомнить нам об искушении. А устоять перед этими соблазнами довольно трудно, если страсть уже сидит в тебе, если ты инфицирован соответствующим микробом.

Может быть и другой вариант. Суть его напоминает тот рассказ из «Патерика», где пустынник видит великолепно наряженную блудницу, очень привлекательную и соблазнительную. И в то время как люди вокруг искушались ее красотой, призывавшей их ко греху, пустынник смотрел на нее безбоязненно и безо всякого стыда, ибо достиг того, что видел в ней творение Божие и славил Бога, из рук Которого вышла такая красота. Таким образом, он не сводил с нее глаз, но и не согрешал. Так же следовало бы смотреть на красоту футбола и болельщикам, не зацикливаясь на страсти по команде, фанатами которой они являются.

Второй вариант труднее. Единодушные советы отцов таковы, что от лица искушения надо бежать, иначе будешь побежден им. Но нам от футбола спрятаться негде – он везде, он ведь тем и жив, что мы его смотрим. А второй вариант – созерцания, лишенного страсти, – подходит только для тех, кто преуспел духовно, подобно монаху из «Патерика».

Так что нам остается единственный выход – подменить подмену, посмотреть, что в этой игре хорошего, красивого и возвышающего, чтобы просмотр футбольного матча уже не был поводом ко греху, но поводом к возвышению нашего помысла к Сотворившему всё благое и красивое. Изменить свой взгляд так, чтобы превратить футбол в зрелище, приближающее нас к Богу, а не отдаляющее от Него. Знаю, что это тяжело и шансов на успех подобного предприятия мало, но, тем не менее, это всё, что мы можем сделать.

Почему же нас притягивает футбол? Потому что в нем есть та доза адреналина, напряженного ожидания, вовлеченности, которые делают его захватывающим. Но один ли он может сделать это? Конечно, нет. Есть такие страны, где излюбленным видом спорта является регби, например в Южной Африке или Новой Зеландии. В Соединенных Штатах есть свой футбол, отличающийся от европейского. Кроме того, есть другие виды спорта, возбуждающие страсти, например теннис. И как раз в тех странах, где футбол является преобладающим, существует и ряд других видов спорта, возбуждающих страсти. Но, при всем том, на глобальном уровне футбол остается самым выдающимся видом спорта, а то, что можно сказать о нем с христианской точки зрения, применимо и к другим видам спорта, порождающим сходные страсти.

Страсть характеризует фаната. Он не столько любит футбол как таковой, сколько определенную команду, которую всегда хочет видеть чемпионом. А если он окажется на матче, где его команда не играет, то выбирает такую, за которую можно будет поболеть так, чтобы игра не переставала быть захватывающей.

Страсть к любимой команде часто переступает через всё. Ты хочешь, чтобы она победила даже вследствие судейской ошибки («А что, – говоришь себе в оправдание, – разве мало было случаев, когда арбитры отнимали у нее победу?»). Ты хочешь победить, даже если игра плохая, незрелищная или твоя команда играет слабо и забивает гол только по везению, – у тебя как у болельщика всё равно желание одно: чтобы она побеждала на каждом матче.

Страсть – это любовь, в которой ты превращаешь объект своей любви в идола и доходишь до того, что не оставляешь места рассудку, благоразумию, уравновешенности, умеренности и особенно духу истины. Страсть демонстрирует огромный потенциал любви, в котором подменены как сам объект любви, так и средства, которыми твоя цель может быть достигнута. Чтобы примириться с футболом, надо смотреть на него с той перспективы, с какой он уже не будет являться искушением, с которым ты борешься, а зрелищем, которое будет тебя радовать, не возбуждая темных страстей.

Футбольная игра не содействует спасению, даже если в ней встречаются верующие игроки, тренеры или зрители. Ведь эти верующие могут принадлежать к каким угодно конфессиям, начиная с христианства и заканчивая невесть какими африканскими культами, и быть адептами всех верований, имеющихся на лице земли, таковыми могут быть в том числе и игроки чемпионата мира. Иногда мы видим, как игроки размашисто осеняют себя крестом, выходя на поле. Но делает ли это футбол христианским действом? Становится ли он от этого подходящим для нас?

Футбол – игра по сути своей языческая. То, что в этой игре участвуют и христиане, не меняет ее природы

А может, он становится христианским оттого, что Римский папа болеет за какую-то футбольную команду или православный патриарх благословляет другую, или же оттого, что монахи на Афоне праздновали победу Греции на чемпионате Европы несколько лет тому назад? Все эти элементы относятся только к декорации, они остаются внешними для феномена и не затрагивают природу игры, которая продолжает оставаться, невзирая на кресты некоторых игроков, по сути своей языческой. То, что в игре участвуют и христиане, не меняет ее природы. Не оправдывает ее также то, что некоторые из зрителей являются верующими и ходят в церковь. Если у нас создалось подобное впечатление, то мы серьезно заблуждаемся.

Итак, если что-то и нужно изменить, то это взгляд наблюдающего за игрой.

Футбол слишком похож на жизнь, чтобы научить нас чему-то важному, происходящему в нем. На матчах имеются команды-фавориты, которые обычно побеждают, но это происходит не всегда. Непредсказуемость счета в матче является частью того магического воздействия, которое футбол оказывает на болельщиков. Нам может нравиться концерт классической музыки или театральный спектакль, но матч, который ты смотришь вживую, все равно заденет тебя намного больше в силу того напряженного ожидания, которое там присутствует. В этом и состоит отличие между ними: и на спектакле, и на матче ты только зритель, но в одном случае участвуешь в происходящем действе возвышенными частями души, а в другом – самыми примитивными, которые можно напрямую стимулировать прокруткой счета на табло. Кроме того, на футболе ты отождествляешь себя с командой, за которую болеешь, тогда как на спектакле ты гораздо отстраненнее от происходящего.

Футбол не может быть спасительным, его нельзя христианизировать, так же как и отдельные футбольные матчи. Это битва, подобная той битве, которую каждому из нас следует вести за избавление от страстей. Но именно это сходство и приводит к тому, что подменяется цель человека: он отводится от единственной битвы, в которой должен участвовать, и вовлекается в уйму матчей, в которых участвовать не может. Единственной является борьба между добром и злом. А искажение ее путем мультиплицирования в сотнях и тысячах матчей делает ее излишней.

Судя по манифестациям болельщиков, твоя команда – это само добро, а противник – зло. Такое происходит потому, что мы сохраняем, атавистически, мифические представления о добре и зле. Но неужели ты еще способен в такое верить? В итоге, если мы бываем невнимательными, футбол вносит свою лепту, и довольно значительную, в релятивизм – и нравственный, и какой угодно, свойственный нашему миру.

Футбол не останавливается на простой радости участия в спорте, в результате чего ты становишься более крепким, сильным, закаленным и подготовленным к жизни, как это можно было бы предположить теоретически. Если какое-то время назад у нас и могло быть такое спортивное детство, о котором с такой торжественностью пишут в своих статьях комментаторы, то теперь в такой спорт уже никто не верит. Он, конечно, укрепляет здоровье и телесную силу футболистов, но это лишь своеобразный побочный эффект, на который никто не обращает внимания в профессиональном спорте. А за приобретенные способности им приходится расплачиваться.

Смотря игру, мы снова становимся детьми, но детям игра помогает расти, а взрослых делает инфантильными

Умение бить по воротам, обводить соперника и отнимать у него мяч может принести тебе сотни тысяч, миллионы евро, на всё это можно с восхищением смотреть, но этого не применишь в повседневной жизни. Эти навыки культивируются как ценности в чистом виде, потому что сама игра и есть ценность в чистом виде. Но беда в том, что одно дело – научиться водить машину, например, или работать на токарном станке: это навыки, которые дают нам возможность сделать что-нибудь практическое, и другое – овладеть навыками футболиста, которые никак не соотносятся с полезной деятельностью. Это, если хотите, аналог эстетства из области чистого искусства.

Футбол, какие бы вокруг него страсти ни горели и какие бы суммы ни крутились, – это игра. А игра свойственна детству. Это чистая релаксация, радость, жизнь в ее чистом и простом виде. Взрослость не означает, что игру надо отринуть как пройденный этап, однако ей надо найти подобающее место во взрослой жизни, интегрировать в нее со всем невинным, что в ней осталось от детства. То есть в данном случае не надо отвергать футбол как игру, но надо отбросить ту страсть, с которой мы за ним наблюдаем. Глядя на футбол, мы снова становимся детьми, с той огромной разницей, что у нас уже нет их невинности. И если детям игра помогает расти, взрослеть, то нас, взрослых, она делает инфантильными.

В Новом Завете есть несколько спортивных метафор, например: «Не знаете ли, что бегущие на ристалище бегут все, но один получает награду? Так бегите, чтобы получить» (1 Кор. 9: 24). В ней заключена аналогия, перенаправляющая нас из мира спорта к вере, к той борьбе, которую нам необходимо вести. Будем же относиться к зрелищу как к зрелищу и не позволим себе заразиться стадионной одержимостью, борясь за свое спасение.