О роли научных методов в деле установления святости

В среде православный верующих не стихает дискуссия об останках Царской Семьи и, в ещё большей степени, о признании таковыми тех останков, которые были захоронены в Петропавловском соборе Санкт-Петербурга в 1998 году без называния каких бы то ни было имён.

Сторонники признания захороненных останков Святыми мощами Царственных Страстотерпцев особо настаивают на важности результатов научных экспертиз. Особенно модным (не побоюсь этого слова) стало упование на безупречность генетической экспертизы. Эта мода сродни упованию на безупречность методов радионуклидных датировок в момент их явления миру.

Однако, звучат голоса и более осторожные, которые взывают к трезвению и рассудительному отношению к результатам самых модных научных экспертиз. Считаю, что к этим голосам следует внимательно прислушаться. И вовсе не потому, что якобы «церковь всегда против науки». Никакого отношения к так называемому «конфликту веры и знания» этот вопрос не имеет. Напротив, к трезвомыслию призывают как раз те авторы, которые, будучи людьми верующими, тем не менее, имеют прямое отношение к науке, будучи носителями, как специального образования, так и необходимых учёных степеней. Одним их таких авторов является протоиерей Константин Буфеев, кандидат геолого-минералогических наук, человек, внимательно следящий за новостями науки и имеющий полное представление о достоинствах и изъянах научного метода. В своей статье «О доверии генетической экспертизе так называемых «екатеринбургских останков»», он совершенно справедливо замечает:

«Для объективного эксперимента недостаточно одного образца. Достоверность экспертизы может быть оценена на 90%, если она сможет ответить на вопрос: «Какой из десяти пробных образцов содержит царские останки?» Если мы хотим доверять экспертизе на 99%, она должна безошибочно определить один «истинный» образец из ста»^[1].

Подчёркивая справедливость этих слов, усугублю её следующим замечанием. В своё время, на лекции по теории вероятности в университете меня поразило замечание лектора, что для достоверного результата недостаточно одной серии экспериментов, но нужна серия серий экспериментов. В нашем случае это означает, что предложенный о. Константином способ следует повторить то количество раз, который имеет существенное статистическое значение. То есть, достаточно много раз «безошибочно определить один «истинный» образец из ста». И если в этом случае результат будет иметь 99% вероятности результата, только тогда его можно будет признать верным на эти самые 99%.

Тем, кто создал из научного метода идола и склонен доверять любым сообщениям, сопровождаемым «волшебными словами» типа «учёные открыли, генетики доказали», следует пересмотреть свои взгляды. Не зря поэт, в эпоху, когда представления о науке были более доступны и привлекательны для обывателя, употребил такую ёмкую метафору:

Поэзия - та же добыча радия.
В грамм добыча, в годы труды^[2].

Установление научной истины требует длительного, многократно повторяющегося труда. Любой по-настоящему достоверный научный факт требует не только его «установления» но и перепроверки многократными сериями серий экспериментов. И даже при этом научная истина остаётся истиной относительной, то есть, допускается возможность её изменения в любой момент при обнаружении новых сведений. История науки знает не только громкие открытия, но и тихие «закрытия» некоторых сенсационных фактов. Наиболее яркие «закрытия» относятся к тем областям науки, которые подвержены идеологическому давлению. Именно в этих областях появлялись «открытия», которые должны были не доказать научную истину, а внедрить в общественное сознание ту или иную идеологическую установку. Очень часто такие казусы встречались при идеологических по своей сути попытках доказательств происхождения человека от обезьяны. Были и прямые фальсификации (пилтдаунский человек), но были и примеры искреннего принятия желаемого за действительное.

Самым курьёзным, анекдотичным таким случаем следует признать «открытие» т. н. «гесперопитека» (Hesperopithecus haroldcookii) - ошибочно описанного, а правильнее сказать - выдуманного, вида человекообразных обезьян, который журналисты окрестили как «Nebraska man» - «человек из Небраски» (встречается также перевод «человек Небраска»). Вид был описан Генри Осборном в 1922 году по зубу, найденному в Небраске. Осборн ошибочно принял зуб за обезьяний. Охота - пуще неволи! Уж очень хотелось передовым жителям Американского континента иметь хоть одного своего «обезьяноподобного предка»! Ведь в Европе и на других континентах их к тому времени стали находить во множестве. Но в 1925 году ошибка идентификации была установлена. Были обнаружены и другие части скелета. Оказалось, что зуб принадлежал не примату, а вымершему виду из семейства пекариевых, то есть, попросту - свинье! Свинью приняли за человека! Опровержение принадлежности животного приматам было опубликовано в 1927 году в журнале Science. Но кто же читает опровержения! Обыватель падок на очарование, а не на разочарования.

Вообще для эволюционистской науки (а сегодня эволюционизм, к сожалению, является «каноническим» мировоззрением учёного сообщества) весьма характерно выдвижение громких «теорий» с последующим их тихим опровержением. Приведём небольшую подборку цитат из приличных научных книг:

Кант «... сумел создать развивающуюся картину мира, которая не соответствовала философии Ньютона, враждебной эволюции (Здесь и далее выделено мной - о. А.К.). Идеи Канта о возникновении и развитии небесных тел были несомненным завоеванием науки середины XVII века. Его космогоническая гипотеза пробила первую брешь в метафизическом взгляде на мир»^[3] - заметим, что сегодня эта теория, «пробившая брешь», только тем и интересна. Её «стенобитные» достоинства бесконечно превосходят её научное значение;

или: «...Взгляды Ламарка не получили должного обоснования. Однако это не умаляет его заслуги как создателя первого в истории науки целостного, систематического эволюционного учения»^[4];

или: «Несмотря на грубые методические недочёты, допущенные Жоффруа в доказательной части его выступлений, передовые идеи, которые он защищал, встретили горячую поддержку всех прогрессивных учёных и мыслителей и получили дальнейшее развитие в разных областях естествознания»^[5] и т.д., и т.п.

«Дело о екатеринбургских останках» и вопрос принадлежности этих останков Святым Царственным Страстотерпцам, несомненно, относится к числу идеологически значимых. Следовательно, существует огромная опасность того, что результаты научных экспертиз могут, преднамеренно или непреднамеренно, быть неверными. Если существует вероятность события величиной 99%, это не значит, что событие непременно осуществится. Если существует вероятность события величиной 1%, это не значит, что событие ни в коем случае не возможно.

Уповающим на всесильность научного метода следовало бы ознакомиться с важнейшей его частью - с теорией измерений. Достаточно вдуматься в суть этой области научного метода: «Теория измерений является одной из составных частей прикладной статистики».

Значение измеренных величин носят статистический, то есть вероятностный характер. Это относится к результатам любых научных исследований и измерений. Известные понятия «погрешностей» абсолютной и относительной, показывают, с какой вероятностью измеренный результат может оказаться истинным или ложным. Не хотелось бы переносить на саму статистику, как науку, известное выражение, приписанное Марком Твеном лорду Дизраэли: «Существуют три вида обмана: ложь, наглая ложь и статистика». Но эта обидная фраза напоминает каждому, что любые статистические данные (в том числе и результаты научных исследований) могут стать объектом недобросовестных манипуляций.

Объектом этих манипуляций могут стать не только профаны-обыватели. Очень многие учёные находятся под очарованием магии «научных данных». Наше время характерно тем, что заинтересованные богачи выделяют огромные средства на проведение различных исследований. Полученные результаты широко публикуются. Но средств на проведение проверочных исследований не выделяет никто. Так что знаменитые «открытия британских учёных» не становятся «закрытиями» в основном по причине отсутствия проверочных исследований.

Науке свойственно менять свои взгляды по мере обнаружения новых данных или уточнения старых. Излишне доверяя результатам научных экспертиз, Русская Православная Церковь рискует оказаться в том неудобном положении, в котором оказалась Римская католическая церковь, излишне доверяющая человеческим мнениям. Сначала она настолько доверилась вполне научной точке зрения Аристотеля, что сделала её чуть ли не частью своего вероучения. Потом ей пришлось бороться с вполне научной же точкой зрения Коперника, которую католический же священник, увлекшийся махровым язычеством и оккультизмом, Джордано Бруно, превратил в инструмент проповеди своих антихристианских идей. Потом папам римским пришлось каяться в том, что они, со свойственными Западу перегибами, примерно наказали своего попа-расстригу Джордано. А потом, видимо от отчаяния, бросились в объятия эволюционизма, как брошенная любовником девица бросается в объятия первому встречному, надеясь поправить свое положение в глазах общества.

Как уже было сказано выше, Церковь не поощряет обструкцию в отношении научного знания. Но и само научное знание требует рассудительного к себе отношения. Природа научного знания глубоко укоренена в тварной природе человека и мира, которые после грехопадения ещё и глубоко повреждены. Наука имеет право использовать исключительно те сведения, которые основываются на данных, предоставляемых человеческим опытом, то есть мерой сопричастности человека к бытию исследуемого им предмета.

В случае екатеринбургских останков финальным объектом исследования является святость, благодатность этих останков или же отсутствие таковой. Божественная благодать и сообщаемая ей святость имеют нетварную природу, о чём ясно говорит святитель Григорий Палама в своём учении о нетварной божественной энергии. Тварное существо или вещь, усваивая божественную благодать через послушание Богу, освящается. Решая вопрос принадлежности человеческих останков к святым мощам, мы должны ответить на вопрос: «присутствует ли в этих останках нетварная Божественная благодать?». Этот вопрос выходит за рамки возможностей науки, в круг компетенции которой входят исключительно тварные предметы. Люди науки не располагают прибором, который можно было бы условно назвать «благодометром». Никакой научный прибор не сумеет измерить «уровень Божественной благодати данного объекта». Единственным «прибором», способным ощутить присутствие Божественной благодати, является сердце человека. Притом сердце, очищенное от греха: «Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят» (Мф. 5, 8). Гарантией истинности ощущений такого сердца может быть только - «Церковь Бога живаго, столп и утверждение истины» (1 Тим, 3, 15).

Всякое давление на Церковь с целью скорейшего признания исследуемых останков царскими, следует считать косвенным доказательством неподлинности этих останков, непринадлежности их к святым благодатным мощам. А намерения тех, кто оказывает такое давление - антицерковными и провокационными.

У Церкви нет цели непременно и поскорее признать эти останки святыми мощами. Церковь уже прославила Святых Царственных Страстотерпцев и молится им во всяких нуждах. Конечно, великое утешение для Церкви иметь мощи святых. Но есть множество примеров святых, мощи которых Бог не изволил явить Церкви. Пожалуй, первым таким примером можно считать сокрытие Богом места погребения пророка Моисея, для того, чтобы тело его не стало предметом суеверного обожествления и идолопоклонства израильского народа. «И умер там Моисей, раб Господень, в земле Моавитской, по слову Господню и погребён на долине в земле Моавитской против Беф-Фегора, и никто не знает места погребения его даже до сего дня» (Втор. 34, 6). Церковь воспевает в акафисте Святого Архистратига Божия Михаила за то, что он «прови́дя ко́зни ду́ха тьмы, воспрети́л еси́ ему́ и́менем Бо́жиим, да не де́рзнет сокрове́нное те́ло почи́вшаго вождя́ Изра́илева Моисе́а яви́ти ко обо́жению чу́вственным сыново́м Изра́илевым» (Икос 11). О возможном соблазне суеверия в отношении тела пророка Моисея говорит и Священное Писание: «Михаил Архангел, когда говорил с диаволом, споря о Моисеевом теле, не смел произнести укоризненного суда, но сказал: "да запретит тебе Господь"» (Иуд. 1, 9).

В нашем народе сегодня встречаются настроения, которые принято называть «ересью царебожия»^[6]. Не для того ли сокрыл Бог от нас останки Святых Царственных Страстотерпцев, чтобы избавить нас от соблазна неправильного к ним отношения? Может быть, для того, чтобы они нам были явлены, нужно потрудиться над тем, чтобы в народе нашем воспитано было правильное отношение к Царю-Страстотерпцу и, вообще, к помазанникам Божиим? Многие в нашем нынешнем обществе придерживаются крайних точек зрения в отношении Николая II. С одной стороны - хула и клевета, с другой стороны - попытки заменить Христа Царственной особой. И то, и другое - недолжное отношение к Царю.

Возможно, вопрос выработки нашим народом правильного отношения к Царственным Страстотерпцам напрямую связан с вопросом возвращения нашему народу великого Божьего дара - Православного Царства. Монархия в России не должна быть восстановлена как человеческое политическое учреждение. Православная Монархия должна быть воспринята нашим народом, как великий дар Божий. Также и суждение о принадлежности исследуемых останков к разряду святых мощей не может быть произведено только человеческими усилиями, но должно быть явлено явным извещением Божиим, о ниспослании которого, как и о возвращении нам дара Православного Царства, всей Русской Православной Церкви следует усердно и смиренно молиться Богу.