Делатель на жатве

Кого мы потеряли в этом мире и приобрели как молитвенника в мире ином – в лице скончавшегося в апреле архимандрита Адриана (Кирсанова)? Этого насельника Свято-Успенского Псково-Печерского монастыря, духовного наставника иноков обители и тысяч православных людей в России и по всему миру, звали иногда «Адриан Бесогон», порой – «утешительный старец», и еще проще и чаще – «дорогой батюшка». Многие из нас были его современниками (так же как и ушедшего ранее печерского старца Иоанна (Крестьянкина)), но по лености духовной ни разу не приезжали в монастырь для общения и совета. А то даже и не подозревали, какие светильники веры горят рядом с нами. Но и теперь каждый из нас может согреться и просветиться от этих огней. Ведь они светят и греют и с тех берегов – тем, кто это востребует сердцем.

Архимандрит Адриан (Кирсанов)

Давно знакомый, мощеный камнем спуск «кровавого пути» – от монастырских ворот до Успенского храма и «Богом зданных пещер», в холодном сумраке которых покоится до Второго пришествия сонм почивших иноков и мирских благотворителей монастыря. В пещерной нише, обрамленной цветами – открытое окошко (чтобы можно было рукой коснуться гроба). Это могила старца Иоанна, к которой приезжают и припадают его многочисленные духовные дети. А в соседнем коридоре, справа от подземного храма Воскресения Словущего, в кирпичной облицовке – другое окошко и совсем свежая домовина. На сороковины здесь появилась памятная доска из белого камня с золоченой надписью: «Архимандрит Адриан. 1922–2018». Касаюсь гроба, прося новопреставленного старца о помощи...

Божий человек

Попав в юности в церковь, он во время службы сподобился пророческого видения

В книге его жизни этапы личного духовного возрастания впечатаны в суровую летопись российского бытия прошлого столетия. Алексей Андреевич Кирсанов родом из орловских крестьян, с детства сполна изведал лишения и скорби. После смерти отца бедность семьи превратилась в нищету. Бывало, и подаяние просили, чтобы не умереть с голоду. Попав однажды, в отрочестве-юности, в единственную в Орле церковь, он – тогда еще неверующий – во время службы сподобился пророческого видения. Перед его ногами разверзлась бездна. Архангел Михаил показал ему, куда пойдут богоборцы-атеисты и нераскаянные грешники; отрок узрел целую духовную битву, воплотившуюся потом в его жизни въяве. После этого юный Алексей стал призывать окружающих людей к покаянию. В итоге его на некоторое время поместили в психиатрическую клинику.

Впрочем, это не помешало ему вскоре устроиться работать слесарем на электростанцию. С началом войны попал в Таганрог, где обслуживал самолеты на военном аэродроме. Перед взятием города немцами участвовал в минировании и взрыве цехов.

Затем – бегство из окружения на родную Орловщину, где Алеша прятался дома и в лесах с партизанами. При наступлении советских войск вступил в их ряды с воинской профессией артиллерист. Пережил обстрелы, не раз видел близко смерть и страдания. Был переведен в Коломну охранять гаубицы, но вскоре комиссован по болезни сердца.

Господь, как он сам говорил, упас его на войне от убийства хотя бы одного человека, предназначив для высокого служения. Кирсанов стал кузнецом-слесарем в кузнечном цеху на заводе имени Лихачева, где и проработал до 1953-го. Молиться ходил в Богоявленский собор в Елохове, часто ездил к Свято-Троицкую Сергиеву лавру. Алексей вел одинокую жизнь, не пил и не курил, а в душе крепла мечта о монашеской жизни. Девицы заглядывались на красивого сильного парня, пытались соблазнить; товарищи по работе тоже старались оженить его, чтобы «был как все», и очень сердились, терпя фиаско. Однажды девушки, разозлившись на его невнимание, забрались к нему в комнату и наплевали в банку со святой водой. После чего… слегли с температурой под сорок. Признавшись Алеше в своем поступке, вскоре выздоровели по его молитвам.

Спас Николай Угодник, которому он взмолился из последних сил

А как-то на Крещение в его жизни случилось настоящее чудесное спасение. На реке, куда он ходил за святой водой и окунаться, под его ногами подломился лед, и Алексей как был, в одежде, пошел прямиком на дно. Спас Николай Угодник, которому он взмолился из последних сил, «как будто за волосы наверх выдернул». После этого случая рабочий Кирсанов твердо решил уйти в монастырь.

Но сделать это смог лишь в 1953-м году, отправившись в Троице-Сергиеву лавру. При этом знакомых заводчан он обрадовал, сказав, что едет жениться в другой город и будет жить там. Уволился с завода и, подтверждая свою легенду, оставил «на время» в кассе зарплату.

В обитель молодого малообразованного рабочего взяли «со скрипом» на послушание посудомойщика, чему Алексей был несказанно рад. В число братии его принял тогдашний наместник, архимандрит Иоанн (Разумов), впоследствии митрополит Псковский и Порховский. Через некоторое время смиренного послушника перевели в трапезники. Не покинул он лавры, даже когда больная мать, сообщив о сгоревшем доме, просила его заработать денег на новое жилье, уйдя хоть на время из монастыря. Вместо этого стал усиленно молиться Николаю Чудотворцу, и чудо не замедлило: через короткое время ему неожиданно передали сумку с деньгами и анонимной запиской – отдать ее «матери инока, у которой сгорел дом». В монахи его в 1957-м с именем Адриан постриг уже следующий наместник лавры, будущий Патриарх – архимандрит Пимен (Извеков). В 1961-м состоялось рукоположение в священника.

Отец Адриан исповедовал в Успенском храме, наблюдая каждый день духовно больных – бесноватых: презираемых, никому не нужных людей, во множестве приезжавших в обитель, ожидая хоть какой-нибудь помощи. Поскольку ему самому досталось в жизни много страдания, он близко к сердцу принимал страдания других. Искренне пожалев несчастных и получив благословение от своего духовника, старца Кирилла (Павлова), он начал отчитывать их по специальному чину изгнания злых духов. Есть свидетельства (прежде всего – личное самого отца Адриана) об устном благословении на это служение со стороны Святейшего Патриарха Алексия I (Симанского).

С самого утра у его кельи собирались толпы странных, порой невменяемых и буйствовавших от близости святыни людей. Во время процедуры экзорцизма в храм неподготовленному человеку было зайти страшно: бесноватые хрюкали, вопили не своими голосами, падали на пол. А лавра в те годы была между тем одним из главных мест посещения иностранными делегациями. «Адриановский непорядок» с какого-то времени начал раздражать церковное, а особенно партийное начальство. То туристка американская вдруг с приближением батюшки начнет десятиэтажно крыть русским матом, то еще что-нибудь из ряда вон случится.

Предел терпению Уполномоченного по делам религии Московской области Алексея Трушина положил один вопиющий случай. Сопровождающий группу чиновных туристов гид (с погонами КГБ) «выводил на чистую воду церковников», сопровождая это различными насмешками. Мимо проходил в это время отец Адриан. Завидя его, весельчак неожиданно сложил кисти рук по-собачьи и натурально загавкал. Туристы, думая, что это продолжение шуточных эскапад, зааплодировали, а тот, пытаясь остановиться, начал хватать себя за горло, багроветь, задыхаться. Батюшка Адриан, подойдя, накрыл шутника епитрахилью, после чего тот на время затих. А потом и провел с испуганным атеистом полноценную «отчитку». Избавленный от беса и ставший частым гостем своего избавителя, кэгэбэшник превратился в очень неудобного для властей свидетеля реальности духовного мира.

Всесильный начальник приказал в 24 часа «убрать попа Адриана» куда подальше

Вызвав лаврского экзорциста к себе, Трушин спросил: «Ты и меня, что ли, сможешь отчитать?» Батюшка ответил: «Надо – и тебя отчитаю». Тогда всесильный начальник приказал в 24 часа «убрать попа Адриана» куда подальше.

В 1975-м будущий старец был фактически сослан в далекий Псково-Печерский монастырь. Он сильно страдал, расставаясь с родной обителью, открылась язвенная болезнь. При этом примут ли его на новое место насельником – зависело от местного уполномоченного по делам религий. Вопрос решился сразу, когда отец Адриан распахнул мантию и показал чиновнику на рясе внушительный ряд медалей, полученных им в качестве ветерана войны и ударника труда. Многие из Печерских братьев были в то время фронтовиками-орденоносцами.

Ранее, еще в бытность его насельником лавры, встала перед отцом Адрианом духовная развилка: остаться ли в общежительном монастыре или уйти в пустынь. Он посещал глинских старцев, ездил в горы Абхазии к пустынникам. Тогда из Сергиевой обители по людским наветам и проискам лукавого был изгнан настоящий чудотворец – архимандрит Тихон (Агриков), поселившийся в труднодоступной келье в абхазских горах. Отец Адриан добрался к нему вместе с еще одним монахом, желавшим пустынной жизни. Вместо словесного ответа на их вопрос отшельник Тихон налил спутнику Адриана кружку компота, а перед ним самим поставил целую кастрюлю. Направление дальнейшей монашеской судьбы сразу стало понятно обоим.

Успенский Псково-Печерский монастырь. Лето 1970 года

Отнюдь не гладко прошло обустройство сосланного «нарушителя спокойствия» в новой обители. Бывший тогда наместником властный архимандрит Гавриил довольно долго смирял лаврца, поселив в общую келью и всячески утесняя. Однажды приехал уполномоченный по делам религии и стал прицельно спрашивать его про отношения с настоятелем: «даже говорят, жалобы от вас идут». А тот в ответ с испугом: «Да вы что, какие жалобы! Никаких жалоб, я всем доволен». После этого случая наместник его вызвал и велел переселяться в индивидуальную келью – вроде как испытание прошел. Отец Адриан переносил все эти обстояния кротко и вскоре возобновил практику отчиток бесноватых, продолжая ее до 1994 года.

Оставил же экзорцизм, потому что это было уже свыше его физических сил. Прекратить «отчитки» посоветовал ему тремя годами ранее в письме архимандрит Софроний (Сахаров), ученик преподобного Силуана Афонского. «Это как кровь проливать», – написал он. К тому же батюшка Адриан все чаще стал сталкиваться со случаями, когда люди, избавленные им от беса, не покаявшись, не изменив свою жизнь, впадали в еще худшие искушения.

Однажды он получил письмо-вопль: «Верните мне мою дочь!» Писала мать девушки, которая за несколько лет до этого вроде бы успешно пережила изгнание демона. Освободившись от грозного «насельника», девица, обрадовавшись, перестала молиться, ходить в церковь, начала вести разгульную жизнь. Получилось, что бесы как будто просто посмеялись над старцем. Тогда он позвал семь духов, злейших себя, и они вместе вошли в человека. И было последнее состояние его горше первого (ср. Мф. 12, 43–45). Такие случаи были единичными, но они очень расстраивали отца Адриана.

Молва о прозорливости старца ширилась, выйдя далеко за границы страны

Последние четверть века архимандрит Адриан принимал паломников, во все возраставшем количестве приезжавших к нему со своими вопросами и бедами. Молва о прозорливости старца, чудесных исцелениях по его молитвам ширилась, выйдя далеко за границы страны. Сама Богородица в его укрепление, по просьбе отца Адриана, прислала ему крест, который он однажды обнаружил утром на своей подушке. Им он освящал масло, исцелявшее многих.

Скромность старца была удивительной. «А кто я? – удивлялся он иногда тем, кто обращался к нему с пиететом. – Все какие-то люди приезжают ко мне. Из Канады, из Европы... Вот губернатор подарил грамоту. А что я? Сижу в келье, ничего не делаю».

Пятнадцать последних лет он уже не выходил из своей кельи, ежедневно принимая людей. Причащали его там же. А келья-то вся была – метров 15 квадратных…

Беседы о старце

Зачем люди становятся монахами? Зачем люди приезжают в монастырь как паломники, задерживаются как трудники, становятся послушниками? – В монастыре разлит покой. Не тот, что ты ищешь в деревне после городской суеты, а какой-то другой – настоящий, может быть, как преддверье тех обителей, «идеже нет ни печали, ни воздыхания». Но и обретается он в тяжелой борьбе со своими страстями и слабостями, в настоящей войне с духами злобы поднебесными, не желающими спасения душ человеческих. Недаром святоотеческая литература определяет иноков как духовных воинов со своим «щитом» и «мечом».

Долг монаха – молиться не только за себя, но и за весь мир. Но лишь у немногих избранников открываются дары прямой духовной помощи другим людям, в том числе далеким от веры. Таких и называют старцами.

В Петровской беседке на вершине монастырской Святой горы своими воспоминаниями об усопшем старце делятся иеродиакон Никон, иеромонах Иоасаф и присоединившийся позже игумен Хрисанф – келейник старца Адриана.

Ярко горят на солнце купола и кресты внизу, ветер перебирает листья в кронах, немолчным разноголосым хором оттеняют нашу беседу птицы.

– Я в Печерах 30 лет и знал все эти годы батюшку, – говорит отец Никон. – К нему ходили многие из братий. Как и к отцу Иоанну. Но ко второму – за решением запутанного житейского или сложного духовного вопроса, а к первому – с повседневными монастырскими нуждами. Отец Адриан врачевал мягко и с любовью – истинно по-отечески... Придешь, думаешь – скорбь неразрешимая: наместник накричал, благочинный замечание сделал – сейчас выгонят. Исповедуешься у батюшки, он помолится – смотришь, через пару часов все и рассосалось...

Уезжали от него люди окрыленные, словно воскресшие

Действенность его молитвы была явственна. Сложные вопросы мирян, к которым обычным монахам и подступиться-то страшно, он решал часто двумя-тремя простыми словами. И примеры приводил все время от третьего лица, только потом ты понимал, что история именно к тебе относится – случайных слов у него не было. Уезжали от него люди окрыленные, словно воскресшие. Это было такое повседневное чудо.

Стиль общения отца Адриана часто выглядел парадоксальным. Иногда он выслушает спокойно слова собеседника о каких-то серьезных вещах, а к сущим, вроде бы, мелочам прицепится – начнет развивать, акцентировать. А потом оказывается, что это совсем не мелочи.

Дар прозорливости – само собой. Я однажды вышел за стены монастыря травки пособирать, и меня наместник застукал на «самоволке». Я ему говорю: вот, на пять минут всего вышел, – а он мне: «Пиши объяснительную». К батюшке Адриану пришел пожаловаться – и получил ответ: «Ты бы сказал: отец наместник, я вот на пять минут вышел и два часа гулял по лесу». А именно так и было! То есть я соврал, а старец меня и «поправил», как будто рядом со мной был.

Спрашиваю о популярном с неких пор определении: почему отца Иоанна прозвали «пасхальным батюшкой», а отца Адриана – «великопостным»?

– Отец Иоанн не ходил, а прямо летал от храма до кельи, – отвечает, улыбаясь воспоминаниям, отец Никон. – Каждое его слово светилось радостью, одной своей улыбкой всех согревал. Отец же Адриан был сдержан и внешне как бы суров, хотя согреть сердце мог не хуже. Я бы назвал его не «великопостным», а «утешительным старцем». Отец Иоанн сильно любил отца Адриана. Помню, бежит навстречу с объятиями – прижимает его к себе, а тот в ответ что-то косноязычно лопочет. Умилительно было видеть их вместе! Расцелуются и разойдутся. Иногда старцы друг к другу посылали прихожан. Отец Адриан говорил в таких случаях: «С этим иди к Ивану». Он его так называл…

– Я хорошо помню встречу двух великих старцев, когда отец Адриан еще ходил, – вступает в разговор игумен Хрисанф. – Она на известной теперь фотографии запечатлена. Батюшка Адриан вышел однажды на улицу – ну прям как бродяга какой-то. Закатанная в шарики шерстяная кофта, руки в карманах, угрюмый, локоть торчит, спина согнута... И тут на него налетел отец Иоанн – весь круглый, быстрый, светящийся – и давай его обнимать, чего-то в ухо шептать. На это и правда нельзя было без слез умиления смотреть... У них двоих были разные формы подвига, но одно содержание, одна близость к Богу. То, что мы можем назвать «пасхальностью», отец Адриан искусно скрывал.

Архимандрит Иоанн (Крестьянкин)

– Отец Иоанн (Крестьянкин) был настолько яркой звездой, что в его контровом свете многие не замечали других великих старцев, которые у нас в монастыре подвизались, – добавляет отец Никон. – И отец Адриан тоже был как бы в его тени. Но только до тех пор, пока человек сам с ним не пообщался, особенно с серьезной проблемой. На стройплощадку выйдешь, а там отцы Дионисий и Платон трудятся. Совсем неприметные для сторонних людей. А это духовные гиганты! И таких светочей в Печерах с добрый десяток было. А собранных, духовно опытных монахов с гонениями, тюрьмами за плечами – и того больше. Мы в этом жили повседневно и думали, что так всегда и будет. А они все начали уходить с начала этого века...

– Я был человек уже воцерковляющийся , когда мне посоветовали в Москве встретиться со старцем Адрианом, – вспоминает отец Иоасаф. – Он на меня тогда впечатления никакого не произвел: начал показывать картинки, что у человека есть душа… Но это я и сам знал... Все новоначальные хотят ведь каких-то зримых чудес, эзотерических откровений… Но все же я к нему потом приезжал в Печоры несколько раз, и в один из них он меня благословил в армию идти, куда я, подобно своим друзьям, вовсе не собирался. Но я ему почему-то поверил. И так вышло, что именно это круто развернуло мою жизнь. Знаете, как будто отец Адриан стрелку переключил – и поезд пошел по другому пути, прибыв в итоге сюда, в монастырь. После армии мне уже стали неинтересны прежние увлечения и приятели, и через некоторое время я, по его благословению, очутился здесь…

Наверное, любого монаха до конца жизни преследует искушение уйти из монастыря в другое место, где будет настоятель добрее, духовный рост сильнее, – продолжает размышлять отец Иоасаф. – Ну, как любого семьянина – развестись, сбросить крест, данный Господом, поискать получше. Молитвы отца Адриана останавливали такие искушения, умиряли души многих иноков.

А порой бывало так, что человек приходит к старцу с вопросом, начинает с ним общаться – и вроде никакого вопроса нет. А уходит – и вопрос опять тут как тут. Это потому, что рядом со старцем чувствовался глубокий душевный покой. Старцы тем и отличаются, что много чего знают, но мало говорят... Только то, что нужно.

Когда про семейную жизнь спрашивали невенчанные, он с ними разговаривать даже не хотел: «Повенчайтесь – тогда приходите». Были случаи, когда никого не хотел принимать, «а вот ты, мальчик, заходи». Причем называл иногда, не видя в глаза, через стенку, кого именно пригласить. Чувствовал, кому это действительно нужно.

Он часто отвечал мгновенно и как бы не задумываясь. В том числе на «дурацкие» вопросы типа: «Батюшка, какую корову мне брать – пятнистую или красную?» Тот сходу: «Красную, бери красную!» – «У меня пуговицы отлетели..» – «Ну, ты пришей!» И все это с терпением, любовью, без малейшей насмешки… Но, помню, и сетовал уже в последние годы: «Вот все спрашивают, как пожениться, как дом продать, скотину купить – и никто почти не хочет узнать, как свою страсть какую-то побороть...».

Интересуюсь у своих собеседников про «предсказания» старца, широко в свое время распространявшиеся в Интернете.

Грозные события могут быть – по молитвам праведников – отсрочены или отменены

– Никаких развернутых политических предсказаний, которые стали ему приписывать в сетях, отец Адриан не делал, – отвечает отец Иоасаф. – Из коротких же реплик паломники-фантазеры развертывали иногда целые апокалиптические картины. Так, он в 1990-е годы несколько лет подряд, действительно, чуть ли не каждый год, пророчил войну. А потом вдруг перестал, и на вопросы: «Будет ли война?» стал четко отвечать: «Нет, не будет». Это значит не только то, что и старцы могут ошибаться, но и то, что в Горнем Совете грозные события могут быть – по милости Божией, по молитвам праведников – отсрочены или вообще отменены. Очевидно, что Божьи люди чувствуют эти перемены.

– Одному монаху отец Адриан вдруг сказал: «Миша, а ты после Пасхи умрешь», – вспоминает к слову отец Никон. – Миша чуть в обморок не упал, заплакал. Прошла Пасха одна, другая, третья, мы уж забыли про все это. Монах этот уехал в Москву в Сретенский монастырь. И там однажды после Пасхи действительно трагически погиб.

Что такое чудо

Игумен Хрисанф (Липилин)

– Со второго-третьего дня моей жизни в обители, в 1991-м году, я оказался связан с отцом Адрианом, – отвечает отец Хрисанф. – Наше общение плавно перетекло от моего духовного вопрошания в более тесные, близкие формы и закончилось келейничеством у него. Когда он, по немощи, закончил самостоятельно служить литургии, мы вдвоем с одним уже покойным батюшкой причащали старца и помогали ему в его бытовой жизни и служении людям.

Интересуюсь: «Каким он был для вас?»

Игумен, задумавшись, признается, что в богатом русском языке нет слов для ответа. Помолчав, отец Хрисанф продолжает:

– Я относился к нему одновременно как к своему отцу и своему ребенку. Конечно, при этом до конца было сложно привыкнуть к тому, что я как будто стеклянный: каждый мой шаг, каждое движение души были видны старцу. Но раздражаться на него за известные неудобства было просто невозможно. Меня, как и других, привлекло к нему глубинное содержание, которое можно было познавать бесконечно.

– Скажу странную вещь, – продолжает он, – для меня почти ничего не изменилось с его уходом. Хотя я и не вижу его теперь, как привык, каждый день, и за стенкой кельи мне теперь никого не слышно... Но я не согласен считать это смертью – в том смысле, какое мы вкладываем в это слово!

Люди к таким светильникам часто относятся эгоистично, не задумываясь об источнике их сил, – размышляет игумен Хрисанф. – Даже когда старца однажды забирала «скорая помощь», люди, приехавшие к нему, умудрялись задавать свои вопросы у двери машины. И он, как мог, отвечал! Это словно ты на кресте уже висишь, а тебя с просьбами за пальцы дергают… Иногда давка была такая, что приходилось как-то заслонять его – с крепостью, но без грубости. Но на его решения принять или не принять кого-то я никогда не влиял, да и не мог бы этого сделать. Кто я такой, чтобы «редактировать» его служение? У меня было послушание, я был его «костылем».

Некоторые местные годами спрашивали его, как хранить картошку, когда ягоды собирать... Это, конечно, бывало подчас уже невыносимо. Но старец все это терпел, понимая степень духовного нездоровья народа, покрывая все это любовью.

Чудо – это властное и откровенное действие Божией силы в нашем мире

– Видел ли я чудеса от старца? – переспрашивает меня игумен. – Конечно. Но мне не хотелось бы, чтобы вы снизили свое описание до уровня, который любят журналисты: вот, он предсказал, провидел, изгнал демона. Чудо – это властное и откровенное действие Божией силы в нашем мире. И в этом смысле чудом был каждая беседа батюшки, преобразующая душу его собеседников.

Я хорошо запомнил один разговор с отцом Адрианом, когда, будучи еще совсем юным и мирским, я только приглядывался к монастырской жизни, пел по благословению на клиросе. Зашел как-то к нему вечером и что-то спросил, а он мне в ответ совсем о другом: «Ты на две службы не ходи, а то ноги болеть будут». А у меня был выбор в этом смысле, и действительно, начинались неприятности с ногами. И я его тогда наивно вопрошаю: «А вы откуда это знаете?» Он улыбнулся, и вдруг мы оба стали одновременно хохотать. Я – от того, что все это так здорово: как будто новый бескрайний мир передо мной открылся. А он – видимо, от моей наивности и, может быть, разделяя радость моего открытия. Мне было 20, а ему 69 – стоим и смеемся. Вот это и стало самым первым чудом в нашем общении…

Ну, а другой эпизод – можно сказать, просто дурацкий: я одно время излишне увлекся слушанием радио, и меня позабавил, проникнув в сознание, речевой оборот ведущей: «А если что-то не получится – тогда хана рулю». Я иду и в голове кручу это выражение, улыбаясь про себя. Зашел за каким-то делом к батюшке Адриану, а он мне, отвечая на мой вопрос, неожиданно заканчивает: «А если не так, то, как говорят уголовники, – хана». Я потом на часы посмотрел: прошло 20 минут – такое вот «подлетное время».

Один раз я стал свидетелем изгнания батюшкой злого духа буквально тремя словами. Зашел к нему в приемную комнату, – а там – редкий случай! – мало народа. Стоит женщина, ничего не говорит, но видно издали, что бесноватая. Батюшка подозвал ее ближе и говорит строго: «Выходи, бес!» А тот отвечает из нее грубым утробным голосом: «Не выйду». Отец Адриан повторил приказание – опять отказ. Сказал так же (не повышая голоса) в третий раз – женщина качнулась и упала, исцеленная. А у меня прямо перед глазами пролетело колебание такое, мерцание воздуха – к выходу. И в эту же секунду все птицы, сидевшие на монастырских крышах и крестах храмов, с криком взмыли в воздух…

Понятно, что падшие духи пытались мстить батюшке за такую его работу. И ночью в дверь кельи ломились, и другие страхования и пакости случались. Но отец Адриан относился к этому достаточно спокойно.

Во внешней манере общения он часто прибегал к образу неразумного простеца, – вспоминает отец Хрисанф. – Если чувствовал в собеседнике духовную тягу, то приоткрывал перед ним свою глубину.

В конце жизни батюшка остался практически без зубов, но отвергал предлагаемые ему протезы. Так он смирял себя, делал себя иногда «плохим». Это вызывало известные трудности в общении с людьми: он шепелявил, бубнил. Понимали эту манеру далеко не все. Но это было своеобразным фильтром от людей поверхностных. При необходимости он четко выговаривал человеку важные для него слова.

Несколько десятков лет он жил как на ладони перед людьми, – говорит келейник старца. – Пока был в силах, ежедневно мог принимать посетителей много часов кряду, без еды и отдыха. Для монаха, который по определению ищет молитвы и уединения, это тяжелое испытание...

Последние годы и особенно месяцы отец Адриан как будто «намаливал время» – понуждал себя что-то еще успеть в духовном делании, кому-то помочь, но главное уже было определено в его личных отношениях с Богом, с Пресвятой Богородицей. А у них явно была прямая связь. Мы, монахи, старались уже не занимать время его молитвы какими-то своими проблемами.

Разум и память оставались у него ясными до последнего часа, душа же будто молодела, – вспоминает отец Хрисанф. – В ночь перед своей кончиной батюшка с высокой температурой, испытывая физические страдания, нашел силы для усердной исповеди. А утром, незадолго до упокоения, причастился, выслушав все чинопоследование и благодарственные молитвы с вниманием и какой-то даже решительной молитвой.

Вновь помолчав, игумен Хрисанф как бы подводит итог сказанному:

Явление таких личностей среди нас говорит о том, что Бог никогда не отворачивается от людей

– Старец Адриан, благодаря своей праведной жизни, получил благодать и дар свыше – ясно слышать голос Божий. Именно его он внятно излагал приходящим, не привнося ничего своего. Явление таких личностей среди нас говорит о том, что Бог никогда не отворачивается от людей. А вот люди часто отворачиваются от Бога, даже ввиду таких его светильников.

Задаю своим собеседникам вопрос, который давно вертится на языке, прекрасно понимая при этом его наивность в сочетании с банальностью: «Как вы относитесь к тому, что отца Адриана во многих СМИ уже назвали ‟последним Печерским старцем”»?

– Эти определения – «последний старец», «предпоследний старец» – очень суетные и поверхностные, – отвечает игумен Хрисанф. – Для явления подвижников в мире важны человеческие слагаемые. В самом начале Киево-Печерской лавры там жили 30 монахов, которые могли изгнать беса одним словом. А ныне и один-два таких духовных воина – чудо. Все те подвижники, что жили совсем недавно в Псково-Печерской лавре, прошли через гонения советского времени, через войну. Ныне время иное: нет внешнего тоталитаризма, притеснений Церкви со стороны власти. С другой стороны, сейчас уже не берут города, а охотятся за сердцами людей, идет тотальное поражение людских душ. Поэтому жизнь избранников Божиих тоже стала иной – более сокровенной, менее яркой внешне. И чудеса, которые не перестают происходить, тоже обрели более тонкий образ. Но, думаю, что пропорции присутствия таких избранников в мире неизменны.

Чтобы просияли новые старцы, нужно, чтобы люди хотели слышать духовное вразумление

– Признанных и всенародно известных старцев в обители сейчас действительно нет, – уточняет иеромонах Иоасаф. – Но праведники есть, разумеется: без них и деревня, по пословице, не стоит – не то что монастырь. Может, кто-то из них – сокровенный старец, которого еще Господь не открыл. Это ведь дорога двусторонняя... Я, например, как священник, человеку говорю что-то на Исповеди и чувствую: он меня не слышит, свое бубнит.

Чтобы просияли новые старцы, нужно, чтобы люди хотели слышать духовное вразумление, чтобы, так сказать, «запрос снизу» был. А он сейчас явно ослабел…

Как сказано в Евангелии: Жатвы много, а делателей мало. Молитесь, чтобы Господь послал делателей на жатву (Мф. 9, 36–38). Старцы и есть эти «делатели», наследники апостолов.

***

6 июня, на сороковины отца Адриана, в обители ярко светило солнце, праздничным антифоном с двух сторон звучал птичий хор. На поминальную литургию и последующую панихиду, помимо братии, пришли из города, приехали из разных концов страны и даже из-за рубежа около 300 человек (на похоронах было около 1500). Божественную литургию и панихиду в Сретенском храме монастыря возглавил новый священноархимандрит Псково-Печерской обители, митрополит Псковский и Порховский Тихон (Шевкунов), а также викарий Псковской митрополии, епископ Гдовский Фома (Демчук).

Батюшка Адриан, предстоя ныне у Престола Божия в белоснежных одеждах, конечно же, слышал эти молитвы, радуясь всем «деткам», пришедшим помянуть его. Думается, что и впредь всем приезжающим в Печоры, чтобы с любовью, благодарностью, сердечной нуждой поклониться его могиле, почивший старец не откажет в своем благословении, а может, и духовном совете, исцелении. Главное – верить!