«Настроить нас на покаяние»

Николай Сергеевич Георгиевский Николай Сергеевич Георгиевский († 2019) – выдающийся регент и композитор, верный служитель Церкви Божией и хранитель традиций предков, основатель и первый регент Патриаршего хора кафедрального собора храма Христа Спасителя.

Мы представляем читателям одну из бесед с Николаем Сергеевичем, которую записали при его жизни «во дни печальные Великого поста». Это время – одно из самых значимых и любимых многими православными людьми, когда душа отрешается от всего земного и суетного, молитвами церковных чтений и песнопений пытается воспарить к Богу, осознать свои грехи и неправды. И это время, когда особенно раскрывается сокровищница нашей Церкви: ее Предания, ее уставные богослужения, пронизанные воистину небесными звуками вдохновеннейших песнопений, созданных гением наших церковных песнотворцев. И всякий раз хочется впитать, вобрать в себя все лучшее, что нам предлагает Святая Церковь в эти дни, осознать, осмыслить все происходящее в храме и в церковном уставе. А начать, конечно, следует, как с камертона, с Великого Покаянного канона преподобного Андрея Критского, сопровождающего нас в первые четыре дня первой седмицы Великого поста.

Николаю Сергеевичу есть что припомнить – и не только из этого благодатного периода церковного года. Ведь его семья принадлежала близкому кругу Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия I (Симанского). И время, и персоналии той эпохи – теперь уже история. Но история учит. И нас она учит в первую очередь примерами из жизни. Или, лучше сказать, нас учат ее современники. Таким был приснопамятный Николай Сергеевич Георгиевский.

Прежде и сейчас

– Как-то мы беседовали с вами, Николай Сергеевич, о том, что представляет собой Великий пост и как вы проводили его в детстве. А как вы сегодня проводите Великий пост, что он для вас значит?

– Конечно, детские ощущения всегда отличаются от ощущений человека уже во второй половине жизни.

Что для меня Великий пост сейчас? То же самое, что было и в детстве, только с другими, может быть, ощущениями. Почему? Потому что изменилась обстановка, изменились люди, изменились служащие священники. Изменилась и церковная жизнь: казалось бы, все вокруг внешне остается, как и раньше: с неизменными песнопениями, неизменным чтением Великого Покаянного канона Андрея Критского, но – изменились служащие в Церкви. И это самое главное, как я считаю. Можно размышлять о том, стали ли они лучше или хуже, – это уже, в любом случае, абсолютно другие люди! Люди, которые не переносили на себе те тяготы, что были у нас раньше в виде государственного атеизма и всего прочего, что его сопровождало. То есть это люди уже совершенно другого плана.

Но я бы назвал еще один фактор: дело и в качестве. Возьмем, например, качество чтения в церкви. Умение прочитать текст, умение дать в чтении эмоциональную часть, так сказать, самовыражение и, я бы даже сказал, передать смысл читаемого – это встретишь сейчас очень редко.

Например, Канон Андрея Критского понимать сегодня приходящему в храм народу очень и очень сложно. Люди-то пришли новые в Церковь!

Когда я был маленьким, то бывало так, что и священника-то еле слышно и еле видно, храм в темноте, лампадочки горят только, но все равно – все было как-то по-другому!

Одно-единственное могу сказать: у нас сейчас происходит возрождение Церкви именно в количественном смысле. Очень много открытых церквей, очень много стало возможностей для того, чтобы люди пришли в храм, не уезжая куда-то далеко. Им и стоять сейчас удобнее, и многое другое… Но некоторые священнослужители в настоящее время читают Канон Андрея Критского весьма посредственно: вечно куда-то спешат, торопятся, у них свои дела и т.д. И это все очень чувствуется!

Нет больше той покойной, равномерной обстановки, соответствующей времени святого спасительного Великого поста. А на первой его неделе и должен пост очень хорошо ощущаться, потом он уже как-то становится привычным…

«Мы забываем, что Масленица – это подготовка к Великому посту»

Предваряет Великий пост Масленица, которая широко отмечается у нас в городе. И рекламируется она соответственно, несмотря на то, что, в общем-то, это ведь еще и языческий праздник! Но нигде в средствах массовой информации не был «разрекламирован», если можно так выразиться, предстоящий Великий пост!

А для чего же тогда, собственно говоря, ожидается эта Мясопустная седмица, эта подготовка к тому длительному периоду времени, когда нельзя уже будет ни устраивать таких всенародных празднеств, ни поедать всякие сладости и лакомую пищу, ни кататься с гор, ни выпивать большое количество алкоголя и т.д.? То есть, если поразмыслить даже нецерковному человеку, то Масленица – это всего лишь подготовка к Великому посту.

В мое время Масленица отмечалась очень скромно и все на самом деле готовились к Великому посту. Я прекрасно помню, как мы с бабушкой перетирали дома все иконочки, как меняли цветные лампадки на обыкновенные, как убирали всякие цветные покрывала, как вязаные скатерти покрывались черным флером и разными кисеями. То есть дома создавалась более простая, более скромная, более «соразмерная» предстоящему посту обстановка.

Так же нужно было видеть, как это все делалось, с каким усердием, с каким отношением. Например, когда в Прощеное воскресенье члены семьи просили прощения друг у друга…

Так что я могу сказать только одно: в мое время Церковь общественная предполагала наличие Церкви домашней, и домашняя Церковь как бы предваряла вот это первое богослужение «введения в Великий пост»: а это была, конечно же, вечерня с великими поклонами.

Церковь общественная предполагает наличие Церкви домашней, ведь домашняя Церковь дает нужный настрой на богослужения поста

Мы можем теперь просто констатировать, что сегодня все это идет как-то труднее. И это потому, что мы знаем: домашняя Церковь уже не такая у нас, какой она была раньше! Конечно, когда были живы наши дедушки и бабушки, нам было удобно и хорошо! С ними было покойно и понятно, потому что, во-первых, все разъяснялось: почему так делается, для чего так делается. И в церковь шли уже с настроением Великого поста.

А когда в храм приходили, когда там начинался чин прощения и т.д., люди уже были готовы к вот этим великим словам молитвы преподобного Ефрема Сирина: «Господи и Владыка живота моего, дух праздности, уныния, любоначалия и празднословия не даждь ми!» Это все было конкретно подготовлено некоторыми моментами, которые происходили специально, в том числе и на Масленой неделе. Потому что нам объясняли все – что, как, зачем и почему. От чистого сердца все это шло.

Потом дальше: шли на мефимоны – так назывались чтения канона. Потом наконец наступало время первой Литургии Преждеосвященных Даров, за которой поется незабываемое «Да исправится молитва моя, яко кадило пред Тобою…». Так проходил настоящий постовой «регламент».

«Нужно многое знать, чтобы слушать Канон осмысленно»

– А в то время, о котором вы вспоминаете, много было верующих прихожан?

– Верующих-то всегда было много, но подчас люди в обществе скрывали свою веру.

Как-то раз я шел по Пименовскому переулку, направляясь к церкви преподобного Пимена Великого. У нас дома эта церковь считалась приходским храмом – то есть наиболее близким к дому. А жили тогда мы на 2-й Тверской-Ямской улице. И было уже с улицы видно, как горят внутри церкви лампадочки – такие же белые, как и у нас дома. Видно было, как люди спокойно идут в храм, как благоговейно там стоят, как благоговейно покупают свечи, без всякой толкотни и разговоров.

И все это, надо честно признаться, было намного уютнее, намного приятнее и намного промыслительнее, что ли, в том плане, что мы знали: так же до нас поступали и наши деды, и наши прадеды, наши отцы, матери. И вот наконец так же поступаем и мы! И мы обязаны учить своих детей и своих внуков тому же.

Все это как-то неудачно осуществляется в сегодняшний день. Потому что те дети, которые уже выросли, и те внуки, которые уже тоже подросли, они же совсем другие, чем когда-то были мы.

И когда я читаю разные мемуары, в которых утверждается, что «в наше время было лучше», я задаюсь вопросом: Господи, да что же, чем дальше в глубь веков, тем идеальнее, что ли, все было?! Или, может быть, люди, проходя путь своей жизни, сами изменялись в худшую сторону?

Нет! Незыблемо существуют каноны Святой Церкви, ее устав и т.д. И я могу сказать: да, очень приятно и хорошо, что церквей сегодня много. Хорошо и то, что люди ходят в церковь в своем большинстве! Пусть многие чего-то даже не понимают, потому что Канон Андрея Критского, например, конечно, написан для людей, которые хорошо знают Священное Предание, Священное Писание и Ветхий Завет. В его тексте очень многое построено на сравнениях. И нужно еще самому много знать, чтобы слушать Канон осмысленно! А для этого нужно доподлинно хорошо знать и Ветхий, и Новый Завет, ибо сравнительных ассоциаций у Андрея Критского очень много!

А так просто слушать – одно становится непонятно, второе непонятно, третье непонятно… Ведь если раньше в русских школах преподавали Закон Божий, если многое изучали в воскресных школах, то сейчас-то ничего этого нет! И поэтому часто, по сути дела, чтение батюшкой канона – идет само по себе, а люди в храме стоят и молятся сами по себе. «Помилуй мя, Боже, помилуй мя!» – это, пожалуй, самое ясное, что из этой содержательной службы выносит простой человек. Ну, или, например, «многая множества моих, Богородице, прегрешений…» и т.д.

– А что же нам теперь делать? Ведь не все от нас зависит?

– Хотелось бы, очень хотелось бы, чтобы наши пастыри хотя бы внятно и неспешно читали сам текст Канона Андрея Критского. Читали бы так, чтобы хотя бы интонационные (или «толковательные») расстановки выделялись.

А как читал Покаянный канон Святейший Патриарх Пимен! С толком, с расстановкой, с пониманием

Конечно, в этом смысле никого нельзя сравнить со Святейшим Патриархом Пименом, который великолепно (наверное, и лучше всех – на многие долгие годы) читал Канон Андрея Критского. С толком, с расстановкой, с пониманием. И даже если что-то было кому-то непонятно, все равно слушающий человек домысливал это все сам! Потому что, чтобы верить и молиться, нужно понимать, что читается!

Как-то так вышло, что всегда, когда идет разговор о чтении Великого Покаянного канона Андрея Критского, я всегда вспоминаю патриарха Пимена. Лучше него, в моем представлении, этот канон не читал никто.

«Хор помогает зажечь в сердце эту искру покаяния»

– Мне хотелось бы спросить вас о том, что для вас очень близко: о церковном пении в храмах сегодня. Ведь даже при чтении Канона Андрея Критского на великом повечерии его сопровождает хор. И хотя на первой седмице Великого поста песнопений на службах не так много, все же хор, по-моему, является очень знаковым сопровождением молитвы. Как вы оцениваете великопостное пение в храмах сегодня?

– Значимость хора трудно переоценить! Но иногда наше священноначалие, к глубокому сожалению, этого не чувствует так, как чувствовали во время оно представители Центрального Комитета партии и его идеологического комитета. Эти всегда просто боялись церковного пения! И боялись хорошего пения.

Недаром идеологи партии так боялись церковного пения! И боялись хорошего пения

Подумаем, ведь даже просто «Помилуй мя, Боже, помилуй мя!» можно спеть совершенно по-разному. На пластинках, которые оставил нам сегодня, например, Николай Васильевич Матвеев, это слышно! Стоит только их поставить и послушать! И сравнить с тем, как иногда поют это сегодня: «бульварно» и вульгарно. И, в общем-то, непрофессионально.

Но я считаю, что каждый регент должен думать обо всем этом индивидуально.

Ведь что являет собой церковное пение? Человека молящегося. Оно показывает образ покаяния. «Даждь ми образ покаяния, Господи!» Потому что, в это время особенно, каждый из нас должен буквально родить у себя в сердце этот самый момент покаяния!

А не только осмыслить свою греховность, которую мы часто и понять-то не можем. Однажды патриарх Пимен вопрошал в своей великопостной проповеди: «Осознаём ли мы, братия и сестры, свою греховность? Нет, не осознаём! Мы с нашими страстями и с нашими похотями не можем никак распроститься, чтобы всецело обратиться к Богу!».

Так вот, это самое важное для нас и есть. И хор в данном случае нам очень может помочь.

– Вы могли бы назвать какие-то церковные хоровые коллективы сегодня, которые, по-вашему, отвечают цели, о которой вы говорите?

Протоиерей Михаил Рязанцев – Какие у нас сегодня церковные хоры? Ну, есть хор, пожалуй, в храме Христа Спасителя, есть в церкви Преображения на Ордынке (храм в честь иконы «Всех скорбящих Радость»), в Богоявленском Елоховском соборе… Не знаю, как их оценить в профессиональном плане, но все эти хоры «хорошо держатся» за традиции. В частности, в храме на Ордынке.

Что же касается хора храма Христа Спасителя, то я там сейчас не бываю в силу отдаленности его от места моего жительства, поэтому сказать о нем ничего не могу. Но я прекрасно помню, как там это делал я со своим хором. А делали мы совсем по-другому. Хуже или лучше, не мне судить, но вместе с тем, я считаю, служба шла там тогда более уставно.

Я знаю, что ключарь собора отец Михаил Рязанцев имеет серьезные требования к хору, поэтому порядок там, конечно, существует.

Что же касается храма на Ордынке, то я там недавно побывал: они стараются придерживаться тех традиций, которые там всегда были и которые присущи этому месту.

В Елоховском Богоявленском соборе, я считаю, просто меньше возможностей (потому что хор у них, на мой взгляд, слабоватый), но они все равно стараются традиции соблюсти.

Традиции нашей Церкви – это то, на чем стояло, стоит и будет стоять наше богослужение

Традиции нашей Церкви – это те три кита, на которых стояло, стоит и будет стоять богослужение Русской Православной Церкви. И та проникновенность, которая заложена в музыке и в церковнославянском тексте богослужения, дает молящемуся большой импульс. Большой импульс вот для этого «покаяния внутри себя», в своей сокровенной внутренней храмине, которая есть у каждого человека. Весь этот настрой дает возможность человеку сделать определенный рывок к покаянию с оставлением всех тех мирских моментов, которые мешают нам правильно смотреть на наши грехи и прегрешения.

«Чтобы сдвинулся камень греховности»

Николай Сергеевич Георгиевский Если подумать, что такое покаяние? Это всего лишь напряженный миг! И все наше богослужение составлено таким образом, чтобы именно на этот миг можно было настроиться. Вспомним, как висящий на кресте рядом со Христом разбойник благоразумный сказал Спасителю: «Помяни мя, Господи, егда приидеши во Царствии Твоем!» И тут же был им получен Божественный ответ. «Днесь со Мною будеши в раи!». Это был подлинный миг покаяния, который стоил того, что разбойник вместо ада оказался в раю.

Вот в чем смысл того долгого, так сказать, вхождения в смысл покаянности. Вхождения для того, чтобы потом твердым шагом идти к Христовой Чаше. Вот для этого и читается Канон Андрея Критского, для этого совершается Божественная литургия Преждеосвященных Даров…

То есть все это вместе – лишь приуготовление к тому, чтобы человек пошел к Святой Христовой Чаше «твердыми ногами», с осознанием всех своих грехов и прегрешений и принеся во всем этом покаяние. Вот это очень важно, очень важно!

Хорошо было бы, если бы все это произошло в душе каждого из нас – того, кто приходит в храм Божий. Чтобы в душе каждого из нас сдвинулся камень греховности. И чтобы, покаявшись, мы вспоминали, как говорил Христос при встрече с грешниками: «Оставляются тебе грехи твои! Но больше не греши!»

У нас же подчас бывает так, как я уже не раз говорил: ты приходишь на исповедь «со старым грузом». Тебе его вновь и вновь прощают, и даже до семидесяти раз, и больше, как говорится, прощают. Но ты хотя бы осознаёшь, что грешен в том-то и том-то.

Например, если я отправляюсь на исповедь, то беру список всех абсолютно грехов и читаю, в чем я и чем согрешил. И пишу себе записку: тут грешен, тут грешен и т.д. А потом с этим списком иду к священнику, чтобы этот список ему прочитать. Иной раз забудешь что-то, но твоя записочка напомнит! Это очень важно, потому что трудно собраться прямо перед лицом Христа, ведь даже священник нам говорит на исповеди: «Се, Христос здесь невидимо предстоит…» И здесь необходимо быть абсолютно честным – перед Богом и перед самим собой. К этой честности, к этому искреннему душевному и духовному покаянию и призывает нас Святая Церковь весь Великий пост, всю Великую Четыредесятницу.

Когда же Великий пост только начинается, то происходит некая ломка для того, чтобы человек наконец вошел в это состояние покаянности. Вот этим и занята Святая Церковь в эти святые дни.

И дай нам, Господи, чтобы с сегодняшнего дня мы смогли найти в Церкви то, что находили в ней наши предки столетия и тысячелетия!