Слишком длинная проповедь, остывший обед и другие истории протоиерея Стефана Павленко

Митрофорный протоиерей Стефан Павленко служит у Престола Божия 50 лет. Будучи русским человеком, он родился в послевоенной Европе, ребенком оказался в Америке, учился в Свято-Троицкой семинарии в Джорданвилле, служит в храме Всех Святых в земле Российской просиявших, в городе Бурлингейме, в Калифорнии. Это наша четвертая беседа с ним. Три предыдущие здесь: Как обновляются иконы и сбываются пророчества, Об одной «ошибке» в судьбе святителя Иоанна Шанхайского и другие истории и Люди старой России.

Митрофорный протоиерей Стефан Павленко

Мой Джорданвилль

Дорогая Ольга, вот вы спросили меня о моих первых впечатлениях при поступлении в Духовную семинарию в Джорданвилле, а я вас несколько удивлю: их у меня не было, то есть этих самых первых впечатлений. Дело в том, что когда я туда поступал – все там было для меня совершенно родным и близким: ведь в первый раз я приехал в Свято-Троицкий монастырь в возрасте 7 лет. Потом проводил там летние месяцы в возрасте 8–9–10 лет: был так называемым «летним мальчиком». Иногда нас, мальчишек, было 9 человек, иногда 12.

Настоятель храма, куда мы ходили нашей семьей, и мой наставник, отец Николай Марцишевский (я у него исповедался), обычно отвозил меня в Джорданвилль и забирал потом обратно. Как-то я провел при монастыре все лето: жил монастырской жизнью, трудился на послушаниях, обедал вместе с монахами.

Окончив школу в 1966-м году, я совершенно естественно для себя снова поехал туда, где все было для меня родным и близким, – в Джорданвилль. Поступил в семинарию. Надо сказать, что братия обители тоже особенно не удивилась при виде нового студента Стефана Павленко. Для любого другого юноши, приехавшего сюда в первый раз, все было в новинку, в диковинку – я же все знал.

Семинарист Стефан Павленко в Джорданвилле – четвертый справа

В 1964-м году архиепископ Никон (Рклицкий; 1892–1976) посвятил меня в чтецы, и к моменту поступления в семинарию я уже был посвященным чтецом. При посвящении мне благословили носить подрясник, но в миру я его не носил, а став семинаристом, надел – и вот это было совершенно новое, необычное и сильное впечатление для меня, ко многому обязывающее. А все остальное – как обычно.

Архиепископ Аверкий (Таушев) – справа и архиепископ Никон (Рклицкий), который поставил меня в чтецы в 1964-м году

Наша семинария

Наша Свято-Троицкая семинария была открыта в 1948-м году архиепископом Восточно-Американским Виталием (Максименко; 1873–1960) под покровительством Свято-Троицкого монастыря, и жизнь семинаристов протекала в соответствии с монастырским укладом. Владыка Виталий, настоятель монастыря, стал и первым ректором семинарии (ему тогда исполнилось уже 75 лет). Я застал еще старых русских профессоров.

Я застал еще старых русских профессоров

Я плакал от счастья на лекциях такого профессора

Одним из старых русских профессоров был протопресвитер Михаил Помазанский. Он родился 7 ноября 1888 года и отошел ко Господу 4 ноября 1988 года – не дожив трех дней до 100-летнего юбилея. Он был из семьи потомственных священнослужителей, окончил еще до революции Киевскую духовную академию и несколько лет преподавал в Калужской духовной семинарии.

Когда я поступал в семинарию в 1966-м году – ему было под 80, и он уже собирался уйти на покой, но когда увидел состав нашего курса – остался и, начиная с третьего курса, преподавал нам догматическое богословие. И это было просто замечательно! Я знал, кто он такой, и, услышав, что он собирается уходить на покой, был очень опечален, а когда узнал, что остается – страшно обрадовался.

Когда я сидел на его лекции в первый раз и слушал его – просто плакал от счастья и благодарил Бога за то, что у нас есть возможность слушать такого профессора: это был один из величайших богословов нашего времени. Преподавал отец Михаил Помазанский не сухо, а с чувством, назидательно. Он был глубоким мыслителем и критиковал всякие модернистские отступления.

Протопресвитер Михаил Помазанский

Мы чувствовали его святость

Отец Михаил был такой тихий, смиренный старец. Мы тоже сидели очень тихо, потому что он никогда не повышал голоса. Я бы сказал так: из всех людей, которых я встречал в своей жизни, самым святым был святитель Иоанн Шанхайский и Сан-Францисский, Чудотворец, а вот на второе место я поставил бы отца Михаила Помазанского. Мы чувствовали его святость.

У нас, студентов семинарии, было послушание: мы ездили в городок Джорданвилль, где жил отец Михаил, и возили его в монастырь. В городке было 10–12 домов и две лавочки с товарами, и там он жил со своей супругой. Потом она отошла ко Господу, и он поселился в келлии в монастыре, но это было уже после моего окончания семинарии.

Мстислав Ростропович, протопресвитер Михаил Помазанский и Митрополит Лавр (Шкурла)

А когда мы с однокурсниками получали дипломы, он еще жил в домике в городке, и он нас пригласил к себе в гости, и мне было так приятно пить у них чай! Отец Михаил и его супруга были такие сплоченные, словно у них одна душа, – такие единодушные. Их в юности архиерей благословил венчаться – я даже не знаю, как долго они знали друг друга до этого благословения...

Сестра моей жены Татьяны вышла замуж за внука отца Михаила Помазанского. А мы с моей супругой повенчались сразу после моего окончания семинарии, так что в этом году полувековой юбилей нашему выпуску и нашей свадьбе.

Иерей Стефан с супругой Татьяной (В день рукоположения)

Второй отец и духовник большинства студентов

Архимандрит Киприан (Пыжов) был для нас вторым отцом и духовником большинства студентов. При необходимости бывал суров и строг. Следил, чтобы мы вели себя достойно. Мог сделать выговор, когда нужно.

Я работал в соборе, который строил святитель Иоанн Шанхайский

Он ездил расписывать кафедральный собор «Всех скорбящих Радость» в Сан-Франциско, набирал с собой помощников, и я был одним из них. Я заинтересовался иконописью еще ребенком, приходил в иконописную мастерскую в том нежном возрасте, когда мне еще говорили «Глазки – вперед, ручки – назад!» – чтобы я ничего не трогал.

Будучи «летним мальчиком», я тоже заходил в иконописную мастерскую и мог помочь: покрыть лаком, подготовить будущую икону к работе. И как-то отец Киприан взял меня с собой помогать ему расписывать собор, быть на подхвате. И я работал в соборе, который строил святитель Иоанн Шанхайский.

Владыка Аверкий (Таушев)

Еще у нас преподавал архиепископ Аверкий (Таушев; 1906–1976). В годы моей учебы он был ректором нашей семинарии и настоятелем Свято-Троицкого монастыря.

Владыка Аверкий (Таушев) и святитель Иоанн Шанхайский (среди прочих епископов) в Джорданвилле

В миру архиепископа Аверкия звали Александр Павлович, и родился он в Казани, в семье дворян Симбирской губернии Павла Сергеевича и Марии Владимировны Таушевых, которые в единственном сыне души не чаяли.

После революции Таушевы стали беженцами из родной страны, и юность Александра прошла в Варне, в Болгарии. Он окончил русскую гимназию с золотой медалью.

Как моя мама «собирала» мидии вместе с будущим владыкой Аверкием

В 1920-е годы семья моей мамы тоже жила в Варне. Моя мама, Мария Дмитриевна Шатилова, дочь офицера Русской Императорской армии, родилась в 1916-м году в Петрограде и была на 10 лет моложе Александра Таушева. Таушевы дружили с Шатиловыми, и четырехлетнюю Машеньку Шатилову отпускали погулять под присмотром 14-летнего Саши Таушева. Иногда они ходили на берег моря: русские беженцы голодали, и дети собирали на камнях мидии и складывали их в ведерки.

И вот, как-то раз они пошли собирать мидии, и мама, обычно ожидавшая Сашу на берегу, тоже решила принять участие в трудах. По камням она лазать не могла в силу нежного возраста и тогда стала «собирать» мидии из чужих ведерок, предвкушая, как порадует своего друга добычей. Когда другие дети, которые были старше мамы, обнаружили, что в их ведерках мидии убывают, они напустились на малютку, а та начала громко плакать. Саша Таушев тут же прибежал на выручку. Он спросил маму:

– Машенька, ты брала мидии из чужих ведерок?

И она так испугалась, что ответила:

– Нет.

Четырехлетнюю Машеньку Шатилову отпускали погулять под присмотром 14-летнего Саши Таушева

И он ей поверил – не мог представить, что можно обмануть. И защитил маму перед другими детьми. Она много лет спустя рассказывала нам об этом – это была такая наша семейная история. Моя бабушка, мамина мама, окончила жизнь монахиней в монастыре, а мама – послушницей, и, конечно, она раскаивалась в своем детском грехе, но вот, запомнила этот случай на всю жизнь.

Она еще вспоминала, что владыка Аверкий даже в отрочестве был уже серьезным, трезвым человеком, и случай с мидиями не был для него просто шуткой. Этот случай говорит и о том, как близки были семьи Таушевых и Шатиловых, так что будущий владыка гулял с моей мамой, как с младшей сестренкой.

Владыка Аверкий (Таушев) за его спиной моя бабушка, будущая монахиня Мариамна

Александр Таушев хорошо знал и моего папу: в юности они вместе учились в университете Святого Климента Охридского в Софии, в Болгарии, только папа – на историко-филологическом факультете, а будущий владыка Аверкий – на богословском. По некоторым предметам у них были совместные лекции в одном потоке, и они часто встречались.

И, конечно, владыка Аверкий знал меня, как сына своего хорошего друга юности. Когда владыка приезжал на наш приход, он приходил к нам в гости повидаться с папой, пил у нас чай.

Университет Святого Климента Охридского в Софии

Молебен с чудотворной Курской-Коренной иконой

Владыка Аверкий был пострижен в монашество в возрасте 25 лет, а в 26 лет был рукоположен в иеромонаха. В начале 1940-х годов он был уже игуменом, преподавал на пастырских курсах, служил в Свято-Троицком храме в Белграде и был духовником Митрополита Анастасия (Грибановского; 1873–1965) – второго Первоиерарха РПЦЗ после почившего в 1936-м году Митрополита Антония (Храповицкого). Это, конечно, свидетельствует о многом – то, что, будучи таким еще молодым игуменом, отец Аверкий был уже духовником Митрополита.

Митрополит Анастасий (Грибановский)

Храм Святой Троицы (Белград)

Когда во время войны начали бомбить Белград, игумен Аверкий ходил с чудотворной Курской-Коренной иконой Божьей Матери из дома в дом, служил молебны. Случалось, что молились даже во время бомбардировок.

Белград после бомбардировки, 1941 год

Как-то игумен Аверкий отслужил молебен в квартире одной семьи на третьем этаже. Только ушел – раздался сигнал воздушной тревоги: началась бомбежка. Мама и папа спустились в убежище, старенькая бабушка отказалась идти, и внучка тайком убежала к любимой бабушке. И они сидели вдвоем в красном углу под иконами. И что вы думаете?

Там, куда приходила чудотворная икона, сохранялись люди и дома

Разбомбило весь дом, целым и невредимым остался только красный угол, так что пожарные потом поднимали лестницу на третий этаж, чтобы спустить бабушку с внучкой.

Там, куда приходила чудотворная икона, сохранялись люди и дома.

Курская-Коренная икона Божьей Матери

История про длинную проповедь и остывший обед

Владыка Аверкий был среднего роста, но очень величественный – настоящий архиерей. Когда он шел со своим посохом, нельзя было ошибиться: идет князь Церкви. Он очень красиво служил, говорил длинные, но назидательные проповеди.

С одной такой длинной проповедью связана следующая забавная история.

Архимандрит Киприан (Пыжов), которого называют главным иконописцем всего Русского Зарубежья, назначал нас всех на послушания: кому на коровник, кому на клирос, кому еще куда – у всех были свои послушания. У меня были послушания на просфорне, в канцелярии...

Но когда наступали воскресные дни и праздники – отменялись все послушания, кроме самых необходимых, без которых нельзя обойтись: ведь кто-то должен и в праздники петь на клиросе, готовить обед, доить коров. Для праздничных дней отец Киприан составлял специальное расписание, где все по очереди трудились на этих самых жизненно необходимых послушаниях.

Архимандрит Киприан (Пыжов)

Нужно сказать, что отец Киприан хорошо готовил, и когда подходила его очередь – он сам назначал себя на послушание поваром на кухню. Один раз, когда он возглавлял кухонную артель, мне тоже случилось трудиться помощником повара. В храме шла служба, а мы готовили праздничную трапезу. По какой-то причине отец Киприан не успевал приготовить обед до окончания службы: что-то его задержало. Скоро братия должна была прийти на трапезу, а она не готова. Что делать?

Скоро братия должна была прийти на трапезу, а она не готова. Что делать?

Отец Киприан, помешивая борщ большим половником, сокрушался:

– Не успеваем, не успеваем! Я так надеюсь, что сегодня владыка Аверкий скажет длинную проповедь!

А я как раз рядом стоял. Смотрю на отца Киприана: он мешает свой недоваренный борщ половником, скуфья сдвинута на затылок, и он говорит вот эти слова.

А у меня был доступ к владыке Аверкию: моя мама с ним мидии собирала, мой папа с ним вместе учился. И я – раз, бегом припустил из кухни в храм, зашел в алтарь, подошел к владыке и тихо говорю:

– Владыко святый, отец Киприан не успевает на кухне и очень надеется, что вы скажете сегодня длинную проповедь!

Вернулся назад – помогаю накрывать столы. Все приготовили, все уже сварилось – братии нет. Всё уже переварилось и пережарилось – братии нет. Все в храме – слушают проповедь владыки Аверкия. Проповеди у него были, нужно сказать, замечательные: он наизусть цитировал Священное Писание и святых отцов, говорил очень богато и назидательно, но довольно долго – минут 30–40. А тут он превзошел сам себя и говорил проповедь полтора часа.

Наконец закончил. Голодная братия идет на трапезу – все уже успело остыть. И когда выяснилось, почему владыка говорил так долго – то-то мне попало! Вот такая забавная история со мной приключилась!

Храни Господь! Помощи Божьей во всех благих начинаниях!