«Он всегда был оптимистом, и этот оптимизм передавался нам»

Семинарист Игорь Капрал Прошло 40 дней со дня кончины главы Русской Зарубежной Церкви митрополита Илариона (Капрала).

Монастырский двор в Джорданвилле, наполненный переливами колоколов и оглушающим щебетаньем птиц, какое в Америке бывает только в пасхальное время. Совсем не грустные люди и голоса: «Христос воскресе!» Взрослые – монахи и миряне, разных возрастов дети; местные и приезжие – со всех концов Америки, из Канады, с Украины. Все они приехали проститься с наставником, молитвенником, дядей, двоюродным дедушкой и, несмотря на его высокий сан, для всех – другом.

Мы с внучатой племянницей владыки Марианой Косянюк (Турчак) и его племянницей из Канады Синди Мирс спустились в нижний храм под Троицким собором. Здесь на клиросе владыка любил молиться во время великопостных литургий.

Епископ Иларион в с. Обенижи, 1990-е гг. …Своего деда он не знал: Марк Капрал умер сразу после отъезда сына Алексея (отца владыки) в 1929 году в Канаду. Других родственников, оставшихся тогда на Волыни, ждало не меньше испытаний, чем эмигрировавшую молодую пару, обвенчавшуюся незадолго до отъезда.

Брат матери Марко воевал, потерял руку, стал инвалидом. Из четырех его детей сейчас в Волынской области в родном селе Касянюков и Капралов – Обенижи – живут двоюродные сестры владыки – Валентина и Оксана.

А молодые по приезде в Канаду ненадолго остановились в Эдмонтоне, а потом переехали на север, где обосновались в городке под названием Спирит Ривер, что в переводе с английского означает «духовная река», и где у них родилось семеро детей, из которых Игорь Капрал был младшим.

У Алексея и Ефросинии родилось семеро детей, из которых Игорь Капрал был младшим

Если бы я писала художественное жизнеописание митрополита Илариона, то, возможно, написала бы, что название места его рождения стало промыслительным для будущего монаха, хотя легенды местных аборигенов дают свои, не похожие одно на другое толкования названия городка.

Выживать эмигрантам, которых в те годы приглашало канадское правительство для обживания северных территорий, было очень нелегко. Семья жила в доме, который сама и построила. Трудились на устроенной рядом простенькой ферме: выращивали кур, коров, свиней, уток и гусей; сажали пщеницу, овес и ячмень. За водой ходили на источник. Уже став архиереем, владыка не раз вспоминал, как зимой ездил с одноклассниками в соседний городок в школу на санях, а чтобы не замерзнуть, дети накрывались одеялами.

Такое вот нехитрое и нелегкое детство и сформировало скромные вкусы и привычки будущего митрополита.

Эмиграция внесла и другие изменения в жизнь и быт семьи. Мама владыки в Канаде из Евфросинии стала Розой, отец – Алексом, одну из сестер – Анастасию – за пределами семьи называли Нэнси, а Игоря чаще стали звать Грегом.

Воссоединение с семьей

Владыка взял на себя миссию объединить семью. Он составил родословную и перезнакомил между собой всех родственников

– Владыка всегда поддерживал связь со своей семьей на Украине, – рассказывает внучатая племянница Мариана Косянюк (Турчак). – И как только появилась возможность, стал путешествовать по святым и историческим местам Украины и всегда заезжал к своим двоюродным сестрам – Оксане и Валентине, моей бабушке. Владыка вообще взял на себя миссию объединить семью^[1] – сначала из Америки, потом из Австралии, куда был направлен в 1996 году архиепископом, а потом снова из Америки, куда возвратился с «зеленого континента» первоиерархом Русской Зарубежной Церкви. Он составил родословную нашей семьи и перезнакомил между собой всех родственников – представителей разных ветвей со стороны и мамы, и папы. Многие из нас вообще не знали о существовании друг друга. Сейчас мы общаемся на расстоянии, насколько это возможно.

Внучатые племянники Мариана и Дмитрий Турчак Первый раз я встретилась с владыкой в Обенижах в начале 1990-х, когда он был епископом Манхэттенским. Он останавливался у родной сестры моей бабушки – Оксаны Сенечко, в том самом доме, где жили Касянюки и откуда во время польской оккупации уехали в Канаду родители владыки. Там же, в Обенижах, находится церковь, где венчались Алексей и Евфросинья.

Потом он еще несколько раз приезжал на Украину со своей старшей сестрой Анной, которая жила в Канаде в городе Калгари, в той же местности, где родился и до поступления в семинарию жил Игорь Капрал. Владыка много материально помогал родному селу и Крестовоздвиженскому храму, всегда по приезде там служил. Благодаря ему в местной школе смогли установить отопление.

В Нью-Йорке, куда я приехала по работе, мы впервые встретились с владыкой в 2010 году. Любая эмиграция – дело нелегкое. Когда я приехала, было морально и финансово тяжело. Далеко от семьи, все новое, не было ни друзей, ни близких. Владыка заменил мне ближайших родственников и помог поверить в себя на новом месте.

На Украине я ходила в тот же храм, куда ходила и моя бабушка, а в Нью-Йорке – в Знаменский Синодальный собор, однако в церковной жизни не все мне было понятно. Владыка объяснял мне веру и ободрял; говорил, чтобы я даже в самой сложной ситуации надеялась на лучшее. Он всегда был оптимистом, и этот оптимизм передавался нам. Его благословение и молитвы тоже очень помогали.

Когда я уже переехала в Нью-Йорк, на Рождество мы с младшим братом Дмитрием приходили к владыке петь колядки. Он заранее просил, чтобы мы находили много разных колядок из разных регионов. Помню, когда я была маленькой, он приезжал на Украину, и мы пели ему многолетие нашим местным распевом, что ему очень нравилось.

Многие говорят, насколько доступен был владыка, насколько легко было с ним встретиться. Но вот я понимала, что у него много дел и всегда стеснялась его беспокоить, а при встрече старалась все успеть рассказать. И владыка всегда готов был помочь. Это было как воссоединение с семьей.

Письмо на небо

– Интересно, что, когда владыка в первый раз приехал в Обенижи, – рассказывает Мариана, – в тот же год у его двоюродной сестры Оксаны родился сын, которого в честь владыки назвали Игорем. Для него это было знаменательно, и он тогда очень радовался. Когда Игорь вырос, он переписывался с владыкой, пожалуй, больше, чем кто-либо другой из нашей семьи.

Внучатый племянник Игорь Сенечко

Когда я узнал, что меня назвали Игорем в честь епископа, то стал писать ему и постоянно чувствовал духовную связь с владыкой Иларионом

– Когда я узнал, что меня назвали Игорем в честь епископа, – вспоминает Игорь Сенечко, – то стал писать ему и постоянно чувствовал неразрывную духовную связь с владыкой Иларионом, который любил украинскую землю, ее гостеприимство, добрых, трудолюбивых людей. Во второй раз владыка приехал в Обенижи в 1998 году, и я очень хорошо помню, как застенчиво пожимал ему тогда руку и восторженно рассказывал о деревенской жизни.

Это незабываемые моменты моего детства. С тех пор я постоянно писал владыке и рассказывал обо всех событиях из жизни нашей семьи. Я посылал ему даже свои стихи. С невероятным трепетом и любовью вспоминаю каждый приезд владыки на Украину. Он посетил множество исторических мест, монастырей и церквей, встречался с людьми, которые его любили.

Игорь Капрал с сестрой Анастасией Имея высокий духовный сан, знакомый с влиятельными людьми, владыка Иларион был очень скромным человеком и особенно любил простых сельчан. Он интересовался церковной археологией, историей своего храма, семьи и села. Свою родословную он исследовал до 10-го колена! На собственные средства владыка издал книгу местного краеведа Зиновия Ярмолюка «Очерк истории села Обенижи». Каждый раз митрополит, приезжая в село, ходил на наше деревенское кладбище, чтобы поклониться могилам своих предков. Он оказывал посильную финансовую помощь местной школе и Крестовоздвиженской церкви, построенной в 1821 году. В родном селе митрополит Иларион хотел устроить в сохранившемся до наших дней деревянном доме своих родственников краеведческий музей.

Он очень любил украинскую кухню и песни (помню, как сидел с ним за праздничным столом, и мы пели «Чернобривцы» и «Червону руту»), которым, вероятно, научила его мать.

С прихожанами с. Обенижи

Когда 16 мая, в день памяти святого Феодосия Киево-Печерского, владыка Иларион скончался в одной из нью-йоркских клиник, многие были шокированы и очень скорбели, ведь люди знали его как благороднейшего человека, мудрого и искреннего. Заведующий канцелярией Синода отец Серафим Ган рассказал мне, что «никогда не видел, чтобы врач так плакал, сообщая о смерти пациента, к которому он так привязался».

Перед его кончиной я послал владыке письмо, но не знаю, увидел ли он это мое последнее послание или прочитал его уже на небесах.

Казалось, что верущим он стал с самого рождения

С родственниками из Канады в Джорданвилле, 2017 г. – А для меня владыка был дядей Грегом, – вспоминает племянница митрополита Илариона Синди Мирс из канадского города Калгари. – Он был братом моей мамы, а так как владыка был самым младшим в семье из семи детей, то я его воспринимала больше не как дядю, а как старшего брата, и невероятно им в детстве восхищалась, тем более что у Грега была выразительная внешность и приятный голос. Моя детская привязанность к нему сохранилась и дальше по жизни, и из моего поколения я чаще всего общалась с ним, когда он уже стал архиереем и служба забрасывала его далеко от Канады, и мы уже реже виделись.

Даже мне, маленькой девочке, было понятно, что служение – это его призвание

Когда дядя Грег поступил в семинарию, мне было около семи лет, а ему – 19, но я уже тогда понимала, что Джорданвилль – это его место. Он был кротким, терпеливым к нам, детям, очень добрым, многим интересовался и уже в юности был предан вере. Казалось, что верущим он стал с самого рождения. Когда мне было 5 или 6 лет, мы ходили с ним в православную церковь в Спирит Ривер. Дядя Грег очень любил богослужения, и даже мне, маленькой девочке, было понятно, что служение – это его призвание. И его будущее – быть монахом и играть важную роль в Церкви.

Синди, Мариана и Дмитрий в Джорданвилле, 22 мая 2022 г.

Когда он первый раз приехал из семинарии на каникулы домой, он привез книги на английском языке – жития святых, которые и нам читал. Он всегда очень интересовался житиями святых: удивлялся, восхищался, как они претерпевали разные жизненные трудности и скорби.

Когда Грег приезжал домой, мы ездили с ним на ферму, где он помогал ухаживать за животными, собирать урожай, готовил еду. Он всегда много работал и никогда не жаловался. На ферме был большой сад, который рассадила мама владыки. Там росли огромные алые маки – мои самые любимые цветы в том саду! И еще тетя Роза пекла вкусные булочки с маком. Несмотря на то, что жили мы небогато, жизнь у нас была замечательная.

В селе с родными, 1990-е гг.

Владыка был прилежным, любознательным, любил церковь и учебу, но это не значит, что он был тихоней. Он проводил время с нами, детьми, и, когда приезжал на каникулы, мы всегда ездили на машине за сладостями.

Дядя Грег очень любил водить машину и на ферме ездил очень быстро. В семье его иногда даже называли «бешеный водитель»

Грег очень любил водить машину и на ферме ездил очень быстро. В семье его иногда даже называли «бешеный водитель». Когда мне было лет 7–8, мы поехали в магазин, а на обратном пути кабина машины вдруг стала наполняться дымом, и мы вынуждены были остановиться. Это были 1960-е годы, когда не было мобильных телефонов. Мы долго не возвращались, родители начали беспокоиться и поехали нас искать. Моя мама разозлилась и сказала ему: «Если уж ты ездишь так быстро, то не бери с собой детей!» А Грег как всегда спокойно ответил: «Не беспокойся, у нас все нормально».

Потом Грег окончил семинарию и университет в Сиракузах, стал епископом сначала в Нью-Йорке, а потом в Австралии, и мы не видели его несколько лет. А когда владыка вернулся в Нью-Йорк уже первоиерархом, мы снова стали общаться.

Конрад Мирс, внучатый племянник из Канады Когда скончались его родители, он навещал своих братьев и сестер в Западной и Восточной Канаде, часто переписывался с моей мамой, которая была младшей из сестер и на 9 лет старше владыки. Они вместе ездили на Украину. Мама после смерти ее родителей мало говорила по-украински, поэтому была рада иметь такого спутника, как владыка, который был для нее еще и переводчиком.

Он много рассказывал маме в письмах о своей жизни в Нью-Йорке, о поездках, а когда она скончалась в 2006 году, то стал переписываться со мной и всегда интересовался, как дела у меня и у моих близких.

Мой сын Конрад очень похож на владыку: такой же увлеченный, искренний и целеустремленный. И похож не только характером, но и внешностью. Когда несколько лет назад я послала владыке фото сына с выпускного, он мне написал: «Откуда у тебя моя фотография?».

Через границу – с орехами

Владыка распространял вокруг себя свет и делился им со всеми, кто был рядом

– Владыка распространял вокруг себя свет и делился им со всеми, кто был рядом, – рассказывает Мариана. – И еще у него было необыкновенное, потрясающее чувство юмора! Помню, как в Обенижах мы устроили большой обед – настоящий праздник еды (а владыка очень любил украинскую кухню!). Владыка почти все блюда попробовал, а когда собирался уезжать и вышел из дома, кто-то из родных показал на дерево орешника и сказал, что это наше – семейное.

С родственниками в с. Обенижи

«Возьмите, попробуйте орешки», – предложили ему. – «Я сыт, даже очень», – отвечал владыка. Но он все же сорвал несколько и положил в карман. И, что интересно, он прошел с орехами через таможню в надежде, что таможеники не будут проверять его карманы! И пронес их на самолет!

– Владыка не только сам привез орехи, но и заставил мою маму тоже взять их с собой в Канаду, – вспоминает Синди. – Потому что они были с родины и с семейного дерева. В этом он был как мальчишка!

Поездка на пароме с родственниками в Нью-Йорке

Последний раз мы виделись с владыкой в 2017 году, когда с сестрой, мужем и отцом приезжали в Нью-Йорк и останавливались в Синоде. Мы катались на пароме, смотрели город. Мы увидели, как заботился владыка о людях Церкви: духовенстве, прихожанах, потому что это тоже была его семья. Он был мудрый, добрый, светлый и, несмотря на свой сан и высокое положение в Церкви, всегда находил время для всех и всем помогал.

А потом мы поехали в Джорданвилль, и он показал нам монастырь, где стал монахом. Мы встретились с теми, кто живет там сейчас, были на монастырской трапезе. И я рада, что владыку похоронили в том месте, которое он любил и в котором началась его настоящая церковная жизнь.