Константин, праведный продавец христианских книг

21 мая празднуется память святого равноапостольного Царя Константина Великого. Этот день был днём Ангела для человека, для которого Небесное Отечество было родным уже здесь, на земле. Он был одним из тех, кто жил для Бога, для храма, для веры. Мой рассказ – о человеке, который долгие годы был неотъемлемой частью нашего Тбилисского Александро-Невского храма.

Константин Алшибая

Когда я только пришла в наш Тбилисский храм Александра Невского и начала воцерковляться, архимандрит Антоний (Гулиашвили) сказал мне обратиться к Косте за молитвословом и Псалтирью. Я в этом тогда ничего не понимала, но отец Антоний ответил, что Костя поймет. Я не знала, кто такой Костя, и стала расспрашивать. Мне сказали, что Константин Алшибая, Костя, как все его в храме звали, – старший продавец в церковном магазине при храме. Придя туда, я увидела немолодого человека с добрым лицом и живыми лучистыми глазами. Он сразу понял, что мне нужно, и подал мне толстую книгу, в которой было все – и молитвослов, и Псалтирь, и акафисты, и которая и меня, и мужа со времени нашего воцерковления сопровождала потом всю нашу дальнейшую жизнь. Эта книга, изрядно потрёпанная, местами уже сильно пожелтевшая от множества перелистываний, до сих пор с нами. А тогда я медленно читала молитвы, стараясь правильно ставить ударение, привыкала к церковнославянскому языку Псалтири, каждый день по благословению архимандрита Антония читала акафист Николаю Чудотворцу, выучив его почти наизусть.

Эта книга, изрядно потрёпанная, местами пожелтевшая от множества перелистываний, до сих пор с нами

К Константину в церковный магазин я потом часто заходила. Помню, голод по духовному чтению у меня был такой, что, попав туда, я никак не могла оттуда выйти. Открыв очередную книгу, я застревала надолго и никак не могла заставить себя от нее оторваться. Как я завидовала тогда продавцу магазина, ведь прямо рядом с ним было такое богатство, и, за отсутствием большого количества покупателей, целый день можно было сидеть и заниматься духовным чтением!

Константин, видя мой духовный голод и невозможность покупать книги, ввиду отсутствия средств в тогдашние 1990-е, понемногу стал одалживать нам небольшие книги для чтения. Это, конечно, было вне всяких правил, и я, понимая это, приносила книгу домой и старалась как можно аккуратнее и бережнее с ней обращаться. Втянулся в чтение и мой муж. Можно сказать, что эти книги способствовали нашему с мужем воцерковлению, укрепили нас, поздно крестившихся, в вере. А ещё помогли нам, наряду с нашим восприемником, ныне настоятелем храма Боголюбской Иконы Божьей Матери в Подмосковье, который несколько позже тоже стал привозить нам в подарок духовные книги, составить нашу немалую церковную библиотеку. Дело происходило так – обычно к тому моменту, когда мы с мужем дочитывали одолженную нам книгу, муж говорил, что возвращать ее уже нельзя, так как видно, что она уже не совсем новая, и лучше мы за нее заплатим и оставим ее себе. Мы платили – иногда целиком, иногда, если книга была для нас недешева, частями.

Много позже я узнала, что Константин помог в воцерковлении не только нам с мужем, но и нашему батюшке, священнику Александро-Невской церкви, отцу Александру.

Рассказывает иерей Александр Баиашвили:

– Я крестился в 1999-м году, в 17-летнем возрасте. Я тогда практически ничего не знал о церковной традиции, о богослужении, и у меня была сильная жажда общения с человеком, который бы мог объяснить, ответить на те вопросы, которые у меня на тот момент были. В то время я ходил в Иоанно-Богословский храм, самостоятельно начал изучать церковное Писание, но тогда ещё не было такого общения со священниками, и я робел подойти к батюшке и спросить о том, что меня волновало. В 2001-м году я впервые зашёл в Александро-Невский храм и в книжный магазин рядом с ним. И это явилось ключевым моментом в выборе храма. В магазине можно было если не купить книгу, то посидеть, почитать духовную литературу, а главное, пообщаться с продавцом лавки, Константином. Этот человек мне очень помог, явился для меня примером живой веры, примером благочестия, хранения церковной традиции.

Этот человек явился для меня примером живой веры, благочестия, хранения церковной традиции

Книги, которые он мне рекомендовал, очень мне помогли, я наконец получил ответы на волнующие меня вопросы. Я был ещё прихожанином, но уже изучал православное богослужение, и благодаря Константину, его трепетной любви к службе, к Церкви, его личному примеру у меня появилась любовь к православному Богослужению, любовь к храму. Константин очень мне помог на пути воцерковления, на пути становления меня как христианина, помог мне в избрании священнического пути, помог в служении в сане священника. Все в нем было чинно, упорядоченно, безыскусно, традиция церковная в нем была жива. Слава Богу, что я имел возможность общения с таким праведным человеком, как Константин!

***

Долгие годы Константин Алшибая был неотъемлемой частью нашей Александро-Невской церкви, одним из тех, без кого уже не представляешь нашу жизнь. В храме Александра Невского он был с 1973 года. Костантин застал всех глинских старцев – митрополита Зиновия (Мажугу), схиархимандрита Андроника (Лукаша), схиархимандрита Виталия (Сидоренко). Именно от них он перенял святоотеческую традицию веры, любовь к богослужению, и при этом – евангельское смирение перед всем тем, что посылает Господь.

Он проработал в магазине при храме около 15 лет. Зная все книги наперечет, всегда мог подсказать, какую лучше выбрать, что следует прочитать на нужную тему, что лучше выбрать для духовного чтения детей, подростков. Он сам до самого последнего времени много читал, любил узнавать что-то новое о вере и подвижниках, интересовался новыми книгами.

Но самым главным делом его жизни были богослужение и участие в нем. В церкви он всегда стоял на одном месте; зная всю службу наизусть, тихо подпевал хору. Также он знал множество тропарей, молитв, песнопений. Вообще, к литургии Константин относился очень благоговейно, и, несмотря на то, что ему из-за слабого здоровья и возраста подчас трудно было выстаивать службы, он старался их не пропускать и никогда во время литургии не садился. А ещё обязательно старался каждое воскресенье причаститься.

Он относился ко всем с таким живым участием, что многим был как родной

Я никогда не видела его нерадостным, и даже если происходило что-то огорчающее его, он казался скорее смущенным, чем огорченным, а глаза продолжали лучиться, несмотря ни на что. Бережное, ласковое и душевное обращение к людям, независимо от сана и возраста, было неотъемлемым его свойством. В общении с ним совсем не чувствовался его преклонный возраст, а ещё он относился ко всем с таким неподдельным интересом, с такой теплотой, с таким живым участием, сопереживанием, что многим был как родной. В Константине была редкая теперь братская любовь, когда ко всем относишься как к братьям и сестрам и во всех видишь только хорошее. Обиды он не помнил совсем, и если накануне с кем-то случалось ему поспорить, назавтра он относился к этому человеку абсолютно ровно, как и до спора. А ещё – удивительная внутренняя чистота, как у ребенка, и поражающая простота, которую можно было бы принять за наивность, если бы не глаза – умные и внимательно смотрящие на тебя из-за густых бровей. У него была сильная бессонница, по ночам он почти не спал, но никогда не жаловался, а только днём, когда выпадала свободная минутка, тихо дремал.

Помню его в монастыре Серафима Саровского под Боржоми, куда мы с маленьким сыном неизменно приезжали на праздник Серафима Саровского – первого августа, в день обретения мощей святого. Из-за большого числа паломников литургию служили прямо в лесу, под открытым небом, и мы, подобно древним христианам, могли видеть все то, что происходит в алтаре и обычно скрыто от глаз прихожан. Пение хора высоко возносилось под своды вековых елей и, казалось, уносилось прямо к небу. Константин радостно стоял среди молящихся и подпевал хору. Глаза его лучились тем особенным внутренним светом, который бывает только у глубоко духовных людей. Мы радовались вдвойне – и тому, что праздник, и тому, что на такой необычной литургии встретились и чувствуем себя как христиане первых веков. Во всем ощущалось такое единение, такой всеобщий подъем духа, который редко посещает даже усердно молящихся. А когда в конце грянуло многоголосное «Мравалжамиер», то чувство ликования и единения, переполнявшее душу до краев, было такой силы, что мы просто почувствовали себя возносящимися к небу. Мы потом ещё несколько лет подряд встречали его на этой литургии, неизменно радостного и светящегося...

Рядом с его гробом не чувствовалось смерти, скорби. Он жил для Бога и ушел к Нему

Константин ушел внезапно, тихо, никого не побеспокоив, так же, как и жил. Незадолго до этого его сильно беспокоило сердце, но он не шел к врачам, хотел дождаться окончания Рождественского поста. Накануне Рождества он ненадолго прилёг отдохнуть, задремал и во сне отошёл ко Господу. Панихида и отпевание проходили в его родном храме Александра Невского. В гробу он лежал такой спокойный, умиротворённый, что, казалось, сейчас встанет и пойдет в свой магазин, которому он отдал столько лет своей жизни. Рядом с его гробом не чувствовалось смерти, скорби. Он жил для Бога и ушел к Нему.

После его кончины почти полгода люди, заходя в церковный магазин, единственный книжный русскоязычный православный магазин в Тбилиси, спрашивали, где Константин, а узнав, долго не могли выйти оттуда, вспоминая этого удивительного человека, которого все так любили!

Светлая память рабу Божию Константину, Царствие Небесное!