«Что вы удивляетесь, это же Оптина!»

Иллюстрация: spb.optina.ru

– Что вы удивляетесь, это же Оптина! – улыбался мне отец Лев.

Сколько всего произошло у меня здесь за без малого двадцать лет. Сколько чудес и удивительных, необъяснимых событий… А я до сих пор не могу к этому привыкнуть.

За без малого двадцать лет не могу привыкнуть, что Оптина – это место, где Небо встречается с землей

Не могу привыкнуть, что Оптина – это место, где Небо встречается с землей. Где благодать чувствуется еще на подходе. Где поет душа. И где невозможное становится возможным.

Была б моя воля, я бы построила здесь шалаш, прямо у монастырской стены, и поселилась в нем. Как апостол Петр:

– Господи, хорошо нам здесь быти…

– Размечтались! Идите работайте, – ответил ему Господь.

Это если по-простому.

– А у тебя вообще муж и пять детей, – это уже мне. – Твой шалаш в другом месте.

Да, в другом… Но я приезжаю сюда снова и снова. И встречаюсь с чудом.

Вот и в тот день, встретив отца Льва в нашей деревне под монастырем (он служит в местном маленьком храме), я рассказывала ему о том, что произошло, и удивлялась…

На Небе знают не только имена, но и мысли

В этот раз все старшие дочки остались в Москве – школа, выпускные. Я приехала в деревню только с Машей. И с ней вдвоем мы отправились в наш любимый монастырь.

Был будний день, понедельник, по-моему. Народу было мало. Мы постояли (и посидели) на службе, причастились. Приложились к мощам старцев, зашли в часовню новомучеников. А потом просто бродили по Оптиной, любовались и дышали ей.

На выходе уже мы заметили одного монастырского насельника. Я с ним совершенно не знакома, но слышала, что он высокой духовной жизни человек. И вообще, много чего хорошего о нем говорят. А кто-то считает его прозорливым.

Батюшка был в окружении нескольких мирян, которые его о чем-то расспрашивали. Когда они поравнялись с нами, я поднесла к нему под благословение дочь. А он поднял руку, на секунду задержал ее в воздухе, посмотрел куда-то сквозь меня и вдруг спросил:

– Это кто у нас здесь? Маша?

Он не знает ни меня, ни ее. Это вообще исключено. Я исповедовалась у него лишь однажды, два года назад, очень коротко, и ни о какой Маше речи тогда не шло. Он старый человек, и ему не до нас. Он не сидит в соцсетях и не читает мои статьи и ВК. У него из гаджетов – допотопный кнопочный телефон. Это отец Лев мне потом сказал.

Очень волнительно об этом думать, но мне кажется, что Кто-то сверху подсказал этому человеку имя моей дочери. Зачем? Я не знаю… Но одновременно с радостным ощущением того, что Господь здесь, рядом, мне стало страшно. Я подумала, что вот так Там, на Небе, знают не только наши имена, но и каждую мысль. О слове и деле я вообще молчу.

– Да, это Мария, – сказала я.

В ответ старенький монах засмеялся как ребенок. Как будто вместе со мной радуясь, что Бог есть. И вот так просто Он показал нам это.

– Это же Оптина, Лена, – повторил на прощанье отец Лев.

А имя монаха я не назову. Незачем это…

«Вообще-то это мои сто рублей»

Вообще, в этот наш с Машей приезд Оптина встретила нас как никогда приветливо.

С Машей подружился другой монах и с большим трепетом носил ее на руках. Она прильнула к нему и едва не заснула. А он стоял, боясь даже пошевелиться, чтобы не спугнуть ее покой.

Я думала, что, если поверить Богу так, как Маша поверила этому монаху, и прильнуть к Нему, Он пронесет нас на руках через всю нашу жизнь

Глядя на них, я думала, что, если поверить Богу так, как Маша поверила этому монаху, и прильнуть к Нему, Он пронесет нас на руках через всю нашу жизнь. Бережно, нежно, боясь потревожить…

Третий, увидев дочь, шепнул мне на ухо:

– Приходите во столько-то, я открою вам раку с мощами батюшки Амвросия. – Я же вижу: у вас особый случай…

Мы были в пустом храме: монах, я, Маша и батюшка Амвросий. И в этой тишине у открытой раки у меня пропали все слова и просьбы. Только: «Слава Богу!»

…Приехали мы и на следующий день. Я опять причащала Машу, а потом мы грелись на солнышке.

– У тебя есть пятьдесят рублей? – раздался вдруг у меня над ухом громкий голос. Иеромонах, с которым мы немного знакомы. А сзади него мельтешила какая-то женщина.

– Только сто, – растерянно ответила я.

– Ну давай сто, – великодушно согласился он.

Взял и протянул той женщине. А она начала его изо всех сил благодарить.

– Да ладно-ладно, – отмахнулся он и пошел своей дорогой.

А она обошла меня и отправилась за ним – благодарить дальше.

«Нормально вы тут устроились, – подумала я. – Вообще-то это мои сто рублей».

Не то, чтобы мне было сильно жалко, но как-то чудаковато. Но это же Оптина, пойди их – разбери…

«Хотите тоже с нами?»

А дальше с нами случилось чудо.

Вы только не подумайте, пожалуйста, что я какая-то экзальтированная особа, вокруг которой все искрится и мироточит. Но для меня это было настоящее чудо, правда.

Мы с Машей посетили нашу любимую трапезную (куда ж без этого!), а потом я предложила ей сходить к скиту:

– Там жил батюшка Амвросий, – объясняла я. – Помнишь, мы прикладывались к мощам?

Дочка согласно кивала, но я не думаю, что маленький ребенок с синдромом Дауна может у себя в голове все это как-то уложить.

Мы пошли. Я рассказывала ей, каким был старец Амвросий. Как он любил людей. Они приходили сюда к нему, и он помогал им, жалел, подсказывал. А про себя думала: «Вот как бы сделать так, чтобы она все это и правда поняла. Или почувствовала. Второе даже важнее».

В это время появилась незнакомая семья: папа, мама, бабушка и девочка. Через какое-то время пришел инок и повел их в сторону скита.

– Хотите тоже с нами? – вдруг спросил он меня.

Конечно, я хотела. Оказалось, что эта семья заказала экскурсию в домик старца Амвросия. И вот так «случайно» оказались там и мы с Машей.

Но самое интересное, что я езжу в Оптину пустынь почти два десятка лет, всегда мечтала туда попасть, но была уверена, что это невозможно.

Хотя, честно признаться, один раз в скиту я все же была.

Бог всегда дает незаслуженно больше

Это случилось как раз двадцать лет назад. В мою самую первую поездку в Оптину.

Замужем я еще не была и приехала с подругой. Не помню уже, как так получилось, но мы оказались в скиту. Ходили себе, бродили. Пока нас не отловил какой-то монах и не указал строго на надпись: «Женщинам входить не благословляется».

«Ну, не благословляется, и что? – подумала я тогда. – Не запрещается же».

Но мы послушно ушли.

Так я и жила все двадцать лет со знанием, что «женщинам входить не благословляется». Даже в домик старца Амвросия.

А тут такой подарок. И как раз в тот момент, когда я рассказывала о нем Маше.

Вдруг я поняла, что отдельными фразами монах-экскурсовод отвечает на мои внутренние вопросы, с которыми я в этот раз приехала в Оптину

Молодой монах вел свою экскурсию. Ничего сверхъестественного он не говорил. Наверное, обычный и привычный его текст. Но я вдруг поняла, что отдельными фразами он отвечает на мои внутренние вопросы, с которыми я в этот раз приехала в Оптину пустынь. И это было настолько явно, что я дерзнула подумать: отвечает ли мне через него сам батюшка Амвросий?.. Как отвечал он когда-то сотням, тысячам людей, которые приезжали к нему с вопросами, с горем, с сомнением, с недоумением. Или с радостью и благодарностью.

За что мне это? Не знаю. И то непередаваемое чувство покоя и любви, которое буквально накрыло меня в том домике – за что? Наверное, авансом. А дальше надо будет как-то это отдавать…

Маша ходила по домику и вся сияла. Наверное, старец вложил ей в ее маленькое сердечко то, что я не могла объяснить словами. Да, так и было.

Уходя, я с улыбкой подумала: «Вот ты, Лена, что-то ворчала по поводу ста рублей, за которые тебя не поблагодарили. А Господь как будто сказал тебе: “Да – на! Бери взамен больше! И не пыхти!” Он всегда дает незаслуженно больше. А мы все пыхтим…»