«Мы вместе дружим, молимся и не поощряем в храме разговоров о политике»

В 1976 году американец о. Иоанн Таунсенд основал в Атланте приход в честь прп. Марии Египетской, сначала в юрисдикции Православной Церкви в Америке, а в ноябре 1997 года приход перешел под омофор Русской Зарубежной Церкви.

В 2005 году приход приобрел на то время пустовавшее здание бывшей лютеранской церкви и совместными усилиями переделал его в православный храм, где духовенство и прихожане молятся сейчас. Два с половиной года назад при храме был основан еще и мужской скит. О нынешнем дне прихода и скита святых Оптинских старцев рассказывает иеромонах Александр (Лисничук).

Иеромонах Александр (Лисничук)     

– За последние два с половиной года состав прихода изменился. Если три года назад американцев у нас было около 30%, то сейчас – 70%. Во время пандемии почти все храмы в округе закрылись, и американцы стали приходить к нам. А еще у нас есть русские, белорусы, греки, индонезийцы, вьетнамец, иранец.

– Как храму удалось остаться открытым?

– Наш губернатор сказал, что не будет требовать закрытия храма, потому что это противоречит нашей конституции. И мы продолжили служить.

Если три года назад американцев у нас было около 30%, то сейчас – 70%

– Какие еще перемены произошли у вас за эти два с половиной года?

– Мы построили новую просторную кухню, трапезную. Наш прихожанин – архитектор из Тбилиси Кишо Беркадзе – построил примыкающую к зданию храма конструкцию с навесом, где мы обедаем и ужинаем.

У нас есть замечательная библиотека, в которой собрано более тысячи книг на английском и русском языках. Казалось бы, удивительно, но народ читает! Рядом – книжная лавка. Молитвословы мы раздаем американцам бесплатно. У нас вообще нет фиксированных цен на требы. Если нужно кого-нибудь покрестить, то мы крестим и не говорим о цене. Но люди, как правило, всегда жертвуют.

Храм прп. Марии Египетской     

Все мы дружим, вместе молимся и не поощряем в храме никаких разговоров о политике, поэтому в это смутное время из храма никто не ушел. Зато чего в нашем храме много, так это любви, и люди это чувствуют и сердцем откликаются на эту любовь. Поэтому и духовенству служить хочется, и прихожанам хочется приходить молиться. И все вместе мы служим Господу.

– Отец Александр, расскажите о себе.

– Родился я в Киеве. В 25 лет крестился. После службы в армии окончил музыкальное училище им. Р. Глиера по классу гитары. Работал в музыкальном ансамбле Биробиджанской областной филармонии. Потом основная часть нашего ансамбля основала свой коллектив: три скрипки, контрабас, аккордеон и гитара, и наша солистка, которая исполняла песни на языке идиш. В 1990 году мы поехали на гастроли в Святую Землю, где многие из нашего коллектива остались, и ансамбль распался. Как-то мы подошли к Стене плача. Мне говорят: «Пиши записку Господу – Он тебя услышит». Я написал: «Господи, приведи меня в чувство, потому что живу я неправильно». Искренне написал. Это было в декабре.

Я написал: «Господи, приведи меня в чувство, потому что я живу неправильно». И меньше чем через полгода я попал в православный храм

На тот момент у меня была открыта американская виза. Я купил билет на самолет, через Торонто добрался до Атланты и уже в апреле 1991-го моя знакомая привела меня в русскую православную церковь, где я встретился с отцом Иоанном Таунсендом. Первую свою Пасху я праздновал вместе с ним.

Интересно, что когда я приехал, то знал всего 400 слов по-английски. Я сам посчитал перед отъездом. Я музыкант, и иностранный язык давался мне легко. К тому же, я попал в семью батюшки, оказался в американской среде, и мне не с кем было говорить по-русски.

– Чем вы стали заниматься в Америке?

– Я всю жизнь занимался музыкой, играл бразильскую, испанскую, латиноамериканскую музыку. Со времени приезда и до того, как я в 2015 году принял монашество, работал гитаристом – играл приличную музыку в приличных ресторанах.

Когда начался подъем в карьере и нужно было переезжать в Нью-Йорк, батюшка мне объявил, что храму нужен двуязычный священник, и они с митрополитом Иларионом (Капралом; +2022) решили, что таким священником буду я. Я побоялся сказать «нет». Даже Оптинские старцы говорили: «Сам не проси, а предложат – не отказывайся». Я согласился – и нисколько не жалею. В 2009 году меня рукоположили во диакона, а в 2010 году я стал священником.

Портрет митрополита Илариона, написанный прихожанином храма     

Музыкантом я проработал почти 30 лет, и музыка для меня была, к сожалению, первой, а Господь – вторым. Я все время думал: как я ее брошу? А когда меня рукоположили и я впервые исповедовал, то первый человек, который подошел ко мне плачущим, ушел улыбающимся. И это ни с чем не сравнимо, а главное, я точно знал, что я к этому не имел никакого отношения – это Господь все устроил. И не было у меня никакой ностальгии по моей профессии.

– Отец Александр, расскажите, как начинался ваш скит.

– Мы с батюшкой Иоанном давно думали, как нам основать обитель. Матушка Варвара была уже не в здравии, а мне старец Макарий (Болотов), один из трех священников, которые участвовали в открытии Оптиной пустыни, когда приезжал в Америку, сказал: «Быть тебе монахом!»

Жил он в селе Нижние Прыски (через реку Жиздру от Оптиной пустыни). В свое время в этом доме, ранее принадлежавшем священнику местного храма, неоднократно останавливались старец Амвросий Оптинский по дороге в Шамордино, и по его благословению был вырыт колодец во дворе дома. Также там бывал и император Николай II, посещавший Оптину.

Господь избрал отца Макария стать хранителем не только этой, но и многих других вещей, некогда принадлежавших старцу Амвросию. Все они были переданы отцом Макарием в Оптину после ее открытия. Владыка Иларион был большим почитателем старца.

У него было то ли 9, то ли 11 старушек-схимниц, включая его маму, и при храме, где он служил в селе Нижние Прыски, находился монастырь. Он дважды – в 1994 и 1996 годах – приезжал к нам, и все, что сказал, сбылось. Я могу подтвердить, потому что переводил ему и 90% времени был при нем.

В октябре 2020 года митрополит Иларион прислал нам благословение на открытие скита. Так мы основали обитель в честь Оптинских старцев. Это было два с половиной года назад. Вскоре стали собираться послушники. Сейчас у нас 4 священника и 2 послушника.

– Расскажите о насельниках обители.

– Наш настоятель архимандрит Иоанн (Таунсенд) священствует 55 лет. Работал на светской работе до 57-ми лет, а по выходным служил. Если большой праздник выпадал на будний день, он вставал в 5 часов утра, а в семь уже служил. Открыл 5 приходов, а когда его матушка почила, митрополит Иларион постриг его в монашество.

Архимандрит Иоанн (Таунсенд)     

Иеромонах Гавриил – тоже священник уникальный. Профессиональный музыкант, гитарист. Мы сразу с ним подружились. Он американец, на тот момент уже был чтецом в греческой церкви. Два года назад он приехал к нам поговеть на Страстную седмицу и на Пасху. Я спрашиваю его: «Что тебя держит? Почему бы тебе не остаться?» Он остался, и уже через год мы его рукоположили во священника. Сразу было видно, что у человека есть на то данные. Вдобавок ко всем его положительным чертам характера он очень организованный, что для монаха очень важно.

Послушник Джон (Иоанн) – урожденный перс (иранец), ему 27 лет. В поисках истины он перепробовал восточные религии, а потом попал к нам. Как это случилось? Однажды он зашел на вечеринку к православным грекам и спросил: «Почему у вас на вечеринке не так, как у другой молодежи? Все ведут себя прилично». – «А мы православные», – отвечают те. Одной из гостей была наша прихожанка. Так он пришел к нам. Через полгода крестился и еще через 3 месяца стал послушником. И трудится, подавая многим пример. Представляете, через что ему пришлось пройти за такой короткий период, не зная о Православии абсолютно ничего! Сейчас помогает в работе над житиями персидских святых.

Брат Иоанн     

Еще один наш брат Джон – вьетнамец Джон Нгуен Танг. Воспитал семерых детей. У него физических способностей немного, поэтому он читает за богослужением. Дети его тоже приходят на службы, один сын даже закончил семинарию в Джорданвилле.

В субботу и воскресенье храм битком набит, причастников – более ста

И вы не поверите: народ в храм идет, приход растет! Мы служим 4 литургии в неделю, каждую буднюю литургию у нас 20–25 причастников, в субботу и воскресенье храм битком набит, причастников – более ста. И это не Нью-Йорк, это Атланта. У нас в обители совершаются все уставные монастырские службы. В 3 часа дня мы служим вечерню, в 7 вечера – повечерие, в 12 ночи – полунощницу. В 9 утра – часы и изобразительны. А если утром есть литургия, то накануне служим утреню с вечерней. Каждую ночь люди в 12 часов приходят на полунощницу. Не мы их приводим, Господь приводит.

Народ хочет молиться, исповедоваться! Сколько греков ищет духовной поддержки и приходит к нам исповедоваться, потому что у них на исповедь нужно записываться.

В здании храма живет о. Иоанн и мы с о. Даниилом, новорукоположенным иеромонахом из Пуэрто-Рико, тоже необыкновенно одаренным человеком. Он в монашестве уже 8 лет. Отец Гавриил и брат Иоанн живут в трейлерах.

Иеромонах Даниил (Юстиниано)     

Наш скит – это одна семья. Когда уходит послушник, как будто кто-то в семье умирает.

– Было, что уходили?

– Конечно, было. Люди приходят, пробуют себя в монастырской жизни. Бывает, что такая жизнь им не подходит.

– Каким вы видите будущее скита и прихода?

– На территории между дорогой и храмом с Божией помощью мы будем строить 12 келий и небольшую монашескую церквушку. В планах имеющийся уже сад приобретет крышу из плодоносящего винограда.

У нас на приходе очень много детей – более 80, и не хватает классов. Дети учатся по разным углам храма. Поэтому мы хотим построить здание, в котором со временем могли бы открыть не только воскресную, но и общеобразовательную школу.

– Сколько славян у вас на приходе и как вы находите общий язык с американцами?

– Три года назад славян у нас было 90%, а сейчас – около 30% за счет пришедших во время эпидемии ковида американцев. Мне с американцами изначально было легче общаться, потому что большинство русскоязычных, как я вижу по нашим прихожанам, часто более замкнуты. В этом нет ничего дурного, просто это национальная черта. Американцам сердце открываешь – и они идут тебе навстречу, поэтому с ними легче наладить контакт.

– Такое явление, как старчество, в Америке есть?

– Нет. Бывает, что люди приезжают с родины и начинают из священника «делать» себе старца. Мы им объясняем, что нынешнее время – не для старцев. Во всяком случае, у нас этого нет. У каждого человека есть все, что ему нужно для спасения: есть храм, есть священник. А дальше – «не сотвори себе кумира».

– Отец Александр, у вас американский приход, американский монастырь. Вы сами стали по ментальности американцем?

Я русско-украинско-американский священник, который пытается привести людей к Православию

– Нет. Мы не в состоянии переделать то, что заложено в нас изначально, и если люди начинают напрягаться, то это смотрится уже как наносное, ненастоящее.

– Как бы вы охарактеризовали себя?

– Я русско-украинско-американский священник, который пытается привести людей к Православию. И я стараюсь это делать только любовью.