Душою прижиматься к Богу

Художник: Сергей Тутунов

О, одиночество, как твой характер крут,
Посверкивая циркулем железным,
Как холодно ты замыкаешь круг,
Не внемля увереньям бесполезным…

Белла Ахмадулина

Одиночество... Многих людей страшит сама мысль о нем. А глубокой осенью и пасмурной зимой сама природа способствует этим мыслям.

Одиночество может подкрасться незаметно. Его ощущение может созреть в душе постепенно и вдруг, спонтанно вырасти в тупо ноющее чувство своей непонятости и ненужности. А может обрушиться резко и кардинально, всей своей мощью и непоправимостью, если умрут или уедут на страну далече те, с кем делил одно жилище, одну жизнь – родители, дети, супруги…

И что делать тогда? Как не отчаяться и жить дальше? Как справиться с зияющей, тоскливой пустотой внутри себя и вокруг?

Постойте! Но ведь в реальности каждый человек на земле одинок! Одиночество присуще каждому из нас гораздо глубже, чем мы привыкли думать.

Как так? Загляните в «Аксиомы религиозного опыта» известного философа, мыслителя Ивана Ильина:

«...Каждый из нас, несмотря на постоянное, повседневное – сознательное и бессознательное – общение, совершает свою жизнь и осуществляет свой земной путь от рождения до смерти в глубоком и неизбывном одиночестве. Об этом одиночестве отрадно забывать; но его необходимо помнить.

Это одиночество, одинаково присущее всем и каждому, выражается психически в том, что индивидуальная душевная жизнь протекает у каждого из нас в своеобразной изолированности, замкнуто и недоступно для других: ‟чужая душа – потемки”. Никто не испытывает ‟мои состояния” (например, моей невралгии, моей депрессии, моего ликования), как свои собственные и непосредственно ему доступные, никто – кроме ‟меня самого”. Никто никого не может ‟впустить” в свою душу или ‟вывернуть” ее другому; и в часы взаимного недоверия или большого горя люди очень страдают от этого…

Длительное со-существование в общем пространстве, совместность в жизненных отправлениях, долгое и постоянное общение и национальное или семейное сходство не могут нарушить этого закона бытия: человек остается субъективным, индивидуальным и одиноким, и остро почувствует это в час болезни, гневного разрыва, несчастной любви, ревности, преступления, покаяния, заключения брака, душевной депрессии, отчаяния и смерти».

Более того, любое слово всегда будет бессильно в точности передать все, что я проживаю в глубине своей души:

Слова – лишь слабые попытки
Себя кому-то преподать.
Пожалуй, это хуже пытки –
Кому-то что-то доказать!

Как же быть? Рецептов нынче много! Даже слишком. Психологи и фармацевты готовы предложить массу методик и лекарств, предназначенных спасти нас от уныния, депрессии, апатии или фрустрации...

Есть одно особое средство, которое доступно только человеку верующему, тому, кто верит и молится

Но есть одно особое средство, которое доступно только человеку верующему, тому, кто верит и молится. Обозначу его словами возвышенно-поэтичными, но, как мне кажется, очень точными – ДУШОЮ ПРИЖИМАТЬСЯ К БОГУ.

Ведь только Тот, Кто создал нас и зрит в самую глубину естества человека, способен узреть глубину эту, как на ладони: «Ибо Ты устроил внутренности мои и соткал меня во чреве матери моей» (Пс. 138, 13).

«Господи, призри на меня и помилуй меня, ибо я одинок», – несколько тысяч лет назад взывал в своей молитве Царь Давид. Он верил, что Бог внимает ему, верил, что Всеведущий не безучастен к его страданиям. И потому не был одинок.

Вера и молитва может спасти душу от мрака безысходности. Вера реально может дать человеку надежду и силы жить, несмотря на тяжесть одиночества, которое так многолико…

Бывает так, что и семья есть, и работа, и масса людей кругом, но все – чужие, чужие по духу: по-иному думают, иным интересуются, иное ценят... И не с кем разделить свои мысли, чувства, чаяния... А что, если не обижаться, не жалеть себя самого, не отчаиваться, не обвинять других и злиться, а душою прижиматься к Богу? Ему нести свою душевную боль и пытаться жить по-Божьему: «во всем, как хотите, чтобы с вами поступали люди, так поступайте и вы с ними» (Мф. 7, 12). И Всевышний, знающий все, что таится в душе каждого Своего чада лучше и точнее его самого, – управит, устроит, вразумит.

Кому-то брак, семья видится единствен­ным средством избавления от одиночест­ва. Но когда притупляются первые острые чувства, яркими и выпуклы­ми становятся проблемы душевного плана, и, что греха таить, – даже супруги могут быть чужими, жить под одной крышей, так и не сроднившись друг с другом. Эта тема стара, как мир, и так необъятна, что не буду погружаться в нее, а лишь слегка коснусь ее. Любовь – как рай – полна блаженства. Она, как и рай, – бесценный, совершенно незаслуженный дар человеку. Но, как и Эдемский сад, который Господь заповедал человеку хранить и возделывать, любовь нужно хранить и постоянно поддерживать. Иначе… мы её теряем.

Так что же делать, когда любовь потеряна, и просто жить не хочется от ощущения одиночества, отчаяния, чувства вины, обиды или злости по поводу того, что не сложилось, не срослось, не получилось, хотя так верилось, что счастью быть? Обида, гнев, печаль, осуждение, желание мести отравляют, разрушают душу, лишают сил… Зачем терпеть эти поистине адские муки? Уж лучше душою прижиматься к Богу – пусть со слезами, с болью, но и с надеждой, с просьбой о поддержке и исцелении душевных ран. И утешение придет. Ибо «насадивший ухо не услышит ли? и образовавший глаз не увидит ли?» (Пс. 93, 9).

Одни одиноки в семье, а другие без нее. И надо подчеркнуть, что невостребованность, ненужность, бездетность острее переживают женщины – уж, видно, так устроено их естество… И сколько тайных и явных слез пролито по этому поводу…

А чем дальше по жизни – реальность все жестче. Страх перед одиночеством особенно силен на закате лет. Многие боятся осени своей жизни. Увядают телесные силы, уходят в свои семьи дети, смерть уносит близких:

По черточкам морщин в стекле правдивом
Мы все ведем своим утратам счет.
А в шорохе часов неторопливом
Украдкой время к вечности течет.

(У. Шекспир, сонет 77)

И если в зрелые годы еще есть надежда начать что-то заново, то в старости это уже практи­чески невозможно. Это пугает, рождает панику, озлобленность, уныние… Но если суета и насыщенность минувших лет не давали задуматься о самом главном, то хотя бы сейчас стоит это сделать. Именно в одиночестве легче очищать свое сердце и строить личные отношения с Богом – душою прижиматься к Богу.

Еще труднее говорить про одиночество после смерти тех, к кому мы привязались так сильно, что они стали частью нашей души, проросли в нее, срастворились с ней и были рядом большую часть нашей жизни. Порой протест, боль потери и тоска так велики, так значимы и фатальны, что не дают душою прижиматься к Богу. Справляются с этим немногие…

Кто стукнул в дверь мою шутливою рукою?
То мой обычный гость – вечерний ветерок.
Едва погаснет день за голубой горою,
Как прилетает он в мой тихий уголок.
Приветствовал меня и снова прочь умчался,
Чуть воду зарябив, по озеру скользнул,
С деревьями в саду о чем-то пошептался
И, ночь спеша встречать, бесшумно упорхнул.
Теперь затихло все. До самого рассвета
Покоя моего ничто не возмутит.
Лишь мотылек ночной, покорный зову света,
Быть может, на огонь лампады залетит.
Но я не буду спать. Полночное молчанье
Так сладостно душе израненной моей.
Я жду его весь день, как ожидал свиданья
Когда-то в юности с возлюбленной своей.
Как чужды мне теперь волненья тех безумных,
В напрасных поисках утраченных годов!
Далек и странен мир вражды и споров шумных,
Забот бессмысленных, безрадостных пиров.
Да, счастье я нашел в спокойном дум теченьи,
Трудах бесхитростных, сердечной чистоте,
В безмолвии ночей, забвеньи и прощеньи
И каждого цветка смиренной красоте.
И это все в душе блаженно я вмещаю,
Забыв о суете минувших дум и дел.
Я одиночества печального не знаю,
Уединение – счастливый мой удел.

(Автор неизвестен)

Так почему же Бог создал нас такими, что «никто никого не может ‟впустить” в свою душу или ‟вывернуть” ее другому»? Почему в любом возрасте – от детства до старости – душа наша не защищена от переживания муки одиночества? Зачем дано нам познать гнетущее чувство своей ненужности, непонятости другими, подобными нам людьми?

Я знаю несколько ответов на это, которые буквально взрывают мозг своей парадоксальностью. И в часы горьких, тягостных переживаний пытаюсь утешаться ими. А еще – вникать, осознавать, осмысливать…

Вся причина страданий не вокруг меня, а внутри. Страшны не события, а мое отношение к ним. Можно смотреть на мир с любовью, а можно с раздражением или еще как-нибудь… Но в любом случае всякая вещь, событие, люди вокруг, да и погода, наконец, – такие, какими мы их видим и чувствуем сейчас, в данный момент. Все главное – внутри нас…

Многие сильные душевные переживания даются нам не для того, чтобы угнетать наш дух, склонять к унынию. Это чувство – скорее, призыв к действию.

«Отчаяние Бог посылает нам не затем, чтобы убить нас, он посылает нам его, чтобы пробудить в нас новую жизнь» (Герман Гессе, «Игра в бисер»).

А вот еще удивляющая мысль Блаженного Августина, которая противоречит всему нашему человеческому пониманию счастья, счастья там, где нет одиночества:

«Ты создал нас для Себя, и не знает покоя сердце наше, пока не успокоится в Тебе».

И напоследок, пожалуй, самая поразительная мысль, прочитанная у архиепископа Иоанна (Шаховского):

«Одиночество – преддверие высшего единства. В келлии одинокого более всего дверей в любовь».