Первый Вселенский Собор: ход собора и обсуждаемые темы

Портал Православие.Ru публикует цикл статей иеромонаха Луки Григориатского, приуроченный к 1700-летию созыва Первого Вселенского Собора. Отец Лука – один из самых известных афонских богословов, насельник монастыря Григориат. Он известен как автор множества публикаций в периодической печати и нескольких книг.

Каково значение Первого Вселенского Собора для истории Православной Церкви? Какие темы были подняты на нем? Почему принятые на Соборе постановления актуальны и в наши дни? Об этом – цикл статей иеромонаха Луки.

Свт. Николай дает пощечину еретику Арию. Фреска Никейского собора, монастырь Сумела

• Часть 1 – Первый Вселенский Собор: его значение и предпосылки
• Часть 3 – Первый Вселенский Собор: его уроки для нашего времени

Ход Собора

Досифей Иерусалимский описывает ход Собора следующим образом:

«На Соборе были мудрейшие отцы, которые спорили с философом (Арием). Таковы были Евсевий Памфил, Леонтий, епископ Кесарии Каппадокийской, Евпсихий Тианский, Протоген Сардийский, Осия Кордубский, Александр как местоблюститель Митрофана Константинопольского, святой Афанасий, архидиакон епископа Александрийского и сам Александр Александрийский. Был также Евстафий Антиохийский, который сначала был епископом Верии Сирийской, но потом Собор сделал его Антиохийским; он, по словам Евсевия (в “Жизни Константина”, в третьей книге его церковной истории), был главой правого крыла Собора и зачитал обращение Собора к царю. Был также Макарий Иерусалимский, который, в частности, сказал, что к тайнам Божьим ни в коем случае нельзя подходить как к обычным делам, потому что это вещи несказанные и непостижимые [не могут быть разрешены человеческими рассуждениями].

К тайнам Божьим ни в коем случае нельзя подходить как к обычным делам, потому что это вещи несказанные и непостижимые

Следует также обратить внимание на то, что пишет Евтихий Александрийский^[1]: на Соборе были зачитаны догматы более древних и упорных еретиков, и отцы осудили их. Историк Сократ в восьмой главе первой книги [своей “Церковной истории”] говорит, что на Соборе был некий мирянин, исповедник, который сказал, что Христос и апостолы предали нам то, чтобы богословствовать не диалектическим искусством и изворотами “пустого обольщения” (Кол. 2: 8), но выражая нашу веру просто, и что ей должна сопутствовать и защищать её добрая жизнь. Он говорил это в согласии со словами святого Епифания: “В прежние времена толкование было совсем простым и кратким, потому что старались о том, чтобы доставить слушателям не удовольствие, но пользу. Но с того времени, как толковать Писания стало без всякого затруднения дозволенным для всех, и все, исполнившись самомнения, стали тупы к деланию добра, а начали преуспевать в красноречии, величаясь, будто они способны знать всё, тогда стали почитать за стыд сознаться, что им нужно ещё учиться, а более спорили и выскакивали вперёд, как учители (ересь 64-я)”. Участвовали в Соборе и другие исповедники, на теле которых были раны, полученные ими за Христа от тиранов. Было также великое множество чудотворцев, такие как Спиридон, который посрамил философа чудом с кирпичом (имя философа, согласно Михаилу Глике, было Евлогий; был, впрочем, и другой философ, разжигавший споры с отцами, по имени Федон, как говорит Иоанн Кипариссиот в третьей декаде), Пафнутий, Иаков Низибийский, Павел Неокесарийский, великий Николай и другие… Отцов Собора было триста восемнадцать, а с ними целое множество клириков, пресвитеров и диаконов…

Отцы победили еретиков доказательствами и чудесами, после чего составили святой Символ Веры

Арий же нанял для прений философов. Одному из них заградил уста Александр Константинопольский, а остальных отцы победили доказательствами и чудесами, и составили святой Символ Веры. Об этом Символе Феодор Иерусалимский в своём “Синодике” (который находится в третьем деянии VII Вселенского Собора) говорит, что он – исповедание правой веры, а Дамасий Римский в своём “Послании об Иллирийском Соборе” называет его стеной против орудий дьявольских. Отцы также определили о святой Пасхе то, что и по сей день содержит вся кафолическая Церковь… Кроме того, Собор издал двадцать канонов, в которых определил, чтобы во всей Церкви были некоторые епископы-предстоятели, между которыми он разделил весь православный народ в мире и которые позже получили наименование патриархов, как будет сказано в следующих главах. Царь сидел на низком сиденье посреди отцов по причине своего великого смирения, как отмечают Евсевий Кесарийский и Никифор Каллист в синаксаре святых отцов»^[2].

Как на любом соборе, споры и разногласия были очень напряжёнными. Мы знаем об этом также из житий отцов, которые приняли в Никейском соборе особое участие. Например, святитель Спиридон сотворил чудо с кирпичом, святитель Николай заушил Ария, а святитель Ахиллий чудесным образом извёл масло из камня. Отцы Собора «украшались дарами апостольскими, много было и таких, которые, по словам апостола Павла, носили язвы Господа Иисуса на теле своём (Гал. 6: 17)»^[3], потому они и обладали обострённым чувством Православия и чистым исповедническим мудрованием.

Как повествуется^[4], когда несколько арианских епископов составили своё изложение веры и представили его собранию, то все православные «тотчас возмутились и называли его искажённым и лживым». Тогда против тех зловерных «восстал сильный ропот и все начали обвинять их в измене благочестию», и «они убоялись и, встав первые, кроме Секунда и Феоны, отреклись от Ария». Однако подписание никейского вероопределения ариански мыслящими епископами скрывало в себе обман, как отмечает блаженный Феодорит:

«Они приняли это [православное] исповедание коварно и неискренно, что подтверждается и последующими замыслами их против поборников благочестия, и писаниями их против последних».

Очевидно, лукавство и своекорыстие еретиков противостоят, как богоборческий дух, боголюбию святых отцов, чистоте их намерений и действий.

О вероучительных итогах Собора император сообщает Александрийской Церкви особым посланием.

Письмо императора Константина Великого к александрийцам

«Константин Август – кафолической Александрийской Церкви.

Желаю радоваться, возлюбленные братья. Мы получили совершенную благодать божественного Промысла, что, избавившись от всякого обмана, признали одну и ту же веру. Наконец, дьявол против нас ничего не может сделать. Какое зло ни предпринимал он устроить нам лукавыми ухищрениями – всё оно уничтожено в самом основании: раздоры, расколы, смятения, и смертельный, так сказать, яд несогласия – всё это побеждено, по велению Божию, блистанием истины. Все мы и по имени Единому поклоняемся, и в бытие Единого уверовали.

Но чтобы достигнуть этого, я, по внушению Божию, созвал в город Никею весьма много епископов, с которыми, как один из вас, считающий за особенное удовольствие быть вашим сослужителем, и сам предпринял исследование истины.

Всё, что казалось рождающим поводы к сомнениям и раздорам, было исследовано и изучено со всей тщательностью. И да пощадит нас Божие величие за те великие и страшные хулы, которые неподобающе изрекли некоторые на великого Спасителя [нашего Иисуса Христа], надежду нашу и жизнь нашу, говоря противное богодухновенным Писаниям и нашей святой вере и притом исповедуя, что так веруют.

И когда более трёхсот епископов, удивительных по своим благоразумию и проницательности, утвердили одну и ту же веру, которая есть поистине и в точности вера божественного закона, оказалось, что один только Арий был побеждён дьявольской силой и посеял это зло сперва у вас, а потом и у других по своему нечестивому намерению.

Итак, давайте примем мысль, которую внушил нам Вседержитель [через Собор]. Возвратимся [в церковное общение] с возлюбленными нашими братьями, с которыми разлучил нас этот бесстыдный служитель дьявола. Поспешим соединиться как можно скорее с нашими подлинными членами в общем теле [Церкви]. Ибо и вашей проницательности, и вашей вере, и вашей святости прилично, узнав об обличённом обмане того, который оказался врагом истины, возвратиться к божественной благодати. Ведь то, что было угодным трёмстам епископам, не иное что есть, как мысль Божия [Православие], особенно когда волю Божию светозарно проявил просветивший ум таких и столь многих мужей Дух Святой. Посему пусть никто не сомневается и не медлит, но все усердно вернитесь на истиннейший путь, чтобы, прибыв к вам, когда бы то ни было, я мог вместе с вами принести подобающее благодарение всевидящему Богу – за то, что Он, явив истинную веру, возвратил вожделенную вами любовь. Бог да сохранит вас, возлюбленные братья»^[5].

Уврачевание мелитианского раскола

Страшный раскол в Александрии Египетской был вызван «строгостью» епископа Мелития против «человеколюбия» священномученика Петра, архиепископа Александрийского, по отношению к падшим (lapsi) во время гонений и затем кающимся христианам. Мелитиане, как и так называемые новатиане, считали, что только Бог может простить падение таких христиан, и поэтому немыслимо принимать их в общение с Церковью в каком бы то ни было виде. Святитель Епифаний Кипрский наиболее драматично из всех церковных писателей и историков описывает начало этого раскола. В конце описания он отмечает:

«Надписывали же каждый на своей церкви (храме) так: последователи Петра, имевшие у себя древние церкви, писали: “кафолическая церковь”, а приверженцы Мелития: “церковь мучеников”»^[6].

Мелитий обходил весь Египет и Пентаполь, а затем Палестину и Асию и рукополагал епископов и клириков в епархиях других епископов, что не допускается священными канонами. Так раскол расширялся и потрясал единство Церкви.

Собор решил отнестись к отпавшим более человеколюбиво и таким образом уврачевать раскол

Собор изучил этот вопрос и решил отнестись к отпавшим более человеколюбиво и таким образом уврачевать раскол. О том, как поступить с раскольничьими мелитианскими епископами и духовенством, сказано в следующем отрывке из соборного послания к александрийцам:

«Поскольку благодать Божия освободила нас от оных зловерия, нечестия и хулы (Ариевых) и от тех лиц, которые дерзали сеять раздор и разделять издревле в мире живущий народ, но не был ещё решён вопрос о дерзости Мелития и рукоположенных им, то мы извещаем вас, возлюбленные братия, о постановлении Собора и по этому вопросу. Итак, о Мелитие, поскольку Собор оказал ему более человеколюбия (а по строгости он не был достоин никакого снисхождения), было решено оставить его в своём городе, с тем, чтобы он отнюдь не имел власти ни поставлять, ни рукополагать, ни появляться в какой-либо другой области или городе для такого рода дел, но чтобы имел один лишь почётный титул (епископа). О тех же, которых поставил Мелитий, Собор определил: после того, как они будут утверждены более та́инственным рукоположением^[7], принять их в общение, с тем условием, что они будут иметь [подобающую сану] честь и служение, но непременно будут занимать второе место после всех рукоположенных в каждом приходе и церкви почтеннейшим сослужителем нашим Александром […] Если же случится кому-либо из служителей Церкви почить, тогда только что принятые в общение пусть возводятся на место скончавшегося, только бы они являлись достойными и избраны были народом, с согласия на то и утверждения александрийского епископа. Это позволено всем прочим; а что касается лично Мелития, то ему не разрешено этого из-за его изначально беспорядочного образа действий и его непредсказуемого и дерзкого характера, чтобы не давать ему никакой власти и права, как человеку, который может вновь совершить те же самые бесчинства»^[8].

О новатианском епископе Акесии

Исторически засвидетельствовано, что на I Вселенском Соборе присутствовал новатианский епископ Аке́сий. Досифей Иерусалимский пишет об этом очень просто: «На Соборе был и Акесий, новатианский епископ»^[9]. Этот факт неверно истолковывается в том смысле, что в Православном Вселенском Соборе принимал участие епископ-раскольник. Приводим следующий текст из «Церковной истории» Сократа, который показывает, что Акесий не участвовал в заседаниях Собора, но был вызван к царю Константину с целью возвращения раскольников-новатиан в Православие:

«О том, что на Собор царь вызвал и новатианского епископа Акесия. Ревность царя побуждает меня упомянуть и о другом обстоятельстве, показывающем, как сердце его заботилось о мире. Имея попечение о церковном единомыслии, он призвал на Собор и епископа новатианской секты Акесия. И после того, как вероопределение было составлено и подписано Собором, царь спросил Акесия, согласен ли и он с этой верой и с определением о праздновании Пасхи. На это Акесий отвечал: “Ничего нового, государь, Собор не постановил; ибо и это вероопределение, и это время празднования Пасхи я принял издавна, с самого начала, от времён апостольских”. А когда царь опять спросил, для чего же отделился он от церковного общения, тот упомянул о событиях в годы гонения при Декии и сослался на точность строгого правила о том, что не должно удостаивать участия в божественных Таинствах тех, которые после Крещения впали в грех, который божественные Писания называют грехом “к смерти” (1 Ин. 5: 16), и следует побуждать их к покаянию, но надежду на отпущение ожидать не от иереев, а от Бога, имеющего силу и власть прощать грехи. Когда Акесий сказал это, царь отвечал: “Поставь лестницу, Акесий, и взойди один на небо”. Об этом не упомянул ни Евсевий Памфил, ни кто другой (из историков). Но я слышал это от человека, который никогда не лгал, глубокого старца, который говорил это потому, что хорошо изучил то, что было на Соборе. Отсюда заключаю, что умолчавшие о сем обстоятельстве сделали это, как и многие из историков, которые пропускают многое или по пристрастию к кому-либо, или угождая лицам. Это что касается Акесия»^[10].

Вопрос о праздновании Пасхи

Принципиально важно знать, чего именно желал I Вселенский Собор, когда устанавливал в Церкви общее празднование Пасхи всеми христианами. Ведь он безусловно не был выразителем идей ни древних еретиков: манихеев, гностиков, маркионитов и т. д. – ни раскольников, упорствовавших в своём пребывании вне общения с Кафолической Церковью. Итак, Собор желал, чтобы члены Церкви – и только они – пребывали в богослужебном единстве, так же как они уже стали пребывать в вероучительном единстве благодаря догматическим постановлениям Собора. Это видно из исторических свидетельств, сохранившихся в святоотеческой литературе.

Собор желал, чтобы члены Церкви пребывали в богослужебном и вероучительном единстве

История празднования Пасхи такова.

Малоазийские Церкви (Ефесская, Смирнская и другие), следуя преданию апостола и евангелиста Иоанна Богослова, праздновали Пасху 14 нисана, в то время как другие Церкви совершали её в воскресенье после весеннего равноденствия. Богословские разногласия, длившиеся триста лет с периодическими обострениями, не привели к расколу между Церквами по этому поводу благодаря рассудительному вмешательству епископов и богословов, которые удержали епископов Рима от разрыва церковного общения с малоазийскими Церквами. Но празднование Пасхи в разные дни было нестроением, которое требовало пастырского попечения. Вопрос был поставлен перед Собором после завершения богословской работы и осуждения арианства и был решён наилучшим образом. Евсевий Кесарийский сохранил письмо Константина Великого к епископам всего мира, которое тот отправил после окончания Собора. В нём император говорит о праздновании Пасхи:

«На том же Соборе было исследование касательно святейшего дня Пасхи, и общим мнением признано за благо всем и везде праздновать её в один и тот же день, ибо что может быть прекраснее и благолепнее, когда праздник, дарующий нам надежду бессмертия, неизменно совершается всеми по одному чину и по ясной для всех причине? И прежде всего показалось неприличным праздновать тот святейший праздник последуя обычаю иудеев, которые, осквернив свои руки беззаконным поступком, заслуженно, нечестивые, слепоствуют душой […] Нам указан Спасителем другой путь, перед нами лежит поприще, законное и подобающее священнейшей нашей вере. Вступая на него единомысленно, почтеннейшие братья, оторвём себя от той постыдной мысли [что нужно следовать иудейскому обычаю]. Ибо поистине слишком нелепо, когда они (иудеи) хвалятся, будто без их учения мы неспособны соблюдать это (празднование Пасхи) […] Для чего же нам следовать им, когда известно, что они страдают страшным недугом заблуждения? Мы никогда не потерпим, чтобы совершалась вторая Пасха в один и тот же год. Но даже если и не так, то вашей проницательности подобало всегда и стараться, и желать показывать, что чистота ваших душ ни в чём не сообщается с обычаями людей самых негодных.

Сверх сего, надобно и то иметь в виду, что в столь важном деле и столь великом празднике веры неуместно быть разногласию. Ибо Спаситель наш предал нам лишь один день нашей свободы, то есть день святейших Страстей, и благоволил, чтобы одной была Его Кафолическая Церковь, члены которой, хотя и разделены по многим и различным местам, согреваются, однако же, одним духом, то есть Божьей волей. Итак, да размыслит благоразумие вашего преподобия, как худо и неприлично то, что в известное время одни соблюдают пост, а другие совершают пиры, и что после дней Пасхи одни проводят время в празднованиях и покое, а другие держат положенные посты. Посему божественный Промысл желает, чтобы это надлежащим образом было исправлено и приведено к одному порядку, на что, думаю, все согласятся.

Итак, поскольку надлежит исправить это так, чтобы у нас не было ничего общего с народом оных отцеубийц и Господоубийц, а уже существует подходящий чин, который соблюдают все Церкви западных, южных, северных и некоторых восточных областей империи, то в настоящее время всеми сочтено за благо, – и я сам ручаюсь, что это понравится и вашему благоразумию, – чтобы то, что единомысленно и согласно соблюдается в Риме, в Италии, во всей Африке, в Египте, в Испании, в Галлии, в Британии, в Ливии, во всей Элладе, в диоцезах Асийском, Понтийском и Киликийском, – было охотно принято и вашей рассудительностью, когда возьмёте во внимание не только то, что число Церквей в вышеназванных местах больше, но в особенности то, что самым богоугодным будет всем вам желать этого (праздновать Пасху вместе), чего, как представляется, и здравый смысл требует, и чтобы не иметь ничего общего с вероломством иудеев.

По общему суду всех, постановлено святейший праздник Пасхи совершать в один и тот же день

Коротко говоря: по общему суду всех, постановлено святейший праздник Пасхи совершать в один и тот же день, ибо неуместно быть различию в отношении к столь священному предмету. Самое лучшее – следовать этому общему решению, в котором нет никакой примеси чуждого заблуждения и греха»^[11].

Вопрос был решён довольно быстро, поскольку малоазийские церкви согласились с общим празднованием, а четыренадесятники (группа не принявших данное постановление Собора и настаивавших на праздновании Пасхи 14 нисана) вскоре вернулись в общение с Церковью.

(Окончание следует.)