На могилке митрополита Иоанна (Вендланда)

Мое знакомство с Русской Православной Церковью началось с архиерея, да еще такого высокообразованного и заслуженного, как митрополит Иоанн (Вендланд). А вот православный народ я узнала в начале 1990-х – уже после кончины владыки. Но благодаря ему.

Елизавета Александровна на могиле митрополита Иоанна

На могиле митрополита Иоанна всегда можно было видеть Елизавету Александровну Александрину, его близкого друга и личного врача. Зимой в сапогах-дутиках. В руках лопата, металлический скребок для уборки снега. Раскрасневшаяся, радостная, вся в делах. «Проходите, проходите, владыка вас ждет! Он рад гостям». Калитку никогда не закрывала, как он любил. Еще и подчеркнет: «У митрополита Иоанна дверь всегда была открыта».

Летом – скромное платье, кофточка с рукавами, как бы жарко ни было. Обязательно платочек. Поливает, окапывает, подливает маслица в лампадку. Двор храма большой. Много хозяйственных построек. И у нее везде свои тайнички. Ведь для того, чтобы ухаживать за дорогой могилкой, много чего надо. Из дома не наносишься. Вот она и припрятывала.

В сумке у Елизаветы Александровны – подарочки для посетителей: книжки, конфеты, какие-то сувенирчики. Все на молитвенную память.

На могиле митр. Иоанна всегда можно было видеть Елизавету Александровну Александрину, его близкого друга и личного врача

Владыка похоронен рядом с Феодоровским собором. Возле могилы всегда людно. Когда он умер в 1989 году, еще жива была старая гвардия. После службы обязательно заходил архимандрит Михей, по-монашески немногословный, друг владыки. Прибегал отец Игорь Мальцев. Прямо после молебна в соборе, в облачении, с кадилом. Именно прибегал. Он не ходил, только бегал. Слезно просил заступничества за своего младшего сына, крестника владыки. Одаривал нас служебными большими просфорами.

Митрополит Иоанн и соборный звонарь Петр Петрович Лурье

Приходил старичок в чесучовом пиджачке. Я тогда читала «Лето Господне» Шмелева. Уж больно красиво и духоподъемно показана там православная вера. Русскую литературу я всегда любила, и на новом витке жизни она включилась в процесс спасения моей души. Старорежимный старичок мне напоминал Горкина из шмелевской повести. Фамилия у него была необычная для средней полосы России. Лурье. Петр Петрович. Звонарь собора.

Он и знать не знал, что благодаря ему моя жизнь кардинально изменилась. Перед празднованием 1000-летия Крещения Руси в Ярославль приехала московская журналистка – писать статью о митрополите Иоанне. Само по себе это было чудом. В советское время о священнослужителях в прессе упоминали только в издевательских и уничижительных тонах. Меня она попросила зайти к владыке и узнать, кто изображен с ним рядом на фотографии: пожилой человек с медалью на лацкане пиджака. Им оказался Петр Петрович Лурье, соборный звонарь. Так я оказалась у владыки Иоанна.

Недавно (тридцать пять лет прошло!) без видимых причин захотелось узнать о своем благодетеле. Для этого теперь достаточно набрать имя в интернете. Старорежимный старичок оказался защитником Отечества (вот откуда награды). Старший сержант, мостовщик-сборщик, командир отделения.

Участник войны Петр Петрович Лурье

Мобилизован был на третий день войны. Демобилизован в сентябре 1945 года. Дважды ранен. Отслужил старший сержант Лурье, уроженец села Пречистое, от звонка до звонка. Обеспечивал восстановление мостов и бесперебойную работу железнодорожного транспорта, снабжавшего армию всем необходимым для жизни и боя. Награжден медалями «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.», «За освобождение Варшавы», «За взятие Берлина». Еще и в советско-японской войне поучаствовал.

Так что поскреби русского звонаря – и получишь воина и патриота.

Приходил Николай Николаевич со своей болящей дочкой Лизочкой. Он у владыки работал кочегаром. Много лет я встречала его на могиле в дни памяти митрополита Иоанна. Уже умерла его Лизочка, а он все ходил.

После службы обязательно приходил отец Димитрий Конев. Он служил при десяти архиереях. Митрополит Иоанн был одним из них. Пригласили мы его как-то с Елизаветой Александровной домой – окрестить наших близких знакомых из Москвы, маму и дочку. После крещения накрыли стол. А тогда в церкви прихожанам раздавали гуманитарную помощь, в том числе и банки с ветчиной, похожие на гильзы. В то время это был невиданный деликатес.

Протоиерей Димитрий Конев

У Елизаветы Александровны была слабость: подчеркнуть, что среди почитателей владыки Иоанна было много образованных дам. И это абсолютно соответствует действительности. И вот она с азартом рассказывает, что мы, эти дамы, и умницы, и красавицы, и журналистки, а отец Дмитрий неторопливо поедает ветчину и периодически для продолжения разговора повторяет: «Большого ума люди!»

Матушка молодого священника рассказала на могилке, что, будучи беременной своим первенцем, она причастилась из рук владыки Иоанна. И вот ее Алеша оказался талантливым мальчиком: удивительно поет. При всех трудностях и огорчениях житейских они с батюшкой часто обращаются за помощью к владыке и получают ее. Елизавета Александровна подарила им книгу митрополита Иоанна «Князь Феодор».

Отец Олег тогда сказал Елизавете Александровне: «А вы напишите воспоминания о владыке. Это так интересно. Вы столько о нем знаете». Вначале она отмахнулась: «Я же не журналистка, не умею…» Но эта мысль крепко засела в ее голове. И вот сейчас я пользуюсь ее записями.

Елизавета Александровна Александрина, монахиня Елисавета

Из дневника Елизаветы Александровны:

«Подошла к могилке Алла Алексеевна (работает в соборе) со своей давнишней знакомой, филологом по образованию, только что отправленной на пенсию, и еще не смирившейся с тем, что не будет работать. Человек она шибко умный: боится ходить в церковь, так как там и крестятся неправильно, и служат не искренно, и в Св. Писании при переводах неправильно переведены некоторые слова, поэтому их и читать нельзя. И что все мы “зазомбированные” и т.п.

А сама и крест, оказывается, носить не может, и еще только “Отче наш” выучила. Попросила Алла Алексеевна с ней поговорить, т.к. она сама для ее знакомой не авторитет.

Бедная душа! Масса ненужных, а порой и вредных познаний стесняют ее! Ну что тут можно сказать убедительного? Я даже немножко растерялась, но разговор был у могилки, и мне на помощь владыка послал своего друга. Я вдруг вспомнила, что в конце православного церковного календаря есть беседы о молитве Господней архимандрита Бориса (Холчева, + 1971). В 1920 году он окончил историко-филологический факультет Московского государственного университета. С ним служил наш владыка, будучи архимандритом в Успенском кафедральном соборе Ташкента.

Я сказала, что с филологами может толковать только филолог, и пусть Алла Алексеевна даст ей прочитать эти беседы.

И еще – чтобы она прочитала в журнале “Православная беседа” размышления пастыря и ученого о двух путях богопознания “Поклонение волхвов” священника Глеба Каледы, профессора, доктора геолого-минералогических наук. И кроме всего, чтобы она крестик носила и причастилась.

На другой день, когда я в соборе покупала свечи, Алла Алексеевна мне сказала, что ее знакомая вечером долго и внимательно читала толкование на “Отче наш”».

Частым посетителем могилки митрополита Иоанна была Лидия Ивановна. Похожа она на боярыню Морозову с картины Сурикова. Так же повязывала платок. Работала свечницей в соборе – продавала свечи и принимала записки. Тогда в церковь пришло много нового народа. Лидия Ивановна была известна фразой: «Девчонки, молитесь, пока время есть». В вере она была несокрушимой. Именно ее Елизавета Александровна спустя десять лет выберет в помощницы, заранее планируя свой уход. Последние месяцы перед кончиной они жили вместе. Играючи, своими сильными руками Лидия Ивановна поднимала с постели ее изможденное, измученное страшной болезнью тело. Когда мы (я и редактор Лидочка) начинали буквально выть от жалости к болящей, обрывала нас: «Да вы чего! Она сейчас венец в Царство Небесное зарабатывает. Очищается от грехов».

Какие могли быть грехи у почти святой Елизаветы Александровны? Лидия Ивановна имела на все свое мнение. Елизавета Александровна – терапевт, а значит, подписывала справки о состоянии здоровья женщин, которые шли на аборт. Не направляла на аборт, а фиксировала медицинские показатели. Вот и мучается теперь. Очистится и войдет в Царство Небесное.

Как-то на могилке к Елизавете Александровне подошла старая женщина, помолилась и спросила, не знала ли она Валентина Ивановича Л.? Она его соседка, живет близко от собора. Ей Валентин и о владыке рассказывал, и о Елизавете Александровне упоминал. Сам он перед кончиной зарабатывал продажей пива у моторного завода. И вот накануне долго смотрел телевизор, да так за столом и умер. Утром хозяин вызвал милицию, а хоронить отказался. Похоронили якобы где-то в братской могиле, и он, естественно, не отпет.

Все разговоры на могиле владыки Елизавета Александровна воспринимала как его благословение

Все разговоры на могиле владыки Елизавета Александровна воспринимала как его благословение. Уверена была, что разговор случился не зря. Что митрополит Иоанн и оттуда заботится о душах знакомых ему людей. Валентин – сын алкоголика. Окончил когда-то один курс семинарии, но не мог удержаться и скользил вниз по наклонной плоскости. Пил, бродяжничал, даже в тюрьме сидел. Приезжая из Америки в отпуск в Переславль, владыка посылал ему в тюрьму переводами деньги…

Елизавета Александровна решила посоветоваться с Лидией Ивановной, которая работает в Никольском храме. Объяснила, что Валентин крещеный, никому не нужный. И что главное – узнала она о нем у могилы владыки. Всезнающая Лидия Ивановна сказала, что надо отпеть, и что таких они бесплатно отпевают. А для земельки после отпевания найдет место.

Из дневника Елизаветы Александровны:

«На Пасху подошел бывший наркоман Володя с женой. Я ее лечила и просила владыку помолиться. Они рассказали, что живут дружно, что Володя покрестился, не пьет, а о наркотиках давным-давно нет речи. Ходят на могилку к владыке.

А Галя! Работала при владыке уборщицей в епархиальном управлении. Пьяница, но по душе добрая. Доставала кости для Найды с Мухтаром, чужого не брала. Родилась она в тюрьме. Ее тоже владыка очень жалел. Галя умерла на второй день Пасхи в возрасте 46 лет. Внезапно заболела и в тот же день в больнице умерла. Есть над чем задуматься, ибо смерть в Пасху – это не случайность, а событие!

Как-то к могиле подошел мужчина средних лет, явно нецерковный, подвыпивший и стал рассказывать, какой был необыкновенный человек владыка!

“Мы делали сигнализацию в епархии (и показал рукой на епархиальное управление), это ″шабашка″ у нас была. Подходит к нам владыка и говорит: ″Ребята, вот вам ключи от дома, а я поехал в Вакарево″. И уехал. А я как посмотрел на все вокруг, так первым делом и запер двери”».

Не раз я видела на могилке Александра Алексеевича, доктора из реанимации, который принимал и спасал Лидию Ивановну в 1992 году. Во время поездки в лавру Лидия Ивановна заболела менингококцемией. Страшная болезнь! Настигла она бедную деятельную Лидию Ивановну в одно мгновение. Елизавета Александровна на руках дотащила ее безжизненной тело до Ярославля. В больнице сказали, что шансов никаких. Несколько месяцев Елизавета Александровна провела у постели заболевшей, вытаскивая ее с того света вместе с врачами. Удивительно, что ей не чинили препятствий. А она, этот ловец человеческих душ, взялась за свое. Доктор Александр Алексеевич, видя явное чудо, что Лидия Ивановна осталась жива, под чутким руководством Елизаветы Александровны вместе с двумя дочерями принял крещение. Стал близким человеком. И когда Елизавета Александровна умерла, выносил ее гроб.

Архимандрит Михей (Хархаров) и протоиерей Игорь Мальцев

Здесь, у могилки, планировались мелкие и крупные операции церковного клира, например, по проникновению в собор во время визита патриарха Алексия (Ридигера). Если честно, сделать это было не так уж сложно. Как шепнул отец Игорь Мальцев, просто прийти пораньше, часов в шесть утра. Но не все догадались. Поэтому счастливые обладатели приглашений спокойно проходили на службу через милицейский кордон. А обделенные горевали.

Протоиерей Игорь Мальцев

Особенно горевал Мишенька. Добрый мальчик-даун, инвалид детства, он ходил в собор с бабушкой, усердной прихожанкой. Зимой бабушка надевала на него платочек, затем шапку. Потому что у него болели уши. В церкви она шапку снимала, а платочек оставляла. Так я его и запомнила в платочке.

Мишенька не в состоянии был примириться, что не попадет на службу со Святейшим: «Владыка Иоанн меня любил. Он бы мне дал пригласительный!». И вот активные тетушки придумали задействовать в операции фотокорреспондента местной газеты Юрия Ивановича Барышева. Тот по своим профессиональным заботам бесконечно входил и выходил из собора. В конце концов вынес пригласительные, которые милиционеры не догадались забрать у счастливых обладателей. Времена были простые. О безопасности особенно не заморачивались. За несколько минут до начала службы сияющие Миша с бабушкой под общее ликование радостно вошли в собор.

Все это была наша церковная беднота. Я не помню, чтоб говорили о власти. Единственный памятный контакт – ваучеры. Куда вложить? Александрины отнесли их в «Страховое агентство Павла Пушкова». В газетах писали, что за несколько лет он получил пять дипломов о высшем образовании. Аргумент. На свой ваучер Елизавета Александровна купила индийский платок с люрексом. Но потом, решив, что для нее это уж слишком, подарила его мне. Пушкова называла Павел Борисович, Ельцина – Борис Николаевич. Пушкова потом посадили.

Епископ Рыбинский и Романово-Борисоглебский Вениамин (Лихоманов). Принял священство из рук митрополита Иоанна

Когда человек стяжает благодать (это я о Елизавете Александровне), когда он просветлен ею, все остальные обстоятельства становятся для него второстепенными. Главное – общение с Богом. А разговоры о действиях властей, о политике – это спусковой крючок. Нажми его – и мир разрушится. Мир не как «нет войне!», а как трезвенное уравновешенное внутренне состояние. Что же касается войны в общепринятом значении, то, кажется, Иоанн Златоуст сказал, что Церковь исходит, прежде всего, из того, что главной ценностью для человека является жизнь вечная и блаженная, возможная лишь при условии единения человека с Богом. Отсюда следует больший интерес святых отцов не к войне как социальному явлению, а к войне как внутренней духовной брани. Как-то так.

Когда я купила новый телевизор, то старый, вполне приличный, предложила Елизавете Александровне. Она категорически отказалась. И когда я начала наседать, даже рассердилась, чего практически не бывало.

Заходили на могилку коллеги-врачи. Елизавета Александровна сорок лет отработала терапевтом в больнице на Волжской набережной. Рядом с ее отделением в старинном особняке с широкими лестницами и огромными окнами располагалось глазное отделение. В советские времена летом больные в домашних халатах гуляли по набережной. Если на глазу повязка – из офтальмологического. Если нет – из терапевтического. Сейчас это самое престижное место Ярославля. Здания, где располагались больницы, выкуплены состоятельными людьми. А вместо больных по набережной ездят самокатчики и велосипедисты.

Кого-то из врачей я знала еще до знакомства с Елизаветой Александровной. Они рассказывали, что она была прекрасный диагност. Для нее не существовало ни дня, ни ночи. В дни советских праздников она всегда дежурила, зато на Пасху, Рождество была свободна.

Рассказывали, что еще в далекие времена, когда Церковь, мягко говоря, была не в чести, на производственном собрании заведующая хорошо поставленным голосом, чтоб и в задних рядах было слышно, отчеканила, что получила анонимку: Александрина ходит в секту. «Так вот, запомните все: она у меня будет работать до тех пор, пока ей будет разрешать секта!». Тетя была умная и все понимала.

Протоиерей Борис Старк с супругой Натальей в своем домике на Гужевой

Высокий старик с грассирующим «р» – это протоиерей Борис Старк. Он частенько навещал могилку владыки. Всегда в подряснике, с крестом, с неизменным потертым портфелем, в котором он носил свои поминальные синодики. Потом батюшка забыл портфель на автобусной остановке. Мы, как могли, помогали ему: разместили объявления в газетах, на телевидении с просьбой вернуть. Увы, синодик так и не нашелся.

Надо было побывать у отца Бориса на Гужевой, где они жили с матушкой Натальей в маленьком деревянном домике, чтоб предположения о каком-то изысканном образе жизни аристократа рассеялись без следа, настолько просты они были.

Мы не всегда понимали владыку. А теперь стало ясно: то, что нам казалось недостатками, оказалось большими достоинствами

Как-то отец Борис разоткровенничался на могилке: «Что греха таить, мы не всегда понимали владыку. А теперь стало ясно: то, что нам казалось недостатками, оказалось большими достоинствами; а что было непонятно – стало промыслительно».

Тогда Елизавета Александровна записала в своем дневнике: «Истинные подвижники благочестия духовный подвиг совершают сокровенно и догадаться об этом не всем дано».

В те годы отец Борис переживал невероятный интерес к своей персоне. Он и ранее был человеком известным. К нему в Ярославль в советские времена даже архимандрит Софроний (Сахаров) приезжал, тот, что написал книгу об афонском старце Силуане. В 1990-е, когда оковы тяжкие пали, в церковную ограду рванула интеллигенция. А там отец Борис со своей экзотической биографией. Сын контр-адмирала царского флота. Был в эмиграции, служил в церкви на знаменитом кладбище Сент-Женевьев-де-Буа, отпевал русскую эмиграцию, начиная с Федора Шаляпина.

Первыми на него положили глаз комсомольцы. По приглашению горкома комсомола он выступил перед студентами ярославских вузов. Формат был такой: два часа монолога, а потом ответы на вопросы. Заранее предупредил, что дискуссии не будет, что надо искать то, что нас объединяет, чтобы спасти уцелевшее для детей и внуков.

За первый год перестройки отца Бориса сняли в восьми (!) документальных фильмах. Успех был оглушительный.

Протоиерей Борис Старк

Отец Борис на могилке рассказывал нам, как они с матушкой ездили на съемки в Горький. Их снимали на старом колесном пароходе. «Собрали восемь динозавров из Красной Книги и снимали…»

Оператор и режиссер из Латвии Юрис Подниекс, прославившийся фильмом «Легко ли быть молодым?», снял отца Бориса в фильме о спасении памятников культуры. В частности, Толгского монастыря. Там до перестройки находилась колония для малолетних нарушителей закона со всеми вытекающими последствиями. Фильм должен был выйти одновременно в Москве и в Лондоне. Но что-то пошло не так. И пока он готовился, тема стала не актуальна: Толгу передали Русской Православной Церкви.

Встречая отца Бориса на могиле митрополита Иоанна, я искренне говорила, что молюсь о нем. Это правда. Он отшучивался. «Вот, оказывается, кто не дает мне отправиться на тот свет. Я только ногу занесу – опять оттянет назад!».

Один из сыновей Старков, 10-летний Сереженька, умер, когда они еще жили в Париже. Об этом очень трогательно написала друг их семьи Антонина Михайловна Осоргина. Небольшая повесть об ангельском ребенке и его удивительной кончине теперь опубликована и широко известна. А мне ее Елизавета Александровна давала читать в рукописном виде с вклеенными фотографиями.

Когда я была у Старков, матушка Наталья вспоминала, как летом во Франции они снимали скромную комнатку возле Булонского леса (место, облюбованное русской эмиграцией). Перед отъездом в город пошли погулять и разожгли костерок. Сережа играл, прыгая на ветки и сучья. Один отлетел в сторону. Мальчик побежал и принес… Это был сук в виде креста. Не рукотворный, а природный крест. Родители умилились, но взять с собой не разрешили. Первое, что они увидели дома, открыв чемодан, был крест.

Рассказывая, матушка Наталья буквально нырнула под кровать и вытащила оттуда этот крест. С костерка под Парижем прошло полвека.

Умер отец Борис Старк в 1996 году 11 января. И когда гроб с его телом несли вокруг Никольской церкви, где он служил, пришла весть о кончине еще одного легендарного батюшки ярославской земли – архимандрита Павла (Груздева).

***

Вначале на могиле стоял деревянный крест, и она была окружена обыкновенной деревянной оградой, покрашенной зеленой масляной краской. Ее сделал соборный столяр Сергей Иванович.

Все умилялись предельной простоте могилы человека с таким высоким саном

Елизавета Александровна объясняла, что это временно: будет и поставлен памятник, и установлена металлическая ограда. Все умилялись предельной простоте могилы человека с таким высоким саном.

По поручению отца Игоря его двоюродный брат Михаил обложил могилу дерном по верхнему краю. Когда трава выросла, она стала красиво свисать. Но приходилось постоянно укреплять боковые стороны. Елизавета Александровна переживала, что для незнакомых людей могила была фактически безымянной.

Через год Надя Мальцева сделала на день ангела владыки финифтевую табличку с надписью:

Митрополит Иоанн

Вендланд

Ярославский и Ростовский

1967–1984

Род. 19 14/I 09 – сконч. 19 25/III 89

В левом верхнем углу она изобразила портрет владыки (с фотографии в белом клобуке с одной панагией), а в правом нижнем – рисунок Феодоровского собора. Вмонтирована табличка была в яблоневую резную рамку, которую укрепил на кресте Коля Мальцев – крестник владыки. Эту дощечку я храню, хоть эмалевая поверхность уже рассыпалась. Не поднимается рука выбросить.

На могиле митрополита Иоанна (Вендланда).1989 г.

Из дневника Елизаветы Александровны:

«Я попросила столяра немножко подкрасить крест в коричневый цвет и снова покрыть лаком. На душе стало спокойнее, ибо я сама наблюдала, как иностранные делегации, немцы и архиепископ из Америки, ранее знавшие владыку, подходили к могиле, читали надпись, радостно трогали табличку и явно были всем довольны.

Время шло, стали все чаще появляться недоумевающие вопросы: почему так бедно? Я терпеливо ждала устройства подобающего владыке памятника, хотя многочисленные бабушки умилялись деревянному кресту».

Так тянулось несколько лет. Это было время тектонических сдвигов в нашем государстве. Люди постарше хорошо его помнят. Все накопления сгорели. Как дым испарились деньги на устройство могилы митрополита Иоанна. Не было специалистов (разбежались), не было нужных материалов.

Потом деньги удивительны образом появились (отдельная история).

Из дневника Елизаветы Александровны:

«Поехали мы искать в разных организациях камень под 10 столбов оградки. Нашли серый гранит, обещали нам распилить его и отшлифовать, но не нашлось в городе инструментов, чтобы в этих плитах сделать отверстие для трубы нужного диаметром.

Господь послал нам мраморные плиты для гробницы. К старосте собора Антонине Андреевне обратился мужчина из Москвы с предложением купить у него красивые мраморные плиты. Она решила, что сделают мраморный амвон в Тихвинском приделе Феодоровского собора, и согласилась. А он привез только 10 плит, получил деньги и больше не появлялся.

Для предполагаемой работы этого количества было явно мало. Она посоветовалась с настоятелем (о. Игорем), и решили отдать их для гробницы владыки. Нам они очень понравились».

Потом дело пошло. Эскиз креста сделал петербургский художник С.Н. Спицын. Сам проявил инициативу. Елизавета Александровна пишет:

«Он как бы устремляется ввысь, хотя вес креста – 150 кг, а голгофы – 200 кг, да еще мощная плита основания. И гармонирует со старинными соборами. И такое здесь красивое небо…»

Начальник реставрационных мастерских дал лучших мастеров по камню:

«Главный мастер Михаил (с сорокалетним стажем реставрационных работ), оказывается, выполнял ответственные работы при реставрации Данилова монастыря в Москве. Рассказывал, что приходилось сутками не спать. Так спешили завершить. Второй мастер – Александр, тоже с большим стажем. Я порхала по мелким поручениям, радуясь, что меня приняли в эту артель.

А они на грузовой машине привезли и наши мраморные плиты, и свой цемент, и разные доски, и железяки, и многое другое, даже веники (которые потом подарили мне). Мы решили, что этого добра вполне достаточно будет для закладки собора! Они улыбались нашей наивности.

Я заранее выкопала цветы, сравняла могилу. Михаил, начав работу, сказал: “Прости, владыка, я тут топтаться буду”. Михаил и Александр с такой любовью и тщательностью все делали, что, наблюдая красивую работу настоящих мастеров, было видно: труд – это радость.

И хотелось думать, что мастеров пригласил сам владыка. Удивительно и то, что именно 10 плит потребовалось, не больше и не меньше. Как раз столько, сколько было куплено. И по цвету они гармонировали с памятником!

Хотелось думать, что мастеров пригласил сам владыка. Поражала удивительная легкость при установке памятника

А деревянный крест на обратном пути из Ярославля в Москву отец Леонид завез в Переславль. И он установлен на могиле дяди Коли. В одной оградке встретились деревянные кресты старшей сестры и младшего брата, которые так любили друг друга!

Поражала удивительная легкость при установке памятника. В те минуты, когда нужна была дополнительно мужская сила, вдруг появлялся отец Сергий (бывший геолог, друг владыки), который понятия не имел, в какой день понадобится его помощь, а появлялся с точностью в минуты…

Мне очень дорогá могилка владыки. Я посещаю ее ежедневно (исключение – кратковременный отъезд или болезнь, но тогда я нахожу “заместителей”).

Да, как много в жизни происходит промыслительно, а мы думаем, что случайно… А еще чаще – и не задумываемся. Спешим…

И не находим времени осмыслить случившееся с нами и поблагодарить Господа за Его великие милости и долготерпение к нам, нерадивым. Без помощи Божией, сама по себе, я не смогу этого сделать. Помоги мне Царица Небесная, Заступница Усердная рода христианского!

И еще деталь: именно в день установки оградки в кухне собора был приготовлен мясной суп, каша, чай с вареньем, и в это время у них начался ремонт. Повариха не знала, куда добро деть, и очень обрадовалась, когда пришли обедать пять мужчин с хорошим аппетитом.

Думаю, что и тут не обошлось без незримого вмешательства дорогого владыки. Он всегда всех кормил: и гостей, и детишек, и в скиту – птиц, собачек, кошек (не сам кормил, а заботливо оставлял им еду и радовался, что все были сыты)».

Сегодня никого уже нет в живых. Умерла Лидия Ивановна, помощница Елизаветы Александровны. Умерла Алла Алексеевна, которая просвещала новообращенных и переживала за строптивого филолога. Нет отца Бориса, отца Игоря. Даже Мишеньки-дауна и его бабушки уже нет. Из старой гвардии остался один отец Димитрий Конев («большого ума люди»). В будущем году ему исполнится девяносто лет.

Похороны епископа Исайи (Ковалева). Первый справа – иеромонах Авель (Македонов), последний – протоиерей Борис Старк. (Из архива Л.А. Зуммер)

Теперь в ограде Феодоровского собора не одна могила, а три. В 2005 году почил архиепископ Михей (Хархаров). Друг владыки. Они познакомились, когда Саше Хархарову было девять лет, а Косте Вендланду, студенту горного института, двадцать один. Сыновья одного духовного отца – митрополита Гурия (Егорова). Владыка Михей возглавил Ярославскую кафедру через несколько лет после митрополита Иоанна. Когда мы приносили ему на утверждение эскиз оградки («по мотивам решетки Летнего сада»), что-то ему все не нравилось. И то не так, и это. Когда сообразили, увеличили длину в два раза.

Потом оградка стала длиннее еще на один пролет. В 2020 году сюда были перенесены с заброшенного Донского кладбища останки епископа Исайи (Ковалева). Как говорил отец Димитрий Конев, он был не смиренный, а смиреннейший.

Умер епископ Исаия в 1960 году. Бог привел его к служению у престола Божия на закате земной жизни. До этого сорок пять лет будущий епископ водил суда Волжского пароходства, не был женат, не имел своего жилья. Кто- то обещал показать по телевизору последнего попа, но сохранившиеся фотографии с похорон епископа Исайи в 1960 году говорят об обратном. Прилегающие к собору улицы заполнены людьми.

Отпевание епископа Исайи возглавил владыка Никодим (Ротов). Из архива Л.А. Зуммер

Получился настоящий архиерейский некрополь. Если о 1990-х говорили «лихии», то о «нулевых», когда скончался владыка Михей, – «тучные». 2020 год – это вообще другая эпоха. Недостатка в средствах и материалах не было. Рядом с могучими крестами на могилах собратьев-архиереев памятник митрополита Иоанна смотрится скромно. Десять мраморных, которыми так гордилась Елизавета Александровна, ушли под землю. Для митрополита Иоанна это не имело бы никакого значения. Радоваться за других он умел всегда.

Медсестра Тамара Александровна

Ярославцы любят это место возле Феодоровского собора. После окончания литургии под колокольный звон идут поклониться могилам владык, которых при их жизни и не знали.

Вместо Елизаветы Александровны на могилках теперь дежурит медсестра Тамара Александровна. Очень ревностно выполняет это послушание. Никому его не отдает. Спасается.