Любовь к себе на пересечении богословия и психологии

• Часть 2
• Часть 3

Протоиерей Вадим Леонов

В данной публикации рассматриваются и сопоставляются интерпретации любви к себе в известной психологической литературе и в авторитетных христианских источниках – Священном Писании и святоотеческом наследии Православной Церкви. Несмотря на близкие исходные предпосылки и похожую терминологию, обнаруживается существенное расхождение в понимании любви к себе в христианском и психологическом дискурсах. В рамках христианской традиции автором статьи выделяются как основополагающий святоотеческий подход к данному явлению в жизни человека, так и особенные высказывания, которые возможно согласовать между собой, но не с доминирующей психологической интерпретацией. В конце статьи автор дает описание проблемного поля, которое возникает при распространении секулярного психологического тренда в понимании любви к себе. Впервые статья была опубликована в журнале «Сретенское слово», № 2 (14) 2025.

Введение

Обучение «любви к себе» – это главное направление в современной психологии и психотерапии

В начале апреля 2025 года Российский книжный союз и операторы книжного рынка представили всероссийский книжный рейтинг продаж за 2024 год. Среди книг, продаваемых в бумажной версии, на первом месте оказалась работа психолога Ольги Примаченко «К себе нежно. Книга о том, как ценить и беречь себя»^[1]. Это произведение удерживает первое место в рейтинге уже четвертый год подряд. Среди аудиокниг первое место по продажам среди произведений всех жанров принадлежит работе психолога Татьяны Мужицкой «Роман с самим собой». На сайте одного из крупнейших книжных маркетплейсов России «Читай-город» в разделе самых продаваемых книг на первом месте находится планер «Люби себя», который рекламируется как самый продаваемый в Италии, но теперь, видимо, и в России^[2]. Обращает на себя внимание факт, что в этих рейтингах книги по самолюбию обогнали не только своих конкурентов из сфер эзотерики, но и фэнтези, любовные романы, детективы и других многолетних лидеров продаж.

«К себе нежно. Книга о том, как ценить и беречь себя» Ольги Примаченко

Если понаблюдать за этой нарастающей тенденцией, создается впечатление, что обучение «любви к себе» – это главное направление в современной психологии и психотерапии.

Профессиональные психологи, наверное, с этим не согласятся, приведут свои аргументы, но их голос тонет в этом невероятно мощном потоке психологических учебников, пособий, методик, тренингов, курсов по самолюбию, самолюбованию, самовосхвалению и другой самости, которые в невероятном количестве производятся дипломированными специалистами и потребляются в огромном количестве множеством людей.

На таком фоне тема любви к себе стала все громче звучать и в христианской среде^[3]. Насколько данный призыв сочетается с Православием – это емкий вопрос, который невозможно всесторонне проработать в рамках небольшой статьи, где будут рассмотрены лишь главные аргументы, которые чаще всего используются для проповеди любви к себе: двуединая библейская заповедь о любви к Богу и ближнему в ее второй части, где говорится: «Возлюби ближнего твоего, как самого себя» (Мф. 22, 39), и пять святоотеческих высказываний. Библейская заповедь, согласно интерпретации сторонников психологии самолюбия, может быть исполнена только тогда, когда человек должным образом полюбит самого себя. Отсюда следует, что сначала надо научиться любить себя, а потом уже может возникнуть подлинная любовь к ближнему. Для погружения в эту тему проясним вопрос: когда же и каким образом эта мысль появилась в психологии?

Любовь к себе в психологии^[4]

«Принципы психологии». Книга Уильяма Джеймса. Титульный лист первого издания

Тему любви к себе как самоуважения одним из первых раскрыл Уильям Джеймс в «Принципах психологии»^[5]. 3игмунд Фрейд также писал на эту тему, но пошел иным путем: развил концепцию о либидозном основании любви к себе. Он утверждал, что если либидо человека направлено на иных людей или внешние объекты – это воспринимается как «любовь», а если на себя, то это «любовь к себе», суть которой состоит в «фиксации либидо на собственном теле и собственной личности вместо объекта»^[6], что приводит к развитию эгоизма и нарциссизма в человеке^[7].

Однако наибольший вклад в формирование современной психологической трактовки любви к себе сделал Эрих Фромм, который не соглашался с З. Фрейдом, что любовь к себе приводит к развитию эгоизма и нарциссизма в человеке, но отстаивал мысль, что любовь к другому человеку и любовь к себе не противоположны друг другу:

«Если добродетельно любить своего ближнего как человеческое существо, то должно быть добродетелью, а не пороком – любить и себя, так как я тоже человеческое существо»^[8].

Эрих Фромм, социолог, философ

Интересно, что для обоснования своей мысли он, будучи неверующим человеком, использовал евангельскую аргументацию:

«Идея, выраженная в библейском ‟возлюби ближнего, как самого себя”, подразумевает, что уважение к собственной целостности и уникальности, любовь к самому себе и понимание себя не могут быть отделены от уважения, понимания и любви к другому индивиду. Любовь к своему собственному ‟я” нераздельно связана с любовью к любому другому существу»^[9].

Здесь возникает проблема различения любви к себе и эгоизма, и Э. Фромм решает ее так:

«Эгоистичный человек любит себя не слишком сильно, а слишком слабо, более того – по сути, он себя ненавидит»^[10].

Если в данной цитате Фромм рассматривает эгоизм как сугубо негативное явление, то чуть ниже «отсутствие эгоизма» он описывает как

«симптом невроза, наблюдаемого у немалого количества людей, которые обычно обеспокоены не самим этим симптомом, а другими, связанными с ним, – депрессией, утомляемостью, неспособностью работать, неудачей в любовных делах и т. п. …Анализ показывает, что полное отсутствие эгоизма – один из его [невроза] признаков, причем зачастую самый главный»^[11].

При чтении данных рассуждений трудно уйти от ощущения внутренней противоречивости авторской позиции, где эгоизм оценивается как нечто деструктивное и конструктивное одновременно, и при этом оба аспекта эгоизма не отождествляются с любовью к себе. Тем не менее рассуждения Эриха Фромма заложили фундамент концепции любви к себе, которая развивается в психологии и во многих иных гуманитарных сферах и по сей день.

Важное отличие современных взглядов на данный вопрос от позиции Э. Фромма заключается в том, что он рассматривал любовь к себе и любовь к ближним как целостное и неделимое явление, сейчас же доминирует представление, что сначала нужно полюбить себя, а потом уже учиться любить ближнего, то есть эти два аспекта любви выстраиваются в хронологической последовательности. При этом не дается ясный ответ на вопрос: когда, на каком этапе развития любви к себе человек способен начать любить ближнего? Также не ясно, не станет ли любовь к себе столь увлекательной историей, что на других людей не останется ни времени, ни сил? Эту опасность четко подметил Оскар Уайльд: «Любовь к себе – это начало романа, который длится всю жизнь».

В рамках данной темы, для понимания сходства и различий между психологией и богословием, обозначим основные положения христианского понимания любви и ее особенностей.

Любовь в христианстве

Христианское святоотеческое понимание любви проистекает, прежде всего, не из анализа человеческого опыта, чувств, переживаний, философских рассуждений, но из сверхъестественного Новозаветного Откровения, что «Бог есть любовь» (1 Ин. 4, 8, 16). Любовь предвечно соединяет Божественные Лица (ср. Ин. 17, 24) и является важнейшим проявлением Бога в тварном мире (ср. Ин. 3, 16), поэтому и люди, обладая образом Божиим, имеют любовь как неотъемлемое свойство своего бытия и как потребность для своего существования. В православной традиции любовь – это межличностная категория, она соединяет разные личности в Боге и друг с другом (тема любви как межличностного единства многократно раскрывается в Евангелии, ср. Ин. 15, 4–17). Другими словами, любовь – это благодатное состояние личностей, вступивших в общение и стремящихся к взаимному единству бытия.

Любовь – это благодатное состояние личностей, вступивших в общение и стремящихся к взаимному единству бытия

Любовь не только соединяет, но и образует единое целое из влюбленных. На уровне Божественном это единство выражено в удивительных словах Христа: «Я и Отец — одно… Отец во Мне и Я в Нем» (Ин. 10, 30, 38), а на уровне человеческом – «И будут [два] одна плоть» (Быт. 2, 24). В любви личность всецело отдает себя любимому и в то же время всецело обретает его, двое становятся единством без утраты своей уникальности. Посредством любви личность способна познавать и бывает познанной. Любовь – это главное средство для познания личности. Посредством любви люди превращаются как бы в сообщающиеся сосуды и, отдавая себя друг другу, получают возможность жить и развиваться в жизненном пространстве другого, как в себе:

«Любовь, всецело к Богу устремленная, связует любящих с Богом и друг с другом… Только любовь сочетает твари с Богом и между собою в единомыслие»^[12].

Христианская любовь основана на самопожертвовании, которое не является самоуничтожением, но превращается в удивительное воскресение в другом. Пример этой любви явил Сам Господь Иисус Христос: «Любовь познали мы в том, что Он положил за нас душу Свою: и мы должны полагать души свои за братьев» (1 Ин. 3, 16). Идея любви как жертвы, в результате которой люди перерождаются, обновляя и себя, и другого, является основополагающей в проповеди Иисуса Христа, Его апостолов и учеников; она является нравственным фундаментом жизни Церкви. Именно эта идея стала закваской, которая переквасила языческую эгоцентричную культуру Европы и стала точкой отсчета новой эры человечества.

Именно эта идея стала закваской, которая переквасила языческую эгоцентричную культуру Европы и стала точкой отсчета новой эры человечества

С точки зрения христианского духовного опыта (который легко находит подтверждение и в повседневной жизни), любовь, независимо от того, на кого она направлена, обладает свойством воспринимать объект любви в особом, позитивно измененном виде: все недостатки объекта любви умаляются, а его достоинства видятся особо значимыми:

«Ум, стяжавший духовную любовь, ничего такого не думает о ближнем, что не приличествует любви… Истинную любовь стяжал тот, кто ни подозрений, ни слова не допускает против ближнего»^[13].

Этот феномен характерен и для любви между людьми. Когда человек любит, то недостатки любимого незаметны или незначимы для него. Любовь обращена к самому лучшему в человеке и покрывает милосердием и прощением его слабости и ошибки, как сказал апостол Павел:

«Любовь долготерпит, милосердствует… не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине; все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит» (1 Кор. 13, 4–7).

На первый взгляд, эта особенность любви выглядит странной, а может быть, и вредной, удаляющей нас от объективной реальности, но в этой специфической деформации сознания влюбленных есть благой замысел Бога. Дело в том, что когда люди начинают видеть друг в друге, прежде всего, хорошее, а плохое считают менее значимым или не замечают вовсе, то они начинают взаимодействовать именно с положительной стороной возлюбленной личности. Своей любовью они пробуждают, актуализируют, стимулируют лучшие качества человека, и их возлюбленные отвечают им именно из этой сферы своего бытия. Тем самым человек развивается, становится лучше; при этом негативные стороны его личности, будучи проигнорированными в любовных отношениях, умаляются и могут постепенно преобразиться. Таким образом, взаимная любовь делает людей лучше, поэтому любовь – это могучий психологический механизм для человеческого совершенствования^[14].

Однако, если любовь человека направлена на самого себя, если человек взращивает любовь к самому себе, то в нем актуализируются те же психологические механизмы, но с противоположным эффектом. Человек начинает видеть себя воплощением достоинств и с трудом замечает свои недостатки, то есть впадает в самообольщение. В этой ситуации его негативная сфера бытия, оправданная самовлюбленным сознанием, интерпретируется как позитивная сторона личности и быстро развивается. Если человек культивирует любовь к себе, то все его потребности приобретают первостепенное значение, удовлетворение своих желаний становится принципиально необходимым, собственные мысли кажутся невероятно мудрыми, а все люди, которые не разделяют его точку зрения, не помогают ему в удовлетворении желаний, вызывают гнев, отторжение, зависть, ненависть^[15].

Такой человек начинает казаться самому себе очень хорошим, а достоинства окружающих людей блекнут в его глазах. Он может вообще возненавидеть окружающих, особенно если они не замечают его достоинств. Таким образом, человек начинает деградировать, но при этом упорно этого не замечает. Единственный шанс сохранить отношения с такой самовлюбленной личностью – это начать играть в его игру, превозносить его и унижать окружающих. Самовлюбленный человек становится очень уязвимым, постоянно раздраженным, хронически недовольным всем и всеми; он пытается всех встроить в подобное восприятие самого себя, на что соглашаются весьма немногие. Таким образом, любовь к себе (самолюбие) приводит человека к одиночеству, потому что желающих играть в эту игру находится мало, разве что самые близкие родственники.

Из православного аскетического опыта известно, что если борьба с самолюбием не ведется, то оно доводит человека до открытого богоборчества, социальной изоляции, иногда и до умопомешательства. Поэтому самолюбие, или любовь к себе, строго порицаются в святоотеческом наследии (о чем еще будет сказано ниже), а развитие любви к самому себе выступает как извращение добродетели любви, как богословский абсурд. В этом состоит фундаментальное отличие христианского учения о любви от концепции Э. Фромма и его последователей.

Если любовь к себе (самолюбие) приводит к таким негативным последствиям, то как же тогда относиться к самому себе? Рассмотрим этот вопрос сначала с позиции Священного Писания.

Отношение к себе в христианской традиции

В Новом Завете Господь наш Иисус Христос многократно раскрывает тему отношений к себе в контексте отношения к Богу и ближнему. Выделим несколько ключевых фраз:

• «Любящий душу свою погубит ее (ὁ φιλῶν τὴν ψυχὴν αὐτοῦ ἀπολλύει αὐτήν); а ненавидящий душу свою в мире сем (ὁ μισῶν τὴν ψυχὴν αὐτοῦ ἐν τῷ κόσμῳ τούτῳ) сохранит ее в жизнь вечную» (Ин. 12, 25);
• «Сберегший душу свою потеряет ее (ὁ εὑρὼν τὴν ψυχὴν αὐτοῦ ἀπολέσει αὐτήν); а потерявший душу свою ради Меня сбережет ее (ὁ ἀπολέσας τὴν ψυχὴν αὐτοῦ ἕνεκεν ἐμοῦ εὑρήσει αὐτήν)» (Мф. 10, 39);
• «Кто хочет идти за Мною, отвергнись себя (ἀπαρνησάσθω ἑαυτὸν), и возьми крест свой (ἀράτω τὸν σταυρὸν αὐτοῦ), и следуй за Мною, ибо кто хочет душу свою сберечь, тот потеряет ее (τὴν ψυχὴν αὐτοῦ σῶσαι ἀπολέσει αὐτήν·), а кто потеряет душу свою ради Меня, тот обретет ее (ὃς δ’ ἂν ἀπολέσῃ τὴν ψυχὴν αὐτοῦ ἕνεκεν ἐμοῦ εὑρήσει αὐτήν)» (Мф 16, 24–25; ср.: Мк. 8, 34–35; Лк 9, 23–25);
• «Если кто приходит ко Мне и не возненавидит (μισεῖ) отца своего и матери, и жены и детей, и братьев и сестер, а притом и самой жизни своей (τὴν ψυχὴν ἑαυτοῦ – души своей), тот не может быть Моим учеником» (Лк. 14, 26).

В этих цитатах явно выражен призыв Христа к полному самоотвержению и даже ненависти к себе, к свой душе ради вечной блаженной жизни с Богом. Свидетельства о полном самоотвержении гармонично дополняются и апостольскими текстами:

• «Я ни на что не взираю и не дорожу своею жизнью, только бы с радостью совершить поприще мое и служение, которое я принял от Господа Иисуса, проповедать Евангелие благодати Божией» (Деян. 20, 24);
• «Да и все почитаю тщетою ради превосходства познания Христа Иисуса, Господа моего: для Него я от всего отказался, и все почитаю за сор, чтобы приобрести Христа» (Фил. 3, 8);
• «Они победили его кровию Агнца и словом свидетельства своего, и не возлюбили души своей даже до смерти (οὐκ ἠγάπησαν τὴν ψυχὴν αὐτῶν ἄχρι θανάτου)» (Откр. 12, 11).

Таким образом, тема самоотвержения, вплоть до ненависти к себе, – сквозная для Нового Завета, а реализация этого призыва Христа – краеугольный камень спасения человеческой души.

Идея самоотвержения очень широко представлена и в святоотеческой письменности. Для всех знакомых с трудами святых отцов этот факт не требует особого обоснования. Как правило, авторитетные христианские наставники призывают начать духовную жизнь с самоотвержения (например, преподобный Иоанн Лествичник^[16]). Учитывая ограниченные рамки статьи, обратим внимание на особенности святоотеческой интерпретации слов Христа о самоотвержении и даже ненависти к своей душе и жизни. Проблема здесь в том, что душа и жизнь человека – это дары Божии, и если в Евангелии заповедуется их отвергнуть, то при прямолинейном понимании получается, что нужно отвергать Божественные дарования. Подобное прочтение явно неприемлемо, но как тогда необходимо понимать слова Спасителя? Как должна осуществляется эта заповедь в реальной жизни христианина? Почему для описания этой духовной решимости в Евангелии используются столь категорические формулировки?

При ответах на эти важные вопросы в святоотеческой традиции обычно сначала дается важное антропологическое различение естественного и греховного в природе человека: «грех не естественен и не Творцом всеян в нас»^[17], а также дается пояснение, что грехи и страсти настолько сильно сроднились с человеческой природой, а греховные удовольствия стали настолько органичны, что борьба с ними переживается людьми как борьба с собой, как самоотвержение и даже самоуничтожение.

Преподобный Макарий Египетский

Например, преподобный Макарий Египетский рассуждал на эту тему так:

«Как скоро человек преступил заповедь – привзошедший змий, диавол, стал как бы властелином дома и словно [другой] душой, вместе с душой [человека]. Ибо Господь в Евангелии говорит: ‟Всякий, кто не отречется от своей души и не возненавидит сам себя, не Мой ученик”, – так как грех, войдя в душу, стал как бы ее членом, и в сердце струится множество нечистых помыслов. Посему, кто исполняет хотения души своей, тот исполняет хотения греха, потому что он сплетен с душой. Покоряющий же душу свою Духу и гневающийся сам на себя и на присущие ему пожелания – сей покоряет град врагов своих, и сподобляется прийти в великую духовную меру, и Божественною силою восприемлет в себя чистого человека, и становится в нем большим, потому что таковой обоживается и соделывается сыном Божиим, приемля в душу небесную печать»^[18].

Аналогичные суждения у находятся у свт. Иоанна Златоуста^[19], блаженного Феофилакта Болгарского^[20], святителя Игнатия (Брянчанинова)^[21], святого праведного Иоанна Кронштадтского^[22] и многих других. То есть борьба с грехом и страстями, которые укоренились в человеке весьма глубоко, требует предельных форм личной решимости. Только в этом случае, при содействии Божием, возможно их искоренение и преображение человека.

Святитель Николай Сербский

Красиво, глубоко и образно эту мысль раскрыл святитель Николай Сербский:

«Требуя ныне от людей, чтобы они отверглись себя, Господь требует отвергнуться себя ложного. Проще говоря: Адам отвергся Истины и прилепился ко лжи; ныне Господь требует от потомков Адама, да отвергнутся лжи и снова да прилепятся к Истине, от коей отпали. Отсюда, отвергнуться себя означает: отвергнуться иллюзорного не-существа, навязавшегося тебе вместо твоего существа, которое от Бога. Отвергнуться плотяности, вытеснившей в тебе духовность, и страсти, вытеснившей в тебе добродетель; и рабского страха, помрачившего в тебе образ богосыновства; и богохульного ропота, умертвившего в тебе дух послушания Богу. Отвергнись злых мыслей, злых желаний и злых дел. Отвергнись языческого поклонения природе и своему телу. Одним словом, отвергнись всего, что, как ты считаешь, является тобой, на самом же деле это не ты, а диавол, и грех, и тлен, и обман, и смерть. О, отвергнись злых навыков, ставших для тебя вторым естеством; именно: отвернись этого второго естества; ибо сие не естество, сотворенное Богом, но нагроможденный и окаменевший в тебе обман и самообман – олицетворенная ложь, которая живет под твоим именем, как и ты – под ее именем»^[23].

«Отвергнуться себя означает: отвергнуться иллюзорного не-существа, навязавшегося тебе вместо твоего существа, которое от Бога»

У святителя Николая Сербского, так же как и у древних отцов, самоотвержение – это не самоуничтожение, а избавление от греховности и страстности, которые, будучи инородными, «вросли» в природу человека так, что избавление от них субъективно переживается весьма болезненно и даже трагично, как саморазрушение и даже как самоуничтожение (яркие примеры – острые фазы в процессе избавления от алкогольной или наркотической зависимости). Без такой решимости пройти путь христианского очищения и преображения невозможно.

В результате такого самоотвержения греховных желаний и страстей, своей греховной воли, удобопреклонности ко греху человек с помощью благодати Божией очищается от всего греховного, ложного, что покрывает его подлинную личность, его образ Божий, открываются его Божественные дарования, человек познает замысел Божий о себе, открываются возможности для реализации этого замысла в сотрудничестве с Богом. Без снятия с себя слоя нравственной «грязи» и «ржавчины» человек не может проникнуть к своей богообразной сущности, без подобного очищения познание себя невозможно. Таким образом, происходит обретение скрытого сокровища или жемчужины, о которых говорится в Евангелии (ср. Мф. 13, 44–46).

Это достаточно болезненный процесс, о чем уже говорилось выше, но степень его болезненности зависит от степени смирения человека перед волей Божией. Чем полнее человек обладает этой великой добродетелью, другими словами, предает себя в руки Божии, тем быстрее, легче и безболезненнее он очищается от греховности и проникает к своей подлинной богодарованной сущности. И наоборот, гордость человеческая привязана именно к греховности, к греховным наслаждениям души, и чем сильнее страсть гордости в человеке, тем сложнее преодолевается этот греховный панцирь. Поэтому борьба с самолюбием – это непременное условие на пути христианского совершенства, и потому так много говорится о вреде самолюбия и в Новом Завете, и в святоотеческом наследии. Таким образом, путь самоотвержения и ненависти к себе приводит к обретению себя подлинного, настоящего, живого, ценного для Бога и ближних, к обретению «внутреннего человека».

(Продолжение следует.)