В поисках Небесной Сербии и Святой Руси

Овчарско-Кабларское ущелье

Тревога и грустные параллели

…Протесты, демонстрации, голодовки, палатки, фаеры, плакаты, студенты, полиция, стычки, драки. Сегодня здесь, завтра в другом месте. Не знаешь, проедешь ли сегодня по этой дороге или вынужден будешь искать пути обхода этой мобильной блокады. Снова Белград с его суетой, иногда озлобленной, которая в нынешнее неспокойное время ощущается особенно остро. Тем более, если ты давно уже не новичок в Сербии и знаешь по опыту, что даже мегаполис может вести жизнь куда более размеренную и доброжелательную. Все это я когда-то видел в Киеве и во Львове. Не те лица, к которым привык. И речь другая, слишком резкая и отрывочная для певучего говора. Да, все это не так давно я уже видел на Украине. Тревога, вызванная горьким опытом, крепко засела, и ты уже сам становишься резким, подозрительным, от привычного благодушия не остается ни следа: все ждешь какого-то подвоха, обмана, крика.

В центре лозунги на стенах домов или на плакатах, граффити. Читаешь их, и в принципе согласен: волнует людей ровно то же, что и нас. «Купленные дипломы оплачены жизнями» (это на стене медицинского факультета); «Единственное правило в этой стране – ПДД» (и на том спасибо, у нас хуже); «Коррупция убивает жизнь» (не то слово – то, что творят чиновники, убивает целые армии, как показало воровство); «Режимное телевидение Сербии» (какие параллели!); «Остановите оптимизацию моей страны и народа!» (присоединяюсь) и так далее – сотни, тысячи плакатов и граффити – от требовательных и логичных до откровенно мерзких и грязных.

Надпись на плакате: «Купленные дипломы оплачены жизнями»

Беседуешь с людьми, слышишь: «Мы за свободу, за свободную Сербию. Мы не против России, мы против коррупции и воровства», – всё это я уже слышал во Львове совсем, казалось бы, недавно. Во что всё вылилось, мы знаем. Действительно, невольно проводишь параллели с, казалось, честным возмущением достойных граждан в соседней православной славянской стране, которые обернулись реками крови православных славян. И ты действительно испытываешь страх. Потому что ты своими глазами видел, во что может превратиться честное возмущение несправедливостью, не подкрепленное верой в Бога. Искать в безбожном мире справедливость – кому, где и когда удавалось ее найти, скажите.

Неспокойно на сердце. Внезапно взгляд упирается в лозунг, самый, наверное, категоричный и протестный. Читаешь: «Христос воскресе!»

Неспокойно на сердце. Идешь, понурившись. Внезапно взгляд упирается в лозунг, самый, наверное, категоричный и протестный. Читаешь: «Христос воскресе!» Вот так, вот такой ответ на все возмущения, потерю внутреннего мира, озлобленность мира внешнего. Да, плохо живем, ребята, да, недостойное у нас правительство, но, может, причина в том, что мы (опять) забыли то, без чего внешнее благополучие и спокойствие, «это всё», нам ну никак не приложится (Мф. 6:33)? Мы что, ищем прежде всего Царствия Божия и правды его, да? Угу: забыв о Боге и Его Царствии, служа только своему желудку и карману, мы получаем ровно то, что и способны получить в таком незавидном – расхристанном – состоянии. Такое очень сербское по простоте и искренности напоминание в центре Белграда. Или категоричный диагноз. Такая прямота утешает. Не выдержал кто-то всей этой возни, взаимных обвинений, драк и провокаций, взял и написал о главной причине всех наших нестроений.

Овчарско-Кабларское ущелье

Ненад, Херувим, кирдык и зубы ортодоксальных ортодоксов

…Чем дальше от столицы, тем спокойней.

– Так у нас здесь народ особый: нас шутя называют «эти, с Каблара и Овчара, какие-то ортодоксальные ортодоксы», – смеется отец Херувим, иеродиакон из Благовещенского монастыря в Овчарско-Кабларском ущелье.

Действительно, особые какие-то люди: монастырь небольшой, субботняя служба, а на ней человек сто, а то и больше. Храм не вмещает всех, поэтому большинство стоит под навесом (сильный дождь) во дворе.

– А завтра, на воскресной службе, будет еще больше, – говорит. – Но, как вы понимаете, дело не только в количестве – нам, сербам, Христос позарез нужен. Иначе кирдык (где он это слово выучил?).

Святой Савва

Подходит к нему девчушка лет шести:

– Отец Херувим, слышь, а у меня вчера зуб выпал – во какая улыбка теперь!

И Херувим, и люди вокруг смеха не стесняются, хохочут вовсю. Допускаю, что улыбаются и херувимы повыше.

Спрашиваю иеродиакона о духовном наследии Патриарха Павла – будущий святитель был пострижен в монашество в Благовещенском монастыре в паре километров отсюда. Смотрит с уважением и благодарностью:

– Хорошо, что в России помнят и любят нашего Павле! Как же, конечно, молимся о нем и вместе с ним. Что? Почему до сих пор официально не прославлен? Не думаю, что для него это большая проблема. Понимаешь, время – подарок от Бога нам, грешным, очень важный подарок. Объясню: если очень-очень быстро, стремглав прямо, канонизировать Патриарха Павла, то может случиться неприятная вещь – нет, не с ним, конечно, а с нами. Многие из тех, кто его лично знал, могут подпасть под искушение использовать это знакомство, а то и дружбу, как своего рода повод для продвижения своих иногда сомнительных, провокационных инициатив, нарушающих должный порядок в Церкви. Мол, «я буду делать то-то и то-то, что вам не нравится, но вы не стойте у меня на пути, потому что я лично был знаком с самим Патриархом Павлом!» Нет, так нельзя. У нас уже были печальные случаи такого рода, когда был прославлен в лике святых преподобный Иустин Челийский – никто в его святости и не сомневается, а вот в церковной пользе некоторых нововведений, смущающих народ и нарушающих издревле заведенный порядок богослужения некоторых владык или других людей, знавших святителя или просто знакомых с ним, можно усомниться всерьез. Так что время – штука очень полезная. Подождем, помолимся. Вот у вас, у русских братушек, сколько времени прошло до прославления преподобного Серафима, нашего любимого святого? Что, сильно это мешало преподобному? То-то же. Обождем. Иначе – кирдык, – и опять засмеялся.

На вершине

Быть на Сербском Афоне, в Овчарско-Кабларском ущелье, и не подняться хотя бы на одну из вершин, пусть и в печальную осеннюю погоду, все-таки странно. Почти километр до вершины – и красиво, и подумать-помолиться можно, заодно и зарядка какая-никакая. Часа через три, стоя на этой самой вершине, оглядывая победным взором окрестности, скрывшиеся за тучами, понимаешь, что насчет зарядки, конечно, переборщил: ноги дрожат, как у Дуремара. Но красота того стоит. Читаешь надпись на указателе: «Испосница светог Саве», «Савина вода». Ага: подворье Преображенского монастыря, метров 500 до земли. Ни разу не добирался – да и как? Все время казалось, что нет туда ни тропинки, ни тем более дороги. Дороги и правда нет, а вот тропинку, спасибо местным, обнаружил. Подходишь сюда, молишься святому Савве и видишь, что здесь вовсю ведутся работы: часовня, созданная по благословению святителя Николая Сербского, обновляется, чудотворный источник тоже облагорожен, новые ступени, кладка, даже скамеечки новые для (весьма) усталых паломников на трясущихся ногах. Кто же, думаешь, все это великолепие устраивает? Здесь, на этом малом пространстве, и жить-то негде – ни тебе вагончика, ни палатки не поставить. Как тут люди работают?

Работают, оказывается. Выходит из-за скалы дядька с мастерком: «Оп-па! Доброе утро. Ты откуда вообще?» Разговор, кофеек, шутка-другая, и дядька с мастерком представляется, приосанившись:

– А я вообще-то Ненад, работник тутошний. Ну, в смысле, монастырский. Мы как в Преображенье решили: а давайте восстановим часовню святого Саввы – иначе нехорошо. Мы с ребятами местными и подрядились. А чего: руки работают, голова тоже – давайте доброе дело сделаем. Все лето и осень работаем – красиво же получается, правда? Чего? Да как-как: каждое утро из села сюда и поднимаешься, а вечерком после работы идешь домой вниз. Не: раньше уставал, а сейчас привык уже. Да и не жалко, для святого-то. Да какой там «подвиг», ты чего! Мы люди привычные. А еще – грешные. Так чего бы не поработать, повторяю. Может, хоть так о Небесной Сербии вспомним, а? Вам-то хорошо: у вас Святая Русь… Вы там о нас помолитесь, ладно? Ну давай, мне работать пора, а то заболтался чего-то. Заезжай, в общем.

Овчарско-Кабларское ущелье

Чувство светлое: та самая Небесная Сербия, из-за которой и возвращаешься сюда, все-таки существует

Ползешь, пристыженный, вниз по крутой тропке, обтекаешь потом, несмотря на осенний холодный ветер, пытаешься понять свою принадлежность к Святой Руси (безуспешно), но чувство светлое: та самая Небесная Сербия, из-за которой и возвращаешься сюда, все-таки существует. Здесь помнят святого Савву, называют Патриарха Павла «главным нашим местным жителем» (это мне в сельском магазине, где всё всегда есть, сказали) и не считают себя достойными Неба. Хотя, уверяют, идти к Небу всё равно надо. Ну, или ползти. Такая вот топография.

Обратил еще внимание: в монастырях на Сербской Святой горе на литургии, во время сугубой ектении, есть особое прошение: «О наших братьях и сестрах, страдающих в Косово и Метохии, на Южной Руси, в Донбассе, на Украине и повсюду». Так что Царствия Божия и правды его здесь ищут. Проверьте сами. Или, как говорит строитель Ненад, «заезжайте, в общем».