Татьяна Дедова: «Хочется воссоздать на бумаге то, что исчезло, – разрушенные храмы»

На приходе Свято-Успенского кафедрального собора в сувенирной и книжной продукции представлены художественные работы Татьяны Павловны Дедовой. С рисунков местной художницы, выполненных в стиле графики, радостно смотрят на нас храмы и дома прежней Вятки, церкви сияют золотыми маковками. Вместе с людьми, санями, лошадьми все это передает духовную атмосферу радушного города со своей самобытной историей.

Мы поговорили с Татьяной Павловной об уходящей Старой Вятке, о ее творческом пути и духовных исканиях, о «Пушкинской теме» в ее судьбе, о художниках, писателях и поэтах, чье творчество вдохновляет художницу.

Татьяна Дедова

«Оставить память о былой Вятке»

– Татьяна Павловна, в своих работах вы воссоздаете Старую Вятку, город прежних эпох… Когда вы начали рисовать и после уже осознанно заниматься художественным творчеством?

– Если говорить о тяге к рисованию, еще не начала ходить, а уже рисовала. Во время войны и в послевоенные годы не было ни бумаги, ни ручек, ни карандашей, рисовать было не на чем. Из магазина приносили хлеб, завернутый в какую-то серую мятую бумажку, мама мне ее отдавала, чтобы я рисовала на ней. Даже по краям газет, где было свободное белое место, старалась рисовать. Когда я училась в классе втором или третьем, мама раздобыла мне коробочку, где было шесть цветных карандашей. Я начала ими рисовать. Это было великое счастье! Помню, когда была маленькая, во сне видела цветные карандаши. Я зажимала их в кулачок, думая, что, когда проснусь, они останутся со мной; но потом просыпалась, а этих карандашей не было. Как же мне нравится сейчас ходить в магазины канцтоваров, потому что там такой выбор принадлежностей для рисования, и даже у меня на столе сколько всего: и фломастеры, и карандаши, и ручки, и кисточки. До сих пор для меня хороший подарок, когда кто-то приходит и приносит пачку фломастеров и карандашей.

Поскольку я родилась в 1939 году, застала город во время Великой Отечественной войны, послевоенное время и то страшное время хрущевской эпохи, когда церкви на Вятке разрушались, мне захотелось запечатлеть храмы, созданные славными архитекторами, хотя бы в рисунках оставить память о былой Вятке…

– Город, который вы застали во времена вашего детства, сильно отличается от современного Кирова?

– Родилась я на Пятницкой улице. С детства по городу ходила пешком. И от 22-й школы, которая находилась рядом с Театральной площадью (сейчас в этом здании располагается православная гимназия), каждый день шла до реки Хлыновки, где жила одно время у бабушки (это микрорайон на улице Ленина в нововятской стороне, перед «Чижами»). Там было поселение, в котором в прежнее время находилась церковь. И вот в детстве близ развалин церкви и кладбища мы с ребятами бегали, играли, как и на развалинах Александро-Невского собора. Из уцелевших храмов в то время в городе стояли только Федоровская церковь и Серафимовский собор, в котором меня крестили уже после войны, в 1945 году, потому что и Серафимовский храм тоже был закрыт какое-то время.

– Получается, вы стали свидетелем разрушения в Кирове каменной Федоровской церкви? Удалось ли запечатлеть и сохранить в печатных изданиях хотя бы часть облика Вятки того времени?

– Да, я уже в это время работала в редакции, и тогда журналисты ходили туда и видели, что происходит, и писали об этом. Время было безбожное, Хрущев сказал, что ни одной церкви не останется.

И позже, в 1980-е годы, мы с коллегами в редакции стали вспоминать, какая уходящая Старая Вятка была все-таки интересная. И к краеведению как-то немножко обернулись и стали печатать статьи по данной тематике. В печати стали появляться книги по истории города. Помнится, коллега Светлана Шершина, с которой мы проработали в одном кабинете пятнадцать лет, говорит: «Давай попробуем сделать книгу». Так появилась «Старая Вятка» – книга, которая переиздавалась шесть раз. Основываясь на исторических фактах, Светлана писала тексты к моим рисункам. Сначала издали книгу в виде подарочных экземпляров для руководителей города, а потом Шершина на свои деньги стала переиздавать. После переиздавала ее дочь. Хорошо, если ее кто-то возьмется вновь переиздать, поскольку эта книга среди вятского народа до сих пор остается популярной.

– Насколько, на ваш художественный взгляд, облик современного города приближен к Старой Вятке и в чем принципиально отличается?

– Это совсем другая Вятка и даже в корне отличается от той, которую мы видели в детстве – в середине XX века. Еще меньше века назад деревянные дома соседствовали с трехэтажными в центре. Градостроители старались бережно относиться к наследию наших архитекторов – Рослякова, Чарушина, Дружинина.

Однако сегодня отрадно, что Вятка снова становится златоглавой, а в храмах служат внимательные усердные священники. Мы очень радуемся, что былая Россия вновь поднимается в духовном плане.

– Много ли в вашей художественной коллекции работ с изображением Старой Вятки?

– Точное количество не назову… Приблизительно по Вятке более двухсот работ. По Трифонову монастырю, скажем, есть рисунки, изображающие обитель XVI века и далее в разные века до XIX века. И каждый архитектурный памятник, который является частью всей обители, рисую еще отдельно, поэтому получается серия.

Со временем количество работ все копится и копится… Последние две работы посвящены Трифонову монастырю. По Спасо-Преображенскому женскому монастырю тоже несколько работ выполнила. Есть на рисунках и другие памятники архитектуры Вятского края.

– А как рождается идея того, что желаете отобразить на бумаге?

Хочется воссоздать на бумаге и пусть таким образом сохранить то, что исчезло, и то, что еще существует, но в разрушенном виде

– Любовь к России, к Родине – вот основная идея. Хочется воссоздать на бумаге и пусть таким образом сохранить то, что исчезло, и то, что еще существует, но в разрушенном виде. При этом восстанавливая в деталях, ведь я не придумываю, а отображаю, как было по документам. И мне хочется показать людям, как у нас было хорошо, какая красивая была Вятка, когда в городе было 60 храмов, – целый архитектурный самобытный город. Чего здесь только не было: гимназии, школы, больницы, театры и так далее.

– На чем вы основываетесь при воссоздании картин прежней Вятки?

– На книгах. У нас есть библиотека Герцена, в которой я много лет, с 1 класса, беру книги. Мама меня привела в библиотеку. А потом состоялось знакомство с краеведческим музеем, работа в его богатых фондах. Я фотоаппаратом переснимала еще при советской власти старые фотографии, открытки Вятки. Это все пригодилось в дальнейшем.

– С кем вы сотрудничали?

– Перерисовывала все по миллиметрам, работала совместно с архитекторами: Анатолием Гавриловичем Тинским, Людмилой Борисовной Безверховой, Ириной Валентиновной Беровой. С Тинским по чертежу мы воссоздали кремль старого Хлынова, Трифонов монастырь, Истобенский монастырь (прекративший свое существование в 70-е годы XVIII века по указу Екатерины II об упорядочении штатов монастырей; монастырская церковь стала приходской), который остался только в чертеже архитектора Ф.М. Рослякова, перекраивавшего Вятку. Эта работа сопровождается изучением истории России, истории Вятки.

– Какие необычные открытия произошли на вашем творческом пути?

– Было интересно искать корни своих предков. С интересом обнаружила, что в роду есть итальянские корни. Один из прадедов по фамилии Валиотти во время русско-турецкой войны служил в русских войсках, за что ему дали дворянство.

– А какие технические материалы вы применяете при написании работ?

– Рисунки выполняются в технике графики и акварели в зависимости от стиля и тематики на бумаге формата А4.

Учителя – книги и классики

– Вы специально где-либо учились живописи? Что способствовало раскрытию вашего таланта?

– У меня только семь с половиной классов в образовательной школе, при этом всю жизнь меня окружали книги по истории России, по искусству, о художниках, о писателях, о краеведах, краеведческая литература. И сейчас каждый день начинаю с чтения таких книг.

Проявлять интерес к истории, живописи, архитектуре нашей страны я начала в молодости. В 1972 году с писательницей Надеждой Перминовой мы поехали по историческим местам нашей страны: в Великий Новгород, Псков, затем в Пушкинские места заехали, Вологду посмотрели. Такое у нас просветительское путешествие получилось.

А потом я очень много путешествовала, смотрела русские города, русские монастыри, памятники России еще при советской власти, когда они были полуразрушены. И мне было очень жаль, что такие прекрасные памятники архитектуры заброшены. Но, слава Богу, сейчас пришли времена, когда люди вернулись к вере, снова стали восстанавливать разрушенные святыни и строить новые храмы.

С туристами много путешествовала. По Карелии, по Русскому Северу немало маршрутов прошла пешком, видела там разрушенные храмы в каждом селе, в каждом маленьком городе. Все было в запустении, заброшено. Фотоаппарат был всегда со мной, многое из увиденного старалась запечатлеть на снимках, рисунках.

– Кто из художников для вас был образцом, учителем, если можно так выразиться, «вне времени и пространства»?

– У нас в России есть великая школа живописи. У нас есть Третьяковская галерея. У русских мастеров живописи и нужно учиться. В творчестве должна быть духовность. Таковы, например, художники Нестеров, Шишкин, Хохряков, Васнецовы – вот наши учителя.

В музее Хохрякова однажды обратила внимание: маленькие этюды, но как они милы! Как художник видел, чувствовал природу! Мокрая трава, я ее вижу.

– Творчество каких поэтов, писателей, художников вас особенно вдохновляет?

– Мне нравятся произведения поэтов и художников XIX века. Для меня учителя – это классики. Мне не пришлось учиться в художественных училищах, я только занималась во Дворце пионеров, поэтому книги меня всему научили.

Что касается художников, мне очень нравится Аполлинарий Васнецов, я у него учусь. Он в своих работах показал историческую Москву. Художник воссоздавал, реконструировал архитектуру Московского Кремля и жизнь древней Москвы, обращаясь к историческим источникам, памятникам и старинным картам. А мне хочется отразить нашу Старую Вятку.

Художников, чье творчество заслуживает внимания, много. Мне нравятся художники пушкинской поры. Учусь у них. Например, у меня есть книга «Петербург Пушкинских времен», тоже как учебник.

Мне по душе русская поэзия Серебряного века, нравятся стихи Тютчева, Пушкина, произведения Бунина. А из вятских поэтов мне нравится поэзия наших земляков – Николая Заболоцкого, Анатолия Гребнева, Павла Маракулина.

«Бабушка брала меня с собой в церковь»

– На многих ваших картинах изображены храмы. Так в творчестве выражаются ваши внутренние чувства верующего человека?

Русский пейзаж без церкви теряет много

– Русский пейзаж без церкви теряет много. И в мировоззренческом понимании, и в художественном видении природа и храм взаимосвязаны, они друг от друга просто неотделимы. В акварелях сначала рисунок наносится карандашом, а потом идет его раскраска. А, рисуя Старую Вятку, я использую технику графики, то есть черной тушью и пером создаю рисунок, а потом – раскрашиваю. В большинстве работ храмы точно воспроизведены по фотографиям и чертежам.

– Каков был ваш путь к православной вере? Ведь ваше детство, юность, период взросления пришлись на годы советской власти.

– Искорка Божия была заложена в детстве, которое пришлось на военные годы. Бабушка в это время брала меня с собой в церковь. Однажды она меня сводила на исповедь в Серафимовский храм. А когда я в школе рассказала об этом, крестик с меня сняли.

Снова к вере я пришла через познание истории России, истории архитектуры, истории искусства. Книги открыли мне глаза в духовный мир и привели в храм. Был период, когда читала атеистическую литературу. И даже начала такие книги собирать, поскольку в них рассказывалось о церковных праздниках. В то время, помимо атеистических журналов, больше о Пасхе, о Рождестве негде было прочитать… Хранила молитву «Отче наш», написанную мамой от руки.

Наверное, это тоже своеобразные духовные искания – в церкви мы стали ходить еще при советской власти, когда вера была под запретом, когда храмы были закрыты и продолжались гонения на верующих людей. В то время мы ходили в походы в Боровицу на лыжах. В 1970-е в Троицкой церкви села Волково проходили службы. Хотя я уже как бы подготовлена была, знала историю религии, читала Новый Завет. Тогда уже как-то просачивалась литература о святых, и я кое-что знала.

Меня очень интересовала древняя живопись. И вера была в душе. Так вот было в те времена. Ну, а в 1960-е годы было самое безбожное время, когда храмы рушили. Но интерес-то к истинной вере, Православию оставался, понимаете? У нас в доме была одна икона Серафима Саровского, вот к нему я в детстве и обращалась.

Несмотря на безбожное время, все равно нас тянуло в храм… Когда я ездила по русским городам, где были открыты храмы, всегда заходила в церковь, вставала где-нибудь позади людей, смотрела, когда крестятся, когда кланяются, и так же делала.

И на духовном пути снова свою роль сыграли книги. Потом в моей жизни появились книга Солоухина «Черные доски». Затем мне в Герценке дали на одну ночь книгу «К столетию Вятской губернии», в которой отражена история наших храмов, и я ночью сидела, переписывала. Так у меня появилась своя рукописная книга об истории вятских храмов. Начала общаться с батюшками.

А еще был в жизни период, когда мы с мужем купили в четырех километрах от Истобенска дом. И каждое воскресенье я ходила в истобенские храмы. Батюшка, отец Александр, был очень интересный. Пока еще церкви в основном в стране были закрыты и Троицкий храм в Истобенске тоже хотели закрыть, священник ходил по деревням, собирал людей, чтобы тем самым засвидетельствовать, что приход есть. Поэтому и в те времена, еще до празднования тысячелетия России, вера в стране была. В трудные времена люди обращались к Богу.

След в душе оставила встреча с протоиереем Андреем Логвиновым, вятским священником, который сейчас служит в Костроме. Первой исповеди, признаться, боялась, поэтому согласилась на предложение подруги съездить в Костромскую епархию к нашему знакомому батюшке… Страх понятен, ведь к сорока годам грехов накопилось… К тому же не было книг, в которых было бы рассказано, как подготовиться к исповеди. После службы батюшка обратился ко мне: мол, «теперь ты чистенькая, поздравляю». Спустя несколько лет снова поехали в Великий пост к батюшке на исповедь, он пригласил нас и пособороваться.

«Господь приводит людей»

– Вы коренная кировчанка и сейчас проживаете в городе, но упомянули о периоде, когда проживали в местности под Истобенском. В связи с чем был связан переезд в деревню?

– Мы жили в деревне, чтобы выжить. Это были 1990-е годы, мне было тогда пятьдесят лет. Газету «Комсомольское племя», где я прежде работала в редакции, закрыли. Купили с мужем избу в деревне и перебрались туда. Дети в городе работали. И мы выживали за счет того, что я делала акварели, а муж у меня делал рамки. И садили огород: картошку, морковку, огурцы.

– Какие сюжеты выбирали для акварелей?

– Запечатляла окружающую природу, я же жила в деревне, а природа в округе Истобенска красивая: там и речки, и озера, и пруды, – места очень живописные. Недаром туда художники все время ездили, писали.

– А какое время года предпочитаете отображать в пейзажах?

– Любимое время, конечно, осень, как и у Пушкина. Лето, весну также люблю, но лучше осень – самая живописная пора. Даже в городе у нас есть места, где особенно осенью душа радуется. Например, в Александровском саду, там во время осени особенно красиво.

– Что вы сейчас рисуете на заказ или для души?

– Рисунки новых сюжетов «Старой Вятки» продолжаются. В этом мне помогают старые фотографии. В прошлом году в Спасо-Преображенском женском монастыре вышел календарь с новыми работами. Стараюсь запечатлеть все, что связано с женским монастырем, его архитектуру. Издают открытки. Продолжают выпускаться календари по тематике Старой Вятки.

Сейчас в нескольких местах проходят выставки, где представлены мои работы. К примеру, в библиотеке им. Герцена открыта выставка «Цветы», также проходит выставка в районе. Обращались из одного лицея города Кирова, где также организована выставка, – приглашают выступить с рассказом о Старой Вятке. Выставка будет также в детской библиотеке им. Лиханова, в музее самовара. «Галерея прогресса» часто делает экспозиции с новыми работами. И когда люди обращаются, я всегда рада тому, что есть интерес к истории Вятки.

За годы творчества оформляла книги нашим поэтам и писателям, детские книги и православные, сказки на вятскую тему. С руководителем паломнической службы «С Вятки» Надеждой Шаповал совместно издали книги для детей «Старая Вятка» и по истории Истобенска.

– Можете поделиться творческими планами?

Особенно радостно видеть, когда спустя годы полуразрушенные храмы, воссозданные мною на рисунках, начинают возрождаться в реальности

– В планах выпуск книг о Слободском, которые написала Надежда Демидова. Старой Вяткой продолжаю заниматься. Господь из разных уголков нашей области приводит ко мне людей, которые имеют старые фотографии храмов и просят выполнить их в рисунке. Обращаются люди с просьбами нарисовать храм, который они восстанавливают или только собираются начать это дело. Особенно радостно видеть, когда спустя годы полуразрушенные храмы, воссозданные мною на рисунках, начинают возрождаться в реальности.

«Пушкинская тема вечная»

– Татьяна Павловна, вы не раз во время рассказа говорили о «пушкинских местах», произведениях поэта. Почему именно Пушкин?

– Пушкинская тема близка мне с самого детства, потому что у меня в семье всегда хранился большой том Пушкина. Детских книг тогда особо не было, я выросла на «пушкинской теме», как говорят. В той книге было много иллюстраций, я их смотрела, а потом стала читать. Пушкин меня завлек своими произведениями, как говорится, на много лет. До сих пор мне очень интересно все о Пушкине. Что могу, читаю. И сейчас у меня дома есть его книги и литература о нем.

– Творчество Александра Сергеевича вдохновляет вас на создание картин?

– Вся поэзия Пушкина – это сама Россия, Родина наша…. Эта тема вечная. О Пушкине можно всегда говорить. Важно сохранить память о великом российском поэте, о его мудрых произведениях, передать это наследие нашим детям.

Да, я много раз бывала «в гостях у Пушкина», объездила и Тверской край, и Псковщину. Узнавая места, о которых с детства читала в книге, под впечатлением фотографировала и рисовала. При советской власти, когда вера была запрещена, а храмы разрушены, интерес комсомольской молодежи в основном распространялся на писателей, художников… Книги были доступными, и я собирала все, что связано с Пушкиным.

…В 16 лет впервые поехала в Ленинград, так назывался «пушкинский Петербург» в советское время. На тот момент не было никаких путеводителей, никаких специально организованных экскурсий, но имя Пушкина было. И я воспринимала Петербург как город поэта, где он жил, где он ходил, где были его друзья. С интересом посещала пригород: Павловск, Царское Село. И впоследствии, работая в редакции газеты «Комсомольское племя», я ездила в отпуске в Петербург с фотоаппаратом.

– Расскажите о самом сильном впечатлении от увиденного в путешествиях «по пушкинским местам».

– Лет 20 мне было, когда впервые приехала в Михайловское. В то время там была совсем другая обстановка. Многое не восстановлено, но и толпы экскурсантов не ходили. Однажды мы остановились в поселке Святые Горы где-то в сарае на ковриках, питались яблочками, хлебом. И эти впечатления самые яркие. У стен Успенского собора Святогорского монастыря находится могила Александра Сергеевича Пушкина и его предков… Видела тогда живого Семена Степановича Гейченко (Русский и советский писатель-пушкинист, музейный работник, заслуженный работник культуры РСФСР, организовал воссоздание мемориального музея-заповедника А.С. Пушкина «Михайловское» в Псковской области). Первые впечатления, конечно, самые сильные, они на всю жизнь.

– Рисунки появлялись позже по сделанным в путешествии фотографиям и по воспоминаниям от увиденного?

– Рисунки обычно делаю со своих фотографий. К примеру, всем хотелось показать Михайловское времен поэта, а в книге представлен рисунок землемера, который после смерти Пушкина описывал это село, его окрестности. Перерисовав композицию в точности, сделала ее в цвете.

– Сколько всего работ сделано вами с «пушкинских» мест?

– Работ порядка 50-ти. В последнее время, конечно, больше занимаюсь Старой Вяткой.

– У вас есть любимое произведение Пушкина?

– «Евгений Онегин» все-таки. По молодости лирика была близка, тема любви. Близки произведения, связанные с Михайловским, Тригорским.

«Любите Россию!»

– Насколько наша русская культура взаимосвязана с православной верой?

–И в литературе, и в живописи, и в архитектуре находит отражение православная вера… Даже в Советское время наша интеллигенция ездила по Золотому кольцу России. Владимир, Суздаль, Покров-на-Нерли… Поездки по этим городам, храмам давали возможность советскому человеку соприкоснуться со святынями. Каждая церковь уникальна по-своему. Уникально и место, в котором находится храм.

– Что бы вы пожелали кировчанам и вообще читателям?

– Я бы очень хотела, чтобы в каждой школе был краеведческий кружок. Чтобы ребята с детства знали историю своего города, знали исторические места: где стоял Троицкий кафедральный собор, когда у нас в городе был кремль, где находилась Спасская башня. Немногие ребята сейчас имеют представление о Старой Вятке. К примеру, многим ли известно, что ранее здание, известное как Дворец пионеров, являлось архиерейскими палатами, и лишь в советское время в конце 1940-х годов этот дом был отдан пионерам и перестроен? Между тем меня поразила красота и роскошь старых зданий. Когда-то и я туда ходила в студию и в краеведческий кружок, где и узнала много интересного про Старую Вятку.

И мне бы хотелось, чтобы люди не жили ради того, чтобы только заработать деньги. Хочется, чтобы душа у них проснулась. И чтобы они не убегали куда-то в другие города, а жили бы в своем любимом родном городе, где они родились.

Ведь с любви к месту, в котором живешь, и начинается любовь к родине. Родина, родник, Россия… Слова близкие для нас по смыслу и звучанию. Любите Россию! И надо больше читать книг, тогда в тебе проснется любовь к родине – и не погаснет.