Трудные пути российского патриотизма

Часть 1. Часть 2.

Патриотизм элиты: национализация или полная смена?

Как пишет экономист Михаил Хазин, восстанавливается служивое сословие во все времена и во всех странах одинаково: «Берется группа людей, не входящая в действующую элиту, воспитывается в правильном духе и расставляется по местам». Дальше начинается противоборство между старой и новой элитными группами, в котором высшая власть должна поддержать новичков и принципиально выдержать ту линию, в рамках которой их воспитывали (отказ от тотального воровства, служение интересам государства и т.д.). При этом высшая политическая власть должна доказать серьезность своих намерений: отстранять и наказывать коррупционеров, не считаясь с чинами, родством и связями, а не «спускать всё на тормозах», как сейчас происходит с делом Сердюкова. Новым кадрам, пришедшим во властные структуры, еще можно привить ответственность за государственные интересы и бюджетные деньги. А «попытки перевоспитать нынешнюю элиту ни к чему не приведут: у нее уже и так всё есть, а вот ответственности нет», – замечает Хазин[1], и с ним трудно не согласиться. Заметим, что в ХХ веке во Франции генерал Шарль де Голль назначил госчиновниками несколько тысяч выпускников военных училищ, в Италии Римско-католическая церковь воспитала будущих мэров для сотен городов Сицилии, чем в значительной степени ограничила (если и не победила) коррупцию… Так что не мы первые.

Другие мыслят не столь радикально. Они считают, что «процесс пошел»: идет постепенная «национализация элиты» путем замыкания на Россию их ресурсов, возвращения на родину семей и прочее, для чего принимаются соответствующие законы. К элите теперь начинают предъявляться требования морально-социальной ответственности. Даются стимулы для профессионализации политического класса. Прогнозируется понижение значимости лиц «двойной лояльности» (к России и Западу). Это попытка повысить эффективность элиты за счет ставки на ее компетентность и большую адекватность, на приход новых людей. Причем обновление элиты идет двумя путями: за счет кадровых перестановок и изменения модели ее поведения. Ожидается, что тем самым политический класс станет эффективнее и патриотичнее (в свое время самой патриотичной элитой была земельная аристократия, которая вместе с родиной теряла свои уделы, а с ними и всё остальное – богатство, власть, статус…).

Однако для всех очевидно, что денационализированный правящий класс России превращаться в национальную элиту по большей части не желает и предпочитает уходить с государственных постов (покидать Госдуму, Cовет Федерации и т.п.), чем лишаться собственности и активов за рубежом. В связи с этим даже родился абсурдный по смыслу, но хлесткий термин: «принуждение к патриотизму». Впрочем, декан факультета социологии и политологии Финансового университета при Правительстве РФ Александр Шатилов считает, что «в мире гедонистических ценностей, в котором мы живем, добиться идеалистического патриотизма от элиты, которая привыкла мыслить прагматично, вряд ли возможно». Поэтому власти следует продвигать идею «эгоистического патриотизма». Это означает, что представителям элиты, как школьникам, надо объяснять, что «ухудшение политической и экономической ситуации в России принесет ущерб их интересам и не лучшим образом отразится на их капиталах и статусе»[2]. Кипрский кризис как нельзя более кстати показал, что стопроцентной гарантии сохранности состояний российской элиты Запад тоже дать не может. Может, такие гарантии им на Родине поискать? Создать условия? Заняться наконец собственной страной, а не только собственной мошной?..

Александр Людвигович фон Штиглиц.

Деятельность Александра Штиглица пришлась на царствование двух российских императоров: Николая I (1825–1855) и Александра II (1855–1881). В середине XIX века Александр Штиглиц фактически монополизировал в России банковское дело, Петербургскую биржу, экспортно-импортную торговлю, получение государственных иностранных займов и многое другое, благодаря чему занял настолько исключительное положение в финансовой и деловой жизни страны, что его можно сравнить только с современными олигархами. Достаточно сказать, что при его участии (и не без выгоды для него) были заключены все внешние займы до, во время и после Крымской войны (1853–1856). Занимался он и предпринимательской деятельностью: им были основаны в Нарве суконная и льнопрядильная фабрики (Товарищество Нарвской суконной мануфактуры и Товарищество Нарвской льнопрядильной мануфактуры), он владел Екатерингофской бумагопрядильней, в 1854–1857 годы построил на собственные средства Петергофскую железную дорогу с ветвью в Красное Село и из Гатчины в Лугу (Балтийскую железную дорогу). Однако потом времена поменялись, и в 1860 году Штиглиц ликвидировал все свои частные банкирские дела, ушел с должности председателя Биржевого комитета и царским указом был назначен управляющим только что учрежденного Государственного банка Российской империи. Но в 1867 году ушел и оттуда, посвятив остаток жизни и значительную часть своего огромного состояния делам благотворительности. Он жертвовал значительные суммы на содержание учебных заведений, лечебных учреждений, детских приютов. В своей усадьбе в качестве фамильной усыпальницы и для нужд 1800 рабочих своих фабрик Штиглиц построил православный храм во имя Святой Троицы. Создал на свои средства Центральное училище технического рисования для будущих мастеров прикладного искусства, пожертвовав для него миллион рублей. В последний год своей жизни (1884) он выделил 5 млн. рублей на создание при училище художественного музея. И, наконец, самое главное, удивительное и поучительное – ради чего здесь и говорится о бароне Штиглице. Будучи человеком вполне независимым, Александр Людвигович, тем не менее, размещал всё свое огромное состояние исключительно в русских фондах, а на скептическое замечание о неосторожности подобного доверия к русским финансам ответил: «Отец мой и я нажили всё состояние в России; если она окажется несостоятельной, то и я готов потерять с ней вместе всё свое состояние». Имея даже не одну, а две исторические родины, Александр Штиглиц, тем не менее, был патриотом России! Не в пример большинству наших «успешных сограждан» с активами исключительно в зарубежных банках.

Художественно-промышленная Академия.

Думается всё же, что «национализация элиты» должна быть процессом формирования правящего класса, ориентированного на государственные интересы России. А если это невозможно, то придется вернуться к первому варианту.

Еще весной этого года председатель Синодального отдела по взаимоотношениям Церкви и общества протоиерей Всеволод Чаплин сказал: «Нашей элите нужно внимательно присмотреться к знакам времени и подумать, не настает ли пора измениться, восстановив свою связь с народом и дав ему почувствовать свою полезность». При этом «начать максимально работать на свой народ – значит хотя бы частично компенсировать свое к нему пренебрежение в недавнем прошлом».

Патриотизм народа

Что же касается патриотизма народа, то тут проблема по-своему даже сложнее и многограннее. Причины тому: распад прежней ценностной системы, многолетняя негативная идеологическая обработка населения посредством либеральных СМИ и массовой культуры, шельмование и очернение российской армии, полиэтничный состав населения России, массовый наплыв инокультурных, иноязычных и иноверных мигрантов в области традиционного проживания русского народа, повсеместное выдавливание его из национальных республик и переход всех командных высот к титульным этносам даже там, где они составляют меньшинство и т.п. Так что ситуация с патриотическим воспитанием в России непростая.

Прежняя гражданская нация «советский народ» распалась вместе с СССР. «Парад суверенитетов», начавшийся в 1991 году на территории Российской Федерации и не закончившийся и ныне, также не способствует ее формированию. Разрушение общего «культурного тела» на территории страны, деградация системы образования, особенно преподавания русского языка и литературы в национальных республиках, формирование местных образовательных стандартов и местной культурной политики, порой открыто проповедующих сепаратизм, и многое другое – всё это затрудняет создание в обозримом будущем прочной гражданской нации в России. Для этого потребуются десятки, если не сотня лет. Такого запаса времени у России нет.

«Горельчане». Фотохудожник И.И. Жук

Поэтому в первую очередь власть должна обратить внимание на самый многочисленный и государствообразующий народ России – русский, который, наряду с русским языком и литературой, по выражению В.В. Путина, «скрепляет» нашу страну (по переписи 2010 года русские составляют 80% населения). Для того чтобы скреплять все ее части, он должен в них присутствовать, причем не в качестве статистов, а быть в числе местных элит, как это было в России до 1917 (губернаторы и т.п.) и до 1991 года (вторые секретари горкомов, республиканских ЦК партии, заместители директоров и т.п.). Русский народ должен наконец перейти на легальное положение с нынешнего «нелегального», когда о нем вспоминают раз или два в году по случаю президентских выборов или Президентского Послания к ФС. Русский народ должен перестать жить «не чуя под собою страны», отнятой у него либеральной революцией и поделенной между этническими элитами в национальных республиках и этническими землячествами в исконно русских городах и весях. Сейчас же в России большинство (то есть русские) обладает самыми урезанными реальными (а не номинальными) правами и возможностями в сравнении с меньшинством (малыми народностями России).

Именно потому, что русский народ всегда нес основное тягло российской государственности (например, до середины XIX века русская армия была русской не только по названию, но и по составу: все нижние чины (солдаты) были рекрутами преимущественно из русских деревень), в силу его «вселенскости», способности и готовности жить в мире со всеми соседями, принимать к себе другие народности, у него не выработалось навыков организации жизни в замкнутых этнических группах (диаспорах, землячествах) и он нуждается в особенной заботе государства, которое должно быть в этом смысле в первую очередь русским.

Речь идет о всемерной государственной поддержке возобновления национально-культурной идентичности русского народа, укрепления его самосознания. Русские должны осознать, в чем заключается их «русскость», чем они на самом деле отличаются от американцев, поляков, финнов, чеченцев, дагестанцев, татар и т.д. Это первейшая и насущнейшая задача госполитики патриотического воспитания. Только осознав себя великим народом с великой историей и культурой, усвоив традиционные духовные ценности своего народа, русские подростки перестанут вступать в банды скинхедов, чтобы бить «инородцев» и в этом насильственном и деструктивном противостоянии «обретать себя» и свою русскость.

«Лизавета». Фотохудожник И.И. Жук

Как пишет философ А.С. Панарин, в коммуникации должны участвовать личности, сохраняющие культурную идентичность, выполняющие – осознанно или неосознанно – представительские функции, касающиеся их социальных групп. Только в этом случае процедура контакта сопровождается конструктивными усилиями, которые в случае успеха ведут к

установлению межкультурного консенсуса – «постепенной выработке общепризнанных культурных универсалий, следование которым не сопровождается ни нигилистическим отщепенством, ни комплексами предательства и вины». Тогда «в поле межкультурного дискурса попадает всё богатство национального культурного содержания, стоящего за каждым из контактирующих». Их сопребывание в одном социуме «представляет собой культурно

насыщенную, социально и морально упорядоченную среду, в чем-то содержательно превосходящую прежние изолированные национальные среды». В противном случае мы будем иметь коммуникабельность глобальных маргиналов, абстрагированных от национального культурного содержания. Их искусственное объединение в одно общество создаст «асоциальную среду, в которой могут формироваться самые непредсказуемые типы поведения и вызревать самые опасные решения»[3].

Пока российская власть будет искусственно замалчивать существование в России русского народа, уклоняться от восстановления его законных прав и лишь изредка декларативно вспоминать о нем (при этом всячески подчеркивая, что «вообще-то у нас народов много»), до тех пор будет оставаться питательная почва для экстремизма и ксенофобии. Это мировой опыт, с которым нельзя не считаться.

Благодаря процессам глобализации и массовой миграции весь мир уже убедился, что попытка заставить людей забыть свою культуру и превратить их в безродных космополитов не удалась и дала обратный эффект – рост национализма. В США давно перестал работать «плавильный котел» народов – все иммигранты помнят и знают свое происхождение, свою «материнскую культуру». В Европе провалились программы мультикультурности: турки в Германии, мигранты-мусульмане в Британии или Франции не становятся по культуре, менталитету, психологии, религии немцами, англичанами или французами даже в третьем поколении. Напротив, в борьбе за свою культурную идентичность они требуют узаконения шариата в мусульманских кварталах европейских городов, вступают в экстремистские группировки, которые не только посылают их на «священную войну» в далекий Афганистан, но и направляют на «путь джихада» против родной им (по месту рождения) европейской страны (Британии, Франции, Германии). Вот почему в европейских странах набирают силу «националистические партии» их титульных народов, напуганных наплывом мигрантов.

Поэтому только подлинное и всеобъемлющее возрождение русского народа, который запредыдущие века создал великое государство на просторах Евразии, собрал вместе и сохранил сотни народов и народностей, возрождение его силы, мощи, национального характера, подлинной русской культуры сможет со временем мирно сформировать общегражданскую нацию россиян, каждый из которых будет иметь свое неповторимое культурное и этническое лицо. Еще сто лет назад философ Лев Александрович Тихомиров писал: «Никогда, никакими благодеяниями подчиненным народностям, никакими средствами культурного единения, как бы они ни были искусно развиваемы, – нельзя обеспечить единства государства, если ослабевает сила основного племени. Поддержание его должно составлять главный предметзаботливости разумной политики… Общественный и национальный деятель, забывающий первенствующее значение национальной силы, способной заставить осуществить его планы, – в политическом деле способен лишь вести государство к разрушению. Без силы – нет ни политики, ни культуры, потому что нет и самой жизни. Но, обеспечив себя со стороны силы, то есть поддерживая мощь основного племени, политика затем должна развивать все средства культурного единения всех народностей государства» (курсив наш. – В.Н.).

Только восстановив в правах русский народ, власть сможет снова, как и в прежние трудные моменты русской истории, опереться на русский патриотизм. Он станет основой общегосударственного, общегражданского патриотизма, и к нему смогут присоединиться все, кто хотят жить и трудиться в России.

В настоящее время присоединяться НЕ К ЧЕМУ. Приехавший из горного аула в Москву (Петербург, Новгород…) дагестанец или мигрант из Средней Азии оказывается в «патриотическом вакууме». Они знают и любят свою малую родину, но собственно в России они чувствуют себя чужими – по языку, культуре, обычаям… Они, возможно, готовы составить гражданскую нацию с русским народом, стать патриотами великой Родины, как это было в царской, а потом и в советской России, но для этого нужна основа: этническая, культурная, идеологическая. У страны должно быть сильное культурное и этническое тело, которое может составить только русский народ. Для этого он должен чувствовать себя и реально быть хозяином в своем Отечестве, а не ущербным гражданином аморфной «либеральной родины», захваченной «понаехавшими инородцами», которые часто ведут себя не как приличные гости, а как наглые оккупанты в чужой стране. Отметим, что инокультурные этнические диаспоры и землячества в исконно русских областях, экономически усиливаясь и культурно обособляясь, породят очередные «местные патриотизмы», которые, объединившись с «патриотизмом» национальных образований[4], в перспективе разорвут страну на куски.

«Дядя Алик с сыновьями». Фотохудожник И.И.Жук.

Поэтому в России необходимо в корне перестроить всю информационную и культурную политику, систему образования и для начала хотя бы вернуть в российский паспорт графу «национальность», столь ненавистную нашим «безродным» либерал-патриотам с запасной родиной в паспорте.

Духовная сущность патриотизма

Русский философ и великий патриот России, насильственно высланный из нее в 1922 году, И.А. Ильин (немец по матери, кстати) писал: «Можно принудительно и формально причислить человека… к какому-нибудь государству… Но заставить человека любить какую-нибудь “страну” как свою родину или быть националистом чужой ему нации – невозможно. Любовь возникает сама, а если она сама не возникает, то ее не будет… Она есть дело его духовной свободы, добровольного, духовного самоопределения»[6].   

Ильин считал, что истинный патриотизм не есть лишь привычка к определенным местности, обычаям, языку и культуре. «Патриотизм как состояние радостной любви и вдохновенного творчества есть состояние духовное»[7]. «Иметь родину значит любить ее, но не тою любовью, которая знает о негодности своего предмета и потому, не веря в свою правоту и в себя, стыдится и себя, и его… Патриотизм может жить и будет жить лишь в той душе, для которой есть на земле нечто священное; которая живым опытом (может быть, вполне “иррациональным”) испытала объективное и безусловное достоинство этого священного – и узнала его в святынях своего народа»[8].

Приведенные выше примеры только подтверждают слова философа. Независимо от того, знают ли мысли Ильина наши либералы или нет, действуют они в соответствии с ними, но в прямо противоположном направлении: либеральная пропаганда, которая делается очевидными ненавистниками России и, к сожалению, господствует в нашем информационном пространстве, вытравливает в душах людей всё действительно высокое и священное, яростно нападает на Русскую Церковь, стараясь превратить народ в бездуховную толпу с одними лишь животными инстинктами.

А ведь истинный патриот, пишет Ильин, не приносит себя в жертву корыстным интересам бедной или роскошествующей черни, то есть жадной, бездуховной, противогосударственной массы, не знающей родины или забывающей ее. «Он сливает свой инстинкт и свой дух с инстинктом и с духом своего народа; и духовности своего народа он служит жизнью и смертью» (выделено нами. – В.Н.)[9]. Люди соединяются в единую нацию и создают единую родину в силу подобия их духовного уклада, а этот духовный уклад вырабатывается исторически из эмпирической данности – внутренней (раса, кровь, темперамент, душевные способности и неспособности) и внешней (природа, климат, соседи). Вся эта эмпирическая данность, полученная народом от Бога и от истории, должна быть проработана духом, причем она и со своей стороны формирует дух народа. «В результате возникает единый национально-духовный уклад, который и связует людей в патриотическое единство»[10].

Старец Илий. Фотохудожник И.И.Жук.

Здесь мы возвращаемся к тому, с чего начали эту статью, – к религиозной основе патриотизма, которую еще с языческих времен культивировали все народы (в том числе и восточные славяне). Но если в язычестве каждый народ в определенной степени обожествляет сам себя, то христианский народ выступает в качестве служителя Божия. Ильин пишет, что если в религиозной общине люди любят Бога и верят в Него, то «в патриотическом единении люди любят свой народ в его духовном своеобразии и верят в духовную силу и в духовное творчество своего народа. Народ – не Бог, и возносить его на уровень Бога – слепо и грешно. Но народ, создавший свою родину, есть носитель и служитель Божиего дела на земле, как бы сосуд и орган божественного начала»[12]. И в этом Ильин видит верность пред Богом и религиозную священность идеи родины и чувства патриотизма, а потому и их правоту перед всем человечеством[13].

«Каждому народу дается от природы и от Духа Божия, – пишет Ильин. – Каждый народ призван принять и природу, и Дух и Духом одухотворять и себя, и природу». Иными словами, «каждый народ призван к тому, чтобы принять свою природу и историческую “данность” и духовно проработать ее, одолеть ее, одухотворить ее по-своему… Это его неотъемлемое, естественное, священное право и в то же время это его историческая, общечеловеческая и, что самое главное, – религиозная обязанность. Он не имеет духовного права – отказаться от этой обязанности и от этого призвания. А раз отказавшись, он духовно разложится и погибнет; он исторически сойдет с лица земли»[14].

И в этом смысле можно вслед за Ильиным утверждать, что «Родина есть нечто от Духа Божия: национально воспринятый, взращенный и в земные дела вработанный дар Духа Святого. Нельзя погасить в себе эту святыню… Ее нельзя отдать в порабощение или в попрание другим народам. За нее стоит бороться и умереть»[15].

Наши предки тысячу лет «врабатывали» полученный некогда в Крещении дар Святого Духа в обустройство русской земли: пахали и защищали, орошали ее своим потом и кровью, возделывали ее в прямом и переносном смысле. Потому что душа народа – это тоже «земля», которую надо возделывать упорным трудом. Ибо только «многими потами и кровью надлежит нам войти в Царство Божие». Что же сказать на это? Как тут не вспомнить слова древней летописи, несколько переиначив их применительно к нашему случаю: князь Владимир уже начал, и мы потягнем по нем! «Ибо так надлежит нам исполнить всякую правду» (Мф. 3: 15).

Хочется верить, что сотрудничество государственной власти, православных общественных организаций и Русской Православной Церкви сможет воспитать в народной душе тот духовный патриотизм, который станет основой возрождения и обновления России.

Послесловие

Завершим эту статью, как и начали, словами А.С. Пушкина. Но прежде скажем почему. По слову Ильина, национальный гений говорит за весь народ о едином для всех, хотя и неясном для большинства Предмете. «Гений ставит свой народ перед лицо Божие и выговаривает за него и от его имени символ его предметной веры, его предметного созерцания, знания и воли. Этим он открывает и утверждает национальное духовное единство, то великое духовное “Мы”, которое обозначает самую сущность родины. Гений есть тот творческий центр, который оформляет духовную жизнь и завершает духовное творчество своего народа; этим он оправдывает жизнь своего народа перед Богом и потому перед всеми остальными народами истории – и становится истинным зиждителем родины…»[16]

В предсмертном 1836 году в ответ на присланное ему философское письмо П.Я. Чаадаева Пушкин ответил автору: «…Что же касается нашей исторической ничтожности, то я решительно не могу с вами согласиться. Хотя лично я сердечно привязан к государю, я далеко не восторгаюсь тем, что вижу вокруг себя; как литератора – меня раздражают, как человек с предрассудками – я оскорблен, но клянусь честью[17], что ни за что на свете я не хотел бы переменить отечество или иметь другую историю, кроме истории наших предков, такой, какой Бог нам ее дал».

Под этими актуальными и ныне словами, написанными почти 200 лет назад правнуком чернокожего африканца Абрама Петровича Ганнибала и лифляндской полушведки-полунемки Христины Регины фон Шёберг[18], небогатым дворянином, великим русским поэтом и православным христианином Александром Сергеевичем Пушкиным, подпишется всякий, кто любит Россию.