Крещенская память деда Николая

Преподобный Варсонофий Оптинский советовал своим духовным чадам примечать, в какие праздники и в дни памяти каких святых с ними происходят важные события. Советовал, потому что твердо верил в живую связь земли и Неба. Связь, которая открывается порой в самых простых житейских деталях. Но явственнее всего – в моменты перехода человека в вечность.

Николай Георгиевич Пономарев

На следующий день после Крещения – в день памяти Иоанна Предтечи, проповедника покаяния, – отошел ко Господу мой дедушка, отец моей мамы – Николай Георгиевич Пономарев.

На его долю выпали все трудности ХХ века: голод 1930-х, репрессии, война. Отца – нашего прадедушку Георгия – забрали за веру жены. Вернее, он сам предложил: «Как же ты детей оставишь? Давай уж я за тебя в тюрьму пойду». И погиб на Колыме, когда его с началом войны перевели на лесоповал.

Дедушка остался без отца подростком. Николаю шел 23-й год, когда началась война. Он попал в пехоту, должен был преграждать путь немецким танкам: «Очень жалко собаку, которую нужно было с горючей смесью посылать под фашистский танк. Хоть сам вместо нее бросайся».

Много раз Господь хранил Николая от смерти. Дедушка часто рассказывал моей маме, как в одной из битв на Воронежском фронте, у деревни Гнилуши, из 3500 солдат осталось 150 раненых. В этой битве дед увидел, как у человека оторвало голову, она катилась и продолжала разговаривать. Он полностью поседел – в 20 с небольшим.

Дед был ранен, осколок прошел в нескольких миллиметрах от сонной артерии. От смерти спасло то, что кровь запеклась, и на время прекратилось кровотечение. Его сослуживцы, сами раненые и измученные, дотащили деда до лазарета. Из многих раненых они выбрали именно его, потому что Николай был человеком добрым, со всеми делился продуктами.

До лазарета его раненые товарищи шли несколько километров пешком! Грязных, обессиленных людей повели в баню, тут и началось у деда кровотечение. Но вовремя подоспевший доктор спас его. А потом спасала дочь начальника госпиталя (не знаем ее имени, к сожалению). Она ежедневно сдавала кровь для раненых.

Дедушка лежал в Тамбовском госпитале как раз в то время, когда госпиталями в этом городе руководил святитель Лука (Войно-Ясенецкий). Мы, конечно, не знаем, случилось ли им встретиться. Просто отмечаем для себя этот факт.

На него уже пришла похоронка. Появление живого сына шокировало мать, которая не могла поверить своему счастью

После госпиталя он вернулся домой – в село Малая Сердоба Пензенской области, куда ранее уже пришла на него похоронка. Появление живого сына шокировало мать, которая долго не могла поверить своему счастью. Николай немного подлечился, и снова на фронт – теперь на трудовой. Контузия и тяжелое ранение в строй вернуться не позволили (до конца жизни он не мог поднимать одну руку, не мог самостоятельно даже голову мыть). До 1946 года дед трудился на строительных работах – восстанавливал вокзалы. Затем вернулся в родной колхоз и до пенсии проработал трактористом. Сегодня с таким ранением дали бы полную инвалидность.

Вместе с моей бабушкой они воспитали шестерых детей. Жили трудно, бедно, но никогда дед не позволял просить о чем-то. Все сами. А когда у бабушки умерла в родах сноха, младенца Родиона взяли в дом именно они – люди, пережившие войну, которым было уже далеко за… «Бери, конечно. Живой ведь человек, жалко», – сказал дедушка на вопрос жены.

Он был очень простым человеком, колхозником, как бы сказали, без лишних сантиментов, порой очень прямым. «И-и, сват, 7 лет мак не родился, и голоду не было», – мог ответить родственнику, похваставшемуся модной в ту пору клубникой. Отрезвить размечтавшихся сыновей: «Вы какую работу ищете? Чтобы целый год праздник, и один рабочий день? Работать надо!»

На все разговоры о несправедливости отвечал: «Ничего, мать, сколько червь дерево ни точит, всё равно первым в землю пойдет»

С нами не сюсюкал, но искренне любил: катал на лошади, дарил грибы и орехи, которые мастер был собирать, оставил нам в наследство память об удивительном деревенском мире. Знал огромное количество загадок. Был беззлобным. На все разговоры о несправедливости отвечал: «Ничего, мать, сколько червь дерево ни точит, всё равно первым в землю пойдет». И сам прожил, действительно, немало. Умер на 78-м году жизни, на второй день Крещения Господня.

Не знаю, какое у дедушки было личное, сердечное отношение к вере. Он не был атеистом. Сохранились семейные предания, как несколько раз его спасали Господь и Матерь Божия от неминуемой беды. А когда дедушка умер, мама в бумагах нашла письмо на его имя. Из Псково-Печерского монастыря. «Пожертвование на поминовение рабы Божией Анны (нашей бабушки – М.Ш.) получили и молимся о ее упокоении». Как он в начале 1990-х узнал про этот монастырь? Тайна, удивительная тайна личной встречи Бога и человека.