Иерей Алексий Шустин: «Пусть дети просто поиграют!»

Иерей Алексий Шустин, настоятель храма Вознесения Господня в Корсакове и директор Софийского центра русской культуры и духовного просвещения, рассуждает о пользе подлинной русской народной культуры в воспитании детей, о подготовке, которая необходима учителям, преподающим «Основы православной культуры», и призывает к здоровому скепсису в отношении «всего духовного».

Ансамбль народной и духовной музыки «София» с гостями проекта «Живая традиция. Мы – наследники» Даниилом Крапчуновым и Светланой Липовка

Нетрадиционные придыхания

– Отец Алексий, сейчас много говорят о подлинной русской народной культуре. Говорить-то говорят, но – сколько подделок под нее! Когда за русскую культуру пытаются выдать какие-то сарафаны в горошек, пару аккордов на балалайке и (обязательно!) обереги.

– Многое из того, что сейчас пытаются представить нам как русскую культуру, в том числе традиционную народную, вызывает в лучшем случае снисходительную и печальную улыбку. Но чаще всего – возмущение и протест.

Через обычную детскую игрушку нашим детям внушают чуть ли не оккультные знания

Например, сейчас в каждом музее или образовательном учреждении обязательно проводят мастер-классы по изготовлению русской народной тряпичной куклы. И сколько же здесь домыслов и выдумок! И благо бы, если бы мастерицы развивали разные техники и способы изготовления кукол, на основе старых образцов придумывали свои авторские, как это делает кукольный мастер Светлана Липовка, которую мы приглашали на Сахалин с выставкой в рамках нашего проекта «Живая традиция. Мы – наследники». Но, к сожалению, современное «народное творчество» коснулось только домыслов о сакральных смыслах этих детских игрушек. Мастерицы с придыханием рассказывают детям, в какой строгой последовательности надо делать этих кукол, что можно делать, что нельзя, куда класть, что сказать. Через обычную детскую игрушку нашим детям внушают чуть ли не оккультные знания. А детям надо просто поиграть – так, может, они этим и займутся? Ведь в традиции у детских кукол не было иного предназначения. Да, были и обрядовые куклы, но к обрядам дети никогда не допускались.

Авторские куклы кукольного мастера Светланы Липовка

В советские годы искажению (или исправлению) подверглись практически все формы традиционной культуры: и пение, и пляска, и костюм, и устное творчество. После 1936 года создание новой социалистической народной культуры стало государственной политикой и проводилось с присущим тому времени размахом и последовательностью. Поэтому сложился целый пласт, если так можно сказать, клубной народной культуры, который очень далек от подлинных русских традиций.

Светлана Липовка на выставке в Софийском центре русской культуры и духовного просвещения

Не просто песни и пляски

В Софийском центре мы создали ансамбль народной и духовной музыки «София» и стараемся петь, в том числе, и в традиционной народной манере. Но на Сахалине практически нет специалистов, которые бы пели традицию. Только в этом году нам удалось найти профессионала для нашего школьного фольклорного коллектива. Мы постоянно вынуждены приглашать специалистов из Москвы, Новгорода, Твери, Барнаула, чтобы они занимались с нашими ансамблями. Для участников ансамблей мы пошили этнографически достоверные сарафаны и рубахи, чтобы через такое творчество дети нашей школы и наши зрители могли прикоснуться к подлинной русской культуре. Конечно, для нашего региона это капля в море. Но мы активно сотрудничаем с колледжем искусств, детской школой «Этнос», с педагогическим сообществом, приглашаем специалистов, проводим семинары, мастер-классы, выставки, концерты.

Семинар для педагогов по традиционной культуре в Софийском центре русской культуры и духовного просвещения

Поскольку традиционная культура – это не просто песни и пляски, а способ передачи гуманитарных знаний народа из поколения в поколение, мы стараемся нашими скромными трудами рассказать людям об истинном облике традиционной русской культуры, неразрывно связанной с православием и духовными ценностями народа.

Когда священник и учитель профнепригодны

– Вы участвуете в различных координационных советах при министерстве образования, преподаете в Институте развития образования «Основы православной культуры». По вашему мнению, сами педагоги нуждаются в формировании основ православной культуры?

– Научить тому, что не понимаешь и не ценишь сам, невозможно. Поэтому педагоги в первую очередь нуждаются в разъяснении цели и содержания предмета. И пока на этом пути мы не достигнем серьезных результатов, неминуемо будут возникать вопросы у родителей к самому предмету.

И пока я не был священником, я даже был противником «Основ православной культуры» как родитель. Объясню. Зачем какая-то женщина, реже – мужчина, будет рассказывать моему ребенку абсолютно недостоверную информацию о том, что мне, православному христианину, по-настоящему дорого? Я сам лучше об этом расскажу. В таком отношении к данному вопросу есть своя логика.

Заседание координационного совета по духовно-нравственному воспитанию в Министерстве образования Сахалинской области

С другой стороны, надо посмотреть со стороны всего государства и Церкви. Если нет запроса с его стороны на такое образование, соответственно, оно и не готовит педагогов. А если такой запрос есть – будь то сформированный «сверху», будь то «снизу», – то в любой школе говорят: «А кто у нас будет преподавать? Мы же ничего в этом не понимаем. А в Институте развития образования какие-то курсы вообще ведут? Вы будете готовить педагогов?» – «Должны, обязаны, у нас в разнарядке появилось». Но в Институте развития образования такая же ситуация: нет специалистов. Там сказано: «Привлекать конфессии». Обращаются в епархию: «Может, у вас есть специалисты?» Где-то есть, где-то нет. Поскольку у меня образование искусствоведческое и педагогическое – «Отец Алексий, будешь ты». И вот постепенно создаются программы, ведутся курсы, педагоги, как могут, осваивают часто непростое для них содержание. Конечно, недостаточно часов, не хватает времени, надо, чтобы велась постоянная работа с педагогами.

Главная задача нашей работы с педагогами – заставить их рефлексировать над своим собственным нравственным состоянием

У нас были примеры, когда учителя попадали на курсы случайно – «просто надо переподготовку пройти». Например, одна учительница пришла, она только «Основы светской этики» преподавала. И она вначале заявила, что ей «это Православие» не нужно, а в конце благодарила. И написала: «Я вообще осознала для себя даже собственную жизнь и решила пойти на исповедь». То есть сначала ей это было даже чуждо, но она прошла эти курсы, и они заставили ее задуматься. А это главная, на самом деле, задача нашей работы с педагогами – заставить педагогов рефлексировать над своим собственным нравственным состоянием. Без этого педагог не может вести подобные дисциплины. Он профнепригоден. Как и любой священник, кстати. Вот если он стал задумываться – это первый признак готовности педагога вести эти дисциплины. Если он размышляет над собственным нравственным состоянием, значит, он может попытаться дать это ребенку. По крайней мере, он будет честен с ребенком. Он не скажет: «Я вам сейчас расскажу, как надо нравственно себя вести». Это нелепо. Но он может с ними начать диалог, понимая собственное состояние: «Ребята, как мы относимся к тому-то и тому-то? Давайте поразмышляем». Нужно грамотное осмысление этих процессов для себя. И когда ты видишь это у педагогов, то понимаешь, что с ними можно работать, вести их дальше. Правда, иногда нет возможности куда-то их вести, потому что они разъехались по области, и ты с ними больше не увидишься. Конечно, все это пока кратко, неполно, недостаточно. Но мосты наводить надо, иначе пропасть между педагогическим сообществом и Церковью будет только расти.

Что лучше длинных нравоучений?

– Не будем забывать и вопиющую безграмотность в отношении русской культуры, которую некоторые ее ревнители ну вот никак не хотят признать христианской.

Иерей Алексий Шустин – Это, скорее, касается традиционной народной культуры, и здесь действительно сломано много копий. В советские годы стало принято считать, что все народное – это древлеземледельческое, дохристианское. С точки зрения этнографа, это, возможно, и верно. В задачу этнографа входит в том числе установление связей тех или иных традиций с более древними. Но это не означает, что крестьянин, живший в XVIII–XIX веке, относился к этим традициям, как его предок из IX века. Многие традиции к этому времени были уже наполнены совершенно иными смыслами, в первую очередь, смыслами глубоко христианскими. К сожалению, ввиду этой особенности научной и научно-популярной литературы советского времени и деятельности неоязычников 1990-х – начала 2000-х, которые обезобразили народные обычаи и традиции откровенными фантазиями и домыслами, Церковь сама находится в двойственном положении – признавать или не признавать эти традиции частью христианского наследия и важной частью церковной жизни народа.

Можно, например, долго спорить о масленице: чей это праздник? Христианский или языческий? Я склонен считать, что большая часть обрядности и традиций этого праздника глубоко христианская. Начиная с Вселенской родительской субботы, всю Сырную седмицу христианин ходил в гости к своим сродникам, где поминали своих усопших блинами (блин – традиционное поминальное блюдо на Руси), просили друг у друга прощения, т.к. не со всеми они увидятся на Прощеное воскресенье в своем приходе, прощались с «вольными деньками» и готовили себя к подвигу поста. Каждый в меру своего духовного возраста, кто-то скромно, кто-то с размахом. Молодежи позволяли повеселиться, «выпустить пар». Веселились все по-разному, но всех объединял грядущий пост и духовный подвиг.

Народные традиции играют важную роль в воспитании детей – просто их надо грамотно использовать, как это делали наши предки

Многие наши традиции через простые, но наполненные смыслом действия воспитывали лучше, чем длинные нравоучения. Есть замечательные строки из письма философа Алексея Федоровича Лосева своей жене о Масленице, написанные им в лагере:

«Ясочка, сейчас Масленица, блины. Мы никогда не были с тобой любителями этого рода “удовольствий”: и часто, бывало, блины эти ешь только для того, чтобы не выразить пренебрежения к столу наших родителей и оказать необходимую тонкость и уважение к старикам-родителям. Но вот теперь, когда я лишен не только этих самых блинов, но и всего прочего в этом роде, – каким утешением и миром веет от этого быта, который, как ни далек от интересов чистого духа, таил в себе столько источников внутреннего равновесия и столько путей к мудрому обладанию жизнью! Блины и хороший стол – это ласка жизни, начало мирного устроения, наивная и беспечная радость самого бытия. Блины, это звучит как-то празднично, даровито, устойчиво и крепко, и – как это обоснованнее, разумнее, духовнее моего теперешнего нищенства, не только физического, но и духовного! Жизнь чистого духа, конечно, выше блинов. Но блины, этот внутренно оправданный и разумно сформированный быт, безусловно, духовнее, содержательнее, гениальнее этой вопиющей бессмыслицы и жесточайшей тупости и бездарности моего теперешнего бытия».

(А. Ф. Лосев. Письма из лагеря в лагерь (жене).
Свирлаг-Сиблаг. 11 марта 1932 г.)

Я уверен, что нам в Церкви неразумно отторгать от себя этот пласт добрых традиций жизни православного народа. К тому же эти традиции имеют важную воспитательную роль для детей, просто их надо грамотно использовать, как это делали наши предки.