Про свадьбу

Венчание. Художник: Ольга Галчинская

В день свадьбы Лизаветы Анечке было полгода от роду. Отправляем во взрослую жизнь старшую дочку, получив от Бога важное задание – младшую. Вот она, лежит в автомобильной переноске посреди кутерьмы с выездом в ЗАГС.

Слишком памятна мне эта странная ситуация, когда я чуть не забыла Аню дома, уезжая на Венчание Лизаветы. Кто-то из девочек, уходя из притихшей квартиры, случайно заглянул в детскую и увидел там безмолвно бодрствующую Анюту, совершенно одну. Она выглядела тогда на весь свой синдром: пучеглазая лягушечка с непропорциональным лицом, слишком маленькая и слабая для своего возраста. Голову она только-только начинала тогда держать, быстро уставала, несмотря на курсы массажа и физиопроцедуры.

Белое платье Лизы, белоснежный костюмчик Ани, – Лизавета сама приобрела этот наряд крестнице, впрочем, как и платья остальным сестрам: ее заботами получился у нас настоящий «фамили лук» – кофе с молоком. Как это вышло у скромной студентки четвертого курса Медакадемии? – Отличница, она получала повышенную стипендию и, как всегда, заботилась о всей семье. Иногда рождаются такие люди, – им есть дело до всего. Если к этому добавить жертвенную любовь, то получится деликатнейший и добрейший человек, подставляющий руки под любую беду в самом ее зародыше. Если смотреть по статистике в нашей семье, то явление это редкое, один на девять. Они так и живут всю жизнь, сохраняя лучистую красоту лиц и прямую осанку, успевая радоваться всему на свете.

У меня перед глазами стоит картина: Лизочка, белая лебедь в своем целомудренном подвенечном уборе, посреди залы заплетает непослушные «свадебные» косички младшей сестре Матроне. А Мотя обнимает любимую Лизу до побелевших костяшек на кистях и глотает слезы.

По батюшке, как всегда, сложно было что-то сказать, он по-доброму шутил и всех ободрял, но, наверное, переживал. Я держалась изо всех сил, чтоб не лить слез. А спина моя не выдержала – внезапно выдала дичайший люмбагит прямо во время таинства Венчания. Ни поклониться, ни обнять никого: любое движение – как выстрел. Улыбаться, проявлять какие-либо эмоции в такой ситуации было чрезвычайно сложно. Я едва высидела и выстояла этот праздник; помню, как, совершенно измученная, попросила за свадебным столом новых родственников поискать в своих ридикюлях обезболивающую таблетку.

Ее ровесник и будущий супруг обходился с дочерью по-джентльменски, они вели беседы серьезных людей двух с половиной лет, показывая пальчиками на проплывающие мимо цветы и деревья

Отдавали мы старшую дочь хорошему, надежному человеку, семинаристу Ивану, в уважаемую всеми нами священническую семью. Выбор жениха был нам указан, очевидно, еще на заре родительства, когда, гуляя по парку с подругой Ириной, мы сажали детей в одну коляску. Ванину, между прочим: мой собственный брыкающийся сынок тогда оставался в вожделенном одиночестве, без старшей сестры, – и затихал. Если с собственным братом Лизе ладить было тогда непросто, то сын наших друзей, ее ровесник и будущий супруг, обходился с дочерью всегда по-джентльменски, они вели беседы серьезных людей двух с половиной лет, показывая пальчиками на проплывающие мимо цветы и деревья. Так мы и гуляли – Ирина везла своего сына и нашу девочку в своей большой польской коляске, а я – одного неугомонного драгоценного погодка Ваню в обычной коляске-шезлонге, куда мне приходилось подсаживать и старшую, терпеливую малышку Лизу, когда она уставала идти пешком.