Корнеевка – явственное присутствие Божией Матери

Испанский образ Богоматери в часовне на месте его обретения. Фото Елены Вакуленко

Посреди Корнеевки стоит памятник деду Корнею. Дед Корней, по преданию, был старшим из калужских ходоков, т.е. переселенцев, основавших в конце XVIII столетия село, получившее его имя. Надпись на постаменте гласит «От благодарных потомков».

Памятник деду Корнею

Неподалеку от памятника – Поклонный крест с надписью: «Здесь будет построен храм в честь Испанской иконы Божией Матери».

Вокруг Корнеевки – полынная степь с редкими кустами лоха и терновника. И синяя лента Большого Иргиза – реки, известной тем, кто интересуется историей старообрядчества. Окраина России…

Именно здесь произошло совершенно очевидное чудо – явление образа с неисчислимыми чудесами от него

Но именно здесь, далеко от обеих столиц, от намоленных святых мест, от древних монастырей, в страшном 1917-м году, после падения монархии, меж двумя русскими революциями, произошло странное и совершенно очевидное чудо – явление вышеназванного образа с неисчислимыми чудесами от него.

Сегодня в селе праздник, посвященный его очередной годовщине. Паломники стягиваются со всей округи: несколько автобусов, много машин.

***

Мы с Наташей Сахаровой, руководителем пресс-службы епископа Балаковского и Николаевского Варфоломея, выехав из Балакова, добрались до Корнеевки благополучно, хотя и поволновались – не зарулить бы вместо нее в какой-нибудь Сулак или Большую Сакму. С кем-то из паломников, как выяснилось чуть позже, именно это и случилось. Но местные жители помогли им обрести верную дорогу.

Начало Крестного хода в Корнеевке. Фото Елены Вакуленко

Литургия в Корнеевке совершается под открытым небом, потому что церкви в этом селе с 1930-х годов нет – есть лишь небольшой молитвенный дом: несколько сотен паломников в нем не уместятся никак. Праздничное богослужение возглавляет владыка Варфоломей. Синоптики накануне обещали +37, но ошиблись: термометр показывает +44. Духовно немощные (от них же первая есмь аз) держатся в зыбкой тени нескольких старых клёнов. Духовно твердые стоят на самом солнцепёке. Среди нас много детей, есть совсем маленькие. Как-то они выдержат трехкилометровый крестный ход отсюда – к тому самому месту, где пленный солдат Первой мировой войны, «австрияк», а точнее, венгр Петр Чердаш упорно долбил ломом и заступом ссохшийся суглинок, дабы обрести явленный ему во сне образ Пречистой Девы?

Крестный ход к месту обретения чудотворной иконы в Корнеевке. Фото Елены Вакуленко

Епископ Балаковский и Николаевский Варфоломей у часовни на месте обретения чудотворной иконы. Фото Елены Вакуленко – Вон как ласточки на нас смотрят! – сияющий, хотя и мокрый и красный от жары владыка Варфоломей показывает на провода, впрямь унизанные любопытным птичьим народцем. Дети выдерживают крестный ход бодро и весело. Идем мимо степного пруда, на нем лебединая семья с семью подросшими птенцами. «Это наши, местные, они каждый год у нас тут», – улыбается женщина из Корнеевки. Видим вдали бревенчатую часовенку, прямо сразу за нею – колодец^[1]. Местные жители потрудились ради гостей – заполнили водой сотню, наверное, пластиковых бутылок, их можно брать туне. Вода солоновата, однако считается святой, благодатной. Да и вся земля здесь такая: соленая, твердая, сухая… и осененная благодатью. Благодатность места ощущается совершенно явственно. Песнопения, посвященные Богоматери, звучат здесь не так, как везде. Они воспринимаются слишком непосредственно. Нам это непривычно, мы даже удивляемся, подхватывая за хором: «Царице моя преблагая…».

Часовня на месте обретения Испанского образа Божией Матери в Корнеевке. Фото Елены Вакуленко

***

До революции Корнеевка (другое название – Родники) принадлежала Николаевскому уезду Самарской губернии, сейчас она в Краснопартизанском районе Саратовской области. Первая публикация о корнеевских событиях появилась во вполне светской газете «Саратовский листок» от 23 июня 1917 года:

«Николаевский уезд. В настоящее время по всему нашему уезду, да и далеко за пределами его идет очень много разговоров о появлении чудотворной иконы Божией Матери в селе Родники (Корнеевка тож), стоящем в 25 верстах от Николаевска (ныне Пугачев – М.Б.). Обстоятельства появления этой иконы, действительно, какие-то особенные, над которыми приходится задуматься. Обстоятельства эти заключаются в том, что в село Родники в качестве работника попал один австрийский пленный-католик…».

Скажем сразу, заметка «Саратовского листка» не только корява, но и не во всем достоверна; редакция и сама сделала оговорку, что за точность всего изложенного не ручается. В самом деле: в такое грозное и смутное время, когда у России вдруг не стало Царя, меж тем идет война, – в народе могут возникать всяческие легенды.

Протоиерей Павел Соколов Однако Саратовское миссионерское братство Святого Креста отнеслось к этой информации серьезно и решило ее проверить. На место, в самую Корнеевку, выехали священник Олимп Диаконов и протоиерей Павел Соколов. Они провели в селе два дня и были воистину потрясены увиденным.

В селе, действительно, жил пленный солдат Австро-Венгрии, мадьяр (венгр) Петр Чердаш. К сожалению, сведения о нем фрагментарны и отчасти противоречивы; но можно предположить, что он был человеком глубоко верующим. Оказавшись в плену, в российской глубинке, далеко от родных мест, Чердаш обратил взор к Православию – вере народа, с которым он воевал. Сестры Самуиловы, Софья и Наталья, в книге воспоминаний «Отцовский крест»^[2] передают слова корнеевского священника Николая Кубарева, служившего в родниковской Покровской церкви: «…он в это время постился, готовился присоединиться к Православию». Отец Павел и отец Олимп свидетельствуют, что австриец принял Православие уже после обретения иконы.

Как же всё это произошло? Отец Олимп и отец Павел в брошюре, изданной сразу по возвращении из Корнеевки, пишут, что Чердашу

«были неоднократные внушения и видения, что он должен найти икону Божией Матери. В видении было указано и место, где он должен искать икону. Австриец нарисовал план указанной ему в видениях местности обретения иконы и показал этот план народу и приходскому священнику, приглашая их начать поиски иконы. Ему долго не верили, а иные и смеялись над ним…».

Сестры Самуиловы, дочери священника Сергия Самуилова, в названной уже здесь книге воспоминаний «Отцовский крест» отражают начало событий так:

«Ему начали сниться необыкновенные сны. Он видел голое пустынное поле с валявшимися по нему человеческими костями – и над полем, в воздухе, сияющий образ: он только не мог разобрать, Чей – Спасителя или Божией Матери. Потом являлось заброшенное, заросшее бурьяном место, какое-то полуразрушенное каменное здание вроде сарая, и опять та же икона. Слышавшийся в это время голос все настойчивее требовал, чтобы икону нашли, что она спасет людей. Наконец, австриец пошел к батюшке и рассказал о снах…».

Священник Олимп Диаконов По данным из брошюры Соколова и Диаконова, вопрос о поисках иконы обсуждался на волостном сходе, куда были приглашены священник местной Покровской церкви Николай Кубарев и пленный венгр:

«По окончании схода всем миром, во главе с волостным старшиной и священником, пошли на предполагаемое место обретения иконы. Место оказалось давно брошенным гумном, заросшим бурьяном; на гумне была развалившаяся саманного кирпича половня (сарай для половы – отходов от обмолота зерна – М.Б.) Австриец внимательно осмотрел местность и сказал, что именно это самое место ему было показано, и икона должна быть здесь. Усердно помолившись Богу, австриец начал рыть за стеной половни…».

Священники – авторы брошюры и сестры Самуиловы, знавшие об этих событиях со слов священника Николая Кубарева^[3], изображают происходящее на гумне по-разному. По данным отца Павла и отца Олимпа, Петр Чердаш долго долбил сухую твердую глину за стеной сарая-половни, снаружи; потом, выбившись из сил, попросил крестьян отпустить его на некоторое время «на квартиру» – полежать, передохнуть; а вернувшись через два часа, сразу начал рыть в другом месте, уже внутри половни:

«Вскоре на глубине шести четвертей аршина (около метра! – М.Б.) нашелся в глине небольшой сверток – это и была маленькая иконка Божией Матери на атласе, каковые обычно присылаются в благословение с Афона…»^[4].

Из книги сестер Самуиловых «Отцовский крест»:

«…Копал австриец и остальные мужчины по очереди. Я (отец Николай Кубарев, слова которого приводят сестры) стоял в стороне, чтобы не было подозрений, что я подбросил. Австриец копал до тех пор, пока совершенно не обессилел… Его заменил один из попечителей, а он сел в сторонке, глаза рукой прикрыл… В это время тот, который копал, выбросил из ямы вместе с землей свернутую иконочку (…). Я вижу, что она лежит на куче земли, но не подхожу, думаю – пусть кто-нибудь другой увидит (…). Австриец вдруг встал, поднял ее, сказал ‟Вот она!” и положил ее мне на ладонь».

Прежде чем обратиться к третьему свидетельству, я должна сообщить, каким образом надежно (как казалось) похороненная корнеевская история дошла до нас и стала событием нашей духовной жизни.

Ольга Пудовочкина Корнеевская история вышла из-под спуда благодаря двум бескорыстным и самоотверженным исследователям: Валерию Теплову и Ольге Пудовочкиной († 2012). Эти люди открыли для нас, саратовцев, целые пласты церковной истории в страшном ХХ веке, извлекли из тьмы забвения не одну сотню имен подвижников, исповедников, мучеников. Но за Корнеевку мы всегда будем благодарить их отдельно.

В 1994-м году 24-летний Валерий Теплов, работая в читальном зале областного архива, обнаружил в двух подряд номерах «Саратовских епархиальных ведомостей» за 1917 год публикации, посвященные неординарным событиям в Корнеевке. Взволнованный находкой, он обратился к старшему хранителю дореволюционных фондов архива Ольге Константиновне Пудовочкиной, и та нашла отдельный оттиск уже упомянутой нами брошюры, содержавшей, помимо рассказа священников, еще и три десятка случаев исцеления от обретенной в Родниках Испанской и от образа великомученика Пантелеимона, который был обнаружен в раскопе на следующий день. К этим исцелениям, к происходившим в степном селе чудесам я еще вернусь, а сейчас сообщу, что Валерий с товарищем, Михаилом Леоновым, в том же 1994-м году отправились в Корнеевку. И оказалось, что село это о чуде помнит! Более того: молодые (тогда) исследователи застали там, в Корнеевке, живых свидетелей события:

Валерий Теплов «Мне тогда мало лет было, – рассказывала Анна Герасимовна Белякова, – но многое хорошо помню, да и женщины, бывшие там, подробно всё знали и мне говорили. Жили у нас австрийцы из пленных, захваченных во время Первой мировой войны, и вот, одному из них стало являться видение (…), он об этом всем рассказал, взяли сельчане иконы и отправились на гумнище, на этом месте сейчас фермы стоят. И там он начал рыть. Роет, роет, а земля такая, очень твердая, – когда он устал, ходил отдыхать, а по возвращении его обыскали ( о том, что Чердаш уходил на отдых и что крестьяне обыскивали его, дабы не допустить обмана, сообщают и Соколов с Диаконовым – М.Б.), в одних кальсонах он был (в исподнем, с закатанными рукавами – данные сестер Самуиловых – М.Б.). И вот, он еще порылся, порылся, вдруг нагибается и тянет что-то из земли. А икона-то ведь была на красном полотне. И вот, в народе и говорят ‟Гляди – гусиная лапа!” Как красная лапка гуся, так свернута она была – треугольником…»^[5].

О том, что иконка была свернута треугольником, говорил и отец Николай Кубарев, по свидетельству сестер Самуиловых… Здесь, видимо, тот случай, когда расхождения в показаниях лишь подтверждают реальность события. Это как в суде: если все свидетели показывают одинаково, слово в слово, – их показания доверия не вызовут.

***

Исцеления от Испанской иконы, чудесным образом обретенной в Корнеевке ; записаны местным священником Николаем Кубаревым:

«4 июня 1917 года. Города Николаевска мещанина Ивана Феодорова Ермолаева внучек Иоанн, 11 лет, был болен от рождения расслаблением ног, совершенно не ходил, только ползал, много лечился у врачей и знахарей, никто не помогал. У иконы Испанской Божией Матери, помазанный маслом от лампады, мальчик исцелился, т.е., стал ходить без посторонней помощи, пришел из церкви с дедушкой к местному священнику сам.

(…).

12 июня 1917 года. Хутора Бердникова Николаевского уезда гражданин Иван Петров Еркин, 64 лет, имел больную позвоночную кость, 20 лет не ходил (…) 3 раза в ночь от боли натирался всякими спиртами. Теперь получил большое облегчение в своей болезни, ходит самостоятельно, боли не чувствует, спит крепко».

Таких случаев в упомянутой выше брошюре 31, но на самом деле исцелений было гораздо больше. Молва распространялась, люди шли и ехали в Корнеевку со всех сторон. Вот как описывают поездку своей семьи за сотню слишком верст^[6] на тряском тарантасе сестры Самуиловы:

«Мало того, что церковь была открыта. Она была полным-полна, как не всегда случалось даже и на Пасху. Внутри было так душно, что многие стояли в ограде, у открытых окон (…). Посреди церкви стояли два аналоя, на которых лежали небольшие, сантиметров 15–20 в длину, ‟афонские” иконочки, отпечатанные на бумажном атласе: одна – Божией Матери Испанской, другая – великомученика Пантелеимона (срочно напечатанные фотокопии – М.Б.). Почти беспрерывно служились акафисты Покрову Божией Матери и целителю Пантелеимону.

– Пока не составлена служба нашей иконе, решили служить Покрову, – обещал родниковский священник, отец Николая Кубарев.

Служил то он, то кто-нибудь из приезжих священников, которые бывали каждый день, и не по одному; некоторые приходили или приезжали вместе с прихожанами. Когда кончался молебен, все стеной шли прикладываться к иконам. Толпа казалась бесконечной. Начинался новый молебен, а народ всё прикладывался».

Из Саратова регулярно выходили поезда со специально заказанными вагонами для паломников

Далее сестры рассказывают об исцелениях, которые совершились на их глазах.

Время становилось всё более грозным, всё более смутным, а из Саратова регулярно выходили поезда со специально заказанными вагонами для паломников в Корнеевку. Поезда шли до станции Рукополь Рязано-Уральской железной дороги; оттуда до Корнеевки 7 верст. Среди паломников мы видим известных в Саратове людей, в том числе и священномученика Михаила Платонова, который, по свидетельству бывших с ним, говорил в корнеевской церкви назидательное слово о прославлении икон Божией Матери.

«Во время пребывания паломников в храме совершено до 10 чудес, особенно поразительны случаи исцеления слепой старушки 68 лет (стала хорошо видеть), глухая девочка стала слышать, у женщины скорченная рука начала действовать»^[7], – свидетельствует очевидец.

***

В 1933-м году в церкви Покрова Божией Матери в Корнеевке служил священномученик Иоанн Заседателев; стало быть, она еще действовала, и была, по данным Евгения Свиридова^[8], единственным незакрытым православным храмом в области. Но, по сведениям 1937 года, которые приводит тот же Свиридов – праправнук репрессированного крестьянина Тараса Петрова, члена церковной «двадцатки» в Корнеевке, – на весь Пугачевский район осталась только одна действующая церковь, в райцентре. Значит, корнеевский храм уже закрыт. Впоследствии он был разобран; судьба чудотворных святынь неизвестна, скорее всего, они уничтожены… Или выброшены.

Но тогда, в год открытого и незаживающего перелома российской истории, – Сама Пречистая чудотворным образом Своим благословила Своих детей на святое мученичество.

• Священник Олимп Диаконов расстрелян осенью 1919 года в Саратове, в бессудном порядке красного террора.
• Священномученик Михаил Платонов расстрелян на том же Саратовском Воскресенском кладбище, десятью днями позже.
• Протоиерей Павел Соколов, по вдовстве в монашестве Петр, архиепископ Воронежский, умер в мае 1937 года в Воронежской тюрьме.
• Священник Николай Кубарев, настоятель Корнеевской (Родниковской) церкви, непосредственный свидетель обретения иконы, расстрелян в декабре 1937 года в Пугачеве (Николаевске).
• Священномученик Иоанн Заседателев умер в октябре 1942 года в Карлаге.
• Священник Сергий Самуилов скончался в 1930-м году по дороге к месту ссылки.

Это священнослужители. Теперь – корнеевские крестьяне.

• Герасим Захарович Капитанов, регент Покровской церкви в Корнеевке, отец упоминавшейся выше Анны Герасимовны Беляковой, расстрелян в декабре 1937 года в Пугачеве (Николаевске).
• Кузьма Матвеевич Беляков, староста корнеевского прихода, свекор Анны Беляковой, расстрелян в октябре 1937 года в Пугачеве (Николаевске).
• Тарас Филиппович Петров, активный прихожанин и член «двадцатки», расстрелян в октябре 1937 года.
• Степан Артемьевич Фокин, председатель церковного совета, проходил по одному делу с Тарасом Петровым, расстрелян вместе с ним.
• Псаломщица корнеевской Покровской церкви Васса Даниловна Ханочкина, проходя по одному делу с Беляковым, Петровым и Фокиным, получила 8 лет лагерей, в родное село не вернулась^[9].

***

Хочу привести здесь стихи лауреата Патриаршей премии Светланы Кековой – из цикла, посвященного Корнеевскому чуду. Это монолог уже знакомого нам Петра Чердаша:

Посмотри, Господь, как засохла кора земная,
на сухие кости похожа она, на камень,
только сердце знает – под ними земля иная,
там лежит икона, и к небу восходит пламень.

Я долблю суглинок, долблю до седьмого пота,
я с бурьяне пыльном скрываюсь в белье исподнем,
потому что Богу угодна моя работа,
я, земной и грешный, в уделе стою Господнем.

Я – солдат плененный, я – эхо чужого стона...
У половни старой стоит одинокий тополь,
а в плену земном, словно узник, лежит икона,
что спасла когда-то от смерти Константинополь.

И с иконы этой смиренная Матерь Божья,
исцеляя души, испанцев звала на битву...
Я вдыхаю воздух, он пахнет пшеницей, рожью,
я долблю суглинок и тихо шепчу молитву.

Далее поэт говорит, что в том страшном переломном году русскому народу были «…дарованы три иконы, //Брошены с неба три райских небесных лествицы». Это икона Божией Матери «Державная» (март 1917 года, Коломенское), Испанская (Родниковская; май, по н.с. июнь, Корнеевка Самарской губернии) и образ, именуемый «Избавительница от бед» (Ташлинская икона; село Ташла Самарской области, октябрь). Державная уцелела, благодаря музею; Ташлинскую верующие прятали все советские годы, и в новое время она вернулась в храм; а вот Испанская, Корнеевская, Родниковская… Кто знает, может быть, она еще явит себя людям.

Очень хотелось бы, конечно, узнать что-то о судьбе Петра Чердаша. Пока есть лишь записанные Валерием Тепловым в 1994-м году слова Анны Герасимовны Беляковой, которая, напомним, была тогда еще ребенком:

«Австрийца того… уже после революции били и мучили, чтоб он сказал, что подложил иконы в землю. Ну, а он – нет, говорит, явленные они!»

Но соответствует ли это предание истине, мы пока не знаем.

***

Что я увезла из Корнеевки, кроме бутылки с солоноватой водой из колодца за часовней, кроме воспоминаний и фотографий?

Чувство реальности Божьего присутствия и Промысла Его в этом мире. Чувство, с которым, наверное, должен жить каждый из нас, и мы это понимаем, но… у нас не всегда получается. Мы выбиваемся из сил, отчаиваемся от скорбей, от творящегося в мире зла, мы унываем, нас постигают затяжные кризисные состояния…

А Господь со Своей Пречистой Матерью, со всеми святыми – здесь, рядом, и может обнаружить Свое присутствие самым неожиданным, подчас непостижимо простым образом – как тогда в Корнеевке.