Если крест поднят, пути назад нет

Иерей Дионисий Каменщиков Когда в весеннем небе над старинным селом Стригай, что в Базарно-Карабулакском районе Саратовской области, засверкал новый крест, стало ясно: дело возрождения полуразрушенного и запустевшего Никольского храма прошло точку невозврата. Сельская церковь, которая долгие годы служила зерновым складом, а потом превратилась в жуткую, заросшую диким лесом руину, день ото дня преображается. Храм Святителя Николая снова становится собой – храмом.

А ведь чего стоило только раскорчевать эти заросли! А вывезти из храма весь бытовой мусор и битый кирпич, а закрыть его сначала временной, а потом уже постоянной кровлей, вставить окна и двери, сделать полы, заказать, а потом поднять наверх купол с крестом… Сейчас активно строится вспомогательное помещение – в нем разместится котельная, воскресная школа, а возможно, и какое-то пристанище для тех, кто захочет совершить паломничество в Стригай. Вокруг церкви заложен сквер. В ближайшей перспективе – монтаж отопления храма и внутренняя его отделка.

Никольская церковь в Стригае до восстановления

И это все – без мощных ктиторов, без высоких покровителей, на народные деньги, по принципу «с миру по нитке», малым числом добровольцев, сплотившихся вокруг священника Дионисия Каменщикова, настоятеля Ильинской церкви в Саратове. Немногие верили в успех, когда отец Дионисий затеял это дело. Разве что самые близкие ему люди – семья.

Ксения Каменщикова, с вопроса которой все и началось Собственно, с семьи-то это всё и началось. С детского вопроса маленькой Ксюши Каменщиковой:

– Папа, ну ты же его починишь?

Ксюша оказалась в стенах разрушенной церкви вместе с родителями и старшей сестрой Варварой – почти случайно. Незабываемой весной 2020 года Каменщиковы, устав от скачков коронавирусной кривой, от постоянного напряжения и тревоги, решили отдохнуть – выехать куда-нибудь подальше на природу. Дорога непредвиденно привела их в Стригай, а не заметить старую церковь там невозможно. Даже в полуразрушенном виде она поражала своим скорбным величием, своей аскетической красотой.

Конечно, дочкин вопрос был для папы лишь толчком, поводом: он и сам как-то сразу понял, что не сможет оставить этот храм на погибель, ограничившись привычным нашим сетованием на обстоятельства. И сходу принял на себя всю ответственность за дело, казавшееся безнадежным и даже, может быть, неуместным – когда вся страна напрягала силы в борьбе с ковидом. Но пандемии проходят, а храмы… храмы должны стоять до скончания времен.

Даже в полуразрушенном виде церковь поражала своим скорбным величием, своей аскетической красотой

Денис Александрович Каменщиков пришел в Саратовскую духовную семинарию в возрасте 28 лет, имея высшее образование, опыт научной работы и бизнеса. Его путь к воцерковлению, а затем священству был, с одной стороны, непростым, с другой – очень целеустремленным: он просто однажды понял, что именно ему надо, и уже не сворачивал с пути. Неизбежные духовные кризисы преодолевал, вышибая клин клином: однажды, например, отправился на трудническое послушание в отдаленный степной монастырь, которого, собственно, еще и не было – в распоряжение одного-единственного монаха передали запущенную территорию бывшего психоневрологического интерната, и всё нужно было начинать с нуля. Тяжкий труд под степным солнцем сделал то, чего иные ждут от великих духовников и прозорливых старцев: семинарист вернулся из дальнего Заволжья в Саратов другим человеком. Прочитав очерк Дениса Каменщикова об этой поездке, я поверила в него как в священника. Но вернемся в Стригай.

У отца Дионисия был еще один дополнительный стимул, чтобы взяться за этот сельский храм. Как настоятель недавно построенной Ильинской церкви в Саратове, он искал некое дело, не разовое, а долгое, общее и творческое – чтобы оно помогло сплотить прихожан, создать живую общину. И, действительно, ильинские прихожане первыми отозвались на его призыв. Начались регулярные субботники – расчистка внутреннего пространства храма. Люди сразу почувствовали, что это им нужно, что они тоже становятся здесь немного другими.

Люди сразу почувствовали, что это им нужно, что они тоже становятся здесь немного другими

А для отца Дионисия было важно, чтобы люди поверили в свои силы:

– С Божией помощью мы вполне можем возродить все наши поруганные святыни сами, своими обыкновенными силами, не дожидаясь, когда это захотят сделать представители власти или «владельцы заводов, газет, пароходов». Я рад тому, что основная часть наших денежных средств – это небольшие пожертвования людей, которые узнали о нас из соцсетей или услышали в своем храме. Мы должны, наконец, убедиться, что вместе можем многое.

Бригадир стригайских строителей Виталий Хрусталев Но если выгребать мусор может любой человек, то ремонтно-строительные работы требуют квалификации. Здесь отец Дионисий слушается своих консультантов (в частности, инженера Алексея Одинокова, прихожанина Ильинского храма). Непосредственно на стройке трудится небольшая бригада из местных стригайских мужиков; они получают зарплату – тоже из пожертвований. Бригадир Виталий Хрусталев, многодетный отец и бывший горожанин, убежденно считает, что главное в жизни – это оставить что-то после себя: детям, внукам, России. И отец Дионисий говорит о том же: каждый храм, возрожденный или вновь построенный, – это наше бессрочное послание будущим поколениям. Несчастен человек, который не может выйти за предел своего земного срока, который способен делать только то, что умрет вместе с ним. Иллюстрацией к этому рассуждению служит хрупкий саженец дуба у стен «Николы в Стригае»:

– Когда мы вывозили из храма мусор, скопившийся за несколько десятков лет – банки, бутылки и даже рюмки, чего там только не было, – одна наша прихожанка нашла желудь. Это при том, что дубов там, в округе, нет (по сведениям Большой Саратовской энциклопедии, дубовые леса вокруг Стригая вырубили еще в 1880-х годах). Она привезла этот желудь домой и сумела прорастить. И потом привезла росток в Стригай, и мы его посадили. Я все лето вокруг него ходил, поливал, травку выдергивал. Дуб растет очень медленно. Когда он станет могучим деревом, нас, может быть, и не будет уже на земле. Но каждый, кто приедет в Стригай, кто придет в наш Никольский храм, будет знать историю этого дуба. Обязательно будет знать – мы постараемся.

Священномученик Петр Зиновьев В стригайском Никольском храме служил святой – священномученик Петр Зиновьев. Он был последним его настоятелем перед закрытием. Уроженец села Березняки Воскресенского уезда Саратовской губернии, отец четверых детей, он был обвинен в том, что «проявлял недовольство советской властью», «распространял слухи о скорой войне с фашистами», «проводил контрреволюционную деятельность против Конституции» и тому подобное. Его расстреляли 29 декабря 1937 года в городе Бежецке Тверской области. Отец Дионисий и все, причастные к возрождению стригайского храма, узнали об отце Петре не сразу. Но когда узнали – еще раз поняли, насколько неслучайно все, происходящее с нами в этой жизни. Сейчас, по инициативе отца Дионисия, при содействии секретаря епархиальной Комиссии по канонизации подвижников благочестия иерея Максима Плякина, составлена и совершается служба священномученику Петру. И именно в день его памяти, 29 декабря, в Стригай впервые приехал правящий архиерей – митрополит Саратовской и Вольский Игнатий. Он освятил купол и крест, которым еще только предстояло увенчать «Николу в Стригае».

22 мая прошлого года – на Николу Вешнего – владыка Игнатий приехал в Стригай во второй раз и при большом стечении окрестного народа совершил в стенах храма первую за 86 лет Божественную литургию. Многим запомнилась проповедь владыки:

Когда человек старается трудиться, и при этом совершается Бескровная Жертва, – все расцветает, и в первую очередь воскресают души

– Сегодня, в день перенесения мощей святителя Николая, мы совершили здесь Бескровную Жертву. Уже проверено многовековым опытом и стало аксиомой, что, когда в храме начинает совершаться Божественная литургия, незримым образом он и все вокруг него начинает воскресать. Когда человек старается трудиться, и при этом совершается Бескровная Жертва, – все расцветает в прямом и переносном смысле, и в первую очередь воскресают души. Я верю, что по молитвам святителя Николая, по молитвам нашего дорогого отца Валерия, трудами и молитвами отца Дионисия, который имеет попечение об этом храме, мы сегодня являемся свидетелями пасхального чуда. (…) Господь посылает людей, которые помогают – иногда, можно сказать, по копеечке. Настоящее чудо, когда неравнодушные люди общими усилиями возрождают храм.

Протоиерей Валерий Коротеев Самое время сказать об упомянутом владыкой отце Валерии Коротееве. В Стригае есть еще одна церковь, действующая, Покровская – она размещена в приспособленном доме; деньги на его покупку в свое время собирали всем селом, как и на возрождение Никольского храма. В Покровском настоятельствует 79-летний отец Валерий, крестившийся в 44 года и ставший священником в 53. Батюшке во всем помогает супруга Маргарита Федоровна – многие годы она преподавала в Саратовской семинарии французский язык. А отец Валерий всё время служения своего в Стригае смотрел на умиравший Никольский храм с болью сердечной… и ничего поделать не мог. На Николу Вешнего и Зимнего от Покровской к Никольскому шел крестный ход, летом прихожане выдергивали траву, пытались как-то расчищать внутреннее пространство… Но сил не хватало: сельский приход быстро старел и таял. Зато, когда появился в Стригае отец Дионисий с молодыми и энергичными помощниками, когда ясно стало всем, что взялись они за дело серьезно, – Покровская община собрала для них почти 80 тысяч рублей.

Молебен в стенах разрушенного храма. Отец Дионисий и отец Валерий

И теперь седовласый отец Валерий всегда рядом с отцом Дионисием, годящимся ему в сыновья. Молебны в стенах возрождаемого храма они всегда совершают вместе. Отцу Валерию будто бы и не стоит ничего забраться по вертикальной лестнице на крышу храма: он должен всё видеть своими глазами!

Село Стригай основано в начале XVIII века и заселено в основном пахотными солдатами. Строительство первой церкви во имя Святителя Николая было начато по их прошению в 1765-м году. В 1795-м году эта церковь сгорела вместе с большей частью села. Ее отстроили заново. По сведениям 1910 года, в селе числилось 623 крестьянских хозяйства и 3741 житель. Тогда же в селе завершилось строительство школы и новой, как пишут, церкви – именно той, о которой у нас с вами речь. Сведения о судьбе более раннего стригайского храма очень противоречивы.

Ни снег, ни дождь в храме больше идти не будут Сейчас в Стригае официально проживает около 800 жителей. Село живо, но перспективы его светлыми назвать трудно. Это судьба тысяч русских сел, увы, а ведь каждое из них – часть России, часть ее истории…

Конечно, отца Дионисия спрашивают едва ли не на каждом шагу: как вы видите будущее возрожденного храма, для кого вы его восстанавливаете, кто придет в него через 10–20 лет? У отца Дионисия свои соображения: храм может стать центром своего рода воскресного паломничества, ведь как радостно будет семье горожан приехать сюда в воскресенье, помолиться за Божественной литургией, потом провести на природе целый день… Кроме того, пошли уже понемногу процессы, противоположные опустошению села: укрепляется фермерское движение, намечается обратная миграция горожан в сельскую местность.

Никольский храм в Стригае сегодня Это все правда. Но тут надо еще сказать об имеющемся уже в нашей митрополии опыте. За последние 15–20 лет возрождено немало храмов в сельской местности, в бесперспективных, казалось бы, селах… И ни один из них не пустует, не подает повода к закрытию. Более того – вспомним слова владыки Игнатия – «Когда в храме начинает совершаться Божественная литургия, незримым образом он и все вокруг него начинает воскресать… и в первую очередь воскресают души». Да, это так, примеров немало: когда жалкая руина, на внутренних стенах которой нецензурные письмена вперемешку с остатками прекрасной росписи, вновь становится храмом, когда этот храм открывает, наконец, свои двери для молящихся, – у людей меняется отношение к жизни, к родному селу, к самим себе. В их сердцах оживает полузабытое чувство – любовь к малой родине; у них появляется желание жить здесь, у себя дома.

Конечно, восстановить церковь – не значит решить все проблемы сегодняшнего села. Но можно ли решить их без креста над селом?