«Он проявлял благочестие и большую любовь к богослужению»

Иногда бывает, что мимоходом оброненная фраза рождает повод для более обстоятельного разговора. Так получилось и когда епископ Иероним (Шо) невзначай рассказал мне о своей дружбе с шестым Первоиерархом Русской Зарубежной Церкви (РПЦЗ) Митрополитом Иларионом (Капралом). 16 мая исполняется год со дня кончины владыки, и мне хотелось бы поговорить о нем с человеком, который дружил с ним более 50 лет.

«Мы были знакомы с Митрополитом Иларионом еще с тех пор, как оба учились в Свято-Троицкой семинарии в Джорданвилле. Возможно, вы видели широко распространенную в Зарубежье фотографию, где мы с ним изображены вместе», – сказал мне в тот раз владыка Иероним.

Ну, конечно же, я видел эту фотографию: вот один будущий владыка, а вот – другой. И сделавший ее протодиакон Виктор Лохматов (на тот момент тоже будущий) рассказывал мне: «Мы просто гуляли по монастырской территории. У меня был фотоаппарат. Думаю, это был обычный воскресный день, тёплая, солнечная погода».

Послушник Игорь Капрал и семинарист Джон Шоу (нынешний епископ Иероним Манхэттенский), Джорданвилль 1971 г.

– Владыка Иероним, а как вам запомнилась история этой фотографии? И почему, собственно, она стала такой популярной?

– История такая: мы с тогдашним семинаристом Игорем Капралом стояли на холме на территории Свято-Троицкого монастыря, где семинаристы моего курса (а будущий владыка Иларион был моложе, и закончил учебу через 2 года после нас) установили большой памятный крест. По-моему, он стоит там и поныне, но на снимке его не видно.

Отец Виктор Лохматов к тому времени уже окончил учебу в семинарии, но остался там в качестве сотрудника. В тот день, когда мы с Игорем встретились на холме у креста, он тоже оказался там с фотоаппаратом: наверное, собирался фотографировать крест, а заодно предложил и нам сфотографироваться. Он-то и помещал этот снимок несколько раз в альбомах о монастыре или о семинарии.

– Вы помните, как познакомились с будущим владыкой Иларионом?

– Мы познакомились в июне 1968 года. Я тогда приехал на одно из семинарских мероприятий, а брат Игорь Капрал имел послушанием распределять келлии для приезжих и для студентов. Мне он дал комнату на чердаке семинарского помещения. Ее же он предложил мне, когда я вернулся в семинарию для учебы.

Кроме того, в монастыре и в семинарии были библиотеки, и брат Игорь работал там. Он очень любезно позволял мне читать в семинарской библиотеке и брать книги с собой на сколько я хотел.

Епископ Иероним (Шо) – Какое впечатление владыка Иларион произвел на вас при знакомстве, а вы – на него?

– На меня брат Игорь произвел впечатление наиболее серьезного студента. Так что для меня ничуть не стало сюрпризом, когда впоследствии он решился на монашескую жизнь. Одно время после семинарии он думал поступить в греческий монастырь под Бостоном, который тогда находился в юрисдикции РПЦЗ, но потом решил остаться в Джорданвилле. И оказался прав, потому что тот греческий монастырь после кончины Митрополита Филарета ушел в раскол.

Что касается его впечатления обо мне, то конечно, прямо он об этом не говорил. Но до меня доходила информация о том, что владыка Иларион ценил мои знания некоторых церковных тем и истории РПЦЗ.

– Известно, что Игорь Капрал в молодости не очень хорошо говорил по-русски. Не было какого-то неудобства между вами – дескать, вы, американец, говорите по-русски лучше, чем он?

– Владыка Иларион – волынчанин по происхождению, и первое время в семинарии больше говорил по-украински. Когда стало возможным, он навещал отцовское село, которое уже после Второй мировой войны оказалось в СССР, а теперь на Украине. Он несколько раз служил в том храме, где венчались его родители.

Я начал говорить по-русски уже в 14 лет, когда учился в средней школе. Но, поскольку владыка родился в Канаде, а я в США, то мы между собою больше всего говорили не по-русски (хотя и могли это делать) и не по-украински, а по-английски.

– В семинарии вы работали у печатного станка, и владыка Иларион – тоже в типографии. Это – своего рода святая святых, самая известная часть деятельности Свято-Троицкого монастыря. Можете рассказать, как вы оба там трудились? И что читали, что больше всего, что запомнилось?

– Я лично работал в семинарии линотипистом, то есть наборщиком. В настоящее время это уже вроде устаревшая система, так как ее сменили компьютеры. Почти всегда мне приходилось набирать выпуски журнала «Православная Русь». По-моему, брат Игорь главным образом занимался редакцией и набором английского приложения, «Orthodox Life». Его работу ценили, и я помню, что читатели говорили: «Каждый выпуск лучше предыдущего»!

– Вы приходитесь внучатым племянником Бернарду Шоу. А владыка Иларион – известный книгочей. Обсуждали с ним творчество знаменитого родственника?

– Кажется, на эту тему мы с ним говорили только один раз: причем не о сочинениях GBS (George Bernard Shaw), а про нашу фамилию «Shaw». Наверное, кто-то когда-то не понимал английского произношения и подумал, что сочетание «aw» читается как «оу». На самом деле, хотя почти любое сочетание букв может иметь много произношений, но сочетание «aw» представляет исключение и во всех словах произносится как русское «о». Поэтому неправильно передавать нашу фамилию как «Шоу»: по-английски это было бы слово «show» a не Shaw. Кажется, я даже представил владыке Илариону два параллельных предложения: «They awe me» («Я благоговею перед ними») и «They owe me» («Они передо мной в долгу»).

Кстати, GBS сам очень интересовался проблемой английской орфографии и предлагал премию тому, кто выдумает способ исправления. Узнав об этом, владыка Иларион смеялся.

– Вы, как и владыка Иларион, любитель литературы. Какие книги с ним обсуждали, и больше сходились или расходились во вкусах?

Для развлечения он читал детективные истории, например, произведения Агаты Кристи

– Владыка любил читать, конечно, и как бывший монастырский библиотекарь имел широкий круг интересов. Но для развлечения (в особенности после напряженной работы на ниве Святой Церкви) он читал... детективные истории, например, произведения Агаты Кристи или Артура Конан Дойля. В свою очередь, я читал почти все сочинения Диккенса, Монтегю Родса Джеймса и других писателей.

– Протоиерей Виктор Потапов рассказывал мне, что монахи часто приходили к семинаристу Игорю Капралу, чтобы обсудить с ним духовные вопросы. Они видели в нем своего человека. Вы уже тогда чувствовали, что он будет монахом?

– Да, у меня очень рано создалось такое впечатление. Брат Игорь всегда вел себя в большей степени как послушник, чем как семинарист. Он был серьезный, и с ним можно было говорить на почти любую тему. Он проявлял благочестие и большую любовь к богослужению, интересовался древними традициями Православной Церкви, и, конечно, монашеским образом жизни.

– Говорят, он многим читал наиболее тронувшие его отрывки из житий святых. Вам тоже? Какие отрывки, если читал?

– Как редактор английского приложения монастырского журнала и как наборщик в типографии, он прочитал почти все тексты житий святых. И я знаю, что он почитал преподобного Илариона Великого, а также преподобного Илариона Печерского, в честь которого получил монашеское имя.

– После семинарии судьба вас развела с владыкой Иларионом. Вы служили в разных приходах в США, он остался в монастыре, а потом был назначен на кафедру в Австралии. Как вы поддерживали контакт все это время?

– Владыка Иларион стал сперва епископом Манхэттенским, и в этот период он мне иногда звонил по телефону, так что мы поддерживали связь. Потом его назначили на Австралийско-Новозеландскую кафедру. Но, несмотря на расстояние, мы все-таки вели переписку. Например, когда я переводил Литургию Апостола Марка с греческого языка на славянский, то обсуждал с владыкой этот проект.

– Вы оба активно участвовали в процессе объединения РПЦЗ с Московской Патриархией, несколько раз вместе ездили в Россию. Что вам запомнилось о владыке Иларионе из тех поездок?

– Конечно, во время тех поездок главное внимание было обращено отнюдь не к владыке Илариону, поскольку не он тогда был главным. Но я помню, что во время визита в 2007-м году, вместе с Митрополитом Лавром, накануне первой литургии с Патриархом Алексием II мы все участвовали в вечернем богослужении в Сретенском монастыре. Там один фотограф очень грубо толкнул владыку Илариона – настолько грубо, что некоторые из нашей группы заметили это и были возмущены. Однако сам владыка Иларион не жаловался и перенес все спокойно, промолчал.

– А вы обсуждали с владыкой Иларионом необходимость объединения с Патриархией?

– Мы говорили, что РПЦЗ к тому времени оказалась изолированной от почти всех остальных Православных Церквей. Быть может, в самой России это было бы не так заметно, но в рассеянии, где православные вообще в меньшинстве, это ведет к тому, что большинство браков – смешанные, с неправославными, и новые поколения всё меньше и меньше воспитываются в православной вере. Часто приходы уменьшаются, а там, где новоприезжие заполняют этот пробел, то фактически они продолжают чувствовать себя прихожанами Всероссийской Церкви в большей степени, чем Зарубежной.

– В мае 2008 года только что избранный Первоиерархом владыка Иларион предложил вам принять епископский сан. Помните, как это происходило? Что это означало для вас? Вы видите в этом знак доверия, уважения, признания?

– Фактически, как потом выяснилось, это было сделано по замыслу Митрополита Лавра, который так говорил владыке Илариону. Но поскольку владыка Лавр скончался меньше чем через год после воссоединения с Московской Патриархией, при нем не было подходящего времени для избрания новых архиереев. Считали, что хиротонисать сторонников примирения тогда было бы преждевременно, а избирать противников примирения не имело смысла.

Когда владыку Илариона избрали новым Первоиерархом, он тут же мне позвонил и спросил, хочу ли я послужить Церкви? Но, по-видимому, этот вопрос еще раньше обсуждался с Патриархом Кириллом, и по его благословению уже все было решено.

– Считаете ли вы, что владыка Иларион, по сути, благословил вас на монашество?

– И это уже был приказ Святейшего. Так что деваться мне было некуда!

– С избранием его Первоиерархом ваши отношения как-то изменились?

– Как мы были в дружеских отношениях, так и остались.

– Вы с 2011 года возглавляли западно-обрядную миссию. По сути своей вы – миссионер, несете Православие в неправославную среду. Владыка Иларион – тоже миссионер, и тоже нес Православие тем, кто его еще не знал. Нашли ли вы на этой основе точки соприкосновения, обсуждали ли важность миссионерства для РПЦЗ?

– Церковь, по сути, сама есть миссия. Но что касается Латинской церкви, не надо забывать, что до 1054 г. она была одной из Поместных Православных Церквей. И прежние ее богослужебные традиции еще сохранились до недавних пор. Там есть и люди, которые настроены традиционно и даже сейчас близки к Православию своих предков. Для этих западных христиан возвращению к отцовской вере возможно. Однако, что грустно в наше время, так это то, что Патриарх Константинопольский Варфоломей стал подражать не исповедникам и святым, а как раз тем, кто тысячу лет назад вел Римскую Церковь в раскол.

– О гостеприимстве владыки Илариона ходят сказания: как он встречал гостей, как готовил еду, как ухаживал за людьми. Вы можете поделиться историями об этом?

– Владыка Иларион был всегда добрым ко всем, и, конечно, всем оказывал гостеприимство. Но при мне у него всегда бывали помощники, которые помогали в приготовлении пищи – во всяком случае, когда он принимал гостей. Один раз только помню, что владыка сварил кофе по-французски и меня угощал. А я узнал способ варить более вкусный чай, и когда поделился этим рецептом с ним, то ему понравилось.

– Говорят, он мог запросто отдать свои деньги, чтобы помочь нуждающемуся человеку. Вы слышали о таких историях?

– Вполне уверен, что так и было, но, как истинный монах, владыка никогда никому не говорил об этом. Лишь только те, кому он помогал, могут об этом рассказывать. Но без их разрешения нехорошо говорить, кто они.

Владыка Иларион принимал почти любую критику, не спорил

– Мне владыка запомнился смирением. Могли бы вы поделиться историями и впечатлениями, которые его характеризуют как смиренного человека?

– Как Первоиерарх, он бы имел право служить первым, даже когда другие митрополиты с ним сослужили. Но он часто уступал первое место в службе таким гостям. А еще, в отличие от многих, владыка Иларион принимал почти любую критику, не спорил. Он вообще почти ни с кем не вступал в споры.

– Как вы сейчас вспоминаете владыку Илариона? Есть ли ощущение, что его не хватает, общаетесь ли с ним мысленно и духовно?

– Безусловно, так бывает. До сих пор, например, продолжаю молиться о нем не «за упокой», но еще «за здравие». Но Господь принимает все молитвы, если они возносятся с добрым желанием.