Протоиерей Серафим Ган: «После смерти митрополита Илариона я почувствовал, что он действительно упокоился»

Митрополит Иларион, Первоиерарх Русской Зарубежной Церкви, вернулся в свой Небесный дом пять месяцев назад, и с тех пор мне все больше хочется собирать воспоминания тех, кто был рядом с ним. Протоиерей Серафим Ган знал владыку около 30 лет – служил под его началом в Австралии, а затем в США. Сразу после кончины митрополита он еще в больничной палате с владыкой Николаем (Ольховским), теперь новым предстоятелем РПЦЗ, отслужил первую службу по усопшему, а вскоре увидел на его лице улыбку. Ту самую, которая всегда была у владыки Илариона при жизни. С нее-то я и попросил отца Серафима начать свой рассказ.

С епископом Манхэттенским Николаем, митрополитом Иларионом и протоиереем Андреем Соммером в день 100-летия Русской Зарубежной Церкви в 2020 году. В центре – Курско-Коренная икона Божией Матери «Знамение»     

В больничной палате я почувствовал,
что наш митрополит упокоился и перешел в вечность

В больничную палату, где скончался владыка Иларион, мы зашли вместе с епископом Николаем (Ольховским), который теперь стал его преемником на посту первоиерарха. Я увидел, что у владыки Илариона было очень спокойное выражение на лице. Тогда я почувствовал, что наш митрополит действительно упокоился – после многих лет трудов, после выпавших на его долю скорбей и испытаний, после такой тяжелой и продолжительной болезни. Ощущалось, что в этой больничной палате воцарилась очень торжественная тишина и покой. Несмотря на состояние шока, я почувствовал облегчение за владыку: он оставил этот мир скорбей и искушений и перешел в вечность.

Мы сразу приступили к совершению поминовения прямо в больничной палате, совершили чинопоследование по исходе души от тела, начали заниматься необходимыми приготовлениями к отпеванию и погребению.

Думаю, не только я, но и все обратили внимание на улыбку на его лице. Это еще раз показало, что владыка Иларион всегда был жизнерадостным человеком

Уже потом, когда мы облачали митрополита Илариона в архиерейские одежды (при этом присутствовали владыка Марк, который приехал из Германии на следующий же день, владыка Николай и небольшое количество священников и диаконов), думаю, не только я, но и все обратили внимание на улыбку на его лице. Это еще раз показало, что владыка Иларион всегда был жизнерадостным человеком. Несмотря на все трудности, которые человек испытывает, неся бремя ответственности, он никогда не жаловался, не роптал, не сетовал. Он просто был примером терпения.

Помню, в бытность свою молодым священником я пришел к нему с довольно серьезной проблемой. Я объяснил ему суть и все подробности дела и надеялся на какое-то наставление, на какое-то решение возникших у меня вопросов. Но в ответ получил буквально следующее: «Надо терпеть».

Должен сказать, что тогда, будучи молодым человеком, я был очень удивлен. Мне казалось, что я не получил ответа и вообще никакого решения вопроса. Но теперь, оглядываясь назад, понимаю: владыка не то чтобы научил меня – я вообще ничему не научился, – но он пытался научить меня терпению.

У всех в жизни возникают обстоятельства, которые сию минуту не решишь, они устраиваются со временем. Но для того, чтобы этот период прошел с пользой для души, нужно вооружиться терпением. Владыка преподал мне урок о необходимости научиться терпению.

Надо сказать, что, претерпевая скорби, владыка не терял жизнерадостного духа. Поэтому, увидев на его лице улыбку, я понял, что это отражает то, как он жил: с радостью, с благодарностью, терпеливо перенося все, что Господь посылал ему. Это терпение спасало его душу.

Митрополит Лавр называл владыку Илариона послушным сыном Церкви

Владыка Иларион мог стать первоиерархом еще в 2001 году. Тогда митрополит Лавр голосовал за него и, мне кажется, надеялся, что все тоже так проголосуют. По-моему, у них даже была братская беседа, во время которой он выразил надежду, что владыка Иларион примет первоиерарший жезл. Но потом, я помню, он как-то поделился со мной и сказал: «Случилось то, чего я опасался».

Позднее митрополит Лавр, безусловно, надеялся, что его преемником станет именно владыка Иларион. Где-то в 2006 году, еще за год до подписания Акта о каноническом общении с Московским Патриархатом, фактически по его предложению владыка Иларион был назначен первым заместителем председателя Архиерейского Синода РПЦЗ, хотя и не был тогда старшим по хиротонии.

Я думаю, таким образом владыка Лавр задал общий тон. Мне помнится, он говорил о владыке Иларионе, что это пастырь и очень послушный сын Церкви. Если на него возлагалось какое-то послушание, то он его нес.

Мне кажется, когда владыка Иларион поступил в Свято-Троицкий монастырь в начале 1970-х годов, то не стремился к такой ответственности, которая в итоге была на него возложена. Он искал монашеской жизни, уединения, служения на благо Церкви и, я думаю, чувствовал свою немощь – как человек, как монах, как христианин. Возможно, он опасался в этом отношении, не видя в себе те силы, которые нужны, чтобы нести первоиераршее служение. Но когда Архиерейский Собор решил избрать его предстоятелем, он это принял с надеждой на милость Божию.

Как я уже говорил, владыка Иларион был оптимистом, и, мне кажется, он знал, что раз на него возложено такое послушание, то Бог его не оставит. Когда у человека нет особого страха в таких случаях, это свидетельствует о его вере, о том, что он не только верит в Бога, но и доверяет Ему. Это очень большая сила: такая вера помогает нам спокойно нести свой крест.

В Австралии владыка поддерживал русскую жизнь и создавал миссионерские общины

В моей жизни владыка Иларион сыграл очень важную роль еще и потому, что в свое время предложил мне возглавить приход в Австралии, где когда-то служил мой дед – протоиерей Ростислав Ган. В ту пору я служил диаконом в Америке и становиться священником особенно не стремился. Но владыка начал меня убеждать еще до своего отъезда в Австралийскую епархию. Потом я приезжал туда, еще будучи диаконом. Не потому, что устраивали смотрины, нет. Я собирался навестить родных, поработать в архиве моего дедушки и, конечно, послужить в храме, где он был настоятелем, и в других местах, связанных с его жизнью и служением.

Во время этой поездки владыка Иларион продолжал убеждать меня, что мне нужно принять приход моего деда – как он выразился, продолжить дело отца Ростислава. Он почему-то считал, что именно я должен был там служить и что я уже готов принять сан. И через несколько месяцев бесед и переписки с ним я все-таки согласился. Сначала в конце 1996 года стал священником, а в начале 1997-го приехал в Австралию и принял приход.

Он был настоящим пастырем и очень много времени проводил с людьми

То время служения под началом владыки Илириона мне очень запомнилось. Владыка трудился не покладая рук. Если был дома, то работал с бумагами иногда до поздней ночи. Если не служил, то обязательно кого-то навещал. Он был настоящим пастырем и очень много времени проводил с людьми. Если слышал, что кто-то попал в больницу, то обязательно спешил туда, чтобы утешить болящего. Был одновременно и как правящий архиерей епархии, и как приходской батюшка, очень активно – по несколько раз в году – посещал приходы.

В приходе моего дедушки была крупная русская школа и большой поселок со старческим домом. Приезжая к нам, владыка старался посещать не только сам храм, но и школу (особенно во время экзаменов), и пожилых людей. Этот дом назван в честь преподобного Сергия Радонежского, и он приезжал туда в Сергиевы дни, на Рождество, на Пасху. В третий день этих праздников всегда служил у нас и потом вместе с нашим духовенством и хором посещал больных, раздавал им на Пасху яйца и куличи, а на Рождество обязательно был с подарками.

Я рассказываю только о своем приходе, но так было повсюду. Наш архиерей принимал активное участие в общественной жизни епархии, в различных мероприятиях и концертах, старался поддерживать русский дух. Для него это было очень важно.

Владыка не знал праздности и работал с раннего утра до поздней ночи, а если и отдыхал, то обычно с людьми. Находил отдых в общении с прихожанами или с духовенством, ездил на рыбалку или за грибами. Потом они вместе готовили суп или засаливали грибы.

Кроме того, он любил поддерживать сестричества при приходах. Когда слышал, что где-то, например, лепят пельмени, то, если была возможность, старался принять в этом участие. Владыка сам любил лепить пельмени, сам любил готовить и угощать, был очень гостеприимным. И в этом я вижу духовную связь со святыми отцами, которые, как вы знаете, очень высоко ставили гостеприимство.

Про владыку даже была такая шутка: если сам антихрист постучится к нему в дверь, то он его примет, накормит и спать уложит. Он принимал и грешников, и праведников с одинаковой любовью.

Когда я заглядывал к нему, он обязательно сам подавал еду, не давал мне трудиться во время трапезы. И так относился ко всем, кто приходил к нему. И даже во время болезни продолжал готовить: очень любил делать супы, очень вкусно у него получались гречка и жареная картошка – монашеские блюда.

Владыка принял в православие одного аборигена,
который потом стал священником

Кроме того, владыка Иларион создавал миссионерские общины, чего до него в Австралии фактически не происходило. У рядовых австралийцев благополучная жизнь, и они не особенно интересовались духовной стороной. Но владыка очень заботился об этом, занимался и внутренним миссионерством в русскоязычной общине, и, конечно, выходил к местным и насаждал Православие среди них. В результате там появилось несколько достаточно крепких общин с хорошим духовенством, которые, следуя его примеру, проповедовали Православие на английском языке.

В частности, я знаю, что уже после моего отъезда в Синод в Нью-Йорке он принял в Православие одного аборигена и посвятил ему очень много времени. Потом этот абориген стал священником, владыка его сам рукополагал, если не ошибаюсь. Недавно этот батюшка скончался. У него была община в честь святителя Иоанна (Максимовича), которую он открыл по благословению нашего владыки.

Вполне возможно, владыка общался и с другими аборигенами. У него был такой дар: он говорил с людьми о жизни, о бытовых вещах, о новостях, и потом каким-то образом разговор переходил на Евангелие, христианство, на Православие.

У него был дар: он мог проповедовать совершенно неформально. Например, на бензоколонке или в магазине

Естественно, люди, не зная, какую веру он представляет и какое положение занимает, спрашивали его о необычных одеяниях или задавали другие вопросы. И тогда владыка раскрывал красоту Православия – через такое простое общение, через свою открытость. Именно так он располагал к себе и проповедовал – это происходило совершенно неформально. Например, на бензоколонке или в магазине. Часто его приглашали на поминки, на именины, иногда случалось, что он встречался с рядовыми австралийцами, инославными или неверующими. Беседуя с ними, он вел себя подобно тому, как говорил апостол Павел: «Со иудеями будь яко иудей, со язычниками – яко язычник». С австралийцами он разговаривал как австралиец. И я думаю, что не один человек пришел к вере именно через такой контакт с владыкой Иларионом.

Владыка был очень расположен к русской эмиграции из Китая

Владыка Иларион очень полюбил Австралию и ту русскую эмиграцию, которая приехала туда из Китая. Он и сам ездил в Китай, полюбил Шанхай, Харбин, в 1990-е годы даже ездил туда со Святыми Дарами, крестил, венчал, причащал, исповедовал православных и очень надеялся на возрождение Китайской Церкви, но делал это очень осторожно.

В последние месяцы владыка часто вспоминал святителя Иону (Покровского). В свое время он ездил в Манчжурию на место погребения святителя, очень хотел найти его останки, даже посещал то место, на котором раньше стоял Иннокентьевский собор, где служил святитель Иона. К сожалению, эти попытки не увенчались успехом.

Я чувствовал, что владыка был очень расположен к данной части русской эмиграции, потому что из всех ее волн именно эта – сибирская, китайская – как-то особенно отличается благочестием и церковностью. Эти люди сохранили все благочестивые обычаи, и вообще, Австралийская епархия в этом отношении всегда была, и думаю, остается, самой богомольной в Зарубежной Церкви. Митрополит Виталий (Устинов) называл ее жемчужиной Церкви за благочестие. В частности, оно проявлялось в том, что все приходы там – многолюдные. Например, я на Пасху причащал по 300 человек, а вообще в праздничных службах участвовало еще больше народу.

Владыка Иларион любил этот дух благочестия, который царил в Австралийской епархии, любил простой народ. Конечно, там были и образованные инженеры из Харбина, но были и простолюдины из Трехречья. Многие из них приехали в Китай из Забайкалья, с Урала, из других мест. Они очень бережно относились не только к церковным традициям, но и к народным обычаям, всегда охотно поддерживали православную общину и стояли за любое русское православное дело, активно участвовали в жизни Церкви. Каждый служит, чем может. Главным образом, своими талантами. Если ремесло человека может каким-то образом помочь приходу, то он помогает, и всегда бесплатно.

Владыка любил такое отношение, любил и то, что эти люди как-то по-особому почитали родительские дни. На Радоницу все брали выходной, приходили в свой храм на литургию, а потом отправлялись на кладбище и целый день проводили на могилках своих близких, общались друг с другом, друг друга угощали. Он тоже любил участвовать в этом, служить панихиды, общаться со своей паствой. Это было очень красиво.

Владыка хотел, чтобы люди приобщались
к возрождению Церкви в России

Мне кажется, именно этот фактор доверительного общения с паствой сыграл решающую роль в том, что митрополит Лавр назначил владыку Илариона главой Предсобороной комиссии, готовившей Всезарубежный собор 2006 года в Сан-Франциско, на котором было принято окончательное решение о примирении Русской Зарубежной Церкви с Московским Патриархатом. Он пользовался доверием, люди его знали. Как Господь говорит в Евангелии от Иоанна, доброго пастыря знают, и он знает своих.

Эта комиссия, в составе которой был и я, трудилась целый год, чтобы подготовить собор, и владыка Иларион очень активно участвовал в этом процессе, направлял ее работу, помогал правильно настроить людей. Перед собором он написал статью, в которой объяснял, как все будет происходить, как епархии будут направлять свои делегации, как будут обсуждаться вопросы, весь порядок собора. Я помню, мы широко распространяли этот материал, чтобы проинформировать верующих, ведь у них было много вопросов.

Кроме того, я помню, как мы с отцом Александром Лебедевым приезжали в Австралию, чтобы ответить на вопросы людей, кое-что рассказать и объяснить. Тогда мы посещали с владыкой Иларионом центральные города страны: он рекомендовал нас как представителей Синода и очень поощрял дискуссии. И очень хотел, чтобы мы ответили на все вопросы и успокоили сомневающихся.

Впоследствии он просил таким же образом рассказывать о ходе переговорного процесса, о том, какие цели и задачи ставились перед обеими сторонами. Подходил к этому очень по-пастырски и сделал очень многое не только для всей Церкви, но и для своей епархии и паствы в Австралии, потому что относился к людям с пастырской заботой, особенно к тем, кто сомневался.

Он неоднократно устраивал паломничества в Россию, Украину, Белоруссию – сам хотел просвещаться, знакомиться с положением вещей в церковной жизни Отечества, просвещать людей. Несколько лет назад я дважды ездил в Одессу, и люди там вспоминали паломничества, которые владыка совершал за 10–15 лет до того. Они вспоминали его как человека, как он заботился, чтобы приехать с такой большой группой и приобщить людей к богатству церковной жизни на Родине.

Владыка очень хотел, чтобы его паства приобщалась к возрождению Церкви в России

Владыка очень хотел, чтобы люди приобщались к возрождению Церкви в России. Как мне кажется, он был уверен, что мы, находясь на Западе, не можем оставаться вне этого процесса. Нам необходимо было приезжать, знакомиться и поддерживать людей, нам была нужна живая молитвенная связь через молитву, через совместное причащение и братское общение, и митрополит Иларион придавал этому большое значение. Конечно, с началом болезни ему пришлось прекратить такие паломничества, но и после этого он продолжал интересоваться всем, что происходит на Родине, и горячо любил ее.