Диакон Давид Дутканич: «Владыке Илариону часто звонили бабушки, и он их поддерживал»

Ровно год назад, в мае 2022 года, окончил свой земной путь Первоиерарх Русской Зарубежной Церкви митрополит Иларион (Капрал). Для клирика Свято-Николаевского храма в американском штате Коннектикут Давида Дутканича он был не просто архиереем: его семья дружила с ним на протяжении 40 лет. Именно владыка в свое время постриг его, еще юношу, во чтецы, затем многому учил по жизни, а за несколько месяцев до ухода рукоположил во диаконы.

Митрополит Иларион (Капрал) в рабочем кабинете, 2009 г.

С владыкой Иларионом я познакомился лет 40 назад, когда был 8–9-летним мальчиком. Тогда он еще был монахом Свято-Троицкого монастыря в Джорданвилле и приехал к нам в храм в Коннектикуте служить воскресную литургию вместо нашего батюшки, который уехал в отпуск.

Потом он стал епископом и приезжал к нам на приход один или два раза в год. А когда мне было, наверное, 16 лет, владыка постриг меня во чтецы.

Еще через несколько лет я поехал учиться в Нью-Йорк – в Manhattan School of Music, в консерваторию. Конечно, на первом курсе, как и большинство начинающих студентов в Америке, жил в общежитии. Но тогда в здании Синода было достаточно свободных комнат, и однажды я спросил владыку Илариона, можно ли мне там жить и помогать в служении. Он согласился, но сказал, что нужно спросить митрополита Виталия (Устинова), который тогда был Первоиерархом РПЦЗ. Владыка Виталий тоже не имел ничего против. Наверное, это было сродни чуду – один шанс на миллион, но он выпал, и я счастлив, что так получилось.

С владыкой Иларионом я познакомился лет 40 назад, когда был 8–9-летним мальчиком

Мне было очень приятно жить в Синоде. Дело в том, что сначала я думал поступать в Свято-Троицкую семинарию в Джорданвилле, но потом поменял решение. Из-за этого я ощущал себя как-то неправильно, и возможность находиться в Синоде тогда стала именно тем, что мне было нужно. Каждые выходные я сопровождал владыку Илариона в поездках по приходам, быстро выучил, как надо прислуживать. И вообще, я очень многому научился у него.

В этих поездках мы очень много общались на самые разные темы, и у владыки всегда был ответ на любой вопрос. Например, он мне рассказывал об истории Церкви, о философии, о том, как Церковь смотрит на те или иные вещи. Очень много говорили об истории, о языках. Я видел, как владыка вел себя в тех или иных ситуациях, и для меня это было очень полезно.

Сейчас мне трудно вспомнить какие-то конкретные моменты, у нас были обычные беседы на самые разные темы. Но это общение для меня очень важно. Я читал книги по истории, и мы с ним их обсуждали. Он очень хорошо разбирался в литературе, знал жития святых. И еще он очень хорошо объяснял мне вопросы, связанные с литургией и тем, как служить. Можно сказать, что я учился у него этому в практическом смысле.

Конечно, по сану владыка был очень важным человеком, но никогда не возносился над другими, не показывал, что чем-то лучше других. Всегда был ровным в общении с людьми, никогда не кричал и не злился. Он был очень приятный человек. И очень добрый.

Я неоднократно видел смирение и терпение владыки. Помню, однажды в храме, где мы служили, не было электричества, поэтому люстру заправили лампадным маслом. Во время облачения перед литургией масло капнуло прямо на владыку, но он лишь вытер его и спокойно сказал: «Это благословение».

Еще один характерный эпизод случился в Австралии, когда отмечали Рождество Христово. Владыка взял на руки маленького сына местного батюшки. Тот неожиданно чихнул и запачкал ему рясу. Священник и его матушка тут же бросились извиняться, но владыка просто рассмеялся от всей души.

О доброте владыки говорит даже та история, когда он разрешил мне жить в Синоде и помогать ему. Если у меня возникали какие-то вопросы или что-то случалось, он всегда помогал. Я видел, как к нему приходили люди, и он всегда их поддерживал – если не деньгами, то кормил или давал ночлег.

Ему очень часто звонили бабушки – прихожанки Синодального собора. Я помню, как однажды он сидел у себя в комнате и разговаривал сразу по двум телефонам. По одному: «Да-да, Людмила Тимофеевна…» А в другую трубку: «Да-да, Александра Андреевна, не надо плакать».

Я знаю, что он всегда отдавал свою зарплату священникам

Люди часто обращались к нему не только за советом, но и за помощью, и владыка никогда никому не отказывал. И если возникали какие-то проблемы, решал их очень спокойно.

Я знаю, что он всегда отдавал свою зарплату священникам. Кроме того, в Синоде трудились несколько человек из России, и он нашел им работу и квартиру. Один парень приехал с Украины – владыка его тоже устроил, а когда занял кафедру в Австралии, то взял его с собой. И сейчас этот человек там живет.

Наша семья тоже чувствовала его поддержку. Мы были знакомы с ним почти сорок лет, и в общении с ним ощущали себя гораздо свободнее, чем с другими священниками и архиереями. Моя мама каждый месяц отправляла ему деньги и помянник, чтобы он служил панихиды. Кстати, когда он приезжал к нам в Коннектикут, то всегда останавливался в доме моих родителей и очень любил напиток, который готовит папа, – Spirityus, это смесь меда, лимона и хлебного спирта.

Поскольку и наши, и его предки были родом с Украины, мы иногда как-то старались общаться на украинском языке. Но это происходило не очень часто, поскольку я – из карпатороссов, и по-русски мне говорить проще: наш язык не очень похож на украинский, в нем гораздо больше ощущается влияние польского.

Мне вспоминается, как летом 1996 года мы с владыкой ездили в Болгарию и Румынию, чтобы посетить старостильные церкви, которые тогда находились в евхаристическом общении с РПЦЗ.

Мне немного стыдно в этом сознаваться, но в самолете на пути в Болгарию одному из нас предложили пересесть в первый класс. Владыка спросил, летал ли я когда-нибудь первым классом, и предложил мне это место. Сам же он никогда не пользовался первым классом, даже при 17-часовом перелете в Сидней.

В Софии нас очень тепло встретил епископ Фотий (Сиромахов) из Болгарской старостильной церкви, мы посетили соборы там, побывали в Велико-Тырново, в Шипке, в других исторических местах и монастырях. В Рильской обители мы посетили келью святого Иоанна. Вход туда был настолько узким, что владыка не смог протиснуться.

Потом мы вместе с владыкой Фотием отправились в Румынию, где нас приветствовали митрополит Власий и духовенство местной старостильной церкви. На праздник Преображения Господня мы поехали в монастырь в деревне у подножия Карпат. Нас там встречали колокольным звоном, собрались тысячи верующих. Всенощная продолжалась всю ночь, и народу было столько, что люди стояли на крышах трапезной и келий.

В США, наверное, самой интересной была наша поездка во Флориду, когда мы делали остановки в каждом храме на пути между Вашингтоном и Майами. Во Флориде есть большие церкви, но в принципе на юге все иначе, там совсем другая культура, и в большинстве своем приходы новые и очень маленькие. В них больше американцев, меньше русских, службы ведутся в основном на английском языке, даже стиль жизни отличается.

Диакон Давид Дутканич с супругой

Кроме того, мне запомнилась поездка в штат Теннесси. Там был один священник, который служил босым. Он так решил – может быть, подражал святому Иоанну Шанхайскому и Сан-Францисскому, который тоже ходил без обуви. Владыка Иларион тогда тоже снял ботинки, чтобы этот батюшка не чувствовал себя неловко.

Мне также вспоминается, как мы в Синоде отмечали 700-летие обретения нашей Одигитрии – Курской Коренной иконы Божией Матери. Тогда приехало столько гостей, что все помещения были заняты, и владыка отдал им большую часть своей квартиры. Я в ту пору занимался приготовлением еды и уборкой, и владыка всегда был рядом, чтобы помочь.

С диаконом Давидом Дутканичем Еще я вспоминаю нашу последнюю встречу с владыкой. Это было в Синоде на какой-то праздник: он не служил, а просто молился в алтаре. Затем мы виделись во время великопостного говения духовенства в Джорданвилле в марте прошлого года за два месяца до его кончины, но это было буквально мельком. Владыка сидел в машине, и я получил у него благословение. Он неважно себя чувствовал и не хотел заходить в помещение – просто приехал на пять минут.

Весть о кончине владыки стала для меня полной неожиданностью, я услышал о ней от одного из диаконов через полчаса после того, как все произошло. Мы все были настроены оптимистично и рассчитывали, что скоро он выпишется из госпиталя, но все вышло иначе. Я смог приехать в Синод почтить память владыки. Начал было читать Псалтирь, но потом расплакался – впервые за многие годы.

Он распорядился, чтобы его хоронили как обычного монаха, а не как архиерея

Когда владыку хоронили в Джорданвилле, я вспомнил, как однажды он сказал мне, что с первой минуты в монастыре хотел остаться там и стать монахом. И он распорядился, чтобы его хоронили как обычного монаха, а не как архиерея.

Я помню тот день, словно все произошло только что. Дождь то начинался, то переставал. Когда закончилась панихида и все уже было готово к началу погребальной процессии, пошел ливень и задул очень сильный порывистый ветер. Но все успокоилось буквально через 10 минут. И я был среди тех, кому было доверено нести гроб владыки.

Сейчас я очень скучаю по владыке Илариону, особенно во время праздничных или архиерейских служб. Когда бываю в Синоде – уже совсем другие ощущения. Раньше я понимал, что, если возникают какие-то проблемы, всегда можно пойти к нему. Я знал, что все будет хорошо и ни о чем не волновался.

Но если честно, я до сих пор не чувствую, что владыки Илариона больше нет с нами, – он всегда рядом. У меня такие хорошие воспоминания о нем, и я очень рад, что знал его. Это осталось со мной навсегда.