Старец Иустин (Пырву) о Пасхе в заключении

Архимандрит Иустин (Пырву) ( в миру Иосиф Пырву, 10 февраля 1919 — 16 июня 2013) — один из самых известных румынских старцев нашего времени. В 1948-м году был арестован и приговорен к 12 годам заключения «за политические взгляды». В 1960-м году по окончании срока заключения, был приговорён ещё к четырём годам тюрьмы за отказ отречься от православной веры.

Архимандрит Иустин (Пырву)

— 16 из своих 88 лет вы провели в тюрьме.

— Да, но это были самые прекрасные годы, потому что если бы их не было, я бы не был таким, как сейчас. Знайте, что на свободе человек не умеет строить свою жизнь. Он очень нетверд и подвержен влиянию всего, что его окружает. А если поневоле вынужден формировать свой характер, следовать определенной позиции и линии поведения, тогда начинается освящающее его страдание.

Православное христианство не было бы православным христианством, если бы не прошло через 200 лет гонений. Если бы не прошло через все Средневековье, да и вплоть до наших дней. Потому что христианство всегда вынуждено было истекать кровью, если не здесь, то там. Христианство и доныне истекает кровью — и продолжает жить из поколения в поколение. Ведь кровь мучеников — это семя христианства. И жизнь, которую я вел в эти годы, была, может, самой плодородной и прекрасной, потому что все эти 16 лет я переходил от смерти к жизни и от жизни к смерти. И там была вся моя эволюция, крайне благотворная для человека, формирующегося для жизни.

— И вы пережили самую прекрасную Пасху...

— Самую прекрасную Пасху!

— …на руднике Бая-Сприе^[1].

— Я там служил литургию, может, для того, чтобы не служить ее теперь. Может, Бог потому и наказал меня сегодня, и я перед самой Пасхой сломал коленную чашечку и слег. Может, я что-нибудь сделал… Но она была прекрасной, потому что литургия, совершаемая там, под носом у милиционера, который стоит за дверью, — нелегкое дело. Если бы он застукал меня с молитвой подобного рода, то задал бы мне жару!

Вход в рудник Бая-Сприе Отец Калчу рассказывал, как он служил литургию в камере. Хлеба не было, только немного вина и посуда, а в коридоре дежурит самый страшный милиционер! С ним невозможно было даже заговорить. В праздничные дни специально ставили дежурить таких людей, чтобы они устраивали заключенным обструкцию. И вот, отец Калчу стучится в дверь. И тот подходит, открывает:

— Чего тебе, бандит?

— Господин, у меня нет кусочка хлеба.

— Хлеба?! А что сейчас, время обеда?

Хлопает дверью и уходит. Но не проходит и 10 минут, как он возвращается с кусочком хлеба.

— Ну, давай, возьми хлеба! Но только смотри, чтобы я не слышал, что ты разговариваешь!

— Да как же мне разговаривать, господин? Но только вы сейчас — присутствующий автор нашей литургии.

Это были живые литургии, на телах мучеников

И завершил он там свою Святую литургию, невиданное дело. Со всем собором служащих, со всеми священниками, литургию, которая совершалась на теле больного узника, протянувшего после Причастия еще 6 часов и отошедшего ко Господу. Это были живые литургии, на телах мучеников. Как вы прекрасно знаете, при освящении храма под святой престол полагают мощи мучеников.

Рудник Бая-Сприе Я уже не говорю о том, как красив был в Бая-Сприе «перезвон колоколов», то есть буров разной длины, которыми мы сверлили каменные глыбы, а теперь в них стучали, когда там собрались человек 200, и все пели: «Христос воскресе!»^[2]. И когда мы выходили отсюда с этими песнопениями, на поверхности уже были оповещены, что заключенные служат службу в шахте. К нам в забой вошли человек 5 невооруженных вертухаев — к заключенным обычно не заходили с оружием — и на улице нас уже ждали мои милые батальоны милиции, органов безопасности. А мы с выкриками, с этими пасхальными песнопениями выходили из шахты, с 400-метровой глубины, и наши голоса гремели на всем пространстве от Бая-Сприе до Бая-Маре (9 км). Из шахты мы каждый день шли в лагерь, туда, в бараки, наше пристанище.

На этот раз нас продержали там взаперти голодными, а через пару дней собирают всех во дворе:

— Бандиты, вы знаете, почему мы держали вас так, без еды? Потому что у вас из головы не лезли глупости. А теперь идите, умойтесь, поешьте и в шахту!

В Страстную Пятницу нам дали щи с капустой, хуже которой не представишь! Соленые и кислые, так что мы пошли в шахту, съев по 100 г хлеба, и целые сутки проработали голодные. А в самый день Пасхи накрыли обильный стол, богатейший — целую гору мяса, и они все остались там, за столом, а мы в посте и молитве пошли исполнять свой долг и выдали им положенную норму свинца и галенита.

Минерал галенит из рудника Бая-Сприе

Экспонат музея минералогии г. Бая-Маре. Фото: П. Жоховски, П. Тимко

Экспонат музея минералогии г. Бая-Маре. Фото: П. Жоховски, П. Тимко

Экспонат музея минералогии г. Бая-Маре. Фото: П. Жоховски, П. Тимко

Мы видим, что наши христиане во все времена крестились, венчались, исповедовались, причащались, и всегда искали примирения с Богом. Такова особенность нашего румынского народа. Наш румын находил прибежище именно в Церкви, потому что Церковь — это и училище, и судилище, и место поклонения Богу, и всё его упование, вся его радость и боль.

— Где вы находите силу для каждого?

— Дорогой мой, сила для каждого приходит из нужды каждого в отдельности. А потом, я не говорю ему и не читаю слишком много. Не совершаю чудес. Да и, как каждый человек, в конце концов подошел к старости. Но съезжу, например, на Святую Афонскую Гору или в Иерусалим, или схожу в монастырь, например, в Рарэу, и оттуда выхожу уже другим, там же чудотворная икона Матери Божией. Или схожу к такому старцу, как Вениамин, отец настоятель, с которым еще и побеседую. Он скажет мне одно, я ему другое. Ведь я тоже нуждаюсь в таком душевном восстановлении пару раз в году.

Чудотворная икона Пресвятой Богородицы из монастыря Рарэу, 1538 г.

Еще я уединяюсь, а то схожу в монастырь Некит, найду там отца Зосиму молодого, отца Нектария, найду еще кого-нибудь, и так пополняю свое досье сопротивления.

— Вам есть чему поучиться и у молодых?

— У молодых иногда узнаешь гораздо больше, чем у стариков, потому что не у всех старость сопутствует мудрости. Есть вещи, о которых я здесь, в эти свои годы, спрашиваю у молодых: «А что ты думаешь о таком-то деле?» — «Я думал, что должен делать так-то и так-то». — «А это хорошо? Скажи, дорогой мой». — «Да, это хорошо, но посмотри, мне кажется, что это еще и так, как думаю я». И я действительно верю им, ведь это действует благодать Божия, а не человек.

У молодых иногда узнаешь гораздо больше, чем у стариков, потому что не у всех старость сопутствует мудрости

Всё дело в духовной жизни. Старец в монастыре или священник посреди верующих — это избранный человек, он почитается народом, и знайте, что благодать Божия присутствует там. Может ошибиться и настоятель, может ошибиться и духовник этот, но если ты оказываешь послушание, его ошибка — это ничего. Ты должен действовать в послушании ему, потому что тут не он несет ответственность, а Дух Божий, насколько Он ему дается в определенный момент для христианина, приходящего к нему. Поэтому в жизни монастырей и жизни христиан существует абсолютная необходимость послушания.

Даже если он говорит: «Да ну, не пойду я к этому батюшке, я же слышал, что он такой-то и такой-то. Да и сам видел, не знаю там, на каком-то застолье, на крестинах, как он совершает тот или иной поступок». Нет! Дело не в этом. Мы должны знать, что это человек, которого там избрал Бог, и я должен его слушаться. Его ошибка — это мое возвышение. Святые отцы говорят: «Чем возвышаться на собственном мнении, буду лучше пониже, но слушая советующего».

Так что примерно таково мое слово о постоянстве христиан с духовником. И люди, конечно же, идут туда: «Ой, в монастыре Петру Водэ есть старец!» Напечатают в газете какую-нибудь статью, и люди: «О-о-о, давай поедем туда!» А там что? Ну, вот, сижу я здесь на скамейке, как непотребный, и залечиваю свои кости и грехи. И что я ему скажу? Человек и так доволен, потому что православный в высшей степени послушен!

А у неверующего есть принцип, видимо, прирожденный ему, он так воспитан с малых лет, что стоит только заговорить с ним, он тут же тебе выдает: «Я болею, я разорен, у меня нет никаких доходов, я женат, у меня двое детей, жена бросила». — «А духовник у тебя есть? Советчик есть? Ты исповедовался? Причащаешься? Ходишь в какой-нибудь храм?» — «Да так, время от времени, батюшка».

А ведь именно в этом и кроется ключ к разрешению трудностей в жизни человека.