Из книги архиепископа Иоанна (Шаховского) "Установление единства", изданной в серии "Духовное наследие русского зарубежья", выпущенной Сретенским монастырем в
Парк в Панчево |
Денег на издание книг у меня не было, и я ни у кого их не просил (кроме одного раза, о котором скажу далее). Первыми суммами своей миссии была мелочь, найденная в церковной кружке, которую я установил в своем храме и в которую прихожане опускали свои копеечки-жертвы. Никакой «платы» за молитву (требу) у нас в приходе не допускалось. На свое пропитание я получал от прихода достаточно. И кто хотел, по случаю своей молитвы или без всякого повода, помочь благовестию Христову, опускал в кружку свою лепту. Эта форма соблюдала достоинство Церкви Божьей и пастыря. Конечно, этим избегался, увы, не чуждый церковной практике в истории грех симонии (денежной таксации, платы за дары Духа Святого). Такого метода отношения к молитве я придерживался всю мою жизнь и никогда не испытывал материальной нужды ни в личной жизни, ни в моем служении Слову.
Но однажды, по совету людей, я решил обратиться за помощью для своего издательства к Миссионерскому отделу Сербской Патриархии. Мне сказали, что имеется у него специальный миссионерский фонд для издания православных книг. Я стоял перед задачей переиздания ценной книги для детей «Моя первая Священная история» (которую, и ее иллюстрации Дорэ, я помнил по своему детству). Я нашел экземпляр дореволюционного этого издания, но средств не было. И я обратился в Сербскую Патриархию, прося, хотя бы взаимообразно, мне выдать три тысячи динаров.
Желание мое осуществилось лучше, чем я мог думать. После того как из Сербской Патриархии я получил уведомление, что «миссионерские суммы уже распределены на этот год» и так далее, из города Панчево приехала в Белую Церковь повидать меня пожилая русская женщина, ранее я ее не знал. Она оказалась моей однофамилицей, вдовой князя Шаховского (иной линии), урожденной княгиней Гагариной. Она мне сказала, что уже несколько лет дает в Панчево уроки английского и французского языков и собрала себе на старость некоторую сумму, но решила отдать эти деньги в мое распоряжение. Она открыла свою сумку и, вынув оттуда пакет, завернутый в газету, дала его мне. Там оказалось тридцать шесть тысяч динаров (в двенадцать раз больше того, что я просил у Сербской Церкви)... Не только эту книгу для детей, но и ряд других книг я смог издать на эти средства. Так невидимая Церковь отвечает на нужду видимой. И таковым стал опыт всех лет моего пастырства (не только его первых дней).
Позже я познакомился ближе с этой удивительной, духом горящей женщиной. Я навещал ее, проезжая Панчево. Она приняла тайный постриг с именем Варвары. Валентина Павловна жила в очень скромной комнате, выходившей прямо во двор, без всяких удобств. Однажды, задержавшись в Панчеве, я должен был где-то переночевать. Узнав об этом, она сказала, что у нее есть место, где она может переночевать, и предложила мне свою комнату. Утром я нашел ее во дворе совершенно продрогшей — она сидела всю ночь в углу двора... Такие души открывались мне. Я увидел внутри Церкви видимой невидимую Церковь — богопреданных, человеколюбивых, покаянных и ничем суетным не связанных душ. Общение с ними было моей школой пастырства, моей Духовной академией, которую я в Париже не смог окончить. Сами того не зная, эти люди, дети мои духовные, были моими учителями богословия.
Продолжение следует...
|