Константин Великий

Недавно в издательстве «Никея» вышел первый том новой серии «Святые в истории. Жития святых в новом формате». Автор книги Ольга Клюкина предприняла попытку воссоздать биографии святых различных эпох на основании их собственных сочинений, сохранившихся исторических документов и свидетельств современников. Первая книга серии охватывает I–III века и посвящена эпохе гонений на христиан и становлению Церкви. Сегодня, в день памяти святого равноапостольного царя Константина и его матери Елены, с любезного разрешения издательства «Никея», мы публикуем отрывок, посвященный первому христианскому Императору.

​

«…Сим побеждай!»

Константин Великий приносит Константинополь в дар Богородице

Военный лагерь Константин приказал разбить на равнинном берегу Тибра возле Мильвийского моста.

Римские сенаторы умоляли его освободить Рим от Максенция, обещали проголосовать за смещение тирана, объявить народу, что это они призвали армию для освобождения Рима. Но теперь сенаторы тянули время, боялись...

Даже по численности войско Константина было меньше, чем силы противника, к тому же Максенций сидел за укрепленными стенами и не собирался вступать в открытое сражение. Что же дальше? Взять Рим в осаду, которая может затянуться на месяцы? За это время Максенций призовет на помощь союзников, того же Дайю. Попытаться взять девятнадцатиметровые стены приступом? Но это уже полное безумие...

Наверное, никто прежде не видел императора Константина в такой мрачной задумчивости, как в эти дни.

Он не выходил из своей палатки и словно ждал чего-то. Вот только чего? Единственно верного решения? Чьей-то помощи или хотя бы подсказки? Легионеры тоже бродили по лагерю понурые, словно перед казнью.

Особенно когда стало известно, что Максенций велел верховному жрецу обратиться к книге пророчеств, которая хранилась в Риме за семью печатями, чтобы узнать, на чьей стороне будет победа.

И по книге пророчеств была предсказана смерть врагам Рима.

Максенций по этому поводу устроил в Риме грандиозное пиршество, заранее отпраздновав свою победу.

А в лагере Константина сразу резко повысился спрос на толкователей снов и писарей, помогавших сочинять прощальные письма и завещания.

Накануне решающей битвы, когда солнце клонилось к закату, на небе появилось необычайно круглое и ровное облако, похожее на щит. На облаке были отчетливо видны крест из двух перекрещенных лучей и какие-то буквы. Этот знак так долго не исчезал, что его при всем желании невозможно было принять за случайную игру света и тени — казалось, он начертан на небе чьей-то рукой.

Более мрачного предзнаменования и придумать было невозможно, казалось, что это уже окончательный приговор.

Крест — орудие казни, которое применялось только к отъявленным разбойникам, убийцам и рабам-мятежникам. Теперь он был обещан и легионерам...

Церковный историк Евсевий Кесарийский в сочинении «Жизнь блаженного василевса Константина», уточняет, что слышал об этом событии от самого императора Константина: «Нас с клятвой уверял в этом сам победоносный василевс, когда, спустя долго после того, мы писали настоящее сочинение и удостоились его знакомства и беседы».

И приводит слова Константина: «Я собственными очами видел составившееся из света и лежавшее на солнце знамение креста, с надписью: «Сим побеждай!»

Наутро лагерь облетело новое известие: ночью во сне императору Константину явился ангел, который сказал: «Сделай изображение Креста и прикажи нести его перед своим войском, и ты победишь не только Максенция, но и всех своих врагов».

В тот же день мастера сделали знамя с крестом, которое, вместе с аквилами – штандартами в виде золотых или серебряных орлов, размещенных на шестах, должно было участвовать в сражении. Солдаты через центурионов тоже получили приказ изобразить на своих щитах и шлемах такой крест, какой все видели на облаке.

Вскоре примчался гонец с известием, что армия Максенция внезапно покинула Рим и переправляется через Тибр по плавучим мостам. С точки зрения военной стратегии это было похоже на чудо: переправившись через реку, армия Максенция сама себе отрезала путь к отступлению. Должно быть, предсказания жреца настолько вскружили Максенцию голову, что он не сомневался в своей победе.

В сражение с Константином была направлена и кавалерия мавританцев, которую Максенций набрал в Африке — издалека чернокожие всадники в белых плащах напоминали стаю хищных птиц или демонов.

Император Константин лично повел свою армию в бой, повелев, чтобы рядом с ним неотступно находилось знамя с крестом. Всего через несколько часов битва возле Мильвийского моста закончилась его безоговорочной победой и стала ответом на тот вопрос, который Константин задавал себе всю свою жизнь...

Родиной Константина Великого считается затерянный на просторах Римской империи городок Наис или Несс (сейчас это Ниш в Сербии). Он служил военной крепостью, преграждавшей готам, фракийцам, иллирийцам и другим варварам путь на римские территории.

Флавий Валерий Константин родился 27 февраля 273 (по некоторым источникам 271 или 274) года.

За несколько лет до его рождения, в сентябре 268 года, произошла знаменитая битва с готами под Наисом, надолго обеспечившая спокойствие придунайских римских провинций. Есть что-то символичное в рождении императора Константина, по преданию, не проигравшего ни одного сражения в городе, где народ громко приветствовал победоносные римские легионы.

Возможно, в той битве под Наисом участвовал и отец Константина, уроженец этих мест — успешный полководец Констанций из рода императора Клавдия Готика.

Имя Констанций означает «постоянный, стойкий, надежный». Все эти качества Константин получит в наследство от отца вместе с именем, и в его роду многие будут носить похожие имена — Констант, Констанций, Констанция...

Равноапостольные Константин и Елена. Мозаика Исаакиевского собора, Санкт-Петербург.

По греческой версии, Елена была дочерью трактирщика в маленьком малоазийском городке Дрепанум. Ее знакомство с отцом Константина произошло, когда Констанций, тогда еще римский центурион, возвращался из военного похода по Малой Азии через Дрепанум. По пути он остановился в придорожной гостинице, где Елена помогала отцу разливать вино.

По английской версии, Елена была дочерью короля бриттов и стала женой сенатора Констанция, который возглавлял направленную в Британию военную экспедицию.

В пользу первой версии говорит тот исторический факт, что впоследствии город Дрепанум был переименован в Еленополь и считался родиной царицы Елены. А еще – намеки врагов императора Константина по поводу низкого происхождения его матери, которые называли Елену не законной супругой Констанция, а конкубиной (сожительницей).

Наиболее распространено мнение, что Констанций с Еленой поженились вскоре после рождения сына, из-за чего недруги называли Константина в молодости незаконнорожденным.

Но никто из историков не отрицает, что Елена, вне зависимости от ее происхождения, отличалась врожденным аристократизмом и на редкость сильным, волевым характером.

Она воспитывала сына в спартанском духе. Уже в три года Константин ездил верхом, владел мечом, хорошо плавал, был вынослив в походах.

«...Уменье вскочить на коня, натянуть лук и попадать стрелою в цель, нанести удар мечом и напрягать руку с силою достаточною для пускания копья, быть выносливым к холоду и нимало не ослабевать от чрезмерной жары, и это составляет немалую долю в обучении царей», — писал ритор Либаний о том, как Константин Великий воспитывал своих сыновей («Хвалебное слово царям, в честь Констанция и Константа»). А все потому, что император и сам в детстве прошел такую же школу.

Помимо военной выправки, Константин Великий удивлял своей образованностью и начитанностью, которая выгодно отличала его от других «солдатских императоров», выдвинутых армией.

Когда Константин был еще ребенком, в Римской империи произошли важные политические события, напрямую коснувшиеся его семьи.

Императором Рима стал Гай Аврелий Диоклетиан, в прошлом простой солдат родом из Диоклеи, проложивший себе оружием путь к верховной власти. Впрочем, довольно быстро Диоклетиан понял, что не в силах в одиночку контролировать и защищать от варваров такие огромные территории, и провозгласил соправителем своего боевого товарища Максимиана Геркула.

Сначала он дал Максимиану титул цезаря, а после — более высокий титул августа, представив равные с собой права по управлению Италией и Африкой. Еще через какое-то время Диоклетиан учредил тетрархию — правление четырех правителей, назначив младшими соправителями августов двух цезарей, которые считались их помощниками и преемниками.

И одним из этих цезарей стал отец Константина, Констанций, к тому времени одержавший немало побед над варварами — ему в управление достались Британия, Испания и Галлия.

В недолгий период тетрархии законы в империи издавались от имени всех четырех правителей, монеты чеканились с четырьмя профилями, но при этом Диоклетиан считался старшим августом. Сохранилась бронзовая скульптура того времени, где четыре правителя Рима, в жизни предпочитавшие держаться друг от друга на большом расстоянии, идиллически стоят в обнимку.

Так Константин стал сыном римского цезаря.

Но вскоре его радость по поводу отцовской пурпурной мантии омрачилась известием о разводе родителей.

Опасаясь заговоров и борьбы за верховный трон, Диоклетиан постарался скрепить тетрархию родственными узами.

Свою дочь Валерию он выдал замуж за восточного цезаря Галерия, предварительно усыновив его. Цезарю Констанцию Диоклетиан велел развестись с Еленой и жениться на Феодоре, падчерице августа Максимиана Геркула.

После свадьбы отец Константина поселился с Феодорой, сделав своей резиденцией город Августа Треверов (сейчас это немецкий город Трир) и продолжил заниматься своим обычным делом — воевать с варварами или готовиться к очередной войне.

Евсевий, епископ Кесарийский в своем сочинении приводит один случай, который позволяет составить представление о мирных буднях цезаря Констанция, его характере, а также о взаимоотношениях между правителями. Когда Диоклетиан издал эдикт о максимальных ценах на продовольственные и ремесленные товары, народ в стране был возмущен непосильными налогами. Но на западе недовольство ни разу не перешло в открытый бунт, и восточный цезарь Галерий внушил старшему августу, будто Констанций игнорирует его эдикт и чересчур щадит своих подданных. А потому казна западного цезаря пуста, и, следовательно, его следует заменить на более твердого правителя. Диоклетиан направил в Треверы своих послов. Квесторы явились неожиданно, без предупреждения, и, действительно, нашли казну пустой. Как раз в это время Констанций готовился к войне с бриттами, и все средства были направлены на оснащение армии.

Цезарь Констанций устроил послам роскошный прием и пригласил их погостить в своей резиденции, А пока гости развлекались, созвал состоятельных горожан на тайный совет, где объявил, что имеет срочную нужду в деньгах и сегодня каждому представляется случай доказать ему свою преданность.

Сограждане с готовностью откликнулись на его просьбу и даже старались превзойти друг друга в размерах пожертвований. Когда цезарь показал послам собранную сумму, их удивлению не было предела.

– Как же так? — недоумевали они. — Мы только что видели своими глазами пустую казну?

– В целях безопасности я предпочитаю хранить деньги не у себя во дворце, а держать их у верных казначеев, — пояснил им Констанций. — А беру их только при необходимости.

Послы доложили Диоклетиану, что западный цезарь не только не был уличен в бедности, но, наоборот, нашел верный способ, как сохранить казну в случае внезапного нападения врагов. Этот способ назывался просто — доверие сограждан.

Когда Константину исполнилось шестнадцать лет, его отправили в Никомедию, где тогда находилась резиденция Диоклетиана, в императорскую военную школу. Как многие говорили — еще и в качестве заложника.

Удерживая возле себя Константина, Диоклетиану было легче держать в повиновении его отца, который пользовался большой поддержкой армии и потенциально был этим опасен.

Уже в юности в облике Константина было что-то победоносное, отличавшее его от других, особенно, когда он садился на коня в полном военном облачении. Его высокий рост, безупречное телосложение, выразительные черты лица как будто были созданы для резца ваятеля.

К тому же старший сын цезаря Констанция был умен — разбирался в географии, военной стратегии, литературе, в книжных лавках Никомедии на него работали десятки переписчиков.

Константина считали фаворитом Диоклетиана — стареющий император не раз брал его с собой в инспекционные поездки по стране и в знак особого расположения сажал рядом с собой по правую руку на колеснице. Многие не сомневались, что со временем именно Константин унаследует отцовский трон.

Но с первых же дней пребывания в Никомедии у Константина появился непримиримый и могущественный враг — восточный цезарь Галерий.

Вот какой портрет Галерия оставил для нас историк Лактанций, который в те годы жил в Никомедии при дворце Диоклетиана и многих своих героев знал лично:

«...Была в Галерии природная жестокость зверя и дикость, чуждая римской крови... И голосом, и жестами, и взором своим он всех ужасал... Он держал медведей, схожих с ним дикостью и величиной, которых собирал в ходе своего правления по всей империи. Когда ему хотелось позабавиться, он приказывал привести кого-нибудь из них, называя по имени. Людей им бросали не просто ради того, чтобы те их терзали, а чтобы те их сожрали. Когда же их таким образом разрывали, он удовлетворенно смеялся, и никогда не приступал к обеду без кровопролития...» («О смерти гонителей»).

Как сообщает Лактанций, даже за незначительные провинности Галерий приговаривал своих подданных к сожжению на костре или отдавал в цирк на съедение зверям, считая ссылку, темницы, рудники и галеры слишком легкими наказаниями и назначая их в виде особой милости. Из всех видов казни Галерий предпочитал распятие на кресте, так как она давала возможность долго наблюдать за мучениями несчастного.

«Литература же почиталась среди дурных искусств, а тех, кто ее создавал, изгоняли и проклинали, как врагов», — сообщает нам Лактанций, за свое красноречие прозванный современниками «христианским Цицероном».

Как он пишет, Галерий был «статен, с дородным телом, ужасно тучным и отекшим», и даже тесть Диоклетиан чрезвычайно его боялся.

Даже если исключить из рассказа Лактанция явные преувеличения, все равно становится ясно, что Константину уже в юности пришлось выдержать серьезную борьбу, чтобы уцелеть. И многому научиться, в том числе искусству дипломатии, увернувшись от карающей немилости того, кто «словами, поступками и страшным взглядом... был пугалом для всех».

Историки считают, что главным зачинщиком гонений на христиан, получивших в истории название диоклетиановых», был именно Галерий, который люто, как своих личных врагов, ненавидел христиан.

Около десяти лет пробыл Константин при дворце императора в Никомедии, проявляя незаурядные способности и быстро делая военную карьеру.

Во время египетской компании, которая началась весной 297 года, двадцатилетний Константин уже был первым трибуном когорты личной императорской гвардии. И во время осады мятежной Александрии, где некий мавр Ахилл при поддержке египтян провозгласил себя августом, по преданию, Константин проявил свое человеколюбие.

Перед отъездом в Египет август Диоклетиан приносил жертву в храме Аполлона, где главный жрец по внутренностям быка предсказал римлянам победу и возвестил, что Аполлон повелел избивать жителей Александрии до тех пор, пока лошадь императора не утонет по колени в крови.

После длительной осады, когда стены Александрии все же были взяты приступом, легионеры ворвались в город и стали убивать всех, кто встречался им на пути. Солдаты врывались в дома, выносили оттуда золото и ценные вещи. Цезари часто, в качестве награды, отдавали легионерам город на разграбление, просто определяя срок — три дня, десять...

При въезде в город Константин следовал за императором. Вдруг лошадь Диоклетиана споткнулась о тело убитой женщины, поскользнулась в луже крови и упала на передние ноги. Заметив это, Константин воскликнул: «Смотрите: пророчество жреца сбылось! Колени императорского коня красны от крови!»

И тогда Диоклетиан отдал приказ по всем центуриям прекратить расправу над мирными жителями и мародерство.

Фрагмент капитолийского колосса (статуи императора Константина). Капитолийские музеи. Двор Плаццо деи Консерватори

23 февраля 303 года в Никомедии начались беспримерные в истории гонения на христиан при Диоклетиане — в городе была сожжена главная христианская церковь и убиты тысячи верующих.

А на следующий день появился тот самый эдикт Диоклетиана против христиан, согласно которому, как пишет Лактанций, «людей, исповедовавших эту религию, следовало лишить всякого почета и достоинства, подвергнуть пыткам и, к каким бы рангам или сословиям они не принадлежали, все они подлежали судебному преследованию. Сами же они не могли высказываться ни о несправедливостях, ни о прелюбодеянии, ни о грабежах, в конце концов, они лишались и свободы слова» («О смерти гонителей»).

«Даже имея сто языков, столько же уст и голос железный я бы не в силах назвать был все виды злодейств и кар имена изложить, которые причиняли судьи праведникам и безвинным людям», — пишет Лактанций, который своими глазами видел эти страшные события.

В 304 году в Риме Диоклетиан торжественно отпраздновал двадцатилетие своего правления, после чего объявил, что покидает трон. Многие говорили, будто к этому шагу заболевшего и за год резко угасшего августа подбил и даже угрозами склонил Галерий.

1 мая 305 года в Никомедию съехались высшие чиновники, консулы, сенаторы, чтобы стать свидетелями исторического момента передачи верховной власти.

Ни для кого не было секретом, что Галерий унаследовал трон Диоклетиана. Вторым августом был назван воевавший в этот момент в Британии Констанций, отец Константина. Главная интрига состояла в выборе двух цезарей.

Среди тысяч зрителей на трибунах был и Лактаций, с репортерскими подробностями описавший это событие.

Диоклетиан произнес краткую прощальную речь, в которой сказал, что состарился, мечтает о покое и готов передать власть в более сильные руки.

Затем перед зрителями появились Галерий и высшие чины императорской гвардии. В первых рядах стоял Константин, выделяясь среди всех высоким ростом и царской осанкой. Многие ожидали, что сейчас будет названо именно его имя.

Галерий сделал знак рукой, и глашатай громко выкрикнул имена нового цезаря.

— Флавий Север!

И затем второе:

— Дайя!

«Все были ошеломлены. Наверху, на трибунале (возвышении), стоял Константин. Все недоумевали, неужели Константину сменили имя, когда вдруг Максимиан (Галерий), протянув руку назад и оттолкнув Константина, вывел на всеобщее обозрение Даю, — пишет Лактаций. — Сняв с того одежду частного лица, он поставил его в центре. Все удивлялись — откуда он взялся? Никто, впрочем, смутившись, не осмелился громко возражать, придя в замешательство от неожиданной новости. Диоклетиан набросил на него свой пурпур, сбросив его с себя, и вновь стал Диоклом. Затем он спустился, его провезли как старого царя через весь город на повозке и отпустили на родину».

Несомненно, новость о том, что Галерий объявил цезарем не его, а своего племянника Максимина Дайю, явившегося из придунайских степей, была большим ударом по честолюбию Константина.

Но он нашел в себе силы никак этого не проявить. И вскоре подал прошение, чтобы его отправили в Британию, на помощь отцу. Галерий с радостью отпустил Константина в надежде, что тот сгинет в британских болотах, но для верности решил устроить по дороге засаду.

Константину стало об этом известно, и он отправился на север обходным путем. Чтобы избавиться от погони, он похищал на перекладных станциях всех казенных лошадей. Узнав, что его уже не догнать, Галерий, как пишет Лактанций, «с трудом сдерживал слезы».

Под командованием Константина римские легионы в Британии удачно завершили кампанию, восстановив границы северной провинции Рима в прежних пределах.

К этому времени отец Константина доживал в Лондинии свои последние дни. В историю он вошел под именем Констанций Хлор. Прибавку к его имени («хлор» значит «бледный») придумали позднейшие византийские историки, чтобы не путать с сыном Константина Великого Констанцием. Возможно, Констанций имел очень болезненный вид, подхватив в британских болотах лихорадку, от которой и умер.

Константин застал отца уже на смертном одре — в присутствии свидетелей отец назначил его своим преемником, после чего скончался.

Прощание с императором проходило при огромном стечении народа. Когда Константин появился на площади, солдаты приветствовали его громкими криками: «Да здравствует август Константин!»

Таким образом, 25 июля 306 года армия провозгласила его августом.

Константину было 32 года, и он сам все время чувствовал свою «звезду» — словно какая-то высшая сила вела его по жизни и даровала победы... И он все чаще задавался вопросом: какие боги помогают его славе?

В 330 году будет выпущена золотая монета, где император Константин изображен вместе с Александром Македонским — два гордых, победоносных профиля.

Константин Великий

Галерию ничего не оставалось делать, как утвердить за своим заклятым врагом титул цезаря Британии. Как бы ни были сильны личные амбиции, но кому-то надо было защищать северные границы Рима.

Константин поселился в Треверах, в резиденции отца, оставив за мачехой Феодорой титул августы и пособие из царской казны для нее и ее шестерых детей.

31 марта 307 года Константин женился на Фаюсте, младшей дочери августа Максимиана Геркула — это был уже второй его брак. Первой избранницей Константина, еще в юности, стала Минервина, дочь богатого купца в Дрепануме, которая умерла во время родов, оставив ему сына Криспа.

Руки дочери Максимиана он добивался давно. Константин хотел укрепить свои позиции августа, так как Максимиан Геркул, бывший август, хотя и отрекся от верховной власти вместе с Диоклетианом, но все еще имел авторитет и пытался вернуться в политику.

Их первая встреча с Фаюстой произошла при забавных обстоятельствах.

Еще во время учебы в военной школе Константин в свите императора объезжал Италию. Во время торжественного приема в Медиолане семилетняя Фаюста по ошибке преподнесла ему в подарок шлем, предназначенный Диоклетиану. Наверное, ей показалось, что украшенный драгоценными камнями шлем будет больше к лицу этому высокому и красивому молодому воину.

Фаюста была непомерно честолюбива, и когда Константин впервые к ней посватался, шестнадцатилетняя девушка объявила, что выйдет замуж только за цезаря. А когда Константин стал цезарем, подняла планку — нет, она будет женой только августа, верховного правителя.

И Константину, который и сам был честолюбив, наверняка, это тоже нравилось и вдохновляло на новые подвиги.

Личная жизнь правителей — самая недоступная область для историков. Но многое говорит том, что Елена была недовольна выбором сына.

Когда-то отец Фаюсты, Максимиан Геркул, разлучил ее с мужем, и от его детей она тоже не ожидала ничего хорошего...

Какие только хвастливые титулы не присвоил себе Максимиан Геркул за свои победы: Британский Величайший, Германский Величайший, Персидский Величайший, Сарматский Величайший, Армянский Величайший, Карпийский Величайший, причем, не по одному разу.

После ухода Диоклетиана формально Максимиан Геркул был отстранен от власти, но именно тогда он во всей полноте проявил всю свою сущность интригана, устроив вместе с сыном Максенцием захват власти в Риме.

Поводом к народным волнениям в Риме стал указ Галерия, который отменял для горожан свободу от налогообложения — вековую привилегию столичных жителей. Возмущенные горожане, подстрекаемые сенатом, подняли в Риме бунт. Тогда-то и появился Максимиан Геркул, пообещав сенаторам вернуть Риму все привилегии, если его снова провозгласят августом Италии.

Сенаторы набросили на него порфиру, и новый хозяин Рима сразу же объявил соправителем сына Максенция.

Узнав от этом, разъяренный Галерий велел своему ставленнику Флавию Северу двинуть войска на Рим. Но из его затеи ничего хорошего не вышло. После неудачных военных маневров Севера уговорили сдаться на милость новых правителей Рима, а когда он приехал в столицу, заставили покончить с собой. Галерий со своим войском выступил на помощь Северу, и Максимиан Геркул велел сыну выступить ему навстречу. Но Максенций отказался, и отец в сенате в гневе сорвал с него пурпурную мантию.

Тогда Максенций подкупом склонил на свою сторону преторианскую гвардию и выгнал отца из Рима.

Войско Галерия вскоре отступило назад, как сообщают историки, неистово разоряя на обратном пути города Италии, как будто оно шло по вражеской территории.

Таким образом, Максенций стал единоправным властителем Рима, а Максимиан Геркул бежал на запад к Константину и дал согласие на его брак с Фаюстой.

Свадебная церемония состоялась в Ареалате (сейчас это французский город Арль), где Константину был так же присвоен титул августа Британии, Галлии и Испании.

Сохранилась мозаика V века с портретом молодой Фаюсты. Молодая волоокая женщина с тяжелым подбородком и царственным венком на голове держит в руках шкатулку с украшениями, показывая всем жемчужное ожерелье — свадебный подарок императора Константина...

Клюкина О. П. Святые в истории. Жития святых в новом формате. I–III века. — М.: Никея, 2014. — 304 с.: ил.

Распустив слухи, будто Константин погиб на войне, он объявил себя августом Галлии, Британии и Испании и на золото из казны зятя подкупил и склонил на свою сторону несколько легионов. На первый раз Максимиан был помилован — прощение для отца выпросила Фаюста.

Через какое-то время Максимиан Геркул снова предпринял попытку захвата власти — на этот раз более примитивным способом, подослав ночью в спальню Константина убийц. Не жилось ему спокойно: в это время его боевой товарищ Диоклетиан давно уже выращивал в своем имении капусту, не желая слышать о войнах и политике.

К счастью, в охране Константина нашелся преданный человек, предупредивший о покушении. Заговор был раскрыт, наутро Максимиан был найден мертвым в своей спальной.

Народу объявили, что смерть отца Фаюсты наступила от сердечного приступа, и в 310 году Максимиана Геркула похоронили с императорскими почестями.

А осенью 311 года умер Галерий, который весь последний год страдал от какой-то неизлечимой и страшной болезни. Август испробовал все лекарства и заклинания. По греческому обычаю за его выздоровление в храме Асклепия была принесена гетакомба — жертвоприношение из ста отборных быков, напрасно сгоревших на гигантском костре. В отчаянии Галерий обратился за помощью к христианскому Богу, пообещав восстановить разрушенную церковь в Никомедии, и издал указ, разрешающий христианам свободно исповедовать свою веру.

«Так как эдикты, изданные нами с целью поддержать поклонение богам, подвергли многих христиан опасностям и бедствиям, и многие из них претерпели смерть, а многие другие, в более значительном числе, до сих пор упорствуя в своем нечестивом безрассудстве, лишены всякого публичного религиозного культа, то мы желаем распространить и на этих несчастных людей наше обычное милосердие», — витиевато изложил Галерий в этом эдикте свои условия Богу в обмен на здоровье.

Но они не были приняты — чаша злодеяний была слишком тяжела...

Власть Галерия на востоке унаследовал Дайя, которому помогал восточный цезарь Лициний.

В Риме тем временем продолжал бесчинствовать Максенций, все более возмущая римлян, повидавших всяких тиранов, но этот, казалось, старался превзойти всех.

В 311 году в Треверы к Константину тайно прибыло посольство из Рима. Сенаторы жаловались, что их правитель направо и налево продает должности консулов и глав провинций, охотится за женами знатных патрициев и разрешает солдатам по ночам разбойничать на улицах, отдавая приказ: «Напивайтесь и развратничайте. Жизнь коротка!»

Римские сенаторы пообещали Константину всевозможное содействие, если он поведет свое войско на юг, к Риму.

К тому же стало известно, что Максенций готовится объединиться с Дайей, вместе перейти через Альпы и напасть на Галлию, чтобы устранить своего главного соперника, Константина.

На берегу Тибра возле Мильвийского моста состоялась решающая битва, в которой Константин одержал победу над Максенцием.

Когда войско Константина вошло в Рим, народ с удивлением увидел рядом с позолоченными римскими орлами знамя с крестом – лабарум, который отныне будет сопровождать императора во всех его сражениях.

Все в том триумфальном шествии по Риму было необычно.

По обычаю, императоры первым делом совершали жертвоприношение римским богам, благодаря их за победу, но Константин демонстративно проехал на своей колеснице мимо храмов Юпитера и Аполлона, прямиком к цирку.

Теперь он знал, что ему помогли не эти боги.

Константин запретил выставлять в храмах Рима свое изображение и тем более воскурять перед статуями фимиам. Но все же в римской базилике Максенция будет воздвигнута его огромная статуя с крестом в руке — чтобы изгнать старых богов из их святилищ.

Впоследствии колоссальная статуя, видимо, была разбита мародерами, сбивавшими с нее бронзу. Ныне остатки этого изваяния хранятся в римских Капитолийских музеях. Они поражают своими размерами: огромная мраморная голова, огромная ступня, кисть руки...

Как написал о статуе итальянский историк Бьянки-Бандинелли, «безжизненное лицо оживлено только огромными глазами, из которых льется магическая сила взгляда и одухотворенность».

Конечно, вера императора Константина – вера воина – была очень простой, но преисполненной искренней благодарностью. Отныне все почести и славу великих побед Константин будет щедро делить с Богом, считая Его главным предводителем своего воинства.

Сон Константина и Победа Константина над Максенцием у Мульвиева моста в Риме 26 октября 312 года. Византийская миниатюра. IX век

Несколько столетий в Риме на площади будет возвышаться огромная статуя Константина, держащего в руке копье в виде креста с надписью: «Этим спасительным знамением, истинным доказательством мужества, я спас и освободил ваш город от ига тирана и, по освобождении его, возвратил римскому сенату и народу прежние блеск и славу».

А в Риме возле Колизея, на Триумфальной арке, воздвигнутой в честь победы над Максенцием, и теперь можно причитать такие слова на латыни: «Императору Цезарю Флавиусу Констэнтинусу, самому великому, набожному, и бывшему благословленному Августу: потому что он, вдохновленный божественным, и величием его ума, освободил государство от тирана и всех его последователей в то же самое время, с его армией, и только сила оружия, Сенат и Люди Рима посвятили эту арку, украшенную триумфами».

На западной стороне арки на барельефе изображен въезд Константина в Рим, на северной — его выступления перед народом и раздачи денег.

Теперь цезарь появлялся перед народом, окруженный не жрецами, а христианскими иерархами, тем самым показывая, кто его советники.

Епископы получили право вершить гражданский суд, если на это были согласны обе стороны, и всевозможные привилегии от государства.

Один из лучших римских дворцов с окружающими землями Константин передал во владение римскому епископу, духовенство получило освобождение от государственной службы. Отныне священники занимались своим прямым делом — служением Богу, Который дарует империи великие победы и помогает цезарю.

Для богослужений были отданы многие общественные здания Рима, так называемые базилики. Многие из них оказалось нетрудно превратить в просторные и красивые церкви.

Историки до сих пор не пришли к единому мнению, была ли мать Константина изначально христианкой или Елена уверовала после знаменательной битвы возле Мильвийского моста. В любом случае, с этой победы начинается время христианских императоров и императриц.

Важно, что Константин не притеснял тех, кто поклонялся и приносил жертвы языческим богам — это будет уже после него, гораздо позднее...

В 313 году в дни свадьбы своей сводной сестры Констанции с правителем востока Лицинием в Медиолане император Константин торжественно обнародовал свой знаменитый Миланский эдикт, дарующий христианам право свободно исповедовать свою веру.

В нем много сказано о той «божественной благосклонности, которую мы узнали в таких больших наших делах и которая в будущем обеспечит благоденствие государства».

Тысячи пострадавших за христианскую веру возвращались из тюрем и рудников домой, не до конца веря своему счастью. Если на западе начинались новые времена, то в восточных провинциях, где правил Лициний, христиане продолжали испытывать притеснения со стороны власти.

Лициний вмешивался в служение епископов, разорял христианские церкви, а на награбленные богатства строил военные корабли.

Вокруг все громче говорили о том, что в будущем он собирается направить флотилию против Константина. В течение десяти лет конфликт между двумя правителями империи набирал силу. В 323 году он вылился в открытую войну.

Это была уже почти символическая битва между христианством и язычеством. Накануне сражения Лициний созвал своих приближенных в «священную рощу». Совершив обряд перед идолами богов, он произнес речь, что именно эта битва, по его убеждению, должна была наконец определить, какой бог все-таки сильнее.

«А когда над нашими, которых там много и которые числом доныне имеют преимущество, одержит верх какой-то, не знаю, откуда взявшийся Бог Константина, то пусть уже никто не остается в сомнении, кого почитать Богом, пусть всякий обратится к сильнейшему и отдаст ему пальму победы», — передает смысл его выступления Евсевий Кесарийский.

Также Лициний убеждал своих воинов не смотреть на хоругвь с крестом, говоря, что «она страшна свою силой и враждебна нам».

Решающее сражение, состоявшееся в сентябре 324 года близ Хрисополя, завершилось победой армии Константина.

Таким образом, Константин одолел всех своих противников, стал единственным и полноправным правителем Римской империи и готов был неустанно за это восхвалять Христа. Многие в империи воспринимали это почти как чудо, реальное доказательство силы христианского Бога.

Константин будет писать об этом и в своих указах:

«А ныне еще более ясными событиями и славными подвигами доказано, как неразумие всякого в этом деле сомнения, так и величие силы великого Бога, потому что у тех, которые верно блюдут достойный благоговения закон и не дерзают нарушать ни одной его заповеди, блага изобильны, твердость в предприятиях превосходна, надежды хороши...»

А эдиктом 324 года он объявит о приоритете христианства перед всеми другими религиями.

Поэтому императору Константину был совершенно непонятен и даже оскорбителен тот богословский спор, который разгорелся вокруг личности Христа во время его правления. Сначала он касался ереси отделившихся от Церкви донатистов. Но еще большее распространение получило ложное учение александрийского пресвитера Ария, который дерзнул отрицать Божественность Христа, говоря о том, что Иисус Христос не есть Вечный и Безначальный, а Он творение Бога Отца.

Отголоски этого древнейшего спора можно и сейчас услышать на наших улицах, когда иеговисты останавливают прохожих и задают вопрос: кто старше — отец или сын? И, получив ответ, развивают идею отрицания Троицы, перенося земные понятия в мир, куда не дано проникнуть при помощи упрощенной логики.

Но если, как утверждали ариане, Христос был лишь «творением» Бога, не единосущным Богу Отцу, то это сразу лишало смысла всякие человеческие усилия уподобиться Христу, «обожиться» и через это достичь спасения.

«Спор о Христе есть всегда спор о природе человека и об его назначении. Этим «жизненным» содержанием спора и объясняется та страстность, с которой он велся», — пишет протоиерей Александр Шмеман («Исторический путь Православия»).

Вряд ли император Константин понимал всю важность спора о том, чем отличается «единосущен» от «подобносущен», но сам факт серьезных разногласий в Церкви сильно задевал его.

Он лично написал два письма — одно епископу Александру Александрийскому, другое — Арию, где назвал их спор «маловажной распрей и суетным словопрением» и призвал примириться, чтобы скорее «возвратить ему отрадные дни и безмятежные ночи».

Но письма не помогли, и тогда император Константин выслал всем епископам христианского мира грамоты, призывая их съехаться, чтобы вместе решить богословский спор.

Первый Вселенский Собор в Никее. Новгородская икона XV в.

Собор открылся в одной из палат царского дворца. На нем присутствовали 318 епископов из Италии, Египта, Палестины, Сирии, Месопотамии, Армении, Дакии и других уголков империи, которых могли сопровождать пресвитеры, диаконы и другие помощники. Всего собрание насчитывало около двух тысяч человек, и уже сам факт его проведения говорил о том, что император ставит важность церковных дел наравне с государственными.

Многие из епископов, приглашенных на собор, претерпели гонения, пытки и носили на себе следы увечий. Епископ Пафнутий Фиваидский лишился правого глаза и хромал; Павел Неокесарийский не владел руками, пройдя испытание раскаленным железом; на других тоже были шрамы, следы ожогов...

Это были настоящие седовласые воины за веру Христову, впервые собравшиеся вместе в роскошных императорских палатах.

В зале полукругом стояли скамьи для епископов, в центре на столе лежала книга Священного Писания как свидетельство истины, с которым должно было согласоваться решение Собора.

Накануне императору Константину передали жалобы ариан на епископов, но, как говорят свидетели, он разорвал все бумаги, даже не прочитав их, и сказал, что личные распри должны быть забыты и все вопросы будет решать Собор.

Первый Вселенский Собор продолжался два с половиной месяца и закончился победой сторонников «единосущия». Был составлен Символ Веры, под которым подписались почти все, даже семнадцать арианских епископов.

Говорят, император Константин считал собор в Никее главным делом своей жизни. Наверное, он думал, что примирил враждующих епископов перед лицом Бога, не догадываясь о том, что и после Собора 325 года противоборство никейцев с арианами будет продолжаться еще не одно столетие...

Во время Собора император сидел среди епископов на некотором возвышении, на позолоченном кресле, как бы закрепляя за собой сан первосвященника и символизируя в своем лице две власти империи — светскую и духовную.

Так между государством и Церковью зарождался союз, который по сложности оттенков и полутонов в истории не случайно получил название «симфония властей».

Церковь с надеждой и верой приняла объятья Христианской Империи и, как пишет историк А. В. Карташов, ее тонкому организму приходилось часто «похрустывать» в этих объятиях.

Евсевий Кесарийский, написавший самые что ни на есть восторженные панегирики Константину Великому, отмечает в своих сочинениях его излишнюю доверчивость к людям. Константин действовал и мыслил масштабно, его планы были грандиозны, и ему было просто недосуг вникать в нюансы человеческих отношений, психологию подданных.

«Человеколюбие и добролюбие, искренность веры и прямодушие располагали василевса доверять людям, бывшим, по-видимому, христианами и под маской притворства старавшимся снискать истинное его расположение. Доверяя же им, иногда совершал он не должное», — пишет Евсевий Кесарийский, намекая на то, что императора нередко обманывали и епископы, и самые близкие люди.

После того, как император Константин отметил свой пятидесятилетний юбилей и прошли торжества виценналий — двадцатилетия царствования на троне, началось крушение его личной жизни.

Семейные отношения — самая темная, и, возможно, самая «не благословенная» часть биографии императора Константина.

С Фаюстой у них было шестеро детей — три сына и три дочери, но императрица всегда очень ревниво относилось к старшему сыну Константина, Криспу, которого воспитала Елена.

Крисп рано стал постоянным помощником отца в сражениях и во многом был похож на Константина, считался его преемником.

Говорили, что Фаюста сумела убедить Константина, будто бы Крисп готовит против него заговор. Ходили слухи, что императрицу видели в объятиях пасынка и что она нарочно это подстроила — теперь уже никто не разберется в древних дворцовых интригах.

Константин, уязвленный доносом, отправил старшего сына в изгнание, на время отстранив его от всех дел, чтобы решить его участь. Следом в ссылку пришел императорский указ о казни Криспа, который был приведен в исполнение. На проверку указ оказался подделкой — видимо, эта фальшивка с царской короной и печатью Константина тоже была делом рук испугавшейся разоблачения Фаюсты.

Вскоре империю облетело известие о смерти самой императрицы Фаюсты. Ее нашли утонувшей в бассейне с горячей водой. По этому поводу было много разных версий, в том числе основанных на горячем нраве императора Константина и его угрызениях совести по поводу гибели Криспа.

Отпраздновав тридцатилетие правления, император Константин собрался поехать в Палестину, чтобы принять крещение в водах Иордана, но этому не суждено было случиться.

После Пасхи 337 года он почувствовал недомогание и по совету врачей поехал лечиться к теплым водам. Но облегчения не наступило. Почувствовав, что приходят его последние дни, император Константин велел перевезти себя в предместье Никомедии.

Здесь епископы совершили над ним крещение. Больше император уже не переодевался в царские облачения и умер в белых одеждах, которые в древности всю первую неделю после крещения носили неофиты.

Скончался император Константин в праздник Пятидесятницы, день схождения Святого Духа на апостолов.

Даже после его смерти римляне верили, что Константин Великий помогает им одерживать победы в сражениях.

Примерно через семнадцать лет после кончины императора его сын Констанций воевал с персами и попал в окружение. Персидский царь Шапур взял в осаду римскую крепость Антиохию Мингидонскую, при штурме которой погибло почти 10 тысяч персов, и Шапур поклялся отомстить римлянам. Вскоре начался дождь с грозой.

Взглянув на небо, Шапур вдруг увидел на крепостной стене блистающего Ангела, а рядом с ним — Константина Великого в полном военном облачении. И тогда царь Шапур принял решение отступить, сжег осадные орудия и со всей своей армией удалился от крепости.

В эту легенду, рассказанную историком Феофаном Византийцем, верили его современники («Летопись от Диоклетиана до царей Михаила и сына его Феофила»).

Побед Константина Великого хватило бы, чтобы навеки вписать его имя в историю Рима. Но у него было еще одно грандиозное детище — Константинополь.

Построенный им город станет столицей Византийской империи, на тысячу лет пережившей Римскую империю.

Император Константин долго подбирал место для нового Рима, он рассматривал и Треверы, и Наис, где он родился, и Фессалоники — из-за близости моря и торговых путей, и даже начал строительство на развалинах древней Трои, разметил там новые улицы.

Но неожиданно его выбор пал на мало кому известную римскую крепость Византий на берегах Босфора. Говорили, будто император снова увидел вещий сон...

По преданию, однажды рано утром император Константин со свитой отправился осматривать окрестности Византия, а потом приказал телохранителю следовать за ним, опустив к земле копье. След от копья должен был очертить границы будущей столицы.

И Константин, как мальчишка, с гиканьем понесся вскачь, воскликнув: «Я буду идти до тех пор, пока не остановится Тот, Кто идет впереди меня!»

Никто не сомневался, что он, действительно, видит Кого-то впереди.