Правило канатоходца

Время Великого поста неразрывно связано с напряженным вниманием к своей душе и к тому, что в ней необходимо исправить,— время задуматься о покаянии. Где его начало, какова его роль в духовной жизни и в наших взаимоотношениях с Богом — мы попытались разобраться вместе с редактором нашей газеты игуменом Нектарием (Морозовым).

Канатоходец. 1950. Автор: Изис Бидерманис

— Сущность греха заключается в сознательном, но иногда и не вполне сознательном противлении человека воле Божией, которая самым полным и совершенным образом выражена в Евангелии. Все то, что в нашей жизни не соответствует Евангелию, все то, что в нас самих Евангелию противится,— это и есть грех. Можно сказать иначе: когда человек вступает в противодействие безмерной Божественной любви и замыслу Божиему о себе, он согрешает. А область проявления греха крайне широка, и сами эти проявления очень разнообразны.

— Как научиться видеть свой грех, свои страсти?

— Прежде всего, надо учиться быть внимательным к себе. Этот навык — одна их самых главных составляющих христианской жизни: всегда обдумывать, что и как сказать, какое действие совершить, какие последствия это будет иметь, и самое главное — как к этому отнесется Господь. Вот когда у человека такой навык появляется, ему гораздо проще бывает если не сразу справиться с собой и измениться, то, по крайней мере, понять, что в нем действует. Ведь страсть, пока человек не полагает ей никаких пределов, не обнаруживает себя по-настоящему. Но когда человек помещает ее, по выражению некоторых древних святых отцов, как неких скорпионов и пауков в банку и закрывает там, то есть не дает страсти реализовываться на деле, тогда он узнает ее силу. И постепенно у человека появляется представление о том, в каком состоянии находится его душа, он начинает видеть и страсти, и грехи свои, и какие-то греховные навыки, от которых ему бы хотелось избавиться. Преподобный Антоний Великий говорил о том, что необходимо как бы положить перед собою свои грехи и через них зреть на Бога — понять, что тебя от Бога удаляет.

Иногда между людьми, которые любят друг друга, что-то происходит, и какое-то одно слово, один поступок может если не уничтожить эту любовь, то, по крайней мере, заставить в ней усомниться. Ведь не обязательно совершать что-то неприглядное, прямо предавать — можно просто проявить равнодушие. А любовь равнодушия не терпит. И многие наши грехи являются проявлением равнодушия по отношению к Богу. Оно гораздо страшнее, чем даже, может быть, какой-то тяжкий грех, в который человек впадает вследствие сильного искушения, а потом кается — так же сильно, так же пламенно, как до того пал. Грехи равнодушия — повседневные и многочисленные, но, по слову преподобного Амвросия Оптинского, мешок с песком не менее тяжелый, чем мешок с камнями, хотя песчинки — совсем мелкие.

— Отец Нектарий, насколько вИдение мелких грехов зависит от углубленности человека в церковную жизнь?

— Тут, наверно, надо говорить не столько собственно о церковной жизни, сколько о жизни духовной. Может казаться, что человек живет церковной жизнью, потому что регулярно ходит в храм, исповедуется, причащается, молится за богослужением. Но при этом внутренняя жизнь в нем может отсутствовать или протекать крайне вяло. Другое дело, когда человек живет глубокой, осознанной внутренней жизнью, когда для него Бог — это не какой-то внешний факт или фактор, а Тот, Кто дороже и важнее всех. В таком личном опыте богообщения — в молитве, в церковных таинствах, в каких-то сокровенных переживаниях — человек начинает воспринимать грех как боль, страдание, потому что он лишает радости пребывания с Богом. И тогда, чтобы эту радость ничто не омрачало, человек даже самые мелкие грехи старается не пропускать.

— Мы сейчас затронули тему углубленности в себя, и мне вспомнились такие понятия, как истинное покаяние и ложное покаяние. Как их в себе различить?

— Мне кажется, что уместнее говорить не столько об истинном или ложном покаянии, сколько о покаянии как таковом. В чем оно заключается? Наверное, можно его разложить на несколько составляющих. Прежде всего, человек должен увидеть и осознать свой грех, потому что без этого и покаяния быть не может. Затем совершенно естественно появляется желание просить за этот грех прощения у Бога. Точно так же, как, провинившись перед каким-то дорогим для нас человеком, мы тут же хотим примириться с ним. Но помимо этого желания у нас должна быть готовность больше этот грех не повторять, иначе исповедь просто будет обманом. А вот взойти к этому состоянию, когда у нас появляется такая решимость,— это, пожалуй, самое трудное в покаянии, это то, о чем мы должны молиться.

Преподобный Варсонофий Великий подсказывал, как понять, простил ли Господь тебе твои согрешения. Если ты чувствуешь, что грех больше не вызывает в тебе никакого сочувствия, если сердце омертвело для этого греха и полностью его отторгает, значит, ты прощен. Только надо понимать, что здесь вопрос не в юридической плоскости — прощает Господь или не прощает, ибо Он бесконечно милосерд, Он хочет и может простить каждого,— а в том, изменился ли человек, встал ли он в другое положение по отношению к Богу.

— Как же обрести эту решимость?

— Мне кажется, что здесь очень важно понять, кто или что стоит за каждым из наших грехопадений. На одном полюсе — Господь и Его безграничная любовь к нам, а на другом полюсе — безграничная ненависть к нам тех, кто раз за разом нас потихоньку, а иногда и очень сильно подталкивает к совершению этих грехов. Мне памятен разговор с одним достаточно близким для меня человеком, монашествующим, который на протяжении какого-то времени в состоянии так называемого тонкого сна испытывал бесовские нападения. Надо сказать, что многие люди, живущие внимательной и серьезной духовной жизнью, получают этот опыт. Так вот он говорил, что однажды ощутил это существо, которое его мучило, как некий сгусток бесконечной, безмерной злобы и ненависти по отношению к человеку. И это помогло ему понять, что ко греху враг нас толкает именно своей ненавистью, и именно из-за нее старается нас от Бога отторгнуть, погубить и привести в состояние, близкое к его состоянию. Когда к тебе в квартиру кто-то звонит, и ты понимаешь, что за дверью стоит не друг, не знакомый, не почтальон, не какой-то случайный прохожий, а бандит, который хочет убить, то, во-первых, не откроешь, во-вторых, сразу отправишься звонить в полицию или примешь другие меры защиты. То же самое и с какими-то искушающими нас помыслами или ситуациями: если мы понимаем, что это смерть стучится в нашу жизнь, то приложим все усилия, чтобы ее не впустить. А когда мы не сознаем грех как смерть, не видим бездны зла и ненависти к нам, которая за грехом скрыта, бывает гораздо труднее обрести решимость с ним бороться. О даровании такой решимости нужно в первую очередь молить Бога. Порой оказывается необходимым просить Бога о том, чтобы Он буквально отнял у нас возможность совершать те грехи, от которых мы сами никак не можем отказаться. И если человек в полном сознании молится таким образом, понимая, что это может причинить боль или обратиться в скорбь, то такая молитва не остается без ответа. И, конечно, помимо вот этой решимости, опять-таки, требуется внимание и ответственность в прохождении жизненного пути, потому что, не найдя подход с одной стороны, враг неотступно будет искать его с другой.

— Часть современного духовенства и мирян считает, что исповедь перед каждым Причастием сводит Таинство покаяния к формальности, что нужно исповедоваться лишь тогда, когда по-настоящему испытываешь духовное сокрушение. Вы разделяете эту позицию?

— Мне кажется, что этот вопрос вообще невозможно обсуждать в отрыве от конкретной ситуации. Если речь идет о сложившейся и достаточно небольшой приходской общине, где священник хорошо знает духовную жизнь людей, то он может кому-то дать благословение исповедоваться по мере необходимости, а не перед каждым Причастием, которое, как правило, в таких случаях бывает довольно частым — раз в неделю, а то и чаще. Если говорить о церковной жизни в целом, то объективно сегодня огромное количество людей приходят в храм нерегулярно или живут далеко не безупречно с христианской точки зрения, и здесь такой подход приведет к очень печальным последствиям. Для нас, недостигших святости, важно сочетание в церковной жизни и свободы, и закона. Если убрать что-то одно, то обязательно начнутся перекосы. В чем суть любого правила? В том, что оно, как замечательно выражается один батюшка, «правит душу».

Кроме того, в этой уже достаточно известной дискуссии совсем неправильно ставится акцент. Исповедь превращается в профанацию не от частоты, а от примирения с грехом, когда человек заранее предполагает, что он себе разрешит упасть. Время от исповеди к исповеди мы должны проживать, как канатоходец над пропастью,— понимая, что можем пасть, но не давая себе на это разрешения. Тогда и исповедоваться будем совершенно иначе.

— Отец Нектарий, в творениях древних христианских авторов мы находим такое изречение Христа: «В чем застану, в том и сужу». Как его нужно понимать?

— В момент смерти человек предстает перед Богом в определенном внутреннем состоянии, точнее, в способности либо принять Бога, либо, как это ни страшно, Его отвергнуть, то есть определить себя чуждым Господу. Иногда люди буквально в последние мгновения перед смертью делают какое-то движение навстречу Богу, и это становится итогом всей жизни, потому что было всей жизнью и подготовлено. Самый известный пример — благоразумный разбойник. И есть пример Иуды, который в какой-то момент отвернулся от Христа и пошел в другую сторону. И этот выбор стал определяющим. Почему? Близким людям мы прощаем то, чего не простили бы чужим, а с другой стороны, есть вещи, которых близкие по отношению друг к другу не имеют права делать, потому что это разрушает отношения. Да, можно простить, но навсегда потерять это ощущение близости. А отношения с Богом тоже ведь носят совершенно личный характер. Вот в этом суть всего.

Фото из открытых интернет-источников

Газета «Православная вера» №5 (505)

Беседовала Инна Стромилова