Воспитать воспитателей в семье

Без шума и соблазна

– Отец Валериан, православные люди сегодня довольно активно выступили против попыток внедрить ювенальную юстицию в России, обнаружив в ней чуждую для нашей страны традицию. Что вы думаете по поводу такого противостояния?

– Это как Господь сказал Своим ученикам: «…не знаете, какого вы духа» (Лк. 9:56).

Когда в истории человеческой что-то подобное начиналось, люди возмущались, допустим, неустройством жизни, говорили, как все плохо. Но, во-первых, все плохо не может быть, потому что в этом случае оно бы не жило. Значит, что-то хорошее все-таки есть. Поэтому и отделяют плевелы от пшеницы, плохое от хорошего. Как сказано, Царствие Небесное – как невод, захвативший рыб всякого рода, который, «когда наполнился, вытащили на берег и, сев, хорошее собрали в сосуды, а худое выбросили вон» (Мф. 13:47–48).

Родители отца Валериана

Классический пример – это притча о мытаре и фарисее. У нас обычно штамп такой: «Это – фарисейство!». Все так… Но фарисейство по сути своей имело правильное направление. Фарисеи – это те, кто старались исполнять закон. А мытари закона особо не придерживались. Другое дело, что Господь порицал, когда превозносились исполнением закона, гордились, считали, что делают нечто особенное. В том, что мытари грабили кого-то, тоже ничего хорошего, конечно, не было. Однако те, кто сокрушались, поступали хорошо. Потом эту же притчу другими словами пересказал святитель Игнатий Брянчанинов:

«Лучше грешник, сознающий себя грешником, чем праведник, сознающий себя праведником».

Разумеется, нельзя ставить в пример женщин, ведущих свободный образ жизни. Но сколько они усердия употребляют для того, чтобы кому-то понравиться! Усердие само по себе – качество хорошее. Но только куда оно направлено?

И совсем ничего хорошего нет, когда человек делает что-то как попало. Потому что если он делает плохое как попало, то, может, это еще и неплохо, а если он хорошим занимается спустя рукава, то это никуда не годится. Как старец один сказал: «Зло, которое человек задумал и не совершил, все-таки не оказалось злом; но и добро, которое человек задумал, но не сделал, не стало добром».

Это очень важно: когда речь идет о каком-то нововведении, нужно смотреть, какие тут мотивы, какой смысл. Куда этот путь направить? Ведь Ветхий Завет четко говорит: «…суть пути мнящиеся благи, а конец их во дно адово» (Притч. 16:25).

Отец Валериан с матушкой

Это то, что попросту, в обиходе называют «благими намерениями ад устлан» – как раз то добро, которое не оказалось добром.
Нужно помнить и ту истину, что в жизни все очень переплетается. В притчах о плевелах рабы говорят господину: «Хочешь ли, мы пойдем, выберем их? Но он сказал: нет, – чтобы, выбирая плевелы, вы не выдергали вместе с ними пшеницы» (Мф. 13:28–29).

Добро и зло переплетается в одном человеке, не говоря уже о том, что люди между собой соединены – родственными или какими-то другими узами. В одном добро, а в другом что-то недоброе, но, вырывая одно, ты причиняешь боль другому. Поэтому Господь осторожно говорит: «Оставьте расти то и другое до жатвы» (Мф. 13:30).

Пусть все встанет в своем виде, более-менее определится.

Наша страна восприняла идеи Запада к облегчению труда, освобождению народа. Но путь был не тот, и жизнь получилась как в аду: расстреливали, сажали, а ведь намерения были благие. Поэтому прежде чем какое-то серьезное изменение произвести, надо хорошо подумать.

Для православного человека в первую очередь надо понимать, есть ли воля Божия на это? Потому что Господь видит дальше. Почему в Ветхом Завете есть некоторые труднопонимаемые моменты, когда Господь разрешал завоевателям почти никого не оставлять в живых из местного населения? Потому что зараза, которая там была – язычество или идолопоклонство, или развращенность могли принести столько вреда, что потом целые народы от этого погибли бы. Она могла принять уже другие масштабы. Поэтому все это не так просто.

– Батюшка, но вы сами как-то говорили, что и от непочитания родителей погибают целые народы. А ювенальная юстиция такое непочитание как раз и утверждает, что и вызвало естественный протест.

– Есть замечательное в этом отношении рассуждение Александра Сергеевича Пушкина по поводу Радищева. Тот тоже все критикует, поносит в своем «Путешествии из Петербурга в Москву». Пушкин на это очень хорошо замечает:

«Он как будто старается раздражить верховную власть своим горьким злоречием: не лучше ли было бы указать благо, которое она в состоянии сотворить? Он поносит власть господ как явное беззаконие: не лучше ли было представить Правительству и умным помещикам способы постепенного улучшения состояния крестьян; он злится на цензуру: не лучше ли было потолковать о правилах, коими должен руководствоваться законодатель, дабы, с одной стороны, сословие писателей не было притеснено и Мысль, священный дар Божий, не была бы рабой и жертвой бессмысленной и своенравной Управы; а с другой – чтоб писатель не употреблял сего Божественного орудия к достижению цели низкой или преступной? Но все это было бы просто полезно и не произвело бы ни шума, ни соблазна…»

– Какое же благо может сотворить ювенальная юстиция? Какая у нее может быть благая цель?

– Не цель, а причина. А причина в том, что дети невоспитанны, дети часто брошены при живых родителях. Между тем сказано: развратите молодежь, и погибнет нация. То есть развращение молодежи – это начало погибели всего народа.

В корне всего, всей истории человечества все-таки лежит семья. Старшее поколение передает свой опыт молодым, учит их. И такая закономерность существует во всех народах. Кстати, в английском языке ко всем обращаются на вы. В этом даже, может быть, кроется глубокий смысл: потому что за личностью каждого человека стоят личности тех, кто учил, кто дал ему все, что он имеет. Из того, что у нас есть, нашего не так уж много, если оно вообще имеется. Существует наш выбор, но, в основном, то, что мы знаем, нам преподается или родителями, или учителями.

Поэтому, строго говоря, связь старших поколений и их потомков, детей, внуков, – это закономерность, стержень существования всего человечества. Если отвергнуть этот принцип, тогда у человека нужно отнять все – не он же это создал, это сделано до него, причем всем человечеством. Поэтому против данного принципа возражать просто безумно, почему заповедью является: «Чти отца твоего и матерь твою, да благо тебе будет, и да долголетен будешь на земле». Эта закономерность – табу, она неприкасаема.

Другое дело, что, как замечательно говорит Александр Сергеевич Пушкин, не лучше ли показать родителям, как себя вести. На это, по-настоящему, и должна быть направлена ювенальная юстиция. Она должна заниматься родителями.

Сейчас все равно, что из школы, в которой не идет нормальное образование, предлагают всех детей от учителей забрать. А кому дать? Может, лучше этих педагогов научить? Но учителя еще можно сменить, а родителя другим не заменишь. Бывают, конечно, исключения, но, как правило, все-таки родители – есть родители. По творению Божию им даруется особый родительский дар – разумение. Так же, как учителю, тоже дается свое разумение – человек ведь не сам, своим умом до чего-то додумывается или соображает. Если Бог не даст, ничего человек не сообразит, ничего не сделает. «Аще не Господь созиждет дом, всуе трудишася зиждущии. Аще не Господь сохранит град, всуе бде стрегий» (Пс. 126:1). Поэтому здесь не отменять нужно почитание родителей, а наоборот, утверждать, но к родителям предъявлять более строгий спрос. Поэтому решение проблемы детей должно начинаться с родителей, и прежде всего с матери.

Даже если посмотреть с экономической точки зрения: сколько стоит содержание помещений (ведь семьи, у которых отберут детей, останутся в своих квартирах, а для детей потребуются дополнительное жилье, специальное обслуживание, персонал)? А ведь их еще надо воспитать.

На собственном опыте я знаю, что воспитывать детей не так просто. И когда их больше, с одной стороны, легче, потому что они между собой общаются, происходит саморегулирование, но с другой стороны, все равно это сложно. Правда, мать, отец чувствуют своих детей. С неродным ребенком, которого иногда берут в семью, забот бывает больше, чем со всеми остальными, потому что его нужно понять, почувствовать. Воспитывать чужого ребенка сложнее, чем родного, это точно. А когда детей собирают из разных, неблагополучных семей, это вдвое сложнее, если не втрое, не вчетверо. Все-таки семейный очаг индивидуален, его, за редким исключением, заменить невозможно.

В нашем приходе протоиерей Игорь Смертин очень разумно подошел к организации детского досуга. Они устраивают летние семейные лагеря. В крайнем случае, кто-то из ребят подключается к какой-то семье, но в основном с детьми едет кто-нибудь из родителей, мать, иногда отец. Через них легче контролировать детей, они привыкают к распорядку, режиму. В противном случае ребята чего-то набираются, но потом возвращаются домой и видят все совсем другое. А тут проходят своего рода временные, как говорят теперь, курсы повышения квалификации. Для родителей это некая школа. Потому что священник все-таки говорит духовные вещи, и режим там православный: подъем, молитва, зарядка, завтрак, есть игры, чтения, занятия какие-то, потом обед с молитвой, ужин, отбой. Взрослые иногда могут, у кого дети спят, посидеть у костра, пообщаться на лоне природы. Это нормально, но главное – сохранение зернышка семьи.

Корень семьи должен быть, а отрезать его, ампутировать, отрывая детей от родителей, – это преступление. Без исключений, конечно, не обходится. Но это, как говорят, крайние меры, как хирургическое вмешательство. Почему в церкви существует устав постов? Кто-то постится, кто-то не постится, но все равно – пусть это будет. Полностью отрицать или отменять правило – это преступление. У нас ведь никто добровольно не отрезает руку или ногу, даже если они парализованы. Так же и здесь: нельзя разрушать семью, отрезать детей от родителей, даже если там что-то ненормально. Нужно сначала постараться вылечить. Нужны педагоги, которые в состоянии помогать семье, необходимо создать родительские комитеты, в которых должны быть священники, психологи, психиатры, врачи, кто-то из наиболее опытных родителей. Родителям должны давать консультации по любым вопросам, потому что все переплетено, все непросто.

В атмосфере радости и смирения

–Традиции ведь утрачены. Сегодняшние родители росли уже в новой России, когда людей учили, в основном, зарабатывать, делать карьеру.

– Совершенно верно, традиции почти утрачены. А в основе всех семейных традиций лежало послушание. Все-таки за большим исключением родители стараются научить своих детей доброму. Другое дело, что они, может, не так это говорят или не так понимают доброе. Вот тут-то и нужно подсказать, что где-то требуется терпение, смирение. Все слышали заповедь «чти отца твоего и матерь твою». Но не многие знают, что там же в Священном Писании сказано: «Отцы, не раздражайте детей ваших» (Еф. 6:4). Значит, где-то нужно сдержаться самому. Есть такое выражение: в любом инциденте доля своей вины есть, но больше виноват тот, кто умней. В инцидентах с детьми, все-таки умней должны быть родители, поэтому по-настоящему их вина больше.

Православному человеку нужно прежде всего исповедоваться, причащаться, просить помощи Божией, молиться за детей. Потому что своими словами здесь вряд ли осилишь.

– Сегодня на телевидении практически нет цензуры, за исключением, пожалуй, политической…

– Политическая – да, а вообще-то часто в эфир выходят недопустимые вещи…

Мы говорим: раньше воспитывалась нравственность. Но, во-первых, эта нравственность была по преемству из царских времен. Меня, например, воспитывал отец 1900 года рождения, он рос до революции, у других были бабушки и дедушки. И все, что сохранилось доброго, с того времени еще было живо. В том же духе снимались и фильмы. Все помнят и мультики – с юмором, со светом. Например, кукушка порхает, радуется свободной жизни, а скворец пыхтит, носит своим детям корм. А потом коршун налетает, и вся стайка птенчиков накидывается на него и щиплет. И он, ощипанный, улетает ни с чем. А кукушку коршун настигает, и она гибнет, потому что ее некому защитить. Такие фильмы говорят о семье, о том, что вместе быть лучше.

У нас часто друг у друга отнимают что-то – естественный процесс среди детей: братья – у сестер, сестры – у братьев, в детском саду друг у друга игрушки отбирают…

И вот я спрашиваю у своего внука: «Что у человека нельзя отнять?» Он никак не может сообразить: все время что-то отнимают, и вдруг нельзя отнять. Я говорю: «Умение. Важно не иметь, а уметь. Вот у тебя виолончель отняли, а другие на ней играть не умеют…»

Был такой мультик, когда какие-то существа, которые завидовали, как мальчик играл на скрипке, а все вокруг и радовались, и плакали, украли у него инструмент: «Мы тоже будем управлять состоянием людей». И вот эти личности в виде свиней водят смычком, а скрипка не играет, а хрюкает. В конце концов, они бросили инструмент. А ребенок нашел эту скрипку и опять заиграл.

Такие фильмы показывают, что нужно учиться; мастерство – это то, что всегда с тобой.

А сейчас: «Для чего я буду учиться?» Для того чтобы иметь мастерство. В этом случае ты всегда в жизни будешь полезен – и себе самому, и другим.

– Но современные дети избалованы, завалены игрушками, им часто и в голову не приходит, что человек должен приносить пользу….

– Мы прошли суровое время, войну, послевоенные годы, у нас игрушек не было, мы их делали из глины, мастерили из деревяшек. И это было творчество, мысль работала. А когда много всего, человек избалован, ему все не так, он несчастный, недовольный, завидует.

Есть такая шуточная детская притча о том, как под Рождество клали под подушки подарки. Утром ребенок-пессимист встает, поднимает подушку, а там шоколадная лошадка в фольге. «Опять лошадка», – говорит он. Вспомнил, что в прошлом году была лошадка. А другому завернули в бумажку сушеный конский навоз. Он увидел, обрадовался: «А у меня – живая! Только убежала…» То есть один радуется тому, что у него конский навоз, а другой шоколадке не рад.

…В детстве, бывало, катаешься на санках, кто-то там замешкался на дороге, а санки летят: «Расступись, грязь, – навоз едет!». Вроде другого смирил, и себя не превознес. Вот такой дух был, такое воспитание.

Или мы заспорим в компании, а мама подойдет, скажет: «Вылезай из машины!» А это из анекдота послевоенных времен, тогда машины только-только появлялись. Семья собирается купить автомобиль, папа с мамой рассуждают, а сын рядом сидит. Папа и говорит: «Поедем на юг, на море, я сяду за руль, мама рядом, а ты – сзади». А тому хотелось ехать впереди: «Я сяду вперед!» – «Нет, не сядешь. Сядешь назад». – «Нет, не сяду!» – «Вылезай из машины!»

Одним словом, атмосфера семьи должна быть светлая, радостная, с юмором, теплая. Это и нужно создавать. Если один придет озлобленный, другой раздраженный, сегодня раздражались, завтра раздражались, всю жизнь прораздражались, потом у одного – инфаркт, у другого – инсульт, померли. Ну, какая радость от этого? Ни здесь, ни там… Значит, не нужно этого делать, раздражаться.

Брак – в семье

– Известен случай, когда детей отняли у мамы-инвалида, потому что обстановка в квартире кому-то показалась бедной, в комнате было не убрано…

– Если бы с таким критерием подходить, то всех нас нужно было отнять у наших родителей. Потому что я рос при керосиновой лампе: электричества нет, туалет на улице. Условия жизни – это не признак. Воспитание заключается в воспитании нравственности, а не в откармливании. Один архиерей после тюрьмы сказал: «Не знаю, что лучше – ангел грязи или бес чистоты».

– Батюшка, вы говорите, что родителей надо воспитывать, но кто будет это делать?

– Святейший Патриарх Кирилл сейчас на это обращает внимание: действительно, у нас в государстве нет структур, которые по-хорошему занимаются семьей. Я не имею в виду те официальные органы, которые визируют разводы и производят дележку имущества, честно нажитого одним и нечестно отнятого другим. Даже в медицине говорят: болезнь легче предупредить, чем лечить. И когда уже всё – раздел, никто не вникает в это дело, никто не задумывается над тем, как удержать бывших супругов. Может, пару слов скажут – и все. Причем интересно, что когда вступают в брак, требуется согласие обеих сторон. А когда разводятся – только одной. Получается равноправие в одну сторону.

– Во многих городах России сегодня созданы духовно-просветительные центры. Но центры требуют существенных финансовых вливаний.

– Финансирование всяких приютов, где еще непонятно, кто и как воспитывает детей, наверняка дороже материальной поддержки систем налаживания добрых отношений и помощи семьям. Сколько стоит содержание одного ребенка, которого отнимут, да если еще по материальным причинам? А если эти деньги дать семье? Конечно, чтобы не пропивали, не на безделушки, не на игрушки, а на дела. В этом и заключается труд: требуется создать систему, работающую продуктивно, разумно. Сегодня средств много выбрасывается на всякие пустые вещи. Сколько тратит телевидение – а какой эффект, какую пользу оно приносит? Приносит ли вообще? Сначала деньги тратят на развращение, а потом требуются средства на восстановление нравственности.

– Но ведь наше государство со времен Ярослава Мудрого с его «Русской правдой» и Домостроя занималось воспитанием детей. Что же случилось сейчас?

– Еще пророк Исайя сказал: «Горе присоединяющему дом к дому и село к селу приближающим» (Ис. 5:8). Я думаю, не только потому, что кто-то захватывает чужую землю, а именно из-за того, что скученность людей дает возможность распространяться более худому. До трех лет, согласно духовной литературе, проходит половина жизни человека. Точную черту не проведешь, но смысл здесь в том, что ребенок до этого возраста обычно имеет узкий круг общения, на него влияют соседи, но больше всего – семья. Может быть, есть в ней что-то плохое, но в основном, все-таки родители стараются дать детям хорошее. Поэтому воспитание происходило в правильном духе. Потом дети узнавали что-то еще и еще. А сейчас огромный пласт того, что не нужно, узнают уже чуть не в младенчестве. А разобраться в этом очень непросто, даже взрослому, не говоря о детях. Раньше было проще: семья занималась воспитанием детей в селах, небольших городах. А нынешние мегаполисы – это часто Содом и Гоморра по своей сущности.

– Вы считаете, что детей легче растить в провинции?

– Это совершенно точно. Все, кто задумывался над этим вопросом, говорят: в провинции дети чище, и чище взрослые. И там, конечно, есть достаточно отрицательного: что-то привозят из городов, что-то через телевизор проникает, но в основном все-таки в областях, на лоне природы дети чище.

Поэтому и здесь проявляется отрицательное качество глобализации. В каждом народе существуют определенные традиции, устои. Где, например, сейчас сохранилось почитание родителей, старших, так это на Кавказе, у других народностей, удаленных от центров. Для них эта юстиция, которая отнимает детей, – полное безумие.

– Батюшка, а можно воспитать почитание старших?

– Нужно, конечно, над собой трудиться. Потому что, естественно, почитать пьяницу, дебошира очень сложно. Еще Сократ сказал, что пьянство – это упражнение в безумстве. Но тот, кто из старшего поколения это понимает (а большинство-то понимают), старается от детей это как-то скрыть. Потому что когда ребенок насмотрится на беспредел, какое же тогда почитание? Нужно начинать со своей души. Естественно, православному человеку нужно молиться. Но почитание старших – это должен быть закон для всех. Если ребенку делают замечание, а родители обижаются, то получается – уже есть лазейка.

– То есть если кто-то посторонний делает замечание ребенку, надо прислушаться?

– А как же. Это ведь из Евангелия.

«Не бывает пророк без чести, разве что в Отечестве своем и в доме своем» (Мф. 13:57).

Для своих домашних быть пророком труднее всего. Со стороны как раз это иногда задевает человека. Потому что своих-то иногда никто не слушает. Поэтому, наоборот, нужно поддержать это.

Любовь – не утопия

– Какая главная задача воспитания детей в семье?

– Задача в том, чтобы дети воспитывались добрыми. Нужны не внешние хоромы – с милым рай и в шалаше. Важны отношения: когда в семье лад, не нужен клад. Надо, чтобы были лад, любовь, мир.

Николай Васильевич Гоголь писал о том, что человека, бывает, надо и принуждать, и ограничивать. Но невозможно начинать с этого, это исключение, а не правило. Правило – любовь, желание принести пользу каждому человеку, правому или виноватому (виноватому – в первую очередь, ибо он первый в ней нуждается), вера в добро каждого человека, сотворенного по образу и подобию Божию. Любовь – не утопия. Любовь всемогуща, с ней возможно все сделать.

Только тогда человечество и будет жить, когда вернется к состоянию любви, мира, сострадания. А без этого системы, технические достижения – все это пустой звук.

Перспектива есть, потому что сейчас, по крайней мере, по некоторым приходам у нас больше 100 детей причащаются каждое воскресенье. Конечно, все по-разному себя ведут, развиваются, но все-таки то, что заложено в детстве, когда-то, может быть, прорастет.

Те сложности, которые существуют сейчас, наоборот, могут послужить пользе. Человек начнет ценить добро, потому что часто любовь, даже родительскую, ни во что не ставят. Защищают свою свободу, но это не свобода, а вседозволенность.

Есть предсказания такие, что все-таки свет еще воссияет. Я спросил батюшку отца Сергия Орлова более 40 лет назад: «Конец, наверное, будет?». А он ответил: «Да кто его знает, может еще 100 лет, может Господь еще все перевернет – у Него столько средств…»

Да видно, что уже перевернул Господь. Но теперь и нам нужно трудиться. Пожалуйста, сейчас – служи, в школах учи, а людей не хватает. Приходится как на войне: одновременно и командовать, и учиться. Но с Божией помощью все возможно, потому что Господь старается все сделать нам во благо и во спасение.