«Красота души – в целомудрии и правде, здоровье души – в мужестве и благоразумии»

Иерей Вячеслав Смирнов, клирик храма святителя Николая в Кузнецах, сотрудник миссионерского факультета ПСТГУ:

Потом я по благословению отца Владимира Воробьева не раз ездил к старцу по различным вопросам. В 84-м году я передал отцу Иоанну слова одного батюшки: "Ты будешь священником". Он мне ответил: «Да, будешь священником, но нескоро еще, нескоро, поучишься еще». Дело в том, что в то время я работал в одном секретном закрытом учреждении, и было совершенно непонятно, как и где мне учиться. Потом я познакомился с отцом Николаем Гурьяновым и стал ездить к нему даже чаще, чем к отцу Иоанну. Этим двум старцам я задал вопрос насчет женитьбы. И отец Николай, и отец Иоанн дали мне понять, что путь семейной жизни – это не мой путь, а отец Николай еще более конкретно указал, что мне надо учиться. В 90-м году я ушел из той организации, где работал, перешел работать в мастерскую в Кузнецы, вскоре открылся Свято-Тихоновский институт (ПСТБИ прим ред.), а потом решился и вопрос с моим рукоположением. Таким образом, отец Иоанн еще за пятнадцать лет предсказал мне мое священство и указал, что оно будет нескоро.

Нужно отметить роль отца Иоанна в преодолении внутрицерковного смущения от введения ИНН. Да, не все приняли мнение отца Иоанна, но для многих этот вопрос решился именно благодаря нему.
Я хочу посоветовать людям, которые с ним не общались, почитать его письма – они всегда будут актуальны и очень полезны, поскольку в них разобран очень широкий круг вопросов.
В заключение хочу добавить, что я общался и с отцом Иоанном Крестьянкиным, и с отцом Николаем Гурьяновым, и по самым различным вопросам у них было одинаковое мнение, полное единодушие, я ни разу не встречал никаких противоречий между ними. Здесь нет ничего необычного. Старец – это такой человек, которому действительно открывается воля Божия. И в то время, время тяжелое для Церкви, для того чтобы узнать волю Божию, мне было достаточно на выходных купить билет, съездить к старцам и в понедельник вернуться в Москву, и все это в течение суток. Для меня и отец Иоанн, и отец Николай были абсолютными авторитетами, потому что через них я узнавал волю Божию.

Диакон Серафим Чураков, клирик храма святителя Николая в Кленниках, преподаватель кафедры Библеистики ПСТГУ

– С 1983 по 2003 год я многократно ездил в Псково-Печорскую обитель, видел отца Иоанна и беседовал с ним. Он поражал меня глубиной и широтой прозрения того, что нужно человеку, который обращается к нему за молитвой. Но более всего поражала его любовь ко всякому человеку, любовь, которая была далека от человекоугодия, любовь, которая обнимала человека целиком.

Когда он спускался вниз к братскому корпусу, в котором проживал, народ его окружал, он шел стремительно, выскальзывая по возможности, если люди на него наседали и не давали ему пройти. Он никого не обделял своим вниманием, сразу отвечая на вопросы людей, если они не требовали серьезного размышления.

По всем важным вопросам я обращался к отцу Иоанну. Иногда я уже собирался сделать выбор, а отец Иоанн благословлял на совершенно противоположное: «Все устроится, все будет по-другому, а на это идти не надо». И через некоторое время оказывалось, что, если бы я пошел по тому пути, какой мне самому казался лучше, это могло принести большие беды, а его благословение само приносило иное устроение.

Отец Иоанн с большим уважением относился к образованию вообще и, особенно к духовному образованию, вспоминая не раз, что он сам учился в Московских духовных школах. Его отличие от других современных ему подвижников и старцев – это интеллигентность, воспитанность, изящество. Человек он был богословски начитанный, с уважением относился к духовному образованию и благословлял людей на поступление в духовные учебные заведения, поддерживал тех, кто туда поступал, кто там учился и относился к этому с большим одобрением и вниманием.

Поразительна внимательность отца Иоанна к людям. Я ему послал письмо из Киева, где в то время служил в армии. Приходит мне в войсковую часть ответ, и вот деталь: на конверте изображение Владимирского собора в Киеве. То есть конверт был специально подобран.

Вера Владимировна Стриевская, преподаватель кафедры иконописи ПСТГУ:

У батюшки был обычай, когда кто-нибудь приезжал, он через свою келейницу узнавал на сколько, и принимал уже в самый последний момент, да так, что порой существовала реальная угроза опоздать на поезд. Но он всегда с тобой поговорит, напутствует, прочитает молитву о путешествующих, даст попить святой воды, а потом всю оставшуюся воду выливал нам за воротник и еще мазал елеем и читал молитву перед иконой Божией Матери Одигитрии. После такого напутствия ты понимал, что уже ничего плохого произойти не может.

Один раз отец Иоанн сказал, что замужество – это тяжелый крест, что он получает много слезных писем со всей страны, что много очень несчастных браков, что «девушка, как розочка в вазочке, пока она свежа и хороша, то держат ее в самом почетном углу, а по мере увядания ее задвигают все дальше и дальше". И вот он говорил так, а потом что-то веселое сказал, пошутил, а потом вдруг повернулся ко мне и сказал: «А ты, когда будет тебе двадцать пять лет, приедешь ко мне со своим милым другом, и тогда подумаем, что тебе делать, – и добавил, – я тогда уже с палочкой буду ходить». Это тогда прозвучало, как шутка, но предсказание отца Иоанна исполнилось в точности. В 23 года я познакомилась с моим «милым другом», а в 25 лет отец Иоанн, беседуя с нами, сказал: «Смотрите, разберитесь в своих разностях. Любовь крепка, как смерть, а увлечение – как пар, было и исчезло».

Отец Иоанн рассказывал: «Я в пяти тюрьмах сидел, а разве скажешь по мне? Все это прошло, вспомнишь, как сон. Помню, как-то вели нас по этапу, навстречу нам детишки, маленькие, еще всех звуков не выговаривают. Им говорят: «Вот, враги народа», – они смотрят и повторяют: «Влаги налода». Или в другой раз: «Помню, вели нас по этапу, а я в подряснике, я вообще старался его не снимать, только на лесоповал без него ходил, а так везде в нем. И вот идем мы по этапу, и я думаю, ну все, сейчас побреют голову, что, будут смотреть там? Под ноль, и все! И тут голос с вышки по рупору: «В такой-то колонне идет священник, к его волосам не прикасаться». Так и не тронули».

Запомнились еще такие слова батюшки: «Красота души – в целомудрии и правде, здоровье души – в мужестве и благоразумии». «Чтобы не было тщеславия, надо понять свою ненужность никому, кроме Бога. Тщеславный человек, как бесплодная смоковница, дерево без плодов, оно высокое, видное, ветви вверх, так как ничто не тянет. А с плодами – как монастырские яблони, под тяжестью плодов ветки книзу, их подпирать приходится». Слышала я, как одна бабушка со слезами жаловалась отцу Иоанну: «Вот, я никому не нужна, меня обижают». А он ей: «И я никому не нужен! Мы никому не нужны, только Богу нужны».

Ольга Львовна Стриевская, преподаватель кафедры древних языков ПСТГУ

После отчисления из аспирантуры найти работу Наталье Михайловне было очень трудно. Ее неоднократно увольняли, узнав о религиозных убеждениях. Но в эти годы Наталья Михайловна жила наполненной церковной жизнью. Отец Иоанн Крестьянкин поручал ей делать из творений Святых отцов выписки на разные темы, которые он потом использовал для составления проповедей. Она рассказывала, что ежедневно до работы ехала домой к отцу Иоанну показывать цитаты из Святых отцов, потом бежала на работу, а вечером шла на службу в храм.

Наталья Михайловна вспоминала, что в молодости отец Иоанн был очень строгим. Всю первую неделю Великого Поста его прихожане почти не вкушали пищи. Если какая-нибудь старушка просила послабления, то он, внимательно посмотрев на нее, разрешал съесть кусочек сахара.

В 1950 г. отца Иоанна арестовали. Это был тяжелый удар для всех его духовных чад, в том числе и для Натальи Михайловны. Она всей душой рвалась помогать отцу Иоанну в заключении. Сохранились его письма, написанные Наталье Михайловне из лагеря, где он пишет, что всем доволен, "особенно чистым воздухом". В одном из писем отец Иоанн описал, как он с друзьями принес в барак двух белочек. Один бельчонок совершил "дерзкий побег в лес", с иронией отмечает отец Иоанн.

Наталья Михайловна собирала и отсылала отцу Иоанну посылки в лагерь, выполняла его просьбы, присылала то, что он просил для своих солагерников. Она постоянно просила разрешения приехать в лагерь. Отец Иоанн отклонял ее просьбы, так как боялся неприятных последствий для Натальи Михайловны. Но все-таки ей удалось два раза съездить к нему в лагерь. Заключенные имели возможность делать кое-какие поделки и, продавая их, зарабатывать небольшие деньги. У монахини Надежды сохранилась шкатулка, сделанная руками отца Иоанна.

– В 86-м году в Печорах я первый раз увидела отца Иоанна, и мне показалось, что в нем нет ничего особенного. Я себе представляла старца, как на древних иконах изображают, подвижника, аскета, а отец Иоанн очень был похож на доктора Айболита. У него были толстые очки, белые волосы, очень доброе, живое лицо. Отец Иоанн сказал, что перед Крещением, мне, как взрослому человеку, необходимо поисповедоваться, а в заключение добавил: «Как только покрестится, сразу присылайте ее ко мне на Преображение, чтобы она причащалась здесь, в Печорах». Так и поступили.

На Преображение я встала в очередь, ждала и смотрела, как люди входили в кабинет старца мрачные, озабоченные, а выходили, счастливые, окрыленные. Он был очень ласковый. Сложно описать, с какой любовью, с каким уважением он общался с человеком. Для него все, как дети были. В мое первое посещение он расспросил о моей жизни и дал наказ, чтобы я внимательно училась. Порой бывает, что некоторые священники разрешают несерьезно относиться к учебе, аргументируя тем, что молитва – главное. Отец Иоанн, напротив, считал, что очень важно такое послушание. Раз дано дело – учеба, ты должен его выполнять. Как-то раз я к нему приехала, говорю, что с занятий, а он в ответ: «Как так можно? Вот имейте в виду, ваше главное послушание – учеба, и на Страшном Суде вам за каждый предмет придется дать отчет». Особо он указывал на послушание родителям, в том числе неверующим, хотя в те годы было расхожее мнение, что неверующих родителей как раз лучше не слушаться. Отец Иоанн всегда спрашивал, как родители, как они к чему относятся. Если родители относились к каким-нибудь начинаниям плохо, то батюшка считал, человек не должен этого делать.

Отец Иоанн сказал: «Если мама не хочет, чтобы ты училась в Лавре, то ты и не будешь там учиться, ты должна поступить, как она хочет». Благо, мама согласилась, чтобы я училась и в светском вузе, и в церковном, а раз она была не против, то и батюшка поддержал такое решение. Я считаю, что благодаря именно этой заботе отца Иоанна моя мама, а затем и вся моя семья стали ходить в храм и вместе ездить в Печоры.

Ни разу я не видела у отца Иоанна никакого проявления гнева, он всегда говорил очень бережно. Батюшка всех, кто к нему приходил, старался чем-то одарить. Он, как доктор, выписывающий рецепт, говорил своей келейнице: «Что мы подберем им? Тут – конфетки, тут – молитвы, книжечки, все, все быстрее готовь». Он всегда узнавал, есть ли на что в Москву ехать, деньги пытался дать, однажды мы именно на его помощь домой поехали.

Батюшка любил говорить кратко, иногда даже стихами, иногда шутками, но все это были какие-то истины. Пару раз он при нас молился, было удивительно, с какой любовью он обращался к Богу. У батюшки в келье было, как в раю, все выходили переполненные каким-то светом. А как он служил, как он переживал евхаристический канон!

Все мои поступки в жизни – по его благословению, и иконы я тоже пишу по его благословению, я благодарна ему за заботу, любовь, и теперь не могу даже представить, что бы было, если бы его в моей жизни не было.